Акт первый
Изысканно обставленная гостиная. Слева, на переднем плане, — камин. На втором плане — дверь. В глубине — входная дверь. В простенках, справа и слева от нее, — по окну. Справа — две боковые двери, одна-на переднем плане, ведущая в бельевую. Диван, стулья, кресла. В глубине справа — секретер, на котором стоит небольшая шкатулка. Слева, возле камина, — стол. Часы, бра, вазы и тому подобное.
Сцена первая
Аделина, Питуа, два обойщика.
Обойщики навешивают занавеси. Аделина помогает им.
Питуа (через дверь в глубине). Ну как, занавеси повесили? Поторапливайтесь, ребята!
Аделина. Сейчас кончим.
Питуа. Хозяин желает, чтобы к девяти часам и духу их не было.
Аделина. Но ведь церемония начнется только в одиннадцать.
Питуа. Не важно: мсье строго-настрого наказал мне, чтобы, когда он поедет в мэрию, никаких обойщиков и в помине не было.
Аделина. Послушайте… Между нами, он немного староват для женитьбы, наш хозяин…
Питуа. Ему сорок семь лет… Я ему сказал все, что считал нужным, а он послал меня подальше; ну, это дело его…
Аделина. А невесте-то всего восемнадцать… Очень Опасная затея!
Питуа. Это еще ничего не доказывает… Я вот женился на женщине, которая на пять лет старше меня, и все же это не помешало мне…
Аделина (смеется). Что?!. Вам, господин Питуа?
Питуа. Ну, конечно… А вы не знали?
Аделина. Нет… Я ведь здесь только с сегодняшнего утра…
Питуа. Да-да, конечно… Кстати, если с хозяином случится беда, — так ему и надо!.. Вот кто наплодил потомство всех мастей. Ну и щеголь же он был… Так его и звали: Щеголь с улицы Ломбардцев, — в ту пору он был молодым и торговал москательными товарами…
Аделина. Москательными товарами?
Питуа. Ну да… Эх, недурную жизнь человек прожил!
Слышен звонок.
Аделина. Звонят.
Питуа. Это хозяин: зовет завиваться… Двенадцать лет, как я его завиваю… Увижу седой волос — тяп!
Слышится сильный трезвон.
Иду, мсье! Иду, мсье!.. (Уходит в дверь справа на втором плане.)
Сцена вторая
Аделина, обойщики, затем Коломбо.
Аделина (обойщикам). Приподнимите занавеси — так изящнее!
Коломбо (входит через дверь в глубине). Не беспокойтесь, пожалуйста, — это я…
Аделина (в сторону). Тесть!
Коломбо (Аделине). А, новая горничная моей дочери — та самая, которую наняла вчера моя жена.
Аделина (приседает). Да… мсье…
Коломбо. А где же Селимар — мой будущий зять?
Аделина. Завивается…
Коломбо. Что — завивается?.. Вот хитрец, а нам говорил, что у него волосы от природы вьются!..
Аделина. Пойду доложу ему…
Коломбо. Свадебная корзина и приданое прибудут днем — вы уберете все в бельевую.
Аделина. Слушаю, мсье.
Обойщик (Аделине). Мадемуазель, мы кончили…
Аделина (отходит в глубину сцены). Надо еще повесить занавесочки в спальне. (Берет их с кресла.) Пойдемте, пойдемте — я вам их отнесу.
Коломбо (Аделине). И я с вами: пойду посмотрю, все ли в порядке. (Пропускает вперед обойщиков и вслед за ними уходит в дверь слева.)
Сцена третья
Аделина, Питу а, потом Селимар.
Питуа (входит через правую дверь на втором плане и направляется к камину; кому-то за сценой). Слушаю, мсье!.. — Вот незадача: мсье велит разжечь камин в гостиной.
Аделина. Ну, раз велел, значит — делайте… За дрова-то ведь не вам платить. (Уходит в левую дверь, унося занавески.)
Питуа (разжигает камин). Это в августе-то месяце разжигать огонь, да еще в день свадьбы!
Селимар (входит из правой двери, в папильотках и пеньюаре). Ну как, разжег камин?
Питуа. Вот раздуваю.
Селимар. Нельзя ли поскорее!
Питуа. Мсье холодно?
Селимар. Да… Открой окно и закончи мою прическу. (Берет стул, стоящий у стола, и садится напротив растапливающего камин Питуа.)
Пи ту а (подходит к левому окну и открывает его. В сторону). Теперь он хочет, чтобы я открыл окно… Чудеса!.. Прямо чудеса! (Громко.) Сколько мсье желает локонов? (Встает позади Селимара и начинает его причесывать.)
Селимар (сидит). Чтобы они были по всей голове — всюду, и чтоб имели естественный вид.
Питуа (причесывает его). Этим уже дела не поправишь… Если человек женится и в августе месяце велит затопить в комнате камин…
Селимар. Ну и что же?
Питуа. Я уже сказал, мсье, то, что считал своим долгом сказать…
Селимар (просто). Ты неудачно женился, и тебе теперь всюду чудятся катастрофы… Конечно, не очень приятно, когда обнаруживаешь такое… дело…
Питуа. Да я-то, собственно, ждал этого. Потому как Пульхерия вдруг стала помадиться, душить платки, а когда горничная начинает помадиться…
Селимар. Нда-а, скверный признак! (Указывает на прическу.) Взбей немножко! Взбей!.. Ну и как же ты поступил с твоей женой? Выгнал?
Питуа. Нет, мсье. Она ведь получала пятьсот франков в год, и мы клали их в банк.
Селимар. Это, конечно, причина существенная… Ну, а что ты сделал с соперником — выбросил его в окошко?
Питуа. Нет, мсье. Во-первых, это запрещено полицейскими правилами, а потом — он сильнее меня.
Селимар. Ого, значит, детина был на славу!
Питуа. Еще какой мужчина! Завидный — совсем как мсье.
Селимар. Взбей… взбей получше…
Питуа. Только счастья это ему все равно не принесло.
Селимар. Что, умер?
Питуа. Да нет, стал привратником. (Снимает накидку.) Мсье завит.
Селимар (встает, обходит стул справа). Хорошо… подложи поленьев в огонь и убирайся.
Питуа (кладет в камин полено. В сторону). Это в августе-то месяце!.. Чудеса! Прямо чудеса!.. (Уходит влево.)
Сцена четвертая
Селимар один.
Селимар (открывает секретер, стоящий в глубине справа, и вынимает чрезвычайно изящную шкатулку). Вот она, моя коллекция, — письма моих крошек… Не скрою: любил дамочек. (С грациозным поклоном.) И до сих пор люблю, и всегда любить буду. Но, раз я женюсь, придется расстаться с этими прелестными сувенирами… Вот я и велел разжечь камин — чтобы совершить жертвоприношение… Посмотрим: говорят, огонь все очищает. (Ставит шкатулку на стол, вынимает из нее связку писем, садится.) А, письма Нинет — моей последней любви… Почерк крупный, капризный — совсем как ее характер… (Встает.) Не важно! Зато у этой женщины были прелестные достоинства!.. И, главное, был муж: всегда любил замужних женщин… Женщина, у которой есть муж… есть дом, привносит в связь атмосферу семейного очага, какой-то порядок, пристойность. А ведь нынче так трудно найти в любовнице пристойную женщину. Ну и расходы, естественно, — пустяковые: цветы… несколько коробок конфет! Правда, существует муж — немалая обуза, который вдруг воспламеняется к вам бешеной любовью, посвящает вас во все свои дела, спрашивает совета, донимает поручениями, — это, конечно, оборотная сторона медали. Но я всегда был внимателен к мужьям — такова моя система. Вот, например, муж Нинет — Бокардон, агент по продаже индиго: мы с ним даже на «ты» были… Но, к счастью, такая дружба недолговечна: раз, и точно ножом отрезал… А все-таки Бокардон был славный малый — и такой услужливый… Например, эти письма — ведь это он мне их доставлял, приносил в собственной шляпе. Мы уговорились с Нинет: если Бокардон говорит мне: «Кстати, жена просила узнать, что ты думаешь насчет Северных…», это означало: «Жена прислала тебе письмо — посмотри под подкладкой моей шляпы, слева…». Я смотрел и… (Показывает письма.) Вот!.. О, эта женщина любила порядок: она экономила на марках!.. Бедные супруги! Им меня очень будет недоставать… Ведь без меня в доме ни один вопрос не решался: я был вроде как их представитель — по линии сердца. Ну ладно, летите в огонь, воспоминания! Больно мне это делать, но… (Бросает письма в огонь.) Прощай, Нинет! Прощай, Бокардон! (Берет из шкатулки вторую пачку.) Перейдем теперь к этим!
Сцена пятая
Селимар, Коломбо.
Коломбо (выходит из спальни, слева; кому-то за сценой). Отлично!.. Это будет премило.
Селимар (поспешно захлопывает шкатулку, предварительно сунув обратно письма. В сторону). Ого, никак, мой тесть идет!
Коломбо. Добрый день, Селимар.
Селимар. Мсье Коломбо!.. Что вас привело к нам в такую рань?
Коломбо. Да хотел бросить последний взгляд на то, как вы устроились. (Делает несколько шагов в глубь гостиной, замечает огонь в камине.) Позвольте, да вы, никак, огонь развели… это в августе-то месяце!
Селимар. Да… утро какое-то прохладное.
Коломбо (бросает взгляд на окно). Но вы же открыли окно!
Селимар. Уж очень много было дыму.
Коломбо (замечает шкатулку на столе). Ах, какая красивая шкатулка! (Хочет ее взять.)
Селимар (удерживает шкатулку). Осторожнее: она очень хрупкая!
Коломбо. Пари держу, что это опять сюрприз для дочки.
Селимар. Конечно.
Коломбо. Надо ее положить в свадебную корзинку.
Селимар. Непременно… только попозже… (В сторону.) Когда она будет пуста.
Коломбо. Селимар, вы будете как следует любить мою дочь?
Селимар. Ну конечно, тестюшка.
Коломбо. Боюсь только, не слишком ли вы для нее перезрели!
Селимар. Перезрел?.. Да ведь мне всего только сорок семь лет.
Коломбо. Во-первых, я должен предупредить вас, что Эмма еще совсем ребенок.
Селимар. Я тоже…
Коломбо. Если б вы видели, как она вчера упаковывала своих кукол: она ведь хочет привезти их сюда.
Селимар. Тем лучше, тем лучше! (Доверительно.) А все-таки, между нами, я постараюсь, чтоб она о них забыла.
Коломбо. Как же это?
Селимар. Да так. (Похлопывает его по животу.) Э-эх, папаша Коломбо! (Смеется.)
Коломбо. Не смейтесь так, а то у вас морщинки у глаз появляются.
Селимар (в сторону). Ох, до чего ж он мне надоел!
Коломбо. Видите ли, я человек откровенный. Не скрою: сначала вы мне совсем не понравились. Ну, ни чуточки.
Селимар. Да?
Коломбо. И моей жене тоже…
Селимар. Что же побудило вас в таком случае дать согласие?
Коломбо. Нотариус, когда он сказал нам, что у вас сорок тысяч ливров ренты…
Селимар (уязвленный). Вы очень любезны… Благодарю вас.
Коломбо. Вы не сердитесь?
Селимар. Ну что вы, наоборот.
Коломбо. Вот мы и сказали себе: Селимар не молод… Селимар не красавец… Но молодость, красота — это все преходяще… А вот сорок тысяч ренты при умении вести дела — непреходящи! Я человек, как видите, откровенный!
Селимар. О да!.. К счастью, ваша дочь придерживается иных взглядов.
Коломбо. Это верно. Вы ей нравитесь. Просто не могу этого понять…
Селимар (уязвленный). Что ж тут удивительного? Я нравился многим…
Коломбо (недоверчиво). Вы? Да бросьте!.. С таким-то животом!
Селимар. Но…
Коломбо (отходит в глубину гостиной). Я вас покидаю… Вам еще надо закончить свой туалет… До скорой встречи.
Селимар. До свидания.
Коломбо. Не заставляйте себя ждать: будьте ровно в одиннадцать.
Селимар. Можете не беспокоиться.
Коломбо уходит через дверь в глубине.
Сцена шестая
Селимар, затем Вернуйе.
Селимар (один). Говорит, что он человек откровенный… А я считаю его просто бесчестным. Он, видно, думает, что я как мужчина уже совсем никуда не гожусь. Умора да и только. Мне так и хотелось показать ему эту шкатулочку… (Открывает шкатулку и достает письма.) Письма мадам Вернуйе… Бедная Элоиза! (Показывает письма.) Это плод пяти лет страсти. Она была из Бордо… и какая красавица! А муж — этакий плюгавенький старикашка. У нее был только один недостаток, но ужасный: как все жители Бордо, она обожала грибы и считала, несчастная, что разбирается в них! Она так любила грибы, что каждое воскресенье мы уезжали утром из Парижа — она, ее муж… да еще маленькая корзиночка… и отправлялись в Медонский лес собирать поганки. А она то и дело вскрикивала: «Ах, вот белый! Ах, вот сыроежка!» и совала все это в свою корзиночку. Вернуйе плелся где-то сзади, далеко-далеко, — очаровательные это были прогулки. Вечером меня приглашали к обеду. Нечего и говорить, что я, конечно, не прикасался к этим ужасным фрикассе на растительном масле, с чесноком. Я не больший трус, чем любой другой, но не люблю есть отраву для крыс… Так что я ел говядину — и до чего же был прав! Однажды вечером, часов в одиннадцать, она сказала мне: «До завтра!» А в полночь я уже стал вдовцом. (Спохватывается.) То есть не я, а Вернуйе. Это перевернуло все мои привычки: мне буквально некуда было деваться по вечерам… Вот тогда-то я и зачастил к Бокардонам, чтобы развлечься. Бедная Элоиза! У нее был прелестный стиль! (Берет одно из писем и с нежностью читает.) «Дорогой друг… не приносите дыни: мужу уже прислали сегодня из деревни». Какая женщина! Обо всем умела подумать. (Берет другое письмо и читает.) «Дорогой друг, завтра у мсье Вернуйе именины, не забудьте прийти с букетом». И назавтра я являлся с букетом и поздравлениями — совсем как школьник. Ну и баловал же я этого муженька! Только что не держал в вате. Утром бегал по его поручениям, вечером играл с ним в домино, каждый день ровно в четыре заходил за ним на службу. Как-то раз у него заболела поясница, — так я его массировал… Правда, Элоиза знала цену моему вниманию, и прочувствованный взгляд был всегда наградой за мои жертвы. Ну хватит, глупо рассусоливать! В огонь их!
Питуа (докладывает). Мсье Вернуйе.
Селимар (в сторону). Муж! (Поспешно кладет письма в шкатулку, запирает ее, а ключ опускает в карман жилета.)
Вернуйе (входит через дверь в глубине). Вы один?
Селимар (предлагает ему стул). Да.
Вернуйе (кладет шляпу на стул справа, садится рядом с Селимаром и издает глубокий вздох). Ах!..
Селимар (садится и в свою очередь вздыхает). Ах!..
Пожимают друг другу руки.
Ве.рнуйе. Мда, ничего не поделаешь: человек тут бессилен.
Селимар (выражение его лица, сначала веселое, становится грустным). О господи, да, бессилен. (В сторону.) Я не успею одеться.
Вернуйе. Селимар, вы больше не заходите за мной на службу, а ведь я жду вас каждый день до четверти пятого… Я все говорю себе: он придет! — но вы не приходите.
Селимар. Что поделаешь — дела…
Вернуйе. Селимар, я вижу, вы меня больше не любите.
Селимар (берет его за руку). Ну что вы, дорогой Друг! Откуда у вас такие мысли?
Вернуйе. Что я вам сделал?
