31

У Джона Тигпена был изможденный вид. А еще он на час опоздал, что Исабель сочла странным, так как по телефону ей показалось, что он рад ее слышать.

– Привет, – сказала Исабель, широко распахивая дверь. – А я уже начала думать, что вы не придете.

Джон взглянул на часы и, судя по его взгляду, поразился.

– Извините, – сказал он, – у меня была беспокойная ночь. И утро.

Джон топтался в дверях, и Исабель поняла, что до сих пор не пригласила его зайти.

Ей было непривычно принимать мужчину в комнате, где она спит, возможно, ему тоже было неловко, принимая во внимание, что он женат.

– Входите, – сказала Исабель. – Пожалуйста, располагайтесь, где удобно.

Она заметила, что взгляд его оживился, когда он увидел счет с заправки, на котором сам написал свое имя и номер телефона.

Исабель прикрыла дверь и остановилась.

– Хотите кофе? – спросила она. – У меня есть маленькая кофеварка.

– Нет, спасибо, не надо.

Исабель развернула стул, который стоял у стола, к дивану и села. Джон молча смотрел на нее, и она поняла, что он, конечно же, в шоке от перемен, которые произошли с ее внешностью.

Исабель повернулась, чтобы Джон мог рассмотреть ее профиль.

– Видите? – спросила она и провела пальцем по носу. – Хорош. Только не мой. Хотя теперь, как я понимаю, практически мой.

Тигпен поморгал, потом взъерошил рукой волосы, отчего они стали похожи на сломанные иглы дикобраза.

– Простите, бога ради, я не хотел на вас пялиться. Я сегодня что-то плохо соображаю.

– Все нормально, – сказала Исабель.

– Вообще-то я, пожалуй, выпью кофе. Можно?

– Ну разумеется.

Исабель даже обрадовалась поводу выйти из комнаты.

Она стояла в ванной перед зеркалом и ждала, пока сварится кофе. Когда они виделись с Джоном в последний раз, ей казалось, что между ними установились доверительные отношения. Но сегодня все пошло как-то не так. Может, она ошибалась?

Кофеварка начала плеваться, зашипела и закончила работу.

– Сливки? Сахар? – крикнула Исабель.

– Черный будет в самый раз, – отозвался Джон.

Исабель подала Джону кофе. Он взял чашку двумя руками и, не поднимая головы, вздохнул.

– Послушайте, перед тем как мы начнем тут что-то обсуждать, – сказал он, – я бы хотел облегчить душу.

Джон умолк и посмотрел на Исабель. У Исабель забилось сердце, она по опыту знала – за подобными фразами никогда не следует ничего хорошего.

– Когда я представился Франческе Де Росси, у нее создалось впечатление, что я работаю в «Лос-Анджелес таймс». Но это не так. Я пишу для «Уикли таймс». Я ей не врал, но не стал ее разубеждать, и теперь мне за это очень-очень стыдно. «Уикли таймс» желтая газетенка самого худшего толка. Хоть я и пытаюсь привнести туда некое подобие журналистской честности, я совсем не уверен, что мне это удастся. Скажем так – мой редактор сказал, чтобы я ограничивал в моих материалах количество трехголовых инопланетян, в остальном я свободен.

Джон посмотрел Исабель в глаза. Губы его стали тонкими, как нитки, а кожа такой серой, что Исабель подумала, что он перестал дышать.

И только-то? Он волновался из-за своего места работы? Исабель почувствовала облегчение, ей даже захотелось рассмеяться, но она понимала, о чем речь. Она знала, что такое «Уикли таймс». Ее мать подписывалась на это издание. Может, и продолжает подписываться.

– А что случилось с «Филадельфия инквайер»?

– Кэт Дуглас, вот что.

– Ха! Почему-то я не удивлена. – Исабель хлопнула ладонью по столу.

Джон робко улыбнулся.

– Потом я переехал в Лос-Анджелес, а там нет для меня репортерской работы.

– А почему в Лос-Анджелес?

– Из-за работы моей жены.

– Чем она занимается?

– Она – писательница.

– Я о ней слышала?

– Чуть больше года назад у нее вышел роман «Речные войны». Но сейчас она работает как сценарист.

Исабель подалась вперед.

– Я читала этот роман!

– Правда? – Джон удивленно поднял брови.

– Да, в больнице. Мне понравилось. Она сейчас работает над чем-нибудь?

– Тут, как всегда, все очень сложно. Но сейчас она работает над телесериалом.

– А вы работаете в таблоиде.

– Да, а Кэт Дуглас присвоила мою тему и регулярно печатается на первой полосе «Инквайер».

Исабель облокотилась на стол и закинула ногу на ногу. Она чувствовала, как улыбка расползается по ее лицу.

– Что ж, я дам вам то, что она действительно очень и очень хочет заполучить.

Джон Тигпен от облегчения закрыл глаза.

– Спасибо вам, – хрипло поблагодарил он.

Через час, торжественно поклявшись любой ценой защищать анонимность своих источников, Джон вышел из номера Исабель. Теперь он стал обладателем всех документов, которые Джавад выудил из базы данных Института изучения приматов. Кроме того, Исабель обещала переслать ему электронные письма, которые послужат доказательством того, что Питер Бентон продал Фолксу лингвистическую компьютерную программу. Оставалось только подождать, когда Джавад перешлет их Селии.

– Кто там? – спросила Исабель, подойдя к дверям номера.

Джон Тигпен ушел всего пятнадцать минут назад.

– Это я, – отозвалась Селия.

Исабель изучила в глазок пространство за дверью. Селия стояла, сунув руки в карманы, и поглядывала по сторонам. Она была одна, но в ее беспечности было что-то неестественное.

– Он там, с тобой? – спросила Исабель.

– Кто?

– Твой зеленоволосый друг.

Последовала долгая пауза.

– Нет, – Селия наклонила голову и обхватила рукой шею, как будто собиралась ее сломать.

– Он там! Не сомневаюсь, – твердо сказала Исабель. – Он не может сюда войти.

Селия вздохнула и закатила глаза.

– Прекрасно, я отошлю его вниз, – сказала она.

– Не думаю, что там его очень ждут. Честно говоря, я вообще удивлена, что ему дали дойти до лифта.

Селия зашла за угол, с кем-то тихо переговорила и появилась вновь.

– Он ушел? – спросила Исабель.

– Да, – вяло ответила Селия. – Теперь можно войти?

Исабель открыла дверь и выглянула в коридор, вытянув шею, посмотрела сначала в одну сторону, потом в другую, а потом заглянула за спину Селии.

– Куда он ушел?

– Он будет ждать меня возле бара. Там темнее, чем в ресторане, и на нем шапка.

Исабель открыла дверь и позволила Селии войти.

Селия тут же уселась с ногами на диван, вытянув их во всю длину.

– Если тебе интересно, он пришел, чтобы извиниться.

– Ему надо не передо мной извиняться.

– Знаю, но я думала, что застану у тебя Пигпена. В любом случае ты не должна так жестить с Нейтаном.

– Это почему же?

Исабель сбросила ноги Селии с дивана, освобождая для себя место.

Селия выпрямилась и забросила ноги в солдатских ботинках на кофейный столик.

Исабель уже открыла рот, чтобы возмутиться по поводу грязи и микробов, но, так как стол уже был запачкан, передумала и решила, что потом обработает его дезинфицирующим средством.

– Потому что ты вела себя точно так же, – сказала Селия.

– Что ты имеешь в виду?

– Лари-Харри-Гари. Ты тоже сбросила его еду на пол. «У Розы». Помнишь?

Исабель застыла с открытым ртом. В конце концов она рухнула на диван и уставилась на кофейный столик.

– О господи. Ты права.

– Он хотел извиниться. У него создалось неправильное впечатление о нем, один его приятель сказал, что Пигпен обманывает женщин. Послушай, ты можешь дать его номер? Его же Пигмен зовут, да?

– Я не собираюсь никому давать его номер! Во всяком случае, без его разрешения.

– Спросишь у него?

Исабель вздохнула. Если бы ей только что не напомнили о том, как она поступила с карри Гари Хэнсона, она бы и мысли такой не допустила.

– Возможно, – сказала она.

– Отлично! – Селия спрыгнула с дивана и подошла к столу.

Какое-то время она листала газету. Это была «Ю-Эс-Эй тудей», которую каждое утро оставляли под дверью номера Исабель. На первой полосе была статья о беспорядках у стен Дома обезьян.

– Можешь забрать, если хочешь, – сказала Исабель. – Я уже прочла.

– Значит, не хочешь пойти с нами на ленч?

– Я только что поела, – соврала Исабель.

Даже если она сама и сбросила со стола чью-то еду, она еще не была готова преломить хлеб с Нейтаном.

– Ладно, – Селия забрала газету. – Увидимся.

– Селия? Пришли мне эти письма, как только получишь, пожалуйста. Я обещала сразу переслать их Джону.

– Без проблем, – сказала Селия и выскочила за дверь.

