30

На следующее утро Джон постарался как можно осторожнее выбраться из-под одеяла, чтобы не потревожить огромного слюнявого пса, который за ночь так разлегся, что занял две трети кровати. Он побрился, ополоснулся под краном в ванной, после чего тихонько вышел из номера, предварительно оставив дверь в туалет открытой, чтобы у пса был доступ к воде. Оказавшись снаружи, он уставился на дверь и задумался, какой будет реакция горничной. Она просто закроет дверь и притворится, будто ничего не видела? Или вызовет службу контроля за бездомными животными? Джон сомневался, что шансы Бугера найти нового хозяина достаточно велики… Он приоткрыл дверь, просунул руку в щель и, нащупав табличку «Не беспокоить», снял ее и повесил с наружной стороны двери.

Едва Джон закрыл дверь, зазвонил мобильный. Номер был незнакомый.

– Алло? – уже на ходу сказал Джон.

– Это Джон? – спросил женский голос.

– Да.

Джон нахмурился, голос показался ему знакомым, но он не мог понять, кто же это звонит.

– Это Исабель Дункан.

Джон замер как вкопанный.

– Исабель! Как вы? Я хочу сказать… – Джон замолчал, понимая, что вот-вот может сорваться на монолог. – Как вы? – понизив тон, снова спросил он.

– Бывало и лучше, – сказала Исабель. – Но и хуже тоже бывало.

Джон вспомнил горящего человека, за которым гнался накануне.

– Так вам уже лучше? – набрав в грудь побольше воздуха, спросил он.

На самом-то деле Джон хотел спросить, насколько это было плохо и не обгорела ли она. В голове у него промелькнуло обожженное лицо мужчины – если тот выжил, он был жутко изуродован.

– Когда волосы отрастут, буду как новенькая, – сказала Исабель. – На самом деле даже лучше. Мой нос – очевидный шаг вперед.

– А мне нравился ваш старый нос, – не подумав, брякнул Джон и зажмурился, поняв, что ляпнул лишнее.

– Спасибо, мне тоже.

Он с облегчением вздохнул. На том конце послышался какой-то шорох.

– Я вот подумала, что, может, вы хотите поговорить, – сказала наконец Исабель. – Я не очень хочу встречаться с репортерами, скажу прямо – я их избегаю, но сейчас мне бы хотелось с кем-нибудь поговорить. И я вспомнила, как вы ладили с бонобо. Когда я вчера увидела вас за завтраком, я уже решила, что поговорю с вами, а потом Франческа сказала, что встречалась с вами у Дома обезьян. Мне показалось, это – знак судьбы. Вообще-то это Франческа дала мне ваш номер. Я так понимаю, что вы больше не пишете для «Филадельфия инквайер»?

Она видела его за завтраком? Он был с ней в одном помещении и даже не заметил? А потом он понял, о чем она говорила. Джон приложил ладонь ко лбу. Он был так близко, а теперь его ложь, его гордость, стыд и глупость могли все разрушить.

– Нет, я больше не работаю в «Инквайер», – как можно непринужденнее ответил Джон.

– Это хорошо. Потому что та фотография – это просто недопустимо. Вы не против встретиться со мной у меня в номере в «Мохиган мун»? Меня недавно засекла Кэт Дуглас, и теперь я, можно сказать, не выхожу.

– Конечно. Без проблем.

– Большую часть времени я провожу с Франческой и Элеонор. Вы можете прийти завтра утром? В девять или в десять?

– Конечно.

День Джон провел в безуспешных поисках Кена Фолкса. Если бы он не рекламировал свое шоу перед Домом обезьян, могло показаться, что он вообще исчез с лица земли. Было ясно, что он остановился где-то рядом, только никто не знал, где именно. Джон расспросил рабочего, который доставлял посылки на автопогрузчике, охранников, всех, кто работал на шоу возле Дома обезьян, но те либо не знали, либо боялись сказать. Имея опыт работы на Фолкса, Джон мог их понять. Однажды Фолкс подверг наказанию каждого десятого из штата газеты, уволив десятую часть сотрудников только потому, что ему доложили, что целых сорок процентов больничных приходятся на понедельники и пятницы. Если его целью было запугать оставшихся сотрудников до такой степени, что они готовы были работать бесчисленное количество сверхурочных и выходить на работу с гриппом, то он ее достиг.