Селимар. Ничего! Просто я женюсь, и… сами понимаете, столько хлопот, беготни…
Вернуйе. Я привык видеть вас каждый день, а теперь если и вижу, то на минутку, да и то редко.
Селимар. Но ведь я же был у вас на прошлой неделе…
Вернуйе. Всего пять минут…
Селимар. Я торопился…
Вернуйе. Раньше вы все вечера проводили у нас — мы играли в домино…
Селимар (в сторону). Неужели он думает, что это и дальше так будет продолжаться!
Вернуйе. Конечно… когда я потерял жену, мне было очень больно… но я сказал себе: зато у меня остался Селимар.
Селимар (снова пожимает ему руку). Ах, милый друг, милый друг… (В сторону.) Нет, право же, он начинает мне надоедать!
Вернуйе. Когда вы сообщили мне о своей женитьбе, я сказал себе: тем лучше, теперь и у меня будет семейный очаг…
Селимар. Ох!
Вернуйе…Он ходил ко мне, теперь я буду ходить к нему. — Но я вижу, что это была лишь мечта: вы меня больше не любите!
Селимар. Вернуйе, послушайте, Вернуйе, не будьте же ребенком!
Вернуйе (поднимается). В последний раз вы меня очень обидели — обидели жестоко.
Селимар (поднимается тоже). Я?
Вернуйе. Вы меня даже не пригласили на свадебный ужин.
Селимар. Я думал об этом, но ведь вы в таком горе.
Вернуйе. Я в горе — это верно, но нельзя же все время горевать — уже полгода прошло…
Селимар. Уже полгода!
Вернуйе. Боже мой, конечно!.. Как быстро мчится время!..
Селимар. Но, милый друг, раз вы согласны, считайте себя приглашенным… Я рассчитываю на вас!
Вернуйе (расплывается в улыбке). В самом деле? Тогда я докажу вам, что умею быть благодарным. (Роется в кармане среди бумаг.)
Селимар (в сторону). А теща наказывала мне никого больше не приглашать: в столовой помещается всего шестнадцать человек, а нас уже восемнадцать! Ну, не страшно: одним человеком больше, одним меньше!.. (Улыбается.)
Вернуйе (вытаскивает какую-то бумагу и раскрывает ее). Я думал о вас утром.
Селимар. Что это?
Вернуйе. Несколько куплетов, которые я вам сочинил.
Селимар. В самом деле?! Как это любезно!
Вернуйе. Это куплеты на довольно известный мотив, который моя бедная жена любила напевать. (Вздыхает.) Ах!..
Селимар (берет его руку и тоже вздыхает). Ах!..
Вернуйе. Мда, ничего не поделаешь: человек тут бессилен!.. (Очень весело напевает.)
Все мы в брак вступать должны…
Селимар.
Плохо девушке без мужа
И мужчине без жены!
Вернуйе. Вот-вот… (Поет.)
Брак нам важен, брак нам нужен,
Все мы в брак вступать должны!
Селимар, наш друг сердечный,
Щедро небом одарен:
Был он другом безупречным,
Будет верным мужем он.
Плохо девушке без мужа
И мужчине без жены!
Брак нам важен, брак нам нужен,
Все мы в брак вступать должны!
Селимар. Очень красиво!.. Но тут надо было бы… Вы не выдерживаете размера. (Берет бумагу из рук Вернуйе.) Позвольте-ка… Второй куплет. (Поет.)
Всем нравится его подруга…
Вернуйе (просияв). Это для мадам. Селимар (поет).
Всем нравится любезный муж.
Вернуйе. А это для вас.
Селимар (поет).
Хотим мы верить, что супруги
Друг другу нравятся к тому ж.
Вернуйе (очень весело). И все подхватывают:
Плохо девушке без мужа…
Вернуйе и Селимар (поют).
И мужчине без жены,
Брак нам важен, брак нам нужен,
Все мы в брак вступать должны!
Вернуйе (грустно). Как Элоиза здесь брала верхи!. Особенно в конце. (Вздыхает.) Ох!..
Селимар (берет его за руку и тоже вздыхает). Ох!. Вернуйе. Мда… человек тут бессилен… Бегу одеваться и мигом возвращаюсь за вами. (Направляется к двери в глубине.)
Селимар. Ровно в одиннадцать.
Вернуйе. Будьте спокойны. (Идет в глубь сцены напевая.)
Селимар, тоже напевая, провожает его.
Вернуйе (на пороге). Мда, ничего не поделаешь…
Сцена седьмая
Селимар, затем Бокардон.
Селимар (один). Любопытная штука: с тех пор как он овдовел, я нахожу его невероятно скучным!.. Вот уж с кем ни за что не стану встречаться после свадьбы!
Бокардон (входит через дверь в глубине. В черном костюме и белом галстуке). Это я, мой друг… Я только на минутку.
Селимар (в сторону). Бокардон! Номер второй!
Бокардон. Я пришел тебе сказать, что ты совершил промашку — и немалую. К счастью, я ее исправил.
Селимар. В чем же?
Бокардон. Да в ерунде. Поверишь ли, ты забыл пригласить нас на свадебный ужин.
Селимар. Сейчас я тебе все объясню… Моя теща…
Бокардон. Да нет; я все уже уладил. А то Нинет просто в ярости… Она сказала: «Он мне за это заплатит! Он это долго будет помнить. Видишь — этот табурет для него!..» Ну, ты знаешь: такой красивый верх на табурет, который она для тебя вышивает. Так она решила бросить работу на середине… Тогда я принял всю вину на себя. Ты сейчас увидишь, как я хитро поступил: я сказал ей, что ты поручил мне пригласить ее, а я забыл.