Днем Джелани начал демонстрировать свои фирменные прыжки на стену с переворотом в обратном полете. Макена обычно при этом исполняла танцы счастья и поощряла его громким визгом, но сегодня она только посмотрела на него через плечо и осталась стоять у окна, глядя куда-то вдаль. Джелани подошел к ней и ткнул пальцем в плечо, но Макена не обернулась и не стала с ним бороться, она просто не обратила на него внимания. Джелани сдался и пошел приставать к Сэму.

Исабель, которая ходила по номеру и то и дело проверяла, не прислала ли Селия компромат на Питера, вдруг остановилась. У нее внутри включился сигнал тревоги. Когда Бонзи рожала Лолу, она просто четыре часа кряду тихо просидела в углу, а потом встала и родила. Исабель развернула стул к телевизору и, хотя он не встал четко параллельно экрану, села и стала смотреть.

Спустя какое-то время Макена пошла в комнату с компьютером и подала несколько голосовых сигналов Бонзи. Потом прислонилась к стене. Это – оно, Макена наверняка собиралась родить. Исабель достаточно знала о Фолксе, чтобы понимать, что никакого ветеринара поблизости от Дома обезьян у него нет. Что бы он там ни заявлял о наличии в штате «эксперта по обезьянам», Питер изучал поведение и когнитивные способности бонобо, а не то, как принимать у них роды. Исабель тоже не была акушеркой, но она была рядом с Бонзи, когда та рожала Лолу, и уж точно знала об этом больше Питера. Она хотела помчаться к бонобо, но понимала, что люди Фолкса не пропустят ее к ним. Исабель опустилась на колени напротив телевизора.

Бонзи, которая заказывала пиццу для Джелани, развернулась на своем металлическом стуле.

Макена, прислонившись к стене, начала жестикулировать. Она постучала костяшками одной руки о ладонь другой. Это означало: «Белл». Белл бонобо называли Исабель.

«Исабель быстро. Бонзи делать Исабель приходить. Исабель быстро приходить сейчас».

Бонзи развернулась обратно к компьютеру и начала напрасные поиски. В лаборатории в компьютере был символ, обозначающий Исабель, он отличался от колокольчика, но здесь такого не было. Черные пальцы с широкими костяшками пробежали по всем категориям заказов. Бонзи прошла каждое направление до конца, но и тогда не сдалась. Она начала методично искать с самого начала то, о чем просила ее Макена.

Исабель уронила голову на руки и заплакала. Макена знала, что вот-вот родит, и хотела, чтобы она пришла.

Джон лежал на кровати, восстанавливаясь после своего кратковременного свидания с Амандой, и то и дело проверял почту. Не мог дождаться, когда Исабель перешлет ему сообщения Питера Бентона.

Телевизор работал как фон, Джон встал, чтобы набрать стакан воды, и обратил внимание, что Бонзи сидит у компьютера, а Макена что-то показывает ей на языке жестов. В пузырьках над головой Макены всплывали титры.

«Белл прийти быстро. Белл, Белл. Макена хочет Белл. Быстро Белл скоро. Белл».

В качестве саундтрека к этой сцене звукоинженеры пустили бой часов Биг-Бена. Но, как ни странно, в списке заказов бонобо колокол отсутствовал. Бонзи, казалось, искала что-то еще, что-то, чего там не было. В жестикуляции Макены была настойчивость, которой до этого Джон никогда не замечал.

Он забыл, что хотел попить воды, и опустился на угол кровати.

Макена медленно сползла по стене, села на корточки и стала выбирать наиболее удобное положение. Потом просто начала тужиться. Остальные бонобо собрались вокруг, они вытягивали шеи, чтобы увидеть, что происходит, и загораживали видеокамеры на потолке. Макена несколько раз скривилась, потом потянулась руками вниз и вытащила оттуда детеныша, их все еще связывала пуповина. Малыш был таким крошечным, что его головка вполне могла уместиться в чайной чашке. Все бонобо радостно заверещали и по очереди стали разглядывать прибавление в семействе. Прошла еще пара минут, и Макена избавилась от последа.

Джон затаив дыхание смотрел на экран и пытался понять – жив малыш или нет. Макена держала детеныша так, что было не видно, реагирует малыш на ее движения или нет. Когда Макена наконец переложила малыша и дала ему грудь, он взмахнул крохотной ручкой с тоненькими безупречными пальчиками.

Джон испытал огромное облегчение и что-то еще, какое-то необъяснимое первобытное чувство.

Он приложил ладонь к экрану, где Макена кормила своего малыша грудью.