Глава 13
Пуаро редко пользовался ключом от своей квартиры. Со свойственной ему старомодностью он нажимал кнопку звонка и ждал, чтобы Джордж, его несравненный слуга, открыл дверь. Однако на этот раз, когда он вернулся из больницы, ему открыла мисс Лемон.
— К вам двое посетителей, — произнесла она, понизив голос почти до шепота, — Мистер Гоби и старый джентльмен, сэр Родрик Хорсфилд, так он представился. Кого вы примете первым?
— Сэр Родрик Хорсфилд, — задумчиво повторил Пуаро, наклонив голову набок, точно зарянка, и прикидывая, что может этот визит внести в общую картину. Однако в этот момент в передней с обычной своей внезапностью возник мистер Гоби, покинувший тесное святилище, где мисс Лемон стучала на машинке и где она предоставила ему временный приют.
Пуаро снял пальто. Мисс Лемон взяла его и водворила на вешалку, а мистер Гоби, не дожидаясь, пока она обернется, доложил ее затылку:
— Я выпью чашечку чаю с Джорджем. Временем я располагаю. Могу и подождать.
Он великодушно скрылся в кухне, а Пуаро прошел в гостиную, по которой энергично расхаживал сэр Родрик.
— Вот заглянул к вам, старина, — сказал он благодушно, — Замечательная штука телефон.
— Вы вспомнили мою фамилию? Я польщен.
— Ну не то чтобы вспомнил, — ответил сэр Родрик. — Фамилии, знаете ли, всегда были моим слабым местом. Вот лица я никогда не забываю, — добавил он с гордостью. — Нет, я позвонил в Скотленд-Ярд.
— О! — Пуаро слегка растерялся, хотя тут же сообразил, что сэр Родрик только так и мог поступить.
— Спросили, с кем мне угодно говорить. Я ответил: соедините с самым главным. Только так, мой дорогой. Никогда не соглашайтесь на заместителя или помощника. Толку ноль. Самый главный, вот кто всегда нужен. Ну, правда, я назвался. Говорю, что мне требуется высшее начальство, ну и в конце концов нас соединили. Очень вежливый субъект. Говорю, мне необходим адрес сотрудника союзной разведки, который работал со мной в таком-то месте во Франции, такие-то даты. Он сначала не сообразил, так я добавил: «Вы понимаете, о ком я говорю?» Француз, говорю я. Или бельгиец. Вы ведь бельгиец? Я говорю: «Зовут его вроде бы Ахилл. А если не Ахилл, то что-то в этом роде. Низенький, говорю, и очень большие усы». И тут он сообразил и сказал, что ваш адрес, вероятно, есть в телефонной книге. «Отлично, — говорю, — но ведь значится он там не под Ахиллом, верно? А его фамилию я никак не могу припомнить». Ну, он мне ее и назвал. Очень вежливый субъект, очень, этого у него не отнимешь.
— Я в восторге, что вижу вас у себя! — воскликнул Пуаро, торопливо прикидывая, что ему позже придется выслушать от телефонного знакомого сэра Родрика. К счастью, речь вряд ли идет о «самом» главном. Вероятнее всего, это кто-то из тех его знакомых, в обязанности которых среди прочего входит и умение общаться с былыми именитостями.
— Ну, как бы то ни было, — сказал сэр Родрик, — а я до вас добрался.
— Я в восторге. Разрешите предложить вам что-нибудь? Чай, гренадин, виски с содовой, sirop de cassis?
— Ну, нет, только не это! — испуганно перебил сэр Родрик. — Я, пожалуй, выпью виски. Мне его, конечно, запретили, — добавил он, — вы же знаете этих докторов, чертовы перестраховщики. У них одна забота: запрещать все, что вам нравится.
Пуаро позвонил и отдал Джорджу соответствующие распоряжения. Возле локтя сэра Родрика тут же возник стакан с виски и сифон с содовой.
— А теперь, — сказал Пуаро, когда Джордж удалился, — чем я могу быть вам полезен?
— У меня для вас работенка, старина.
За прошедшие дни он, вероятно, окончательно уверовал в их давнюю дружбу и былое тесное сотрудничество, Пуаро это очень даже устраивало: