Акт второй
Столовая. В глубине — дверь, по бокам тоже. Справа — стол, накрытый на четверых. Слева — буфет.
Сцена первая
Питуа, затем Селимар, Эмма.
Питуа (когда занавес открывается, заканчивает накрывать на стол). Четыре прибора — значит, папаша с мамашей придут завтракать… До чего же эти родители — надоедливые. Молодоженам столько хочется сказать друг другу… (Слышит звук открываемой слева двери.)
Держась за руки, входят Селимар и Эмма.
Мсье и мадам! Исчезаем!.. (Уходит на цыпочках через правую дверь.)
Сцена вторая
Селимар, Эмма.
Селимар (обращается к публике, прижимая к себе руку Эммы, которая опирается на него). До чего же приятно любить женщину, которая всецело принадлежит тебе — тебе одному… Это все-таки совсем не то же самое… (Жене.) Вы что-то грустны, Эмма.
Эмма (опускает глаза). Нет, мсье.
Селимар. Вы себя плохо чувствуете?
Эмма. Нет, мсье.
Селимар (в сторону). Она боится, бедная перепелочка. (Горячо целует ее.)
Эмма. Послушайте, мсье, хватит!
Селимар. Но ведь мы же одни.
Эмма. Все равно, мсье…
Селимар. «Мсье» — до чего противное слово! Холодное, церемонное… Точно я гость какой-то!
Эмма. А как же вы хотите, чтобы я вас называла?
Селимар. Поль… Зовите меня Полем. Я же зову вас Эммой!
Эмма. О, да я никогда в жизни не осмелюсь!
Селимар. Не стесняется же ваш батюшка говорить вашей матушке: «Серафина»… Совсем недавно он сказал ей: «Серафина, ты мне надоела!» — а она ему: «Ты просто рехнулся!» Вот это хорошее семейство, настоящее семейство, где люди называют друг друга на «ты»… Послушайте, Эмма-то есть я хочу сказать, послушай, Эмма, — ты что, боишься называть меня на «ты»?
Эмма (поспешно). Ох, нет… но не сейчас! Позже! Ведь мы еще так мало знаем друг друга…
Селимар. В самом деле?.. (Смеется.)
Эмма. Что вас так рассмешило?
Селимар (пылко). Нет, ничего… Ох, милая крошка… Если б ты знала, какой я добрый, какой хороший с женщинами!
Эмма. То есть как это — с женщинами? Вы любили других женщин, мсье?
Селимар (в сторону). А, черт! (Громко.) Никогда, никогда!
Эмма. Это правда?
Селимар. Спроси у твоего отца — ему-то это хорошо известно!
Эмма. Знаете, если вы меня обманули, я вам этого никогда в жизни не прощу.
Селимар. Какие глупости! Ну, давай рассуждать логично: у тебя были когда-нибудь увлечения?
Эмма. Нет.
Селимар. В таком случае почему же ты считаешь, что я больший сумасброд, чем ты?
Эмма. Да вообще говоря…
Селимар. Ты что, ревнуешь?
Эмма. Не знаю, право… Но когда я думаю, что вы могли любить другую женщину… что вы, быть может, ее целовали…
Селимар. Ну что ты! Да разве так целуются? Во всем белом свете только свою жену и можно так поцеловать, свою маленькую женушку! (Целует ее.)
Питуа (появляется). Мсье! (Замечает их.) Ох, простите!
Селимар. Что? В чем дело?
Питуа. Мсье, старики пришли!
Эмма. Какие старики?
Питуа. Да батюшка и матушка мадам.
Эмма. Ну и вежливый же у вас слуга, нечего сказать.
Селимар (к Питу а). Идиот!
Питуа. Извозчик только что подъехал к парадной.
Эмма. Я побегу их встречу. (Поспешно выбегает через дверь в глубине.)
Сцена третья
Питуа, Селимар.
Селимар (к Питуа). Подойди сюда и говори тихо… Я очень волновался вчера вечером, когда мы возвращались домой… Как ты выпустил ту даму, которая была здесь? (Указывает направо.)
Питуа (очень громко). Госпожу Бокардон?
Селимар. Да говори ты тише.
Питуа. Ладно-ладно! Ну и страху же она на меня нагнала!.. Вернулся я — а ходил я к своей жене, она как раз получила жалованье за месяц, — вдруг слышу в бельевой шорох… Хотел я взять каминные щипцы, да только слышу женский голос: «Откройте!»
Селимар. Но у тебя же не было ключа.
Питуа. Да, не было, так мне пришлось выломать замок.
Селимар (пожимает ему руку). Вот спасибо!
Питуа (польщенный). Ах, мсье!
Селимар (отнимает у него свою руку). Впрочем, я не то хотел сказать… Так что же было дальше?..
Питуа. Несчастная просто умирала с голоду — ведь было уже девять часов вечера.
Селимар. О господи, десять часов провести в бельевой!
Питуа. Я предложил ей подкрепиться тем, что у меня было, но она выскочила из комнаты, точно фурия.
Селимар (в сторону). Хорошо, что Бокардон ничего не заметил: я ему такое занятие придумал, чтоб у него ни минутки свободной не было, — встречать и провожать дам… (Громко.) Питуа, я доволен тобой… Держи… Вот двадцать франков.
Питуа (думая, что деньги предназначаются ему). Ах, мсье!
Селимар. Да слушай же: после завтрака пойди купи букет белых роз для моей жены.
Питуа (разочарованно). Ах… Так, значит, эта монета — на букет?
Селимар. Конечно.
Питуа (с горечью). Вот и служи после этого великим людям! (Подходит к буфету и начинает возиться в нем.)
Сцена четвертая
Те же, Эмма, Коломбо и мадам Коломбо. За дверью слышен голос Коломбо.
Селимар (идет навстречу Коломбо и мадам Коломбо). Батюшка, матушка…
Коломбо (входит с мадам Коломбо). Вашу руку, зятюшка.
Мадам Коломбо. Поль, поцелуйте меня. Целуются.
Питуа (подходит к столу). Мадам, завтрак подан.
Эмма (направляется к столу вместе с мадам Коломбо). Пошли за стол! (Селимару.) Вы идете, мсье?
Коломбо (тихо, Селимару). «Мсье»?
Селимар (тихо). Не беспокойтесь — это от застенчивости. (Садится за стол.)
Коломбо (идет в глубину сцены к столу). Вот и отлично! Если бы я был человеком благоразумным, я пил бы только чай…
Все усаживаются.
Селимар. Ну и досталось же вам вчера!.. Матушка, обед был великолепный.
Эмма. Только уж очень тесно было за столом…
Селимар (Эмме). Я знаю одного твоего соседа, которого это вовсе не огорчало! (Играет салфеткой, пытаясь под столом ударить Эмму.)
Мадам Коломбо (смеется). Очень мило!
Коломбо (в сторону, со смехом). А он остроумный!
Мадам Коломбо. Если и было тесновато, то все из-за твоего мужа, который пригласил на трех человек больше, чем следовало.
Коломбо. Ах да, господина Бокардона! Он мне очень нравится — такой веселый!
Мадам Коломбо. И услужливый… Но почему его супруга не пришла?
Селимар (смущенно). Ей что-то помешало… непредвиденные обстоятельства.
Эмма. Говорят, она прехорошенькая…
Селимар (забывшись). Очень мила… пикантная штучка.
Все. Как?
Селимар. Пикантная в разговоре…
Коломбо. А вот другой ваш приятель — этот старик — мне гораздо меньше понравился.
Селимар. Вернуйе…
Мадам Коломбо. Он производит впечатление брюзги.
Коломбо. Какого черта он нам пел эти куплеты про грибы?
Мадам Коломбо (желчно). Если он хотел охаять мой обед…
Селимар. Ну что вы, матушка! Как вы могли такое подумать!
Коломбо. Вы часто видитесь с этим мсье?
Селимар. Очень редко, очень!
Сцена пятая
Те же, Питуа, Вернуйе.
Питуа (объявляет). Господин Вернуйе! (Уходит.)
Коломбо, мадам Коломбо и Эмма. Он!
Селимар (в сторону). Что ему еще нужно?
Вернуйе (входит, кладет шляпу на один из стульев в глубине слева). Не беспокойтесь, пожалуйста… О, да вы уже завтракаете?! (Кланяется.) Медам… Месье…
Коломбо, мадам Коломбо и Эмма холодно наклоняют голову. Селимар приподнимается, но мадам Коломбо заставляет его снова сесть.
Коломбо (тихо, дамам). Вот что: будем с ним холодны.
Селимар (в сторону). Вот бедняга!.. Он пришел позавтракать. (Громко.) Присаживайтесь, пожалуйста…
Вернуйе (берет стул слева и садится). Благодарствую.
Длинная пауза, во время которой все едят, не обращая внимания на Вернуйе.
Селимар (к Вернуйе). Ну, как вы сегодня себя чувствуете?
Вернуйе. Отлично!..
Коломбо. Зятюшка, передайте мне, пожалуйста, редиску…
Вернуйе. О, вы еще только приступили к редиске!
Мадам Коломбо (сухо). Уже всю съели.
Новая пауза.
Селимар (в сторону). Я просто не смею пригласить его к столу. (Громко.) Ну, как вы сегодня себя чувствуете?
Вернуйе. Отлично… А раньше вы садились за стол только в одиннадцать…
Мадам Коломбо (сухо). Мой зять переменил распорядок дня…
Селимар. Да, переменил… потому что… (Пауза.) Ну, как же вы сегодня себя чувствуете?
Вернуйе. Отлично. Я сказал себе: погода такая хорошая… А сегодня погода действительно хорошая — солнце!..
Коломбо. Так и манит прогуляться!
Вернуйе. Вот мне и пришла в голову мысль навестить вас и узнать, как вы поживаете… (пауза) как вы поживаете… (новая пауза) как вы поживаете. Теперь я удостоверился, что вы в отличном здравии, и могу вас покинуть… (Поднимается со стула и идет за шляпой.)
Селимар. Прощайте.
Вернуйе (кланяется). Медам… месье… не беспокойтесь, пожалуйста. (В сторону, с горечью.) Даже стакана воды не предложили! (Уходит через дверь в глубине.)
Сцена шестая
Селимар, Эмма, Коломбо и мадам Коломбо, затем Бокардон, затем Питуа.
Все продолжают сидеть за столом и есть.
Коломбо. Наконец-то! Я думал, что он никогда не уйдет.
Мадам Коломбо. Неужели он всегда так будет к вам являться?
Селимар. Да нет… Это старый друг моей семьи. Ему хотелось узнать, как я поживаю. Он узнал, и больше ему ничего не нужно. Теперь уже он не придет.
Бокардон (входит и сам о себе объявляет). Мсье Бокардон!.. Это я, честь имею представиться. Медам… Месье…
Коломбо (в сторону). Нет, этот малый мне положительно по душе!
Мадам Коломбо (в сторону). Все так же весел! (Громко.) Вы завтракали?
Бокардон. Конечно… (Селимару.) Я за тобой.
Селимар (приподнимается). За мной? Почему?
Бокардон. Она ушла…
Селимар. Кто?
Бокардон. Кухарка. Сегодня утром произошел довольно выразительный разговор, и… Словом, она ушла!