Селимар. Что-о?!
Бокардон. Так что можешь не волноваться: мы оба будем.
Селимар (в сторону). Черт возьми, это, значит, двадцать один человек, а за столом помещается всего шестнадцать!
Бокардон. Она немножко успокоилась, но все-таки последние несколько дней она сама не своя… да, собственно, с того дня, как ты сообщил нам о своей женитьбе. Просто рвет и мечет: можно подумать, что это ее раздражает.
Селимар. А почему, собственно, это должно ее раздражать?
Бокардон. Я так ей и сказал: тебе-то что до этого? Селимар женится — вот и отлично! Будешь дружить с его женой… — Я считаю, что наши жены должны дружить.
Селимар (холодно). Да-да, конечно… (В сторону.) Как же, держи карман шире.
Бокардон. Между нами, мне кажется, я открыл истинную причину ее дурного настроения. Селимар. Да?
Бокардон. Ты не догадываешься?
Селимар. Нет.
Бокардон. У нее были свои планы на твой счет…
Селимар (испуганно). Планы?! Что ты, Бокардон. Клянусь тебе…
Бокардон. Она бы не возражала, если бы ты женился на ее кузине — Элоди.
Селимар (успокаивается). А, ты так думаешь?
Бокардон. Ну не такой уж я дурак! Как-то на днях говорю я ей: Элоди совсем не подходит Селимару…
Селимар. Совсем не подходит, совсем!
Бокардон. Во-первых, она косит… Так Нинет пришла вдруг в такую ярость, сказала, что я дурак и… Значит, я правильно угадал.
Селимар. Как ты хорошо знаешь женщин!
Бокардон. Особенно мою жену, я ее вижу насквозь… Так вот, она заявила тогда, что твоя свадьба еще не состоялась и никогда не состоится…
Селимар. Что-о?
Бокардон. Да все это глупости, несет с досады всякую чушь… Сама не знает, на кого кинуться. Вот, например, новая кухарка — та самая, которую ты нам рекомендовал…
Селимар. Ну и что же?
Бокардон. Уходит от нас… Сегодня утром они крупно повздорили… Придется тебе вмешаться, а то без тебя не уладить дело… Потом мы хотим с тобой посоветоваться насчет обоев для столовой.
Селимар. Позволь, друг мой…
Бокардон. Нет, не сегодня, конечно. Женись сначала, но возвращайся к нам поскорее, а то мы без тебя как без рук, просто не знаем, что и делать.
Селимар (в сторону). Еще один, который думает, что все останется по-прежнему.
Бока рдон. Даже Минотавр — мой ньюфаундленд — и тот загрустил.
Селимар. Ах, бедное животное!
Бокардон. Стоило ему тебя увидеть, как он становился на задние лапы — вот так, и ты давал ему кусочек сахару! О, ты его отлично выдрессировал!
Селимар. Да, мы были большими друзьями.
Бокардон. Настолько, что, когда ты еще только входил в парадное, он уже становился вот так — и все нюхал, нюхал. Должно быть, от человека здорово пахнет!
Селимар. Да нет, просто у собак развито чутье…
Бокардон. Так вот, мой друг, вечера теперь у нас тянутся нескончаемо: прощай лото, в которое мы так мило играли каждый вечер…
Селимар. Да-да, конечно. Ты, значит, за лото?
Бокардон. Страсть как люблю лото!
Селимар. А есть люди, которые предпочитают домино.
Бакардон. Нет, я домино не люблю. Что это я разболтался? Мне же надо еще купить перчатки! А то эти лопнули. До скорой встречи! (Направляется в глубину гостиной.)
Селимар. Прощай.
Бокардон (доходит до двери и возвращается). Да, кстати, жена просила узнать, что ты думаешь насчет Северных.
Селимар (удивленно). Гм! (В сторону.) Письмо! (Громко, желая взять шляпу Бокардона.) Давай сюда твою шляпу.
Бокардон (сопротивляется). Нет-нет, я ухожу. Мне надо еще купить перчатки.
Селимар. Успеешь. Ты их купишь по пути в мэрию… Сейчас же давай сюда твою шляпу. Я так хочу. (Берет шляпу.)
Бокардон (в сторону). Ну и любезный же человек! Вот это настоящий друг!
Селимар. Ты еще ничего не сказал о моей новой мебели.
Бокардон. Смотри-ка, в самом деле, у тебя новая мебель. Премило! (Обходит комнату, разглядывая мебель.)
Селимар (в сторону, вертя в руках шляпу). Под подкладкой, слева… (Вытаскивает записку.) Вот… что ей теперь-то от меня надо? (Бокардону.) А как тебе нравятся часы?
Бокардон (разглядывает часы на камине). Где ты нашел это?
Селимар (машинально). У тебя в шляпе. (Спохватывается.) У Монтбро.
Бокардон. Премилые!
Селимар (читает, в сторону). «Мсье, не стану давать оценку Вашему поведению, но, если Вы человек чести, верните мне мои письма до двенадцати…». Ее письма! Черт возьми! Да я же их сжег…
Сцена восьмая
Селимар, Бокардон, мадам Коломбо.
