Граф де Мирмон. А ты уверена, мой дружок, что политические дебаты начнутся в палате пэров на будущей неделе?..

Сезарина. Толком никто еще не знает, но жена министра сообщила мне об этом по секрету, а вы неважно себя чувствуете и как раз к началу можете свалиться – это произведет очень неприятное впечатление.

Граф де Мирмон. Да, действительно!

Сезарина. Поберегитесь с недельку – это вам только на пользу пойдет, а если даже и расхвораетесь, то никто вас ни в чем не заподозрит: вы уже давно недомогали.

Граф де Мирмон. Да, правда, я этого не предусмотрел.

Сезарина. Надо быть осторожнее. Посидите дома, в тепле, никого не принимайте.

Граф де Мирмон. Да, моя дорогая.

Сезарина. А главное, не выходите – ведь вот сейчас вы чуть было не уехали в Сен-Дени.

Граф де Мирмон. Будь покойна! Ты знаешь мой характер: раз я что-нибудь решил, то уж решения своего ни за что не отменю… А что у меня такое? Что говорит доктор?

Сезарина. Говорит, что у вас сильнейший бронхит.

Граф де Мирмон (пытается кашлять). Да, верно, я и сам чувствую, что у меня все здесь раздражено…

Сезарина. По-видимому, пустяки, но если вы не освободитесь на время от своих парламентских обязанностей, то дело может принять серьезный оборот. Вот, например, вчера я вас удерживала, а вы все-таки поехали в палату…

Граф де Мирмон. Но я же не произносил там речей!

Сезарина. А какая разница?

Граф де Мирмон. Правда, я с напряженным вниманием слушал.

Сезарина. Вот видите!

Граф де Мирмон. Что нам, парламентским ораторам, очень вредно, что нас вгоняет в гроб, так это проклятые дебаты… Я предпочитаю двадцать самых утомительных дискуссий вроде вчерашней, чем политические дебаты, – тут уж хочешь не хочешь, а высказывай свою точку зрения…

Сезарина. Сидите дома – право, так будет спокойнее!

Граф де Мирмон. Но это мне не помешает иметь свое мнение.

Сезарина. Конечно!

Граф де Мирмон. Я только буду держать его при себе – вот и все.

Сезарина. А потом, как вам угодно, но это уже решено: вы мне обещали посидеть дома.

Граф де Мирмон. Я и сижу!.. А ты за это обещай никогда больше не говорить со мной об Оскаре…

Сезарина. Клянусь!

Граф де Мирмон. …и не принимать в нем ни малейшего участия!

Сезарина. Ваши подозрения совершенно неосновательны, но раз вам это не нравится, то мой долг повиноваться… Больше я вам о нем ни слова не скажу… и даже, если хотите, откажу ему от дома… Как вы считаете?

Граф де Мирмон. Это уж чересчур… Этого я не требую… Но уж раз ты сегодня такая добрая, у меня к тебе будет другая просьба.

Сезарина. Какая?

Граф де Мирмон. Ты только что назвала между прочим одно имя и невольно напомнила мне, что своим благополучием и даже своей жизнью я обязан отцу этого человека, моему старому другу по фамилии де Варенн, а между тем мы с тобой совсем отвернулись от его сына Эдмона – я-то Эдмона люблю всей душой, а ты почему-то терпеть не можешь.

Сезарина. Да, это верно! Впрочем, я не отрицаю его способностей, его достоинств… Кстати: вы сегодня говорили со мной о выборах депутата, так вот, я думаю, мы с вами сойдемся, что это наиболее подходящий кандидат. Что же касается моей личной антипатии к нему, тот тут уж я ничего не могу с собой поделать.

Граф де Мирмон. А все-таки я тебя прошу: доставь мне удовольствие, будь с ним поласковее!

Сезарина. Сегодня вам нездоровится, и я, конечно, спорить не стану, но все же… Кто-то идет!

Зоя. Это я – пришла узнать, как наш больной… Ну что, как вы себя чувствуете?

Граф де Мирмон. Неважно, очень неважно.

Сезарина. Кроме вас, милая Зоя, мы никого не принимаем.

Граф де Мирмон. Я даже с вашего позволения пойду к себе – я очень ослабел.