Селимар. Ну, а при чем же тут я?
Бокардон. Да видишь ли, у меня есть две на примете: одна из Пикардии, а другая из Бургиньона. Так надо, чтоб ты их посмотрел.
Селимар (нетерпеливо). Ах боже мой, но у меня же нет времени! Раньше я мог этим заниматься…
Бокардон. Почему раньше?
Селимар. Потому что я не был женат…
Бокардон. Ну и что же — я тоже женат. (Эмме.) Мадам, должен вас предупредить, что я буду часто похищать его. У нас в доме ничего без него не делается.
Эмма. Но мой муж всегда будет рад оказать вам услугу!..
Бокардон (Селимару). Ну вот, ты получил разрешение… Бери шляпу.
Селимар. Да нет, что-то я сегодня не в настроении. Не хочу никуда выходить.
Бокардон. Тогда, может, прислать обеих кухарок к тебе?
Селимар. Что? Да я же ничего не понимаю в кухарках! (В сторону.) Отвяжется он, наконец, от меня или нет?
Бокардон. Это он-то ничего не понимает?! (Остальным.) А сам подыскивал для нас всех наших кухарок!
Все встают из-за стола.
Питу а (входит). Можно убирать?
Эмма. Да.
Питуа убирает со стола, ставит закуски в буфет и уходит, унося с собой грязную посуду.
Мадам Коломбо. Знаете ли, зятюшка, вы не очень-то любезны со своими друзьями!..
Бокардон. Не корите его — просто он человек нервный… Да, чуть не забыл: насчет обоев для нашей столовой. Какими ты хочешь, чтоб они были, — под мрамор или под дерево?
Селимар. Я хочу — как ты хочешь!
Бокардон (удивленно, в сторону). Да что это с ним? (Смотрит на обои.) Позвольте — вот премилые обои. Сколько они стоят?
Коломбо. Три франка семьдесят пять сантимов за рулон.
Бокардон. Цена вполне подходящая… Я попрошу вашего разрешения привести жену, чтоб она посмотрела.
Селимар (поспешно). Это ни к чему.
Бокардон. Почему же — ни к чему?
Мадам Коломбо. Да мы будем счастливы познакомиться с мадам Бокардон…
Селимар (в сторону). Ну вот, сейчас она ее пригласит.
Эмма. И мы с удовольствием отдадим ей визит…
Бокардон. Откровенно говоря, я на это рассчитываю.
Селимар (в сторону). Рассчитывать-то рассчитывай, да только как бы не просчитаться!..
Бокардон. Селимар еще вчера говорил мне: «Я хочу, чтоб наши жены подружились!»
Селимар. Позволь, это же ты мне говорил.
Бокардон. Я? В конце концов, это одно и то же.
Селимар. Одно и то же? Ничего подобного.
Бокардон. Почему?
Селимар. О господи! Ты меня до того довел, что уж я и сам не знаю, что говорю.
Бокардон. Хочешь, я тебе подскажу: не любишь ты мою жену — вот что!
Селимар (отходит в глубину). Ну, знаешь ли!
Бокардон. Она сама мне сказала.
Мадам Коломбо. Вы несправедливы. Еще только сегодня утром мой зять сожалел, что не видел вчера мадам Бокардон.
Коломбо. Когда в шесть часов за ней послали карету, ее не оказалось дома.
Селимар (в сторону). Ай!
Питуа (в сторону). Я-то знаю почему.
Бокардон. Простите, но она была дома.
Селимар (удивленно). Что?
Бокардон. Наедине с мигренью.
Питуа (в сторону). Сильна штучка, ничего не скажешь!
Эмма. Ах, бедняжка!
Бокардон. И потом она была в церкви…
Селимар. В самом деле? Ты ее видел?
Бокардон. Нет, но она меня видела…
Питуа (забывшись, смеется и от смеха роняет тарелку). Xa-xa-xa!
Селимар (поспешно оборачивается и подходит к нему). В чем дело?
Питуа. Тарелка из рук выскользнула!
Селимар (к Питуа). Ладно, оставь нас.
Питуа (уносит поднос в сторону). Ох, уж эти мужья! Подумать только, что и я был таким. (Уходит.)
Бокардон. Дорогие друзья… Мне придется вас покинуть, у меня еще куча дел. (Вытаскивает исписанную бумажку.) Вот мое расписание на сегодняшний день… (Читает.) «Зайти к Селимару». Сделано. «Поговорить с ним насчет кухарки». Сделано. «Поговорить с ним насчет обоев». Сделано.
Селимар (в сторону). Ужасно интересно!
Бокардон (читает). «Поговорить с ним насчет насоса»… Ах да, ты знаешь, этот насос, что у меня в доме на улице Тревиз…
Селимар. Ну?
Бокардон. Не работает… Надо, чтоб ты взглянул на него.
Селимар. Вот что: найми-ка ты меня сразу на целый год.
Бокардон (хохочет). Ха-ха-ха! (Остальным.) Он сегодня не в духе. (Читает.) «Зайти к итальянцам».
Селимар (вконец выведенный из себя, отходит в глубину направо и садится). Я пока посижу.
Бокардон. Должен вам сказать, что сегодня в три часа будет изумительный концерт. Поет Патти, поет Пенсо, поет Альбони — словом, все поют.
Эмма. Ах, как интересно!
Бокардон. Знаете, у меня идея: пойдемте с нами — кстати, я вам представлю мою жену.
Селимар (продолжая оставаться в глубине, направо). Хорошо!
Эмма. Ах, пойдемте, пойдемте!
Мадам Коломбо. Какая прекрасная мысль!
Коломбо. Великолепная!
Селимар (в сторону). О господи, да когда же он оставит нас в покое с этой своей женой!