Несмотря на неудачу в поисках Фолкса, Джон пребывал в приподнятом настроении из-за предстоящего эксклюзивного интервью с Исабель Дункан – улов не хуже Фолкса. Даже Тофер это признавал, что напомнило Джону о другой стороне предстоящего события. Он старался не думать о том, как среагирует Исабель, узнав, что он пишет для таблоида.

На подходе к «Буканьеру», бросив взгляд на почерневшее от пожара здание, Джон вспомнил, что ему надо решить еще одну проблему. Что делать с Бугером?

Джон услышал звук телевизора и почувствовал запах сигарет еще до того, как открыл дверь в номер. Иванка лежала на кровати в облаках парфюма и табачного дыма, в руке у нее была бутылка водки, а во рту – сигарета. Бугер растянулся рядышком, положив свою квадратную морду ей на бедро. На Иванке был шелковый халат цвета засохшей крови, весь в темных пятнах от мокрого собачьего носа.

– Привет, – сказал Джон, выкладывая содержимое карманов на тумбочку, пепельница была уже заполнена почти до краев. – В чем дело?

– Твой пес – просто оперный певец, – сказала Иванка и положила сигарету на край пепельницы, чтобы почесать Бугера за ухом. – Он меня разбудил. Ау-у-у! Ау-у-у! Поэтому я сходила с ним погулять. И покормила завтраком. Где у тебя собачий корм?

– Нет у меня никакого корма.

– Он оттуда? – Иванка указала кивком на заведение «У Джимми».

Джон кивнул.

– Бедняжка.

Иванка наклонилась и чмокнула пса в широкий лоб. Бугер повернул морду, чтобы ответить на ласку, но Иванка была уже вне досягаемости для его языка.

– Слава богу, он не пострадал.

– Хочешь, бери его себе? – с надеждой предложил Джон.

– Ха! – Иванка фыркнула. – На что мне собака? Нет уж, бог послал его тебе, ты и забирай. Но купи корм. Я дала ему сырный стейк, и теперь – газовая атака! Фу-у-у! – Иванка сморщилась и помахала рукой перед носом.

Джон, вздохнув, присел на кровать, и матрас просел под его весом. Иванка глотнула водки прямо из горла и перекатилась на край кровати, чтобы затушить окурок.

– Дать стакан? – спросил Джон.

Иванка отрицательно помотала головой. Джон подсел к ней поближе и пригляделся внимательнее. Веки у нее покраснели и кончик носа тоже.

– Ты что, плакала?

– Ну, может, немножко, – Иванка шмыгнула носом.

– Что случилось? – спросил Джон.

Иванка поморщилась и отмахнулась:

– Ай, не важно.

Она продолжала следить за тем, что происходит на экране телевизора. На сцене между мужчиной и женщиной сидела платиновая блондинка со стрижкой каре. Женщина, рыдая, оглашала список сексуальных проступков мужчины. Представительницы слабого пола в зале, а именно из них по большей части состояла аудитория, злобно кричали и потрясали в воздухе кулаками. Ведущая сверлила мужчину гневным взглядом, она изрекла какие-то банальности, соскользнула на краешек своего кресла и погладила гостью по колену. Камера переметнулась на мужчину. Его подхватили под руки охранники и потащили со сцены в толпу разъяренных женщин. Женщины стали выскакивать в проход и бить мужчину сумочками. Тот даже не сопротивлялся, только хмурился и вяло прикрывал голову руками. После того, как его провели через амфитеатр, началась реклама.

– Нет, правда, скажи, – попросил Джон.

Иванка снова повернулась к нему, поджала губы и закатила глаза.

– Это из-за работы. И из-за Фолкса.

– Кена Фолкса?

– Ну да, – Иванка повернула голову и сделала вид, что сплюнула через плечо. – Тьфу! Тьфу!

Бугер оба раза вздрогнул, но не двинулся с места.

– Откуда ты знаешь Кена Фолкса?

Иванка вздохнула. Джон заметил капельку, повисшую на кончике ее носа, и принес из ванной салфетку.

Иванка взяла салфетку и вытерла глаза и нос.

– Спасибо. Короче, он пришел к Толстяку Бобу. Заказал «танец на коленях». Приватный, как ты понимаешь. Я этим не занимаюсь, но сейчас бизнес в упадке. Раньше клиенты совали в трусики пятерки и даже десятки. Теперь по доллару. Они что – думают, мы не замечаем? Думают, что мы не умеем считать?

Глаза Иванки сверкали от праведного гнева, но вскоре потухли. Правой рукой она продолжала чесать Бугера за ухом, и пес погрузился в сон или схожее с ним состояние.

– Так вот, Фолкс увидел меня и заказал. Я-то подумала, это из-за того, что он меня узнал, потому что я играла в самых первых сериях «Трах-тарарах». Я устала от этой работы, мне хочется вернуться в кино, заработать немного денег и уйти из бизнеса. Может, замуж выйти. Детей завести. Кто знает? У него сейчас выходят «Бешеные пумы», слыхал?

Джон кивнул.

– Ну, я его и спросила. А он говорит – нет! – Иванка села, выпрямив спину. – Нет! Он, мол, меня не помнит, и я слишком стара для пумы! А потом он все равно захотел, чтобы я станцевала у него на коленях!

Иванка схватила салфетку и снова вытерла глаза, потом пожала плечами и бросила мокрый комочек на прикроватную тумбочку.

– И я станцевала. Просто станцевала. Понимаешь? – некоторое время она смотрела куда-то вдаль, а потом вдруг повернулась к Джону: – По-твоему, тоже я слишком стара для пумы?

Джон отрицательно помотал головой, но Иванка все равно опять принялась плакать. Джон придвинулся ближе и обнял ее за плечи. Она прижала бутылку водки к его спине и разрыдалась ему в плечо.

– Иванка, – сказал Джон, когда шумные всхлипывания перешли в тихую икоту, – ты не могла бы сделать мне одолжение?

Иванка подалась назад и кивнула, потом снова потянулась за салфеткой, но передумала и вытерла глаза рукавом.

– Не могла бы ты мне звякнуть, если Фолкс снова появится в клубе?

Иванка расправила плечи и постаралась взять себя в руки.

– Конечно, – сказала она с притворным безразличием. – Почему бы и нет?

Джон схватил ручку и начал шарить вокруг в поисках листка, на котором можно было бы записать номер телефона. Иванка подала ему красный, украшенный стразами сотовый.

– Держи, добавь в контакты.

Вскоре после того как ушла Иванка, в дверь постучали. Джон приоткрыл дверь и… там стояла Аманда.

В первую секунду он подумал, что у него галлюцинация, а когда понял, что это на самом деле, распахнул дверь и протянул к ней руки. Аманда уронила сумки на пол и бросилась его обнимать. Джон и сам не заметил, когда начал рыдать, уткнувшись ей в шею.

– Тихо-тихо, все хорошо, – успокаивала она и гладила его по волосам.

Целую минуту они просто стояли обнявшись.

– Что ты здесь делаешь? – наконец спросил Джон и завел ее в номер.

– Как я могла не приехать после вчерашнего? Я видела, во что превратился дом напротив. Даже страшно представить. Это, наверное, было ужасно.

– Это было самое ужасное, что я видел в своей жизни. Запах, то, как он кричал, – Джон затряс головой и шмыгнул носом. – Не знаю, что теперь с ним. Надо бы позвонить, узнать. Я ведь должен был позвонить, да?

Аманда погладила его по щеке.

– Позвоним завтра. Или ты хочешь узнать прямо сейчас?

– Нет. В любом случае звонок ничего не изменит, и я не уверен, что хочу узнать об этом сегодня. Особенно когда ты рядом.

Аманда снова обняла его, а потом вдруг словно окаменела. Она отстранилась от Джона, он проследил за ее взглядом от не застеленной кровати до полной испачканных в помаде окурков пепельницы.

– Что это?

– Женщина, которая живет наверху… – Джон показал пальцем в потолок. – Это сложно объяснить.

Аманда открыла рот, чтобы продолжить допрос, и в этот момент увидела Бугера.

– А это что…

Аманда повернулась к Джону, о сигаретах было забыто.

– Ты об этом на днях говорил? Ты уже завел собаку?

– Нет. Это пес из нарколаборатории. Проскользнул в мой номер, пока дверь была открыта. Во время пожара.

Аманда снова посмотрела на Бугера.

– Вчера вечером ты ничего о нем не говорил.

– Я не знал, что он в номере. Он, наверное, в ванной прятался. А посреди ночи забрался ко мне в постель.

– Ох, бедняжка, – посочувствовала псу Аманда.

Она подошла к Бугеру и присела на корточки.

– Осторожно! – крикнул Джон. – Ради бога, это же питбуль из нарколаборатории!

Аманда протянула руку, чтобы почесать псу брыльки. Бугер устроил на ее ладони свою морду с носом цвета ливера, так что она держала на весу всю его голову, и застучал по полу своим тонким хвостом.

– Бедняжка, – повторила Аманда. – Ты знаешь, как его зовут?

Джон громко сглотнул.

– Бугер.

При звуке своего имени Бугер повернулся и лизнул вторую руку Аманды, которой она гладила его бок и ляжки.

– Он не пострадал?

– По всей видимости, нет.

– Это замечательно.

Аманда встала, вытерла руки о бедра и снова подошла к Джону.

– У тебя есть собачий корм?

– Нет.

– А бакалея рядом есть?

– Есть заправка, дальше по улице.

Аманда повернулась к Бугеру:

– Бугер, ты голоден? Хочешь поужинать, Бугер?

Пес уставился на Аманду и задергал своими дурацкими бровями-кустиками. Его розовый язык проделал долгий путь по внешней стороне челюсти, которая клацнула, когда он ее закрыл. Аманда наклонилась, уперев руки в колени, и посмотрела псу прямо в глаза.

– Мамочка скоро вернется, – и она покачала пальцем у него перед носом.

«Мамочка», – у Джона екнуло сердце.

Аманда вернулась с двумя банками собачьего корма и упаковкой пластиковых мисок. Пока ее не было, Джон смыл все окурки в унитаз и открыл окно в ванной.

– Ужин и завтрак, – объяснила Аманда, демонстрируя консервы Джону. – Утром мне надо возвращаться в Лос-Анджелес.

Аманда удалилась в ванную. Джон пошел следом, он производил в уме математические расчеты в надежде, что ослышался, но подозревал, что это не так.

Аманда разорвала пакет с мисками, в одну налила воды и поставила на пол.

– Когда приедем домой, купим тебе настоящие миски, – сказала она и потеребила Бугера за уши, чем подтвердила опасения Джона.

– Ты ведь это не серьезно, – сказал он.

– Конечно, серьезно. Ты говорил, что нам надо завести собаку. Вот тебе собака.

Аманда поднялась и попыталась открыть одну из банок, а когда ничего не получилось, передала ее Джону. Джон открыл банку.

– Псина со свалки. Хуже того – пес из нарколаборатории! – сказал он и вернул банку Аманде.

– Бездомный пес. Милый пес. Ты только посмотри на него!

И правда, Бугер сидел возле их ног, его задние лапы мило разъехались в стороны, а морда выражала надежду и обожание. Глаза Бугера неотрывно следили за передвижением банки с кормом.

Аманда выложила корм в миску и поставила ее на пол. Бугер, с невероятной скоростью, виляя хвостом, бросился к миске, но всякий раз, когда он пытался схватить корм, миска отъезжала в сторону. Аманда села на корточки и придержала миску. Корм исчез в считаные секунды. Бугер поднял свою квадратную башку и длинным языком облизал подбородок, губы и нос Аманды.