Голос мадам Коломбо: «Я должна с ним немедленно переговорить».
Селимар. Теща! Уже?!
Мадам Коломбо (появляется из глубины). А, вы здесь, мсье!
Селимар. Что случилось? У вас такой взволнованный вид…
Мадам Коломбо. Я оставила дочь у парикмахера, а сама пришла с вами объясниться.
Селимар. Со мной?
Мадам Коломбо (смотрит на Бокардона). Разговор этот должен быть… наедине.
Селимар. Говорите: мсье — мой друг.
Бокардон. Близкий.
Мадам Коломбо. Ну что ж… Мсье, речь у нас пойдет об одном анонимном письме, которое я получила всего несколько минут назад.
Селимар (удивленно). Об анонимном письме?
Бокардон. Без подписи?
Мадам Коломбо. Я даже не показала его мужу: тотчас вскочила в коляску и примчалась сюда, — ведь через час будет уже поздно.
Селимар. А о чем письмо?
Мадам Коломбо. Мсье Селимар, ваше богатство, ваше огромное богатство… заставило нас на многое посмотреть сквозь пальцы, также и на ваш возраст… Поверьте: если бы не сорок тысяч ренты…
Селимар. Знаю-знаю: господин ваш супруг уже любезно сообщил мне об этом… Так что же все-таки в этом письме?
Мадам Коломбо. В нем сообщается нечто ужасное… У вас есть привязанность, мсье!..
Селимар. Что вы хотите этим сказать?
Мадам Коломбо. Есть женщина, у которой вы проводите все вечера.
Селимар (в сторону). Ой-ой-ой! (Указывает на Бокардона.) И это в его-то присутствии!
Бокардон. Позвольте… Этого не может быть!
Мадам Коломбо. Почему?
Бокардон. Он все вечера проводит у меня.
Селимар. Да… мы играем в лото.
Бокардон. По два су… На днях я выиграл полторы тысячи. Люблю, когда везет!
Мадам Коломбо. Но в этом же письме прямо говорится…
Селимар (бросает взгляд на письмо; в сторону). А, черт!.. Почерк госпожи Бокардон.
Бокардон (делает шаг вперед). Дайте-ка посмотреть!
Селимар (бросается между ним и мадам Коломбо). Нет-нет, это совершенно ни к чему!
Бокардон. Почему же?
Селимар. Да потому, что анонимные письма… слишком много чести их читать!
Мадам Коломбо (взмахивает письмом). Но все- таки, зятюшка…
Селимар. Спрячьте это. Уж лучше я сам вам все скажу… Да, дорогая матушка, я любил одну женщину: не думаете же вы, что я дожил до таких лет без любви… Да, я проводил у нее все вечера в течение пяти лет…
Мадам Коломбо. В течение пяти лет…
Бокардон. Все вечера — позвольте-позвольте…
Селимар. Но я одним словом могу рассеять вашу тревогу: вот уже полгода, как этой женщины нет на свете, — трагическая преждевременная смерть похитила ее у моей любви… и у преданного мужа.
Бокардон (в сторону). Там, оказывается, был муж! Непременно расскажу Нинет: вот она посмеется!
Мадам Коломбо. И эта женщина — можно узнать, кто она?
Селимар. Нет: мне пришлось бы тогда назвать ее имя, а ее муж еще жив. (Делает несколько шагов в глубь гостиной.)
Бокардон. И ему это было бы неприятно.
Мадам Коломбо. А кто подтвердит, что вы все это не выдумали?
Селимар. Ах, милая матушка!
Мадам Коломбо. Дайте мне честное слово…
Селимар. Пожалуйста, вот вам мое честное слово!
Мадам Коломбо. Поль, я вам верю. (Разрывает письмо пополам и бросает одну половину к ногам Селимара, а другую — Бокардона.)
Селимар (в сторону). Спасен! (Поспешно поднимает половину письма, лежащую у его ног. В сторону.) Письмо! (Комкает его и бросает в огонь.)
Бокардон (в сторону). Он-то выпутался. А вот муж…
Мадам Коломбо. Пусть это останется между нами, я не стану рассказывать ни дочери, ни мужу.
Селимар. Очень вас об этом прощу. И можете быть уверены, что впредь…
Мадам Коломбо. О, на этот счет я совершенно спокойна: ваши лета говорят сами за себя.
Селимар (в сторону). Мои лета… нет, они определенно принимают меня за дряхлого старца!
Мадам Коломбо (идет в глубь сцены). Спешу к дочке, я скоро вернусь вместе с приданым.
Селимар (раскланивается и провожает ее до двери). Милая матушка… Ах, чуть не забыл, у нас будет на три приглашенных больше.
Мадам Коломбо. Как, двадцать один прибор?!
Селимар. Один мой старинный приятель, про которого я забыл, да вот еще господин Бокардон с супругой.
Бокардон. Про которого он тоже забыл… Я вот в день своей свадьбы забыл про нотариуса, так он сам явился!
Мадам Коломбо (кланяется Бокардону). Польщена, мсье…
Бокардон (отвечая на ее поклон). Что вы, мадам, это я польщен.
Мадам Коломбо (тихо, Селимару). Куда же я их втисну?
Они стоят у двери в глубине. Бокардон проходит вперед.
Селимар (тихо). Приставите маленький столик — как-нибудь устроимся. (У порога.) До свидания, милая матушка!