Эмма (Селимару). Значит, решено, не так ли, мой друг?
Селимар. Так-то оно так, но…
Коломбо. Что еще?
Селимар. Я очень впечатлительный, и музыка меня страшно волнует.
Бокардон. Тогда почему же ты каждый понедельник ходил с нами в Оперу?
Селимар (взбешенный). Пошел ты к черту!
Бокардон (хохочет). Нет, он право сегодня не в себе. Ах, сударыни, у меня родилась новая мысль, еще лучше первой.
Селимар. Что?! (В сторону.) Нет, меня от него прямо в озноб бросает!
Бокардон. Вместо того чтобы встречаться у итальянцев, посажу-ка я лучше жену в коляску да привезу ее к вам.
Эмма. Браво!
Мадам Коломбо. Прелестно!
Селимар. Прелестно! (В сторону.) Нет, он дождется, что я выброшу его в окно.
Бокардон. Так она и с дамами познакомится и посмотрит твои обои.
Селимар. О да, все удовольствия сразу. (В сторону.) Только я ее сюда не пущу, даже если мне для этого придется взорвать лестницу.
Бокардон (снова берется за свой список и читает). «Возобновить страховку». Это тебя касается. «Зайти к Леону». Это двоюродный брат моей жены. «Спросить у него, что он думает насчет Северных».
Селимар (в сторону). Вот как?! Уже!
Бокардон. Все сделал… Собираюсь от него уходить — а он такой славный малый, звезд с неба не хватает, но славный, — так он не пускает, не хочет отдавать мне мою шляпу, да и только.
Селимар (в сторону). Держу пари, что у него сейчас в шляпе лежит ответ. Эх, если б… (Незаметно направляется к шляпе Бокардона, которая лежит на стуле справа.)
Коломбо (Бокардону). Вы играете на Северных?
Бокардон. Не я — жена: она обожает эти акции. (Просматривает свой список и, пока Селимар говорит, отмечает, что еще ему надо сделать.)
Селимар (вынув письмо из-под подкладки шляпы, в сторону). Вот! Ответ Леона, написанный карандашом. (Поспешно читает.) «В пять часов в саду Тюильри…». (В сторону.) Отлично! (Вытаскивает из кармана карандаш.) Начало концерта в три… подставим вместо пятерки тройку, получится: «В три часа, в саду Тюильри…». Она, конечно, предпочтет Тюильри. Уж я-то ее знаю. (Кладет записку на прежнее место в шляпу.)
Бокардон (заканчивает просмотр списка). Ну что ж, остается только взять шляпу.
Селимар. Опять?
Бокардон. Что — опять?!
Селимар. Да нет, ничего.
Сцена седьмая
Те же, Питуа, Вернуйе.
Питуа (объявляет). Господин Вернуйе!
Коломбо и мадам Коломбо. Нет, это просто невыносимо!
Селимар (в сторону). Теперь этот за меня возьмется.
Вернуйе (держится в глубине сцены, немного справа, кладет на ближайший стул шляпу. Сухо). Медам, прошу не беспокоиться, я ненадолго: мне нужно только сказать одно слово мсье Селимару. (Обменивается поклоном с Бокардоном, который уже успел отойти в глубину.)
Эмма (тихо, Селимару). Выставьте вы его.
Коломбо (так же). Избавьте вы нас от него.
Селимар (тихо). Не беспокойтесь — это ненадолго. (В сторону.) А потом явится тот.
Мадам Коломбо (отходит в глубину и увлекает за собой Эмму). Пойдем, Эмма, у нас не так уж много времени до концерта: едва успеем переодеться.
Бокардон (снова выходит на авансцену). Я вас покидаю, мы приедем в половине третьего.
Селимар. Договорились. (Отдает ему шляпу.) Не забудь шляпу. (В сторону.) Это крайне важно.
Все (поют).
Его никто не приглашает,
А он приходит, как домой,
Не чувствуя, что нарушает
И нашу близость и покой.
Селимар.
Хотя его не приглашают,
Идет сюда он, как домой,
И думает, что разделяет
И нашу близость и покой.
Вернуйе.
Меня они не уважают,
А я ведь вовсе не плохой…
Ах, сердце бедное мечтает
У них найти прием иной!
Бокардон.
Спешу я, время истекает,
Ведь должен я поспеть домой.
Жена моя еще не знает,
Что на концерт пойдет со мной!
Бокардон уходит через дверь в глубине. Эмма, Коломбо и мадам Коломбо — через дверь слева.
Сцена восьмая
Селимар, Вернуйе.
Селимар (в сторону). Надо решиться и разом отрезать- как ножом… Сейчас я ему дам понять, что он уж слишком к нам зачастил. (Громко.) Дорогой Вернуйе, мне надо с вами поговорить.
Вернуйе (сухо). Мне тоже… Я, собственно, за этим сюда и пришел.
Селимар. Вернуйе, мне нет необходимости говорить вам, как я вас люблю. Я, кажется, не раз имел случай доказать вам свою привязанность.
Вернуйе (холодно). Да… в свое время.
Селимар. Мне всегда доставляло бесконечное удовольствие вас видеть… Но вы понимаете: положение мое изменилось, — я теперь женат.
Вернуйе. Ну и что же?
Селимар. Вы очень нравитесь моей жене… безусловно нравитесь… но, между нами, она немного дикарка: она не любит новых знакомств, и, сами понимаете, мне, как супругу, придется идти на уступки. Но вы можете не сомневаться: я буду навещать вас.
Вернуйе. Отлично, значит — отставка.
Селимар. Ах, Вернуйе, к чему такое жестокое слово!
Вернуйе. Впрочем, мне следовало этого ожидать — после того, что произошло вчера, на свадьбе.