– Вот это да! – воскликнула Аманда, вставая, и вытерла лицо. – Что это было? Жертвы на дорогах?

Она внимательно изучила этикетку на пустой консервной банке.

Джон сменил тактику.

– Тебе никогда не разрешат взять его с собой в самолет, – сказал он.

– Еще как разрешат. Я куплю клетку. А если не найду по пути в аэропорт «Петсмарт», говорят, что с «ФедЭкс» можно и лошадь на Гавайи переправить.

– Что? С кем ты там без меня общаешься?

– Слышала недавно. Одна актриса хотела, чтобы ее лошадь была с ней на съемках, и отказывалась сниматься, пока не организовали доставку.

– Я правда считаю, что ты должна отказаться от этой затеи, – сказал Джон.

– Ни за что.

– Это пес из нарколаборатории! Что, если он на тебя набросится?

Аманда наклонилась и прикрыла уши Бугеру.

– Не говори так. Он может обидеться.

Джон закатил глаза и вздохнул.

– Все будет хорошо.

Аманда выпрямилась и провела пальцем по краю раковины. Она осмотрела палец, как будто не могла решиться на что-то, потом вымыла руки. Вытерев руки, Аманда не пошевелилась, просто стояла и смотрела на дно раковины. Атмосфера начала накаляться, и Джон чувствовал, что назревает скандал. Аманда повернулась и как бы случайно заглянула ему в глаза.

– Так что там эта женщина со второго этажа? Насколько все сложно?

– Малышка, ты же не думаешь…

– Я не хочу ничего думать, – сказала Аманда. – Но я приехала без предупреждения и обнаружила, что твой номер в мотеле пропах дешевыми духами, в пепельнице измазанные в помаде окурки, а кровать не застелена. Скажи, что я должна думать? И что бы ты сам подумал?

– Признаю, все это выглядит не очень, но…

– Да, – перебила Аманда, – выглядит не очень.

Джон очень глубоко вздохнул.

– Ее зовут Иванка. Она стриптизерша.

– Стриптизерша? – Аманда округлила глаза.

– Нет, ты опять все неправильно поняла. У нее связь с Фолксом. Она может дать мне ниточку.

– А с тобой? С тобой у нее тоже связь? Как далеко ты готов зайти ради этого материала?

– Аманда, ради бога, – взмолился Джон.

Аманда показала в сторону комнаты.

– Почему кровать в таком виде? – требовательно спросила она.

– Я оставил питбуля в номере. Повесил на дверь «Не беспокоить», так что горничная сегодня не приходила.

Они долго, казалось, целую вечность, смотрели друг другу в глаза. В конце концов, соблюдая осторожность, Джон сделал шаг к Аманде. Та не двинулась с места. Когда он взял ее лицо в ладони, она склонила голову, но больше никак не отреагировала. А через секунду она уже стояла на цыпочках, держала его голову в руках и исступленно целовала. Она вытащила его рубашку из брюк, расстегнула ремень, ширинку и скользнула рукой в брюки. Едва придя в себя от потрясения, Джон схватил Аманду под мышки и отнес на кровать.

После оргазма Джон открыл глаза и обнаружил, что Аманда не отрываясь смотрит на него. Она приподняла подбородок, губы ее приоткрылись от пережитого наслаждения. Джон перевернулся на спину, и она положила руку ему на грудь. Через несколько минут, когда оба восстановили дыхание, она прошептала:

– У меня овуляция.

Паника сразила Джона, как удар молнии. Пришлось напомнить себе, что надо дышать.

Через некоторое время заскрипел матрас. Бугер забрался на кровать – на половину Аманды.

Еще дважды Аманда пожелала получить от Джона удовлетворение.

– Аманда, я больше не могу, – простонал он, когда она потянулась к нему в третий раз.

– Тебе разонравилось заниматься сексом? – удивленно спросила она.

– Не разонравилось, а просто устал. Мне уже не восемнадцать.

– Хорошо, – сказала Аманда, уютно устроившись у него под боком, – но утром, перед тем, как я уеду, мы сделаем это еще раз. А что касается отказов…

– Я ни от чего не отказываюсь! Мы сделали это три раза за четыре часа!