Мадам Коломбо уходит через дверь в глубине.
Сцена девятая
Бокардон, Селимар.
Бокардон (поднимает половину письма, разорванного госпожой Коломбо, про себя). Ох уж эти анонимные письма! Омерзительная штука! (Бросает взгляд на почерк.) Боже, почерк Нинет!!!
Селимар (в сторону). Ну и ну, я, оказывается, сжег только половину письма!
Бокардон (подходит к Селимару). Но это почерк моей жены, мсье!
Селимар. Ну что ты… что ты… какие глупости!
Бокардон. Да я же отлично его узнаю…
Селимар. Уверяю тебя, что ты ошибаешься!
Бокардон. Эта замужняя женщина, у которой вы проводите все вечера… Какие тут могут быть сомнения! Меня вам не провести баснями, которые вы рассказывали вашей теще. (Застегивается на все пуговицы.) Мсье, я требую объяснения.
Сцена десятая
Те же и Вернуйе.
Вернуйе (входит через дверь в глубине в черном костюме и белом галстуке). Ну вот и я!
Селимар (тихо, Бокардону). Тише, мы не одни!
Бокардон (тихо). Выпроводите этого господина, нам надо поговорить.
Вернуйе (выходит на середину сцены). Пока я надевал парадный костюм, я придумал еще один куплет… Хотите, я вам его спою?
Селимар. Нет… Благодарю вас… Сейчас…
Вернуйе. Я сочинил его в память о моей бедной жене, которую мы так любили.
Бокардон (настораживается). Что такое?
Вернуйе (Бокардону). Целых пять лет, мсье, он каждый вечер проводил у нас.
Бокардон. Пять лет?! Так-так!..
Селимар (к Вернуйе). Да замолчите вы, наконец. Мсье это совсем не интересно.
Бокардон (к Вернуйе). Что же случилось с вашей супругой?..
Вернуйе. Мы имели несчастье ее потерять…
Бокардон (обрадованно). Вот как!
Вернуйе. Трагическая преждевременная смерть…
Бокардон (разражается смехом). Ха-ха-ха! Так это вы?
Вернуйе. Что — я?
Бокардон (хохочет). Ха-ха-ха! (В сторону.) Нет, я, конечно, предпочитаю, чтобы это был он.
Вернуйе (тихо, Селимару). Над чем он так хохочет, этот господин?.. Я ему рассказываю о своих горестях…
Селимар (тихо). Не обращайте внимания: это у него тик, на нервной почве.
Вернуйе (отходит в сторону; раздраженно). В таких случаях идут к врачу, советуются… (Отходит в глубь сцены.)
Бокардон (тихо, Селимару). Друг мой… прости, что я тебя заподозрил!
Селимар (тихо). Ах, Бокардон, мне было так больно!
Бокардон. Что ты хочешь, во всем виновата моя жена с ее дурацким письмом. Нет, надо же прибегнуть к такому способу, чтобы заставить тебя жениться на ее кузине.
Селимар. Нужно быть к ней снисходительным и простить ее.
Бокардон. Ни в коем случае! Мы еще поговорим об этом сегодня вечером, но…
Селимар. Ах, Бокардон…
Бокардон. Ничего не обещаю!..
Вернуйе (останавливается у камина и смотрит на часы). Уже одиннадцать! Пора ехать!
Селимар. Одиннадцать?!. Я вынужден вас покинуть: мне надо одеться… А вы уж побудьте вдвоем. (В сторону.) Позвольте, я же их не представил друг Другу- (Громко, представляет Вернуйе.) Господин Вернуйе — мой лучший друг… (Представляет Бокардона.) Господин Бокардон — мой лучший друг.
Вернуйе и Бокардон (кланяются друг другу) — Мсье!
Селимар (в сторону, направляясь в правую кулису). А все-таки они оба — премилые люди. (Уходит.)
Сцена одиннадцатая
Бокардон, Вернуйе.
Бокардон (в сторону, разглядывая Вернуйе). По виду он вполне подходит для такой роли. (Громко.) Любезнейший человек этот Селимар.
Вернуйе (в сторону). Смотрите-ка, а тик-то у него прошел! (Громко.) Прелестный человек!
Бокардон. Вы, должно быть, очень его любите?
Вернуйе. О да! Это мой лучший друг…
Бокардон. Естественно. Хи-хи-хи!
Вернуйе (в сторону, глядя, как тот смеется). Ну вот, опять началось. (Громко.) Вы очень от этого страдаете?
Бокардон (удивленно). Я?.. Нет. (Подтрунивает.) И он, значит, целых пять лет каждый вечер… каждый вечер бывал у вас?
Вернуйе. Каждый вечер… Ни одного дня не пропустил… Мы играли в домино…
Бокардон (в сторону). Он, конечно, играл роль мужа!
Вернуйе. Но последние полгода — с тех пор как умерла моя бедная Элоиза — он стал забывать меня…
Бокардон. А, черт!..
Вернуйе. В чем дело?
Бокардон. Да ни в чем!..
Вернуйе. И я не знаю, где он бывает по вечерам.
Бокардон (в сторону, с тонкой иронией). Зато я знаю!.
Вернуйе. Моя жена очень уважала его: она вышивала ему разные разности — то одно, то другое, то греческий колпак, то ночные туфли…
Бокардон (в сторону). Ночные туфли?! Боже мой, вполне естественно! (Разражается смехом.) Хи-хи-хи!