Селимар. А что там произошло?
Вернуйе. Вы сочли возможным посадить меня в самом конце стола, вместе с детьми.
Селимар (поспешно). Но вы же их любите.
Вернуйе. Люблю — только не за столом.
Селимар. Да я тут и ни при чем: это теща расставляла приборы.
Вернуйе. Во время десерта, когда я стал петь, все разговаривали, и вы не только не потребовали тишины, но и сами беседовали…
Селимар. Я? Позвольте…
Вернуйе (веско). Раз я говорю, что вы беседовали, значит — беседовали.
Селимар (в сторону). Ну и требовательное животное! Вот набаловал-то на свою шею.
Вернуйе (с горечью). Да и сегодня, когда я пришел, вы сидели за столом, а мне даже стакана воды не предложили!..
Селимар. Но мы ведь уже кончали завтракать…
Вернуйе. Нет, мсье, вы еще только ели редиску.
Селимар. В самом деле?
Вернуйе. Ну конечно. Мне было очень тяжело, когда я уходил.
Селимар. Не надо так, Вернуйе!..
Вернуйе. И знаете, куда я от вас пошел?
Селимар. Нет.
Вернуйе. Я пошел завтракать за двадцать пять су — рядом с вашей дверью.
Селимар. В самом деле? Говорят, что там неплохо кормят.
Вернуйе. Два блюда на выбор, графинчик вина и сладкое… Мне вместо бифштекса подали кусок затвердевшей резины…
Селимар. Это у вас просто зубы плохие!
Вернуйе. Поскольку я довольно долго его разжевывал, то мне в голову пришли мысли…
Селимар. О состоянии мясного дела во Франции.
Вернуйе. Вот я и подумал: в свое время, когда была жива моя жена, Селимар был со мною так мил, так предупредителен… а теперь, когда ее нет, он бросил меня на произвол судьбы. Почему же?
Селимар (в сторону). А, чтоб его черти съели вместе с его размышлениями!
Вернуйе. А раз он меня бросил, подумал я, значит, он любил не меня, а раз не меня… значит — он любил мою жену?
Селимар. Вернуйе, грешно так говорить, очень грешно! (В сторону.) Теперь он еще станет меня ревновать!
Вернуйе. Тогда страшное подозрение пронзило мой мозг, я стал припоминать все обстоятельства нашей дружбы…
Селимар. Ну что вы себе в голову вбиваете всякую чушь…
Вернуйе. Ах, если б это было так.
Селимар. Ну, конечно же, вы ошибаетесь!
Вернуйе. Я уже выбрал оружие.
Селимар. Дуэль?
Вернуйе. Нет, я не стану драться. Дуэль — это варварский предрассудок… Но я подстерегу вас вечером на углу вашей улицы… с пистолетами…
Селимар (испуганно). И убьете?
Вернуйе. Просто сведу с вами счеты — ведь ревность всегда сводит счеты.
Селимар. Вернуйе, да вы с ума сошли! Вымой друг… мой старый друг… (В сторону.) Надо его умаслить.
Вернуйе. Одно из двух: либо вы любили мою жену, либо меня. Другого ответа быть не может.
Селимар. Конечно вас, и только вас.
Вернуйе. В таком случае почему же вы мной пренебрегаете?
Селимар. Я? Да я ради вас готов в огонь и в воду… Можете попросить меня о любой услуге — какой-нибудь небольшой.
Вернуйе. Это все слова! А сегодня я получил доказательство вашего полного безразличия.
Селимар. Каким образом?
Вернуйе (с горечью). Селимар, сегодня мои именины!
Селимар (в сторону). Этого еще не хватало! (Громко. Хочет его обнять.) Дорогой друг, позвольте…
Вернуйе (отстраняясь от него). Я все утро ждал от вас букета…
Селимар (в сторону). А, чтоб тебя черти съели!
Вернуйе. Вы сегодня впервые за пять лет забыли об этом.
Селимар. Забыл? Ну, нет! Я его заказал… Он сейчас прибудет.
Сцена девятая
Те же, Питуа, затем Эмма с Коломбо и мадам Коломбо.
Селимар (замечает Питуа, который входит с букетом, и поспешно направляется к нему). Видите, вот он!
Вернуйе (растроганно). Не может быть! Селимар…
Селимар (берет букет и вручает его Вернуйе). Дорогой друг, позвольте…
Питуа (в сторону). Он отдает его старику.
Вернуйе (принимает букет и падает в объятия Селимара). Ах, мой друг, мой чудесный друг… Да еще белые розы!.. Ах, как я был несправедлив. И все-таки, как подумаю… ведь вы ни на шаг не отходили от моей жены.
Селимар (в сторону). Сейчас начнется все сначала.
Вернуйе. Помню, однажды… (Хватается за бок.) Ой!
Селимар. Что такое?
Вернуйе (превозмогая боль). Поясницу от ревматизма заломило!
Селимар. Ах, бедный друг… Позвольте… (Растирает его.) Вот видите: совсем как раньше, совсем как раньше.
Питуа (в сторону). Да он его скребет точно лошадь!
Вернуйе (пока его растирают). До чего же он милый!
Селимар (в сторону, продолжая растирать). Обречен на пожизненные растирания с применением силы.
Эмма, Коломбо и мадам Коломбо (входят и, удивленные, останавливаются). Что это?
Коломбо. Что он там делает?
Мадам Коломбо. Растирает его!
Вернуйе (Селимару). Благодарю вас, мне уже лучше. (Замечает Эмму и показывает ей букет.) Взгляните, сударыня, какой чудесный букет. Это подарок вашего мужа.
Эмма, Коломбо и мадам Коломбо. Как?