– …так мне не просто отказывают, мне отказывают те, кто уже когда-то отказал.

– Кто тебе… отказывает? – не понял Джон, и тут до него дошло, что это на его совести.

– Агенты, которые мне отказали, почему-то сочли необходимым повторить свои отказы еще раз. Чего я не понимаю, так это откуда они узнали мой новый адрес?

Джон боялся пошевелиться.

– Джон? Ты не знаешь, откуда у них мой новый адрес?

Поразмыслив немного, он сказал:

– «Петсмарт» сразу после «Стейплс» в Эль-Пасо. Недалеко от аэропорта. Я тебе утром карту нарисую.

Джон чувствовал, что Аманда смотрит на него в темноте. Спустя некоторое время она вздохнула и откинулась на подушку. Произошел размен фигур – Бугера на прощение.

Проснулся Джон в три утра. Его настолько выбил из колеи неожиданный приезд Аманды и ее деловитая сосредоточенность на сексе, что он пропустил второй эпизод «Прайм-тайм в Доме обезьян».

– Извини, – пробормотал Джон, включил свет и потянулся к пульту от телевизора.

Аманда перевернулась на другой бок и забросила руку на Бугера. Бугер удовлетворенно заурчал, но даже не шелохнулся.

В надежде найти какую-нибудь сводку, например, в «Интертеймент тунайт», Джон начал перескакивать с канала на канал. В случае неудачи он собирался включить компьютер и просмотреть «желтые» блоги, с которых Тофер советовал ему брать пример.

Искать пришлось недолго. Фолкс организовал доставку пива и пистолетов с пистонами в Дом обезьян, а по телевизору у них вместо «Острова орангутангов» включили черно-белое военное видео. Обнаружив, что каналы не переключаются, бонобо возбудились и начали кидаться в телевизор пиццей и чизбургерами, потом им это надоело, и они попытались отодрать его от стены. А когда Лола случайно спустила курок пистолета с пистоном, из-за чего у Мбонго началась истерика, Сэм собрал все пистолеты, вышел во двор и побросал их через стену прямо в собравшуюся толпу. Большинство собравшихся у Дома обезьян не смотрели трансляцию онлайн и поэтому приняли игрушечные пистолеты за настоящие. Ситуация еще больше накалилась, когда некоторые из протестующих подобрали пистолеты с земли и начали ими размахивать. Это чуть было не спровоцировало серьезные беспорядки. Все закончилось тем, что вооруженные электрошокерами полицейские разогнали людей по фургонам. Сводка новостей закончилась заявлением шефа полиции. Ему осточертела вся эта ситуация, и он поклялся, что не допустит, чтобы добрые граждане Лизарда платили за этот аморальный цирк. Определение «аморальный» относилось не к обезьянам. Шеф полиции намеревался предъявить счет «Фолкс Энтерпрайсиз» за все траты, которые понес его департамент из-за их шоу.

Джон понял, что Фолкс рассчитывал, что бонобо опьянеют и начнут делать друг с другом ужасные вещи, как это уже бывало с шимпанзе. На деле же, когда пистолеты оказались за оградой, а каналы телевизора снова стали переключаться, бонобо обнаружили пиво и устроили небольшую веселую оргию, а потом тихонько потягивали пиво и смотрели «Я люблю Люси». Один только Мбонго на секунду отвлекся. Он перенес пиво в кресло «бинбэг», расположился там пузом кверху и поднес бутылку к губам, прямо как вездесущий дядюшка на День благодарения, который в ожидании, когда подадут индейку, смотрит футбол. Бонобо совершенно не заинтересовали беспорядки, которые люди устроили у них под стенами.

Это было как плакат «Старичье и важные шишки», который они видели с Амандой, когда ехали на свадьбу Ариэль. Ошибка Фолкса была в том, что он думал, будто у бонобо те же трудности, что и у людей, которые считают себя отчасти шимпанзе и никогда не знают, когда это может вылезти наружу.