Акт третий
Гостиная загородного дома, чрезвычайно элегантно обставленная, с тремя дверьми в глубине, выходящими в сад и до половины прикрытыми портьерами. Сбоку, на первом и третьем планах, — двери; слева — рабочий столик, стулья и табуреты, справа — стулья, кресла и т. п.; по бокам, у стен, — две жардиньерки.
Сцена первая
Коломбо, мадам Коломбо, затем Эмма, затем Селимар.
Коломбо (выходит из левой кулисы вместе с женой). Ну и позавтракал же я — на славу!
Мадам Коломбо. Вы ели, как настоящий обжора…
Коломбо. Мда, это на меня деревенский воздух так действует… Отличная мысль пришла в голову моему зятю снять этот дом…
Мадам Коломбо. И решено все было в пять минут.
Коломбо. А через час мы уже выезжали из Парижа, в двух каретах.
Мадам Коломбо. И вот уже неделя, как мы здесь, в Отейе…
Коломбо. В самый разгар медового месяца!.. Как они воркуют! Это напоминает мне то время, когда мы…
Мадам Коломбо. Да замолчите вы наконец!..
Коломбо. Да-да… А где газета?
Мадам Коломбо (берет ее со стола). «Консти- тюсьонель»? Вот!
Коломбо. Еще в бандероли… Селимар так влюблен, что у него нет времени развернуть газету… Это напоминает мне начало нашего супружества: я как-то вечером читал этот самый «Конститюсьонель», тебе это наскучило, и ты швырнула его в огонь. Тогда я…
Мадам Коломбо. Да замолчите вы наконец… Что это на вас сегодня нашло?
Коломбо (смеется). Деревенский воздух-ничего не попишешь!
Эмма (входит, с букетом цветов, через дверь в глубине). Смотри, мамочка, каких чудесных цветов я нарвала- и все в нашем саду!
Мадам Коломбо (берет букет). Прелестные цветы! А где твой муж?
Эмма. Он допивает кофе… у бассейна. Я только что оттуда!
Коломбо. Значит, и он сейчас появится! (Замечает Селимара через дверь в глубине.) Да вот и он!
Селимар (входит с чашечкой кофе в руке). Что с тобой, женушка, почему ты ушла от меня?
Эмма. Ты так долго пьешь кофе, что, кажется, конца не будет.
Селимар (влюбленно). Я действительно никак не могу его допить, потому что все смотрю на тебя.
Коломбо (в сторону). Нет, для человека его возраста это просто удивительно!
Селимар. Я делаю глоток — вот так… и потом смотрю на тебя — вот так… чтоб не слишком было сладко!
Эмма. Какой ты смешной!
Селимар (в сторону). А она уже говорит мне «ты!»
Коломбо (тихо, жене). До чего же они милы! Помнится…
Мадам Коломбо (нетерпеливо). Послушайте, мсье Коломбо, оставьте меня в покое!
Эмма. А что мы сегодня будем делать?
Селимар. Ах да, в самом деле! Что если нам посидеть в тени?
Коломбо. Нет-нет. Надо ходить!
Селимар. В таком случае я предлагаю прогулку на лодке…
Эмма. Да, конечно, прогулку на лодке!
Селим ар. Мы возьмем две лодки, одну для мамаши и папаши Коломбо, а другую…
Мадам Коломбо. Почему — две?
Селимар. Как в Венеции — у каждого своя гондола; вы поедете впереди…
Коломбо. Нет уж, лучше всем вместе. Поедемте вниз по Сене, до Сен-Клу.
Эмма. Вот- славно!
Селимар. Договорились! В два часа поднимаем якорь… (Вытаскивает кусочек хлеба из кармана.) Кстати, папаша, чуть не забыл: вот хлеб для ваших золотых рыбок…
Коломбо. Да у меня уже все карманы набиты хлебом… Но ничего: пусть полакомятся.
Селимар. Вы изучаете повадки золотых рыбок?
Коломбо. О, это чрезвычайно интересный народец: они меня узнают…
Эмма. В самом деле?
Коломбо (обращается к дамам). Стоит мне подойти, как они подплывают и смотрят на меня такими ласковыми глазами… Когда мы их приручим, — бросим сеть, выловим их и съедим.
Эмма. Что ты, папа!
Мадам Коломбо. Да разве золотых рыбок едят?
Коломбо. А почему нет? Едят же раков… (Жене.) Пойдем со мной: ты посмотришь, какие у них глазки…
Мадам Коломбо (берет его под руку). А на обратном пути мы пересчитаем персики.
Коломбо и мадам Коломбо уходят через дверь в глубине.
Сцена вторая
Селимар, Эмма. Оба сидят за столом.
Селим а р. Наконец-то они ушли, и мы вдвоем! Совсем одни…
Эмма. Мне кажется, это случается не так уж редко.
Селимар. Я каждый день поздравляю себя с тем, что надумал снять этот дом!.. Прелестный сад, скалы и лабиринт… Хочешь, пойдем в лабиринт?
Эмма. Нет!
Селимар. Знаешь, я мечтаю воздвигнуть одно сооружение в нашем саду…
Эмма. Какое?