Селимар (смущенно). Да… да… букетик.
Вернуйе. Должен вам сообщить, что сегодня мои именины.
Селимар (смущенно). Да, его именины — святой Вернуйе!
Вернуйе. Но вы никогда еще не дарили мне такого красивого букета!
Эмма. Это уже не первый букет?
Вернуйе. Что вы, он каждый год дарил мне букет в день моих именин. (Идет в глубину вправо; к Питуа.) Возьми, мой мальчик, и поставь его в воду.
Питуа уходит.
Эмма (тихо, матери). Что все это значит?
Коломбо (тихо). Это так-то он его выставляет за Дверь?
Вернуйе (возвращается). Вы мне устроили сюрприз, теперь мой черед: я снялся, и вот… (Вынимает из кармана фотографии.) Я и про дам не забыл — всем хватит.
Мадам Коломбо (сухо). Вы очень любезны.
Вернуйе (вручает свою фотографию мсье Коломбо). Вот… А впрочем, <нет, постойте, я сделаю надпись… собственноручно.
Селимар. Правильно. (Указывает на Двёрь справа.) Пройдите ко мне в кабинет.
Вернуйе (уходя в дверь справа). Не беспокойтесь, пожалуйста, я ведь отлично знаю расположение комнат.
Сцена десятая
Селимар, Эмма, Коломбо и мадам Коломбо.
Мадам Коломбо. Послушайте, затюшка, что все это значит?
Коломбо. Вы же собирались от него отделаться.
Эмма. А вместо этого дарите ему букеты.
Селимар. Сегодня у него именины.
Мадам Коломбо. Мало того, вы еще его растираете — ради его именин.
Коломбо. Вы что, должны ему?
Селимар. Я? (В сторону.) Вот это идея! (Громко.) Дело куда серьезнее: он оказал мне услугу… такую услугу…
Мадам Коломбо (живо). Какую?
Коломбо. Какую?
Эмма. Какую?
Селимар. Имейте минутку терпения. (В сторону.) Мне еще надо придумать, что это за услуга. (Громко.) Однажды вечером… нет, то есть днем… было ужасно жарко… я отправился в школу плавания… и вдруг обе мои ноги запутались в сетях, на дне.
Все. О господи!
Селимар. Дергаю я ногами, дергаю — никак не могу высвободиться… Я уже стал всерьез подумывать о смерти… Умереть таким молодым! — воскликнул я… (спохватывается) сказал я, потому что в воде не крикнешь.
Коломбо (наивно). Действительно не крикнешь.
Селимар. Тут вдруг какой-то человек… впрочем, почему же мне не назвать его… это был Вернуйе, неустрашимый Вернуйе… так вот этот человек бросается в поток.
Эмма. Как?
Селимар. А он, заметьте, только перед этим поел! Вот, значит, ныряет он, видит меня, пожимает мне руку и говорит: «Держитесь, Селимар, не теряйте веры в провидение».
Коломбо. Это в воде-то!
Селимар. Взгляд его, казалось, говорил: «Держитесь, Селимар!..» Потом с энергией, какую в нем и заподозрить трудно, он взял и разорвал сеть.
Мадам Коломбо. Чем?
Селимар. Ножом… (спохватывается) то есть ногтями… зубами-в такие минуты пользуешься всем, что попадется… короче говоря, хватает он меня за руку… и вытаскивает на поверхность под аплодисменты публики.
Мадам Коломбо. Поразительно!
Коломбо. Потрясающе!
Эмма. Какой храбрый человек!
Коломбо. Значит, он отличный пловец?
Селимар. Он? Да он может просидеть под водой двадцать две минуты без еды и питья.
Коломбо. Вот здорово! А я как раз вспомнил, что неделю тому назад я удил рыбу у Нового моста и уронил в реку часы, — так, может быть, он сумеет их достать?
Селимар. Он? Он на все способен. И вы не хотите, чтобы такому-то человеку я подарил какой-то жалкий букет в день именин?!
Мадам Коломбо. Но мы же этого не знали…
Селимар. И вы хотели, чтобы такого-то человека я изгнал из своего дома?! Нет, вините меня, порицайте меня, но у меня недостанет мужества быть неблагодарным.
Коломбо (в порыве чувств). Правильно, зятюшка!
Мадам Коломбо. Черт возьми, если бы мы это знали… Почему вы не рассказали нам сразу?
Селимар. Вернуйе не любит, когда о нем говорят… Он стесняется — скромен, как все пловцы.
Коломбо. Понятно. Об этом — молчок.
Питуа (входит). Мсье…
Селимар. Что еще?
Питуа. Там к вам две кухарки пришли.
Эмма. Это от господина Бокардона.
Селимар. Да неужели они меня никогда не оставят в покое, эти две улитки!
Коломбо. Улитки?
Селимар. Да, у меня есть основание их так называть. (К Питуа.) Скажи, что меня нет.
Мадам Коломбо. Не можете же вы не принять их — ваш друг так просил об этом.
Эмма. Это было бы нечестно!
Селимар. Да?.. Тогда я пойду. (В сторону.) Уж я им такое присоветую, что они долго не очухаются.
Сцена одиннадцатая
Коломбо, Эмма, мадам Коломбо, Вернуйе.
Мадам Коломбо (Эмме). Твой муж, оказывается, вовсе не так услужлив.
Входит Вернуйе.
Эмма. А, господин Вернуйе!
Коломбо (в сторону). Благородная душа!
Вернуйе (держит в руке свои фотографии). Медам, позвольте мне… К сожалению, я тут наставил клякс, но уж больно перо плохое.
Мадам Коломбо (любезно). Главное — чтоб был ваш портрет.