Слуга (входит). Господин Оскар Риго!

Граф де Мирмон (вскакивает). Оскар!.. Меня одно это имя нервирует!

Сезарина (вполголоса). Успокойтесь!..

Слуга (графу де Мирмону). Ваше сиятельство, он к вам!

Сезарина. К его сиятельству нельзя.

Слуга (Сезарине). Он говорит, что если граф нездоров, то он хотел бы повидать вас.

Сезарина. Скажите, что я не могу его принять.

Вы довольны?

Граф де Мирмон. Ты ангел! Ну, так доверши благодеяние – обещай мне помириться с Эдмоном!

Зоя (в изумлении). Что я слышу?

Сезарина (графу де Мирмону, опустив глаза). Раз вы этого требуете, даю вам слово.

Граф де Мирмон (целует ей руку). Ах ты, моя дорогая! (Зое, уходя.) Она исполняет все мои желания! (Уходит направо.)

Зоя (делает глубокий реверанс). Честь вам и слава! Но, признаюсь, у меня невольно опускаются руки: я бы так не могла!

Сезарина. Не скажите, Зоя. С вашими способностями вам достаточно взять несколько уроков…

Зоя. О, я с удовольствием, я рада учиться! Но только нужно, чтобы кто-нибудь объяснял мне, как в шахматах, сложные ходы. Вот, например, для чего это импровизированное заболевание?

Сезарина. Как? Вы не догадываетесь?

Зоя. Нет.

Сезарина (садится за пяльцы). Да, правда, вы не искушены.

Зоя (тоже садится). Я думаю, это еще придет!

Сезарина (услышав шум за дверью). Доктор!

Бернарде (за кулисы). Да, да, господа, бюллетени должны быть у швейцара с минуты на минуту… (С деловым видом.) Прошу меня извинить, я очень занят. Меня ждут на совещание. (Увидев обеих дам.) А, вы здесь!

Сезарина (за пяльцами). Ну, как дела?

Бернарде (весело). Как нельзя лучше. До чего у нас любят распространять неприятные известия – просто удивительно!

Сезарина. А как министр?

Бернарде. Министр получил вашу записку. От него я прошел в конференц-зал, с самым мрачным видом сообщил новость, и через секунду меня уже обступила толпа любопытных, но на все их вопросы я отвечал лишь тем, что хранил убитый вид и зловещее молчание… Поэтому, как только появился министр, все, решив, что дело отлагательств не терпит, бросились к нему, причем каждому хотелось поговорить с ним наедине – это вполне естественно. Чтобы получить место, нужно записаться заранее. А так как ваш муж занимает целых восемь мест, то можете себе представить, сколько наберется желающих, сколько «своих», которых надо устроить! Кто же откажется проголосовать за человека, который будет иметь в своем распоряжении восемь должностей? Конечно, никто. Таким образом, вместо недостающих четырех голосов у министра будет двадцать пять.

Сезарина (в восторге). Великолепно!

Зоя. Теперь я понимаю!

Сезарина. Как все удачно складывается!

Бернарде. Закон пройдет весьма внушительным большинством благодаря дурной вести, которая произвела благоприятное впечатление не только на членов палаты, но и на наших друзей – им я, кстати сказать, ничего не открыл, чтобы они играли свои роли как можно естественнее.

Сезарина. Это хорошо.

Бернарде. Они сами добровольно и вполне искренно отреклись от Оскара: они решили, что он скоро лишится своей единственной поддержки и единственного преимущества – состоять в родстве с пэром Франции. Вот почему мне ничего не стоило указать их дружеским чувствам иное направление и устремить в желательное вам русло.

Сезарина. Браво!

Бернарде (Зое). Но только я совершенно упустил из виду вашего мужа. Вы его не предупредили?

Зоя. И не думала, я вообще никому об этом не говорила – ведь я дала слово!

Бернарде. Он уже подготавливает почву, чтобы выставить свою кандидатуру в Академии моральных и политических наук вместо покойного графа де Мирмона. Я встретил вашего супруга у одного из моих пациентов – он приехал к нему просить голосовать за него. Там было много народу, и я не успел вывести его из заблуждения – он сейчас же сел в кабриолет и поехал дальше собирать голоса.