Селимар. О, совсем небольшое… Вольер. Я уже велел прислать архитектора…
Эмма. Зачем тебе нужен этот вольер?
Селимар. Это, собственно, глупость, если хочешь — предрассудок, но мне хотелось бы поселить там горлиц.
Эмма (встает). Ну и мысль!
Селимар (следуя за ней). Есть же у твоего отца золотые рыбки!.. А у меня будут горлицы. У каждого возраста свои прихоти.
Эмма. Слушай, ты просто сходишь с ума!
Селимар (берет ее за руку). И есть отчего. Я гак счастлив здесь — вдали от шума, вдали от людей…
Эмма (улыбается). Особенно-вдали от господина Вернуйе…
Селимар (с легким упреком). Ах, Эмма. Это уже зло! Ты же обещала мне не говорить об этом.
Эмма. Я?
Селимар. Да… Ты ведь простила меня… Помнишь, ты простила меня в понедельник!
Эмма (опускает глаза). Я вас простила, но я на вас по-прежнему в обиде… Так вести себя…
Селимар. Во-первых, я тогда тебя не знал… Потом я был молод, увлекался… Но это моя единственная вина, единственное преступление — другого-то ведь нет!
Эмма. Это правда, мсье?
Селимар. Я же поклялся — на карточке твоей матери… Хочешь, чтобы я еще раз поклялся?
Эмма. Это ничего не изменит!
Селимар. К тому же неужели ты думаешь, что молодой человек, нарвавшись один раз, захочет нарваться и во второй…
Эмма. Вот этому я могу поверить… Знаешь, мне сегодня приснился забавный сон…
Селимар. Да? Ты видела меня?
Эмма. Нет… Мне приснилось, что господин Вернуйе гонится за тобой с костяшкой домино в руке… и нагоняет здесь!
Селим а р. Еще чего! Хотел бы я посмотреть, как это у него получится!
Эмма. Почему?
Селимар. Видишь ли, уезжая, я написал ему: «Дорогой Друг, сегодня вечером меня схватил сильнейший приступ лихорадки…».
Эмма. Лжец!
Селимар. «Доктор посоветовал мне уехать куда- нибудь… И я решил отправиться в деревню. Навестите меня как-нибудь, когда сможете…».
Эмма. Ну, так он и приедет…
Селимар. Нет. (Смеется.) Я ведь забыл ему дать адрес…
Эмма (смеется). В самом деле?
Селимар. А раз наша привратница в Париже не знает адреса, то пусть он меня поищет!..
Эмма. А твой другой приятель, господин Бокардон?
Селимар. Я послал ему такую же записку.
Эмма. Но почему?
Селимар. Как я поступал с одним, так всегда поступал и с другим.
Сцена третья
Те же, Питуа.
Питуа (входит). Мсье, к вам гости!
Эмма. Гости?!
Селимар. Наверно, какой-нибудь сосед по даче… Скажи, что меня нет дома!
Питуа (тихо, Селимару). Мсье, это ваш ревматик- номер первый!
Селимар. Вернуйе?!
Эмма. Мсье Вернуйе?!
Селимар. Да нет, не может этого быть!
Питуа (замечает входящего Вернуйе.) Вот — убедитесь сами!
Сцена четвертая
Селимар, Эмма, Вернуйе.
Вернуйе (входит с маленьким сундучком и дорожным мешком в руках; подбегает к Селимару и обнимает его). Ах, мой друг, дорогой мой друг!
Селимар. Милый Вернуйе! (В сторону.) Откуда его принесло?
Вернуйе. Вы уже встали: какая неосторожность! Где вы подхватили эту ужасную лихорадку?
Селимар. И сам не знаю… У меня и в мыслях не было, что я болен, и вдруг… (Вздрагивает.) Бррр!
Вернуйе. Вы покраснели — сейчас начнется приступ. Вам надо немедленно ложиться в постель.
Селимар. Позвольте, позвольте!
Эмма (с издевкой). Друг мой, положить тебе грелку в постель?
Селимар (в сторону). Она издевается надо мной!. (Громко.) Нет, благодарю, мне уже лучше… Я себя отлично чувствую.
Вернуйе. К счастью, я тут! Я объявляю себя вашей сиделкой, так как я вижу, что мадам ничего в этом не понимает… Я лягу в вашей комнате.
Селимар (делает резкое движение). Ну нет!
Вернуйе (живо). У меня в сундучке — дорожная аптечка: рвотное, английская соль, арника… Все это вы получите — размеется, не сразу.
Селимар. Смею надеяться…
Вернуйе. А пока я велю приготовить вам питье: мед, салат-латук и яблоко ранет, разрезанное на четыре части.
Селимар. Почему — на четыре?
Вернуйе. Так всегда делала моя жена, когда лечилась. (Вздыхает.) Ах, бедная Элоиза!
Селимар (тихо; желая, чтобы он замолчал). Тсс!
Вернуйе. Что? Вам плохо?
Селимар. Нет!
Вернуйе. Вы, конечно, бранили меня за то, что я задержался…
Селимар, Я? Вы, значит, меня не знаете!