Эмма. Я помещу его на первой странице своего альбома.
Вернуйе (Эмме). Я вот что написал. (Читает.) «Той, чья участь — составить счастье Селимара».
Коломбо (в сторону). Премило.
Beрнуйе. Это в прозе.
Эмма (с улыбкой). В самом деле?
Вернуйе (поворачивается к мадам Коломбо). А вам — в стихах. (Читает.) «Той, что добродетели пример являет…». (Останавливается.)
Коломбо. А дальше?
Вернуйе. Я пока только одну строку написал — ни как не могу подобрать рифму. Но я ее найду, непременно найду.
Мадам Коломбо (доброжелательно). Не утруждайте себя, пожалуйста!
Вернуйе (вручает Коломбо свою фотографию). А вот вам.
Коломбо (читает). «Родителю ангела, супругу грации».
Вернуйе (Эмме.) Ангел — это вы, а грация — это мадам. (Указывает на госпожу Коломбо.)
Мадам Коломбо (польщенная). Необыкновенно галантно!
Коломбо (смотрит на фотографию). Очень похоже, очень… Только вам надо было сняться в купальном костюме.
Эмма. Папа!..
Мадам Коломбо. Да, конечно.
Вернуйе (удивленно). Мне? Почему?
Коломбо. В костюме пловца.
Вернуйе. Пловца?
Мадам Коломбо. Мы ведь все знаем.
Коломбо (прохаживается по сцене). Скажите, а вы не могли бы отыскать часы на дне Сены?
Мадам Коломбо. Я думаю, это не труднее, чем отыскать в воде человека.
Вернуйе. Нет, конечно. Только, вообще говоря, человек все-таки больше часов.
Эмма. Как это вы научились так долго не дышать?
Вернуйе. Я? Да я дышу, когда мне вздумается. (Дышит.)
Коломбо. Но, когда вы ныряете… вы же не можете дышать.
Вернуйе (удивленно). Когда я ныряю?..
Коломбо. Ну, например, в тот день, когда вы вытащили из воды Селимара?
Мадам Коломбо. Когда он тонул.
Вернуйе. Я вытащил? Да я и плавать-то не умею.
Все. Вот те на!
Эмма (тихо). Что все это значит?
Всеобщее замешательство.
Мадам Коломбо. Ничего не понимаю.
Коломбо (в сторону). Не хочет признаваться: скромен, как все пловцы.
Вернуйе (садится на стул слева. В сторону). «Той, что добродетели пример являет…». (Отбивает размер пальцем.)
Сцена двенадцатая
Эмма, Коломбо и мадам Коломбо, Вернуйе, Селимар.
Селимар (появляется в глубине; кому-то за кулисами). И ни одной больше!.. Пошли вон, живо!
Коломбо и мадам Коломбо. Что случилось?
Селимар. Да всё кухарки — никак не можем договориться насчет вина: просят по восемь бутылок в неделю.
Мадам Коломбо. Очень много.
Селимар. Этакая невоздержанность… Я предложил им три.
Коломбо (Селимару, указывая на Вернуйе). Послушайте, он говорит, что не умеет плавать.
Селимар. Кто?
Коломбо. Да он.
Селимар (переводит разговор на другую тему). А вы знаете, сколько это составит в год — по восемь бутылок в неделю: четыреста шестнадцать!
Коломбо. Но…
Селимар. Нет, это просто возмутительно! (Отходит от него.)
Слышен шум подъезжающей кареты.
Мадам Коломбо (идет в глубь сцены). Карета!
Эмма (идет в глубь сцены). Это, должно быть, господин Бокардон с супругой.
Селимар (в сторону). Только бы она заглянула в шляпу!
Мадам Коломбо. Но я еще не готова! Где моя накидка? (Направляется к двери.)
Эмма. Мама, а мои браслеты?
Мадам Коломбо. Где они?
Эмма. В моей свадебной корзинке.
Мадам Коломбо. Попроси даму подождать… я сейчас вернусь. (Уходит в правую кулису.)
Сцена тринадцатая
Эмма, Селимар, Коломбо, Вернуйе, Бокардон, затем Питуа.
Селимар (в сторону). Что-то он долго поднимается по лестнице — должно быть, не один.
Питуа (докладывает). Мсье Бокардон! Бокардон (появляется из двери в глубине). Вот и я.
Селимар (в сторону, расплываясь в улыбке). Один.
Эмма (Бокардону). А где же ваша супруга?
Бокардон. Я в отчаянии… Мы уже собирались ехать, и жена уже давала мне шляпу, как вдруг — трах: мигрень.
Коломбо. Ах, несчастная женщина!
Эмма. Какое невезение!
Селимар. А мы-то так радовались, что проведем день вместе… (В сторону.) Значит, предпочла Тюильри.
Бокардон. Я предлагал остаться, чтобы ей не было одной скучно, но она ни за что не хотела лишать меня удовольствия.
Селимар. Еще бы!
Бокардон. Ты что-то сказал?
Селимар. Ничего.
Эмма. Нет, это, право, ужасно! Неужели госпожа Бокардон не думает что-то предпринять?
Бокардон. Как же, как же! Я решил проконсультироваться… (Селимару.) Ты завтра свободен?
Селимар. Что? (В сторону.) Теперь он мне еще эту консультацию навяжет.
Бокардон. Вот билеты — отличная ложа.
Вернуйе (в сторону). Прекрасная вторая строка — только на четыре слога больше, чем нужно.
Сцена четырнадцатая
Те же и мадам Коломбо в шляпе.
Мадам Коломбо (держит в руке шкатулку, Эмме). Милая детка, куда ты девала свои браслеты — их нигде нет… я все перерыла и нашла только эту шкатулку.