Зоя. Ах, боже мой!

Бернарде. Ничего, ничего! Голоса ему пригодятся для будущей вакантной должности. Это что! Нынче просить местечка идут прямо к тому человеку, который его занимает, – идут, пока он еще не умер, а то потом поздно будет. Ну а теперь я все уладил и имею право узнать и понять, какова причина произведенного мною переворота?

Сезарина. Какого переворота?

Бернарде. В пользу нашего общего врага Эдмона.

Сезарина. После скажу.

Бернарде. Мне же необходимо знать!

Зоя. Зачем? Он сам ничего не подозревает.

Сезарина (к Бернарде). Да, он не подозревает. А вот повидать мне его нужно.

Зоя (в сторону). Только бы не сегодня!

Агата. Эдмон де Варенн пришел справиться о здоровье моего отца.

Сезарина и Зоя. Кто? Эдмон?

Агата (к Бернарде). Что ему сказать?

Зоя (быстро подходит к ней). Что к графу нельзя и что вообще не приказано принимать…

Сезарина. …чужих и посторонних, но друзей моего мужа, старинных друзей нашего дома…

Агата (изумлена; Зое, тихо). Что это значит?

Сезарина (с очаровательным видом). Просить, просить! Мы очень рады его видеть… И потом, у нас есть к нему дело.

Агата (Зое, тихо). Ничего не понимаю!

Зоя (Агате, тихо). Все изменилось, но тем не менее я трепещу.

Агата. Почему?

Зоя. Потом!

Эдмон (Сезарине, холодно). Извините, что я к вам без приглашения, но оправданием мне служит полученное мною известие. Правда ли, что граф де Мирмон серьезно болен?

Сезарина. Да, он чувствует себя неважно. Вот лечащий его доктор Бернарде…

Эдмон (еле здоровается с Бернарде и обращается к Зое). Меня это очень взволновало!

Сезарина. …но все же положение его не безнадежно, и я рада сообщить об этом человеку, которому он не менее дорог, чем нам.

Эдмон. Я не могу вам передать, как он мне дорог! Граф де Мирмон – друг моего отца, когда-то он был и моим другом, потом времена изменились, но у меня никогда и в мыслях не было в чем-нибудь его упрекнуть.

Сезарина. А кого же вы упрекаете?

Эдмон. Не спрашивайте, графиня, – я человек откровенный, я могу вам все сказать без утайки.

Сезарина (улыбаясь). А может быть, вы ошибаетесь?

Эдмон (в гневе). Графиня!

Зоя (в сторону). Экая горячка!

Эдмон. Простите! Я забыл, что я у вас в доме.

Бернарде (Зое). Что за чертовщина! Почему она вдруг стала к нему благоволить? Ведь он говорит ей дерзости. (Шепотом.) Нет ли здесь тайной любви?..

Зоя (шепотом). Может быть, и есть.

Бернарде. Тогда все ясно.

Сезарина (вышивает в пяльцах). Итак, господин Эдмон, судя по всему, вы нарочно пришли к нам, чтобы вызвать меня на ссору? Хорошо, нечего сказать!

Эдмон. Нет, графиня. Признаться, я не рассчитывал, что буду иметь удовольствие видеть вас…

Сезарина. Это значит, что вы пришли не для меня?

Эдмон. По правде сказать, не для вас, графиня.

Зоя (в сторону). Медведь!

Эдмон. Дело в том, что я получил записку от графини де Монлюкар; она почему-то просила меня прийти сюда.

Сезарина. Что? Зоя вам написала?.. Сама? Не предупредив меня?

Зоя (живо). Да, графиня!

Сезарина (довольная, в сторону). Это хорошо, это умно!

Эдмон. Я решил, что мадемуазель Агата вызывает меня по делу.

Агата. Кто? Я?

Зоя (роняет клубок). Ай! Нитки!

(Быстрым шепотом.) Ни слова об Агате! Даже не смотрите на нее, пока мачеха здесь.

Эдмон (шепотом). Почему?

Зоя (шепотом). Потому!

Сезарина (вышивает в пяльцах). Господин де Варенн! Я слышала, что вы баллотируетесь в Сен-Дени.

Эдмон. Я снял свою кандидатуру.