Вернуйе. Но я, право же, не виноват… Вы написали в письме: «Навестите меня…». И забыли дать адрес.
Селимар. Да что вы! Не может быть!
Эмма. Какая забывчивость!..
Вернуйе. Вот уж неделя, как я вас ищу! Потом меня вдруг осенило: сердце подсказало, как быть! Я вспомнил, что вы подписаны на «Конститюсьонель».
Селимар. Отлично!
Вернуйе. Я и сказал себе: он, наверно, перевел подписку на дачу. Я отправился в редакцию газеты… Мне отказались дать адрес без вашего разрешения. Я стал объяснять, что не могу же я принести разрешение, раз не знаю, где вы находитесь. А служащий взял и захлопнул передо мной окошечко.
Селимар (в сторону). Отлично! Превосходная газета! Непременно возобновлю на нее подписку!
Вернуйе. Но я на этом не успокоился: я потребовал, чтоб меня принял главный редактор — по чрезвычайно важному делу… Он меня принял. Я изложил ему мою просьбу; он отослал меня к ответственному редактору, который направил меня к начальнику рассылки по провинции, а тот направил меня к начальнику рассылки по Парижу, а тот направил меня к начальнику рассылки но пригороду… Словом, это длилось четыре часа. Наконец, мне показали заготовленные для вас бандероли: «Отей, улица Лафонтена 44». Ваша подписка заканчивается первого октября… И вот я здесь!
Селимар (пожимает ему руку). Как я вам благодарен! (В сторону.) Нет, я тотчас же прекращу подписку.
Вернуйе. Дружба делает человека гениальным. Нужно только иметь смекалку!
Сцена пятая
Те же, Коломбо и мадам Коломбо, Бокардон.
Коломбо (снаружи). Входите же, мсье Бокардон.
Бокардон (появляется из двери в глубине, на нем серая шляпа; кому-то за дверью). Kуш, Минотавр! Ляг здесь, здесь!
Эмма. Господин Бокардон!
Селимар (в сторону). Великолепно! Теперь все в сборе!
Бокардон (замечает Вернуйе). Господин Вернуйе!
Мадам Коломбо. Какой счастливый случай!
Бокардон (Селимару). Ну и задал же ты мне задачу!.. Пишешь: «Навестите меня…» — и не даешь адреса.
Вернуйе. Так же как и мне!
Селимар. Ну и как же ты меня разыскал?
Бокардон. Просто чудом — тебе везет! Я отправился снимать дачу для жены. И вот сегодня утром прогуливаюсь я по Отелю и останавливаюсь у каждой двери- не сдается ли. Вдруг около дома номер сорок четыре Минотавр, моя собака, встает на задние лапы-вот так. Я его зову, он — ни с места и смотрит на меня — вот так. Тогда я сказал себе: здесь Селимар. Звоню, смотрю — Питуа. Это Минотавр тебя учуял!
Коломбо. Чудеса, да и только!
Мадам Коломбо. Ну и нюх!
Бокардон (Селимару). Как он тебя любит, наш Минотавр!
Селимар (в сторону). Я отравлю его!
Бокардон (Селимару). Раз уж я тебя нашел… этот день проведем вместе.
Вернуйе (в сторону). Они его замучают!
Бокардон. Правда, мне надо бы зайти к Леону, узнать насчет… Но я схожу завтра.
Селимар. Друг мой, я вовсе не хочу, чтобы ты от чего-то отказывался ради меня.
Бокардон. Да нет, что ты… Ведь речь идет о Северных акациях. Так это может подождать.
Селимар (в сторону). В мои времена он был более пунктуален… Оказывается, почтальон-то не очень надежный!
Питуа (входит). Мсье, к вам пришел архитектор насчет вольера.
Селимар. Отлично, сейчас иду…
Вернуйе. А где моя комната?
Коломбо (идет в глубину и указывает на дверь направо). Вот сюда, пожалуйста.
Мадам Коломбо. Мы вас сейчас устроим.
Поют на мотив «Пенсне».
Коломбо и Эмма.
Проходите в эту комнату скорей,
Эта комната готова для друзей!
Постараемся получше вас принять,
Как родного приютить и обласкать!
Вернуйе.
В эту комнату войду я поскорей,
Посмотрю я, как встречают здесь друзей!
Видно, рады все они меня принять,
Как родного приютить и обласкать!
Бокардон.
Проходите в эту комнату скорей,
Вы обрадуете искренне друзей:
У себя они вас счастливы принять,
Как родного приютить и обласкать!
Все уходят направо, кроме Селимара, который уходит через дверь в глубине.
Сцена шестая
Бокардон, Эмма.
Бокардон. Я видел прелестный дом — рядом с вашим. Надо, чтобы Селимар его посмотрел, и тогда я его сниму.
Эмма (садится справа и начинает вышивать). Как! Мы будем с вами соседями?
Бокардон (берет стул, но не садится). Дверь в дверь. По вечерам жена будет приходить к вам, вы будете вместе работать, а мы составим партию в лото… Эмма. Как это будет мило!
Бокардон. Я вовсе не хочу ее хвалить, но мне кажется, что Нинет должна вам понравиться — она в вашем стиле: такая домовитая. (Доверительно.) И так любит заниматься всякой починкой! Эмма. В самом деле?
Бокардон. Я только корю ее за то, что она слишком застенчива, — у нас ведь никто не бывает, кроме Леона. Да и то по моему настоянию. Она считает, что этот молодой человек — круглое ничтожество,
Эмма. Тогда почему же вы принимаете его у себя?
Бокардон. Ну как же — родственник. Помяните мое слово: когда Нинет придет к вам в первый раз, она будет страшно бояться — такая глупышка!
Эмма. Что вы, это я первая должна нанести ей визит, и уже давно пора было бы это сделать.
Бокардон. Разрешите быть с вами откровенным? Приезжайте поскорее.
Эмма. Почему?
Бокардон. На это есть причины — я ничего не говорю, но все вижу… Всякий раз, как я произношу имя Селимара, Нинет переводит разговор на другую тему и заводит речь про Леона, которого она терпеть не может… Мне кажется, она обижена на то, что вы еще не были у нее.
Эмма (встает). О, в таком случае я поеду сегодня же.
Бокардон. Очень хорошо. У нее как раз сегодня приемный день.
Эмма. Мы собирались кататься на лодке, но можем отложить это на завтра.
Питуа (входит, Бокардонц). Мсье, ваш дог…
Бокардон. Минотавр? Это — ньюфаундленд.
Питуа. Он в передней дерет серое пальто.
Эмма. Мамино пальто!
Бокардон. Почему же ты не остановишь его?
Питуа. Да он, мсье, скалит зубы.
Бокардон. Обожди, сейчас я его привяжу. (Уходит через дверь в глубине вместе с Питуа, кричит.) Минотавр, Минотавр!
Сцена седьмая
Эмма, затем Селимар, затем Вернуйе.
Эмма (одна). Мама будет в восторге — совсем новое пальто!
Селимар (входит). Я заказал вольер: пять метров на три… Пять метров горлиц!
Эмма. Друг мой, у меня для тебя приятная весть: у нас будут новые соседи.
Селимар. В самом деле? Кто же?
Эмма. Ты не догадываешься? Мсье и мадам Бокардон!
Селимар. Как! Где?
Эмма. Да здесь. Они хотят снять дом рядом с нашим.
Селимар (в сторону). Это уже капкан!
Эмма. Мы должны нанести им визит… Надо это сделать.
Селимар. Успеется…
Эмма. Нет, сегодня — я обещала.
Селимар. Сегодня?!
Эмма. Возьмем извозчика — у нас уйдет на это не больше часу. Иди одевайся.
Селимар. Милый друг, я в отчаянии, но я должен тебе отказать… У меня есть основания — основания личного порядка — отложить этот визит.
Эмма. Нет, ты просто легкомысленный человек: ты же обидишь своих старых друзей, оскорбишь мадам Бокардон, прелестную женщину, простую, застенчивую…
Селимар. Это она-то застенчивая? Да, конечно, как карабинер!
Эмма. Получается, мой друг, что мсье Бокардон в тот раз сказал правду: ты не любишь его жену…
Селимар. Признаюсь, не очень… И если хочешь знать, то не очень стремлюсь к тому, чтобы ты с ней знакомилась…
Эмма. Почему?
Селимар. «Почему, почему»!.. Потому что…
Эмма. Ну все-таки?
Селимар. Мадам Бокардон не из тех, к кому ездят в гости. Вот!
Эмма. Но она же такая хозяйка, так любит дом…
Селимар (сквозь зубы). И то, что вне дома!..
Эмма. Что ты сказал?
Селимар. Я говорю, что госпожа Бокардон — женщина несколько легкомысленная.
Эмма. Что это значит?
Селимар. У нее есть интрижки…
Эмма. Что?..
Селимар. Только не говори никому: с Леоном — моим преемником… (опомнившись, поспешно) ее двоюродным братом.
Эмма. Что ты, этого быть не может!
Селимар. А я тебе говорю, что они переписываются — и притом постоянно.
Эмма. Это ложь!
Селимар. Ты мне не веришь? Где шляпа? (Замечает на одном из стульев шляпу Бокардона.) Вот — отлично. (Эмме.) Что ты скажешь, если я сейчас покажу тебе письмо застенчивой госпожи Бокардон, адресованное ее двоюродному брату?
Эмма. Ты видел это письмо?
Селимар. Сделай одолжение, дай мне эту серую шляпу, которая красуется вон там…
Эмма (подходит и берет шляпу). Вот эту?.. Пожалуйста… Но я, право, ничего не понимаю…
Селимар. А теперь загляни под подкладку… (Останавливает ее.) Постой, я должен сказать тебе сначала, что Нинет… что госпожа Нинет Бокардон… не доверяет почте, а потому пересылает свои откровения бесплатно — в шляпе собственного мужа.
Эмма (заподозрив неладное). Но откуда вам это известно?