Селимар (узнает шкатулку; в сторону). О господи! (Громко.) Где вы это взяли?
Мадам Коломбо. В свадебной корзинке.
Коломбо. Это я ее туда положил — сюрприз.
Эмма (встряхивает шкатулку). Смотрите, там что- то есть!
Селимар (в сторону). Письма Элоизы.
Эмма. Где же ключ?
Селимар. Право, не знаю… (Роется в карманах). Еще вчера он был… (В сторону.) Ключа нет — я спасен!
Питуа (подходит к Эмме и вручает ей ключ). Вот он — я нашел его сегодня утром в кармане вашего жилета, мсье.
Селимар (тихо, толкая Питуа). Дурак!.. Скотина!..
Питуа. Что, что я наделал?
Селимар (в сторону). А Вернуйе!.. Вернуйе-то здесь!
Эмма (открыла шкатулку и отошла вправо). Письма!
Селимар (в сторону). Ну и заварилась каша!
Эмма. Женский почерк!.. Они подписаны!..
Селимар (поспешно; полушепотом). Замолчите! Только не при нем!
Все (за исключением Вернуйе). Почему?
Селимар (тихо, указывая на Вернуйе). Муж! Молчите! Это муж.
Коломбо и мадам Коломбо. Что?
Эмма. Ах, мсье, это возмутительно!..
Бокардои (тихо, Эмме). Вы этого не знали? А я — знал.
Вернуйе (встает со стула, держа в руках свою фотографию). Вот! Наконец нашел!
Эмма (очень взволнованная). Господин Вернуйе, я должна поговорить с вами… я хочу, чтоб вы наконец узнали, что представляет собой ваш друг…
Селимар (тихо). Эмма!
Мадам Коломбо (так же). Замолчи!
Эмма (поспешно подходит к Вернуйе). Господин Вернуйе!
Вернуйе. Я вас слушаю, мадам!
Эмма (в сторону). Ах, нет! Несчастный человек! (Громко, переключаясь на другую тему.) Дело в том, что мой муж — он вам хороший друг…
Вернуйе. О, я знаю…
Эмма. Он был бы счастлив… если б вы поехали с нами на концерт — у нас есть лишнее место.
Все. Что?
Бокардон (в сторону). Она приглашает его — у нее хороший характер.
Вернуйе. Боже мой, да я бы с удовольствием, но в моем положении… ведь все произошло так недавно. В будущем месяце — с удовольствием…
Селимар. Нет, он не может!.. Поехали, скорее!
Эмма (тихо, Селимару). В таком случае и вам нельзя ехать, мсье.
Селимар (тихо). Почему?
Эмма (тихо, с иронией). Потому что все произошло так недавно.
Селимар (тихо). Позволь, дружок…
Эмма (к Вернуйе). Господин Селимар настаивает на том, чтобы остаться, — он хочет составить вам компанию.
Селимар. Я?
Вернуйе. До чего же он добрый! Но я привык к одиночеству…
Эмма (решительно). Мой муж знает, в чем его Долг, — он останется!
Селимар (тихо). Но…
Эмма (тихо, с нажимом). У вас никогда не достанет мужества быть неблагодарным. Я запрещаю вам ехать со мной… (Направляется в глубину вместе с Коломбо и мадам Коломбо.)
Селимар (в сторону, на авансиене). Ну, вот мы и поссорились!
Вернуйе (Селимару). Если хотите, сыграем партию, как раньше.
Бокардон. Партию?
Вернуйе (уходит в левую кулису). Пойду за столиком.
Эмма (из глубины сцены). Вы идете, господин Бокардон?
Бокардон (медлит). Видите ли… итальянская музыка… (В сторону.) Партия в домино! (Громко.) Моя жена так скверно себя чувствует!.. Пойду-ка я за столом. (Уходит налево.)
Селимар (отходит в глубину; к жене). Послушай, Эмма.
Эмма. Оставьте меня, мсье. Мадам Коломбо. Эх, зятюшка!
Бокардон и Вернуйе (возвращаются). Вот и столик! (Ставят столик посредине.)
Входит Питуа, неся различные вещи, необходимые отъезжающим.
Сцена пятнадцатая
Те же и Питуа.
Селимар (в сторону, выходя вперед). Что же это такое? Неужели я на всю жизнь впрягся в этот двухколесный кабриолет?
Эмма, мадам Коломбо и Коломбо готовятся к уходу. Питуа держится в глубине, слева; Вернуйе и Бокардон хлопочут возле игорного стола. Селимар отходит в глубину и старается вымолить у Эммы разрешение поехать вместе со всеми.
Все поют на мотив Оффенбаха.
Эмма и Селимар.
Свой день в невинных развлеченьях
Мы мирно провести стремились, —
Увы, одни лишь огорченья
На наши головы свалились!
Мадам Коломбо и Эмма.
Свой день в невинных развлеченьях
Бедняжка провести стремилась…
За что ж такие огорченья
На голову ее свалились!
Бокардон и Вернуйе.
Прошли все наши огорченья,
Судьба сменила гнев на милость,
И для невинных развлечений,
Как прежде, мы объединились.
Селимар.
Я за грехи свои наказан!
Вернуйе (беря его за плечо).
Иди скорей!
Бокардон (усаживая его).
Мы ждем давно.
Селимар (усаживаясь).
Я целых три часа обязан
Теперь сидеть за домино!
(Садится; пока Вернуйе перемешивает домино.) Ну и зол же я!
Во время припева Селимар, надувшись, садится за стол, а Эмма, Коломбо и мадам Коломбо выходят через дверь в глубине. Селимар бросается было следом за ними, но Вернуйе и Бокардон заставляют его сесть и удерживают за столом.
Занавес