Сезарина. Почему же? У вас есть друзья…

Эдмон. Сомневаюсь. Я не знаю ни одного верного друга.

Сезарина. Ни одного? Это уже преувеличение.

Эдмон. В самом деле, я забыл… Один-единственный друг у меня случайно оказался, но я его совсем не знаю и видел-то до этого всего один раз – вчера, у Оскара Риго… Если не ошибаюсь, это Дютилье, книгоиздатель…

Бернарде (Зое, тихо). Это один из наших; я его предупредил.

Эдмон. Я его только что встретил на улице. Он подошел ко мне, поздоровался и сказал: «Я всегда признаю свои ошибки. Теперь я наконец понял, что вы самый подходящий кандидат, и буду голосовать за вас. Мне вас обрисовал один друг». Но кто же этот-то друг?

Бернарде (с достоинством выступает вперед). Я, сударь!

Эдмон (встает). Вы?

Бернарде. Да, молодой человек, я за вас горой!

Эдмон. После того, что между нами произошло?

Бернарде. Это пустяки! Я вас не люблю, лгать не стану… Я вас не люблю, но уважаю. (Указывая на Сезарину и Зою.) Вот эти две дамы могут подтвердить, что я только что вас хвалил!

Сезарина и Зоя. Подтверждаем!

Агата (в изумлении). Что я слышу?

Эдмон. Да я же вас оскорбил!

Бернарде. Можете мне поверить, что я и себя не забываю, ибо каждый, как говорится, за себя, а бог за всех, и у других не отнимаю достоинств в тех редких случаях, когда мне попадаются истинно достойные люди… Да, сударь, я прямо сейчас обегу всех друзей, всех избирателей, которых знаю, и буду всем расхваливать вас, а от вас мне за это не нужно ничего, даже простой признательности… До свиданья, сударыни! (Уходит.)

Эдмон. Какой милый человек! Я был к нему несправедлив.

Сезарина (за работой). Есть и кроме него хорошие люди на свете, а вы их не распознали и оскорбили.

Эдмон. Кого вы имеете в виду?

Сезарина. Вы во всем видите дурное, вам все представляется в черном свете, нрав у вас тяжелый, подозрительный: всюду вам мерещатся ловушки, враги.

Зоя. Довольно верная характеристика!

Эдмон. А если все словно сговорились, чтобы меня уничтожить: суд, общество, печать?..

Зоя (берет со стола газету и читает). «Большинство избирателей округа Сен-Дени, по всей вероятности, отдаст свои голоса уважаемому господину Эдмону де Варенну. Поскольку этот всеми признанный талант, человек изумительного душевного благородства, этот пламенный патриот удовлетворяет всем требованиям, которые предъявляет к своим депутатам страна, то можно сказать с уверенностью, что избиратели, все как один, будут голосовать за господина де Варенна…»

Эдмон. Что я слышу? Эта же самая газета писала про меня бог знает что!

Зоя (читает). «Мы все помним, как мы восхищались той замечательной речью, которую он произнес, когда слушалось дело де Мирмон… Он блистал эрудицией, он говорил с жаром, необычайно красноречиво», и так далее, и так далее. Похвалы занимают целых две колонки – я их опускаю, щадя вашу скромность.

Агата. Наконец-то человека оценили!

Эдмон (ошеломлен). Да ведь еще вчера обо мне писалось нечто прямо противоположное… Что же это значит?

Сезарина (вышивает). А то, что день на день не похож…

Агата (вышивает). Что человека достойного в конце концов непременно оценят…

Зоя (вяжет). Что никогда не следует падать духом…

Сезарина. Никогда не следует терять надежду…

Зоя. А главное – нельзя даже думать о самоубийстве…

Эдмон (Зое). Ах, зачем вы!..

Зоя. Ну уж нет! Я скажу во всеуслышание. Во-первых, это грех, а во-вторых, это нечестно по отношению к друзьям.

Эдмон. Я все еще не могу прийти в себя… Не сон ли это? Мне казалось, что меня покинули все, я разочаровался в себе самом!

Агата (встает). Вот это и есть самое страшное.

Эдмон (Агате). А ваш отец… граф де Мирмон?..

Сезарина (встает). Он вам всецело предан. Он будет о вас говорить, писать и даже, если ему позволит здоровье, представит вас избирателям.