Селимар (смущенно). Мне? Это… от Леона… Это Леон проболтался! А теперь поищи и найдешь…
Эмма (обследует шляпу). Ничего не нахожу…
Селимар. Не может быть! (В сторону.) Он же говорил про Северные! (Громко.) Под подкладкой. Левее, левее!
Эмма. Ах вот, записка!
Селимар. Видишь? (Замечает, что жена разворачивает записку.) Что ты делаешь?
Эмма. Я должна знать непременно.
Селимар (поспешно). Только не читай приписку! (В сторону.) Они бывают довольно соленые!
Эмма (читает). «Мой нежный Селимар…».
Селимар (подскакивает). Что?
Эмма (читает). «Вы напрасно меня ревнуете: вы же знаете, как я вас люблю…».
Селимар (в сторону). Черт возьми! Прошлогодняя шляпа!.. И старое, не полученное мной письмо.
Эмма. Ах, мсье, это ужасно, бесчестно!..
Селимар. Послушай, я тебе сейчас все объясню…
Эмма (плачет). Оставьте меня! Я не хочу с вами разговаривать! Я вас ненавижу!
Селимар (берет шляпу). Вот скотина, не мог новую шляпу купить! (Сразмаху бросает ее на стул.)
Эмма. Вчера — господин Вернуйе! Сегодня — господин Бокардон! Что же это, мсье? Все ваши друзья платили вам контрибуцию, что ли?
Селимар. Какие глупости!
Эмма. Дайте мне сейчас же список ваших друзей — а я уж придумаю, что с ним сделать.
Селимар. Это все… Клянусь тебе, что это все!
Эмма. Значит, она хорошенькая, эта госпожа Бокардон?
Селимар. Да нисколько: нос как труба, рот до ушей, подбородок как калоша, глаза…
Эмма. Что же тогда?..
Селимар. Я был молод, увлекался…
Эмма. И это через неделю после женитьбы?!
Селимар. Ты не поняла: эта шляпа… это прошлогодняя шляпа! Ну подумай минутку: ведь я всю неделю ни на шаг не отходил от тебя, ни разу не выходил один из дому. (Берет из рук жены письмо.) К тому же, взгляни на бумагу-она старая, пожелтевшая, измятая. (Замечает дату.) Да вот здесь и дата есть, видишь! (Целует записку.) О, какое счастье!
Эмма (живо). Что это значит, мсье?!
Селимар. Я же только дату целую.
Из двери справа появляется Вернуйе.
Ну теперь ты мне веришь?
Эмма. Да. И все-таки вы были любовником госпожи Бокардон!
Вернуйе (уже зашел в комнату и все слышал). Ну и ну! Он?!
Селимар (Эмме, при виде Вернуйе). Молчите.
Вернуйе. Извините, но я невольно все слышал.
Селимар (в сторону). Еще один свидетель! Теперь надо только громогласно оповестить всех об этом!
Верну йе (хохочет). Несчастный господин Бокардон! А вообще говоря, так ему и надо!
Селимар. Вернуйе, клянусь, вы напрасно смеетесь-вам-то уж во всяком случае нечего смеяться!
Вернуйе. Почему — мое-то уж во всяком случае?
Слышно, как Бокардон кричит на собаку.
Селимар. Тсс! Муж!
Селимар направляется к столику налево, за который села Эмма и принялась вышивать.
Сцена восьмая
Селимар, Эмма, Вернуйе, Бокардон.
Бокардон (входит через дверь в глубине). Пришлось привязать Минотавра — никак не слушается: он тебя чует. Ах, как он тебя любит, мой Минотавр.
Эмма (в сторону). Просто не могу видеть эту пару!
Бокардон. Кстати, о Минотавре — мне вспомнилась одна очень забавная история. (Эмме.) Вы сейчас посмеетесь… Как-то вечером возвращаюсь я домой с собакой, — а я каждый вечер вожу ее гулять, — захожу в спальню моей жены, вдруг Минотавр как бросится к шкафу и ну его скрести, лаять! Я решил: там либо крыса, либо вор. Открываю дверцу, смотрю — Селимар!
Селимар (в сторону). А, чтоб тебя черти съели!
Вернуйе (в сторону). Ну к чему он это рассказывает!
Бокардон. Оказывается, жена велела ему спрятаться, чтобы проверить, почует ли его Минотавр… (Весело.) И он почуял!..
Эмма (с досадой). Как занятно!
Бокардон. Не правда ли, смешно?
Вернуйе (тихо, Бокардону). Да замолчите же наконец!
Бокардон (удивленно). Почему?
Вернуйе (Эмме, чтобы отвлечь ее внимание). А у моей жены был попугай — еще удивительнее вашей собаки… Селимару нравилось учить его…
Селимар (в сторону). Так, теперь черед попугая!..
Вернуйе. Клетка его висела в передней. И стоило ему меня увидеть, как он кричал: «Идет мсье, идет мсье!»
Эмма (раздосадованно). В самом деле… это очень удобно…
Бокардон (в сторону). И он рассказывает это жене!.. Ну и дурак!
Вернуйе. Так что мне не приходилось объявлять о своем прибытии…
Бокардон (тихо, к Вернуйе). Замолчите же наконец! Замолчите!