Вернуйе (в сторону). Опять этот его тик! (Громко.) Вы никогда не советовались с врачом?
Бокардон (удивленно). С врачом? Зачем?..
Вернуйе. Да нет, ни зачем… (В сторону.) Это у него сейчас пройдет. (Громко.) Он был так дружен с нами, что обедал у нас каждую среду. (Перебивает сам себя.) То есть не в среду, а в понедельник.
Бокардон. Я и говорю — каждую среду… (в сторону) у нас. С Г ромко.) И ваша супруга готовила ему всякие сладкие блюда?
Вернуйе. Да!
Бокардон. Пюре из яблок?
Вернуйе. О, да вы знаете его слабости…
Бокардон. Еще бы! (В сторону.) Круглый идиот! О, Мольер, где твоя кисть?
Вернуйе. А поскольку у нас есть отличный погреб…
Бокардон. В самом деле?
Вернуйе. Он приносил всегда бутылочку, которую мы распивали за обедом. Есть такой сорт — «Кирш»…
Бокардон. Ну как же, знаю!
Вернуйе. Ах, мсье, вы пили это вино?
Бокардон. Каждую среду… Настоящий нектар.
Вернуйе. Не правда ли? Счастлив, мсье, что познакомился с вами!..
Пожимают друг другу руки.
Бокардон. Что вы, мсье! А я как счастлив…
Пожимают друг другу руки. В этот момент появляется уже одетый Селимар.
Сцена двенадцатая
Те же, Селимар, затем Питуа.
Селимар (выходит справа и видит, что его гости пожимают друг другу руки; в сторону). Смотрите-ка, они уже пошли на мировую!
Бокардон (тихо, Селимару, указывая на Вернуйе). Мы с ним сейчас побеседовали… он открыл мне глаза.
Селимар (тихо). Уверяю тебя, что ты ошибаешься… вечно тебе что-нибудь кажется.
Бокардон (тихо). Оставь, пожалуйста: я в таких делах не новичок.
Селимар (в сторону). Впрочем, действительно, наверно, не новичок.
Питуа (выходит из двери на переднем плане, ведущей в бельевую; озабоченно и тихо, Селимару). Мсье, мсье!
Селимар. Что случилось?
Питуа (тихо). Мадам Бокардон там — в вашем кабинете: она прошла через бельевую.
Селимар (в сторону). О господи!
Питуа (тихо). Она спрашивала, не оставил ли мсье для нее пакета.
Селимар (в сторону). Ее письма!
Питуа. Я сказал, что нет… Она страшно разозлилась… Хочет говорить с вами… Она там… Прикажете ее впустить?
Селимар (поспешно). Нет.
Питуа (указывает на приоткрывающуюся дверь). Да вот и она сама!
Селимар. О боже! (Бросается к двери, поспешно запирает ее и кладет ключ в карман.)
Бокардон и Вернуйе. Что случилось?
Селимар. Ничего!
Кто-то яростно барабанит в дверь.
Вернуйе. Стучат!
Селимар (придерживая дверь). Это обойщики — они просто невыносимы… Нам пора идти — пошли!
Бокардон (подходит к двери). Подожди, они у меня сейчас умолкнут! (Кричит через дверь.) Дайте нам хоть уйти, вы там!
Стук прекращается,
Селимар (в сторону). Она узнала его голос.
Вернуйе. Смотрите-ка, успокоились…
Бокардон (с видом победителя). Я умею разговаривать с рабочими…
Питуа (в сторону). Нет уж, лучше я уйду, а то у меня колики начнутся… (Уходит.)
Бокардон (Селимару). Ну что же, едем?
Селимар. Одну минуту, я только надену перчатки. (В сторону.) Дадим ей время уйти из бельевой.
Сцена тринадцатая
Те же, Коломбо и мадам Коломбо, затем Аделина.
Коломбо (входит в сопровождении жены). Ну, зя- тюшка, оказывается, за вами еще заезжать надо! Коляски уже внизу.
Селимар. Мы готовы!
Мадам Коломбо (показывает ключ). Я закрыла на ключ бельевую.
Селимар (испуганно). Зачем?
Мадам Коломбо. Я положила туда приданое, а у вас тут рабочие…
Селимар (в сторону). Ну вот! Теперь ей оттуда не выйти!
Мадам Коломбо (берет под руку Селимара). Дайте мне вашу руку!..
Селимар (в сторону). Как же ее вызволить? (Громко.) Извините, одну минуту. Мне нужно отдать приказание. Я пройду этим ходом… (Указывает на бельевую.)
Мадам Коломбо (увлекает его). Некогда, некогда. Мы и так опаздываем. Пошли-пошли!
Уходят через дверь в глубине.
Коломбо (указывает на дверь Вернуйе и Бокардону). Господа, прошу… (Замечает шкатулку, оставленную на столе, подбегает и берет ее.) А, шкатулка! Сюрприз! (Встряхивает ее.) Там что-то есть… (Передает ее Аделине, вошедшей в комнату.) Вечером принесут свадебную корзину, вы положите это туда. (Бокардону и Вернуйе.) Господа, прошу за мной. (Уходит.)
Бокардон (к Вернуйе). Прошу вас.
Вернуйе. После вас.
Бокардон. Нет… вы старше.
Вернуйе. Вы правы! (Выходит).
Бокардон выходит за ним.
Занавес