Эдмон. Боже мой! Но кто же его разубедил, кто же за меня заступился? (Смотрит на Агату.) А, догадался!

Зоя (подходит к Сезарине; живо). Женщина, которую вы так осуждали, – его жена!..

Эдмон. Его жена?

Зоя. Да! Я свидетельница. Она великодушно стала на вашу защиту…

Сезарина. Я могла бы вам отомстить, но я не воспользовалась правом мести.

Агата (Зое, тихо). Я ее не узнаю!

Зоя (Агате, тихо). Уж если я за что-нибудь возьмусь…

Сезарина. А вот на Зою я сердита: вы ничего не должны были знать о моих действиях, а она проговорилась. Я знаю, как вы обо мне отзывались…

Эдмон. Да, правда, я не отрицаю… я до самого последнего времени не скрывал от своих друзей…

Зоя. Например, от меня…

Эдмон. …как я к вам отношусь, и в этом моя ошибка. С вами я не должен был играть в прятки, мне надо было объясниться с вами начистоту.

Зоя (в страхе). Зачем?

Сезарина. А почему бы нет? Я больше всего на свете ценю откровенность…

Эдмон (живо). И я выскажу вам все! Вы узнаете правду.

Зоя (в сторону). Какой ужас!

Сезарина. Говорите!

Это мой муж.

Зоя (живо). По-моему, он может принять господина Эдмона. Тем более если господину Эдмону придется ехать к избирателям…

Сезарина. Одну минутку! Агата, милая! Подите, пожалуйста, к вашему отцу и спросите, что ему нужно, а я должна поговорить с господином Эдмоном о предстоящих выборах.

Агата (весело). С удовольствием! Итак, я вас покидаю! (Эдмону, тихо.) Делайте все, что вам велят. А я поговорю о вас с отцом. (В сторону.) Я ничего не понимаю, но, кажется, все идет хорошо. (Уходит в дверь направо.)

Зоя (в сторону). Легкомысленное существо! Ушла! Ну а я их одних не оставлю, иначе все погибло. (Садится подле стола и берется за работу.)

Сезарина (оборачивается и замечает Зою; про себя). Как, она здесь, продолжает вязать? Я была лучшего мнения о ее догадливости! (Зое, тихо, после минутного молчания, видя, что та вяжет, не поднимая глаз от работы.) Зоя, дорогая!..

Зоя. Что?..

Сезарина (тихо). Мне нужно с ним поговорить о выборах, о том, какие у него шансы…

Зоя. Конечно! Говорите, говорите!

Сезарина. Но вам же будет скучно!

Зоя. Нисколько! Все равно мне нечего делать.

Сезарина (в сторону). Не понимает!

Зоя. Вы обещали дать мне несколько уроков – вот я вас послушаю и чему-нибудь да научусь.

Слуга (входит). Граф де Монлюкар!

Зоя (в сторону). Добро пожаловать!

Сезарина (в сторону). Этого только не хватало! Мало мне жены, еще и муж! (С досадой.) Мне некогда! Я не могу его принять!

Слуга. Он к вам на одну минутку.

Сезарина. А, это другое дело! (Зое, живо.) Подите, пожалуйста, к вашему мужу и спросите…

Зоя (в замешательстве). Почему же я?..

Сезарина. А что ж тут такого? (Слуге.) Проводите графиню… Подите, душенька, вдруг у него что-нибудь важное…

Зоя (в смятении). Право, не знаю…

Сезарина. Да в чем же дело?

Зоя (указывая на Эдмона). Я уверена, что он вам невесть чего наговорит, – лучше уж я останусь… это в ваших же интересах…

Сезарина. Нужно подумать и об интересах вашего мужа. Вы уж слишком добры ко мне. Идите, идите!.. (Властно.) Прошу вас!

Зоя (в сторону). Ну, ничего, я сейчас вернусь! (Уходит вместе со слугой.)

Сезарина (в сторону). Насилу выпроводила! Ни за что не хотела уходить… До чего женщины любопытны!

Эдмон. Право, графиня, мне трудно поверить глазам своим и ушам…

Сезарина. Да, нам всегда бывает трудно признаться, что мы были не правы.