Вернуйе. Почему?
Селимар. А вы видели новое здание Оперы?
Бокардон. Нет, я там не был со времени нашего пари…
Селимар (в сторону). Отлично: теперь пари!.. Нет, мне, видно, не вылезти из этой каши!
Эмма. Какого пари?
Селимар. Да так, о нем неудобно рассказывать.
Бокардон. Представьте себе, мадам, получаю я из Алжира арабский бурнус…
Селимар. И он держал пари, что обойдет Марсово поле с двумя горшками горчицы.
Бокардон. Да нет… что я отправлюсь в оперу и сяду в партер.
Селимар. Это было другое пари…
Бокардон. Подошел я к контролеру и говорю: ма- мамук, караиба…
Селимар (пытается переключить разговор на другую тему). В военную школу привезли… изумительный монумент из тесаного камня…
Бокардон. Позволь…
Селимар (отходит в глубину). Пойдемте погуляем по саду!..
Бокардон. Словом, он проиграл…
Селимар. Ну да, проиграл… Пойдемте поглядим на золотых рыбок…
Бокардон. А поскольку пари мы держали на определенных условиях, то и пришлось ему везти Нинет в Шалон-на-Саоне к ее тетке. Ну и разозлился же он!
Эмма (в сторону). Нет, это просто возмутительно!
Вернуйе (Селимару). У него нет никакого такта, ну никакого!
Бокардон (смотрит на табурет, куда Эмма поставила ноги). А я его узнаю…
Эмма. Что узнаете?
Бокардон. Да вот этот табурет — это Нинет его вышивала…
Эмма поспешно вскакивает и пинком отбрасывает табурет.
Ой!
Эмма. Он мне больше не нужен.
Бокардон (Селимару). Что это с ней?
Селимар (поспешно и тихо). Истерика! Этот Вернуйе доведет ее!..
Бокардон (в сторону). Ничего нет удивительного!
Селимар. Уведи его куда-нибудь!..
Бокардон (громко). Папаша Вернуйе, сыграем партию в бильярд?
Вернуйе. О, с удовольствием! В бильярд…
Селимар (тихо, к Вернуйе). Соглашайтесь! Он с ума сведет мою жену!
Вернуйе (в сторону). Ничего нет удивительного!
Селимар. Уведите его куда-нибудь!..
Вернуйе. Пошли. Только не будем играть на деньги.
Селимар. На честь, только на честь!
Вернуйе (смеется). Конечно, <на честь.
Оба уходят направо.
Сцена девятая
Селимар, Эмма, затем Питуа.
Эмма. Наконец-то они ушли!..
Селимар. Да… Они немного скучноваты, правда?
Эмма. Скучноваты? Да они просто омерзительны, с этими своими воспоминаниями! Целый час мне пришлось выслушивать рассказы о ваших возлюбленных!
Селимар. Ну что ты, Эмма…
Эмма. Нет, это просто невыносимо! Вы могли бы по крайней мере избавить меня от присутствия этих господ!
Селимар. Да я вовсе не жажду их видеть!
Эмма. Тогда избавьтесь от них.
Селимар. А под каким предлогом?
Эмма. Это уж ваше дело! Только я вам заявляю, что не желаю больше находиться в их обществе. Если они останутся, я уеду!
Селимар. Но…
Эмма. Они или я — выбирайте! (Уходит.)
Селимар. Выбирайте! Черт возьми, я, конечно, выбираю жену! Но как это сделать? Если я распрощаюсь с Вернуйе, то все его подозрения тотчас воскреснут, а он весьма широко трактует право пользоваться пистолетом… Вообще-то говоря, я едва ли могу обижаться на бедного малого… (Улыбается.) Ведь он целых пять лет был на редкость гостеприимен.
Питуа (входит). Мсье!
Селимар. Что?
Питуа. Дог перегрыз поводок, залез в клумбы и возится там…
Селимар. А мне-то что?
Питуа. Все плоды вашей пылкой молодости: вот теперь и миритесь с тем, что к вам приводят собак, которых вы даже выгнать не можете. Нет, это просто какое-то божье наказание!
Селимар. Слушай, оставишь ты меня наконец в покое с твоими проповедями!
Питуа. Ну, раз вы считаете, что собака имеет право грызть все, что ей захочется, — пусть грызет!
Сцена десятая
Селимар, Питуа, Коломбо.
Коломбо (входит из левой кулисы). Зятюшка, мне надо с вами поговорить.
Селимар (к Питуа). Оставь нас!
Питуа уходит. В чем дело, тестюшка?
Коломбо. Мсье, я только что от дочери: она мне все рассказала… Это омерзительно! Еще одна — куда ни шло! Но две! Да что это, у вас профессия была такая, что ли?
Селимар. Позвольте, тестюшка, но моя жена не имеет никакого отношения к моему прошлому…
Коломбо. Согласен. Но это прошлое не должно влезать в ваш дом! Да еще рассказывать всякие истории про попугаев и собак — весьма двусмысленные!
Селим ар. Что поделаешь!
Коломбо. Предупреждаю вас: дамы собирают вещи.
Селимар. Как, и моя жена тоже?
Коломбо (сладчайшим тоном). Вы разрешите моей дочери взять с собой драгоценности, которые лежали в ее свадебной корзинке?
Селимар. Пусть берет все, что хочет… лишь бы сама осталась!
Коломбо. Как же она может забрать их с собой, если она останется?
Селимар. То-то и оно, что я не хочу, чтобы она уезжала!
Коломбо. Вот ее ультиматум: если через десять минут вы не выставите из дома обоих…
Селимар. Говорите — кого!
Коломбо (гордо). Нет, мсье, не скажу. Так вот, если вы их не выставите, мы уедем!
Селимар. Но как, как мне их выставить? Что я им скажу?
Коломбо. Скажите, как обстоит дело.
Селимар. Правильно: преподнести такую пилюлю на сладкое! Да вы с ума сошли, папаша!
Коломбо. Меня, например, эти люди совсем не волнуют. Хотите, я сам возьмусь за них.
Селимар (поспешно). Нет!
Коломбо. Как угодно. Но моя дочь не должна страдать из-за ваших делишек, и, как только чемоданы будут уложены, мы уедем!
При последних словах входят Бокардон и Вернуйе.
Сцена одиннадцатая
Те же, Бокардон и Вернуйе.
Вернуйе. Чемоданы?
Бокардон. Кто это уезжает?
Селимар (тихо, к Коломбо). Подождите, я, кажется, нашел способ! (Громко.) Друзья мои, я в отчаянии: нам придется расстаться…
Вернуйе. Расстаться?
Бокардон. Ни за что!
Селимар (пожимает им обоим руки). Благодарю, благодарю за эти слова! Но от меня только что ушел врач… Он нашел, что у меня что-то не в порядке с дыхательными путями.
Вернуйе и Бокардон. Чахотка?
Селимар. Не совсем… Что-то с бронхами… Он велел мне несколько месяцев пожить под дивным небом Италии… в Венеции!
Коломбо (в сторону). Очень ловко!
Вернуйе. Ах, бедный друг мой!
Бокардон. Какой удар.
Вернуйе. Послушайте… но за вами же некому ухаживать!
Селимар. А моя жена?
Вернуйе. Да она ничего в этом не смыслит… А я сейчас как раз свободен, я в отпуске — я поеду с вами!..
Коломбо. Как?
Селимар (в сторону). Вот привязался!
Бокардон (прохаживается по комнате). Какая мысль! Нинет так давно изводит меня, требуя, чтобы я показал ей Италию… А что если вместо дачи… Да! Мы едем с тобой!
Селимар (в сторону). Нет, это просто невозможно! Точно их прилепили ко мне! (Идет в глубину.)
Коломбо (решительным тоном). Пора кончать… Раз у Селимара не хватает храбрости признаться в своих ошибках, это сделаю я…
Селимар (подбегает к Коломбо, тихо и живо). Обождите, я сейчас им кое-что скажу…
Все. Что?
Селимар (в сторону). Теперь-то я с ними разделаюсь! (Громко, к Вернуйе и Бокардону.) Друзья мои, сейчас вы все узнаете… Это путешествие, о котором я вам только что говорил, на самом деле-бегство!
Все. Как?
Селимар. Я разорен, меня преследуют, травят… Биржа…
Коломбо. Как, зятюшка?!
Селимар (тихо, к Коломбо). Да замолчите вы наконец! Ничего вы не понимаете! (Остальным.) Видите ли, я должен… девятьсот семьдесят четыре тысячи франков — не считая судебных издержек!
Бокардон и Вернуйе (отступают в глубину). А, черт!
Селимар. Не беспокойтесь, пожалуйста, я ничего у вас не прошу!
Вернуйе (пожимает ему руку). Ах, мой несчастный друг!
Бокардон (так же). Мой храбрый друг!
Селимар. Благодарю, благодарю за эти слова… Но я еще оправлюсь-мне предлагают войти в одно превосходное предприятие: делать цинк из глины… пока это секрет, так что я прошу никому об этом не говорить.
Бокардон. О!
Вернуйе. Можете быть спокойны.
Селимар. Вот тут-то мне и потребуется ваша дружба.
Вернуйе (берет его за руку). Можете в нас не сомневаться!
Бокардон (так же). Рассчитывай на меня — до самого гроба!
Селимар. Благодарю, благодарю за эти слова! Придется мне теперь где-то добывать сто тысяч франков.
Бокардон и Вернуйе тихонько отнимают у Селимара свои руки. (Замечает это; в сторону.) Ага, клюнуло! (Громко.) Я бы, конечно, мог призанять в разных местах, но вы бы на меня обиделись…
Бокардон и Вернуйе (слабыми голосами). Еще бы!..
Селимар (в сторону). Еще немного, и они отлепятся… (Громко.) Так вот, я решил поделить свою просьбу между вами поровну: пятьдесят тысяч франков я возьму у одного и пятьдесят тысяч — у другого, так что никому обидно не будет.
Вернуйе (смущенно). Да, конечно, мы же старые друзья…
Бокардон (так же). Когда друг в беде — это святая обязанность! (Делает несколько шагов в глубь сцены.)