Эдмон. Кто, я был не прав?

Сезарина. Вы же обещали быть откровенным!

Эдмон. И я сдержу свое слово, чего бы мне это ни стоило… Да, я был убежден, что вы мой враг, что вы питаете ко мне неодолимую неприязнь, что вы меня ненавидите. Более того, чтобы быть откровенным до конца, я должен вам сказать, что вы не упускали случая навредить мне.

Сезарина. На это вам ответят мои поступки.

Эдмон (в замешательстве). Да, правда, теперь…

Сезарина. Успокойтесь! Я не намерена злоупотреблять выгодностью моего положения. Поговорим сначала о вас, о вашей карьере – это мое единственное средство защиты. Так, значит, вы жаждете стать депутатом? Это и есть предел ваших желаний, вашего честолюбия?

Эдмон. Нет, графиня!

Сезарина. То есть как – нет?

Эдмон. Вы видите, я питаю к вам особое доверие. И вы так добры, так отзывчивы, что я почитаю своим долгом раскрыть перед вами всю душу, иначе я бы вас, по-моему, обидел.

Сезарина. Совершенно верно!

Эдмон. Так вот, графиня: у меня нет честолюбивых замыслов. Мне нужно положение в обществе не само по себе, а потому, что оно может приблизить меня к одной особе, от которой меня сейчас, к несчастью, отделяет пропасть.

Сезарина. Ах, вот какова причина…

Эдмон. Других у меня нет, клянусь вам! Не тщеславие, а другая страсть движет мною – страсть, в которой я долго не признавался самому себе и которую я скрывал даже от самого предмета.

Сезарина. Почему же?

Эдмон. Потому что до самой последней минуты у меня не было никакой надежды.

Сезарина. А теперь, значит, появилась?

Эдмон. Только сегодня.

Сезарина. Каким образом?

Эдмон. Хотел бы вам сказать, да не смею!

Сезарина. Отчего же? Разве я знаю эту особу?

Эдмон. Знаете, графиня, прекрасно знаете.

Сезарина (улыбаясь). Да ну, говорите же! Если только я смогу вам помочь…

Эдмон (живо). Еще как сможете! Вы очень многое можете… Говоря по совести, вы все можете!

Сезарина (с притворным удивлением). Что вы хотите сказать?

Эдмон. Что только от вас зависит мое счастье! Замолвите за меня словечко – вот моя единственная просьба! Вы так великодушно предложили мне свою дружбу, и я уже не сомневаюсь в вашей искренности, я умоляю вас принять во мне участие. А если только вы меня поддержите, поговорите обо мне, она непременно согласится выйти за меня замуж.

Сезарина. Замуж?.. Но кто же она?

Эдмон. Ваша падчерица Агата.

Сезарина. Боже!

Эдмон. Да, графиня!

Зоя (настежь распахивает дверь). Что такое? Что у вас тут происходит?

Сезарина (Зое). Господин Эдмон де Варенн просит руки моей падчерицы Агаты!

Зоя. Боже мой!

Сезарина (смотрит на Зою в упор). Он ее любит… он ее обожает… с давних пор…

Эдмон. Да, я всю жизнь любил только ее!

Зоя. Да что с вами?

Эдмон (живо). Да, я все сказал графине, во всем признался! Она такая добрая, такая отзывчивая, она обещала мне помочь!

Сезарина. Ну конечно! Я рада сделать вам приятное, услужить вам… (Подходит к камину, быстрым движением берет колокольчик и звонит.)

Зоя. Услужить?..

Эдмон (Зое). Ну да, вы же слышите! Мы теперь друзья.

Сезарина. Лошадей, и как можно скорее! Я сейчас еду.

Эдмон (подходит к Сезарине). Ах, графиня, как я вам благодарен!

Сезарина. Да, да, вы оба можете на меня рассчитывать! Я обещаю, даю вам слово. До свидания, Зоя! Мы с вами еще встретимся!

Эдмон. Я сейчас к графу де Мирмону.

Сезарина. А я к министру… Надо надеяться, что не опоздала. (Уходит в дверь налево.)

Эдмон (идя к двери направо, к графу де Мирмону). Я спасен!

Зоя (идя к средней двери). Он погиб!