Селимар. Ах, черт возьми, черт возьми!
Коломбо (тихо, Селимару). Вы что, хотите дождаться, чтобы они вам их одолжили?
Селимар (тихо). Пусть попробуют — я им ни гроша не верну! (Громко.) Я не стану вас торопить: лишь бы эта сумма была у меня к пяти часам. (Вынимает часы.) Сейчас всего три.
Вернуйе (вынимает часы). Нет, половина третьего, ваши часы спешат…
Бокардон (так же). А на моих только четверть третьего…
Коломбо (так же). А на моих десять минут четвертого!
Селимар. В конце концов, это не важно.
Вернуйе (ядовито). То есть как — не важно. Получается, что только ваши часы идут правильно!
Бокардон (так же). Да, и всегда приходится ему уступать — в конце концов это может надоесть.
Коломбо (удивленно). Что это с ними?
Селимар (в сторону). Заметьте, что я им ничего не говорю.
Вернуйе. У мсье пренеприятная привычка навязывать людям свое мнение.
Бокардон. Это просто возмутительно: я утверждаю, что сейчас четверть третьего.
Вернуйе (Селимару). Вы уж лучше скажите прямо, что мои часы — старая калоша!
Бокардон (гневно). Старая калоша?!. Это часы-то моей матери?!
Вернуйе. Он оскорбляет наших матерей!
Селимар (в сторону). Заметьте, что я ничего не говорю!
Вернуйе (горячась). Конечно, мсье, я человек необидчивый, но есть такие слова…
Бокардон (так же). Которые человек учтивый…
Вернуйе. Не может стерпеть…
Бокардон. Если он сам себя не презирает.
Вернуйе. И если вы хотите таким способом дать нам понять, что наше присутствие вам обременительно…
Бокардон (вспылив, к Вернуйе). О, да он выставляет нас за дверь!
Вернуйе (крайне возбужденно). За дверь!
Бокардон. Поехали, мсье!
Отходят вглубь сцены.
Селимар (в сторону). Заметьте…
Вернуйе (у двери). Вот уж никогда бы не поверил, что наши отношения могут так кончиться…
Бокардон (тоже у двери). Да и я, конечно, тоже! Пошли! Мне здесь слишком тяжело! Вернуйе. Вот они, друзья!
Оба выходят через дверь в глубине, в то время как Эмма и мадам Коломбо появляются слева, а Коломбо и Селимар хохочут и приплясывают.
Сцена двенадцатая
Эмма, Селимар, Коломбо, мадам Коломбо, затем Питуа.
Мадам Коломбо. Танцуют!
Эмма. Они уехали?
Селимар. И навсегда!
Мадам Коломбо. Но как вам это удалось? Ведь это же самые близкие ваши друзья?
Селимар. Я им дал успокоительного.
Эмма и мадам Коломбо. Чего, чего?
Селимар. Очень просто: я решил занять у них денег…
Коломбо. Вот от чего гаснут самые лучшие дружеские чувства!
Эмма. И этого оказалось достаточно?
Селимар. Общее правило: можно что угодно попросить у друга, все у него взять… (в сторону) даже жену! (громко) — но нельзя трогать его кошелька.
Питуа (входит). Мсье, дог утащил ваши калоши.
Мадам Коломбо. О господи, надо догнать его!
Эмма (поспешно). Нет-нет, вдруг они еще вернутся!
Селимар. И потом — пусть что-нибудь возьмет: по крайней мере так мы будем квиты!
Питуа (в сторону). Нет, он просто заставляет меня краснеть!
Селимар. Если я еще когда-нибудь стану ухаживать за замужней женщиной…
Эмма. Что же тогда будет, мсье?
Селимар (опомнившись). То есть нет, вот если у меня будет сын… (Смотрит на Эмму, которая опускает глаза.) Кстати, почему у нас нет сына?
Коломбо и мадам Коломбо. Тсс! Тсс! Тсс!
Селимар. Так вот в тот день, когда он явится на свет, я ему скажу (делает вид, будто держит на руках младенца и дает ему шлепка): молодой человек, никогда не ухаживайте за замужней женщиной. Если необузданная страсть увлечет вас когда-нибудь, я не стану вас ругать за это, но вы обязаны уважать замужнюю женщину — за исключением, может быть, вдовы!
Все (поют).
Настали счастливые дни,
Мы снова остались одни…
Что может быть этого лучше?
Рассеялись мрачные тучи,
Уже не вернутся они.
Эмма.
Я счастлива, что здесь их больше нет!
Селимар.
Я тоже рад, что их простыл и след!
(К публике.)
Друг истинный тебе, конечно, не изменит,
Коль у него ты невзначай попросишь денег!
На этом проверяются друзья,
Сегодня в этом убедился я
И зрителей предупреждаю сразу:
Когда идете к нам, платите деньги разом!
Когда идете к нам, платите деньги разом!
Настали счастливые дни,
Мы снова остались одни…
Что может быть этого лучше?
Рассеялись мрачные тучи,
Уже не вернутся они.
Занавес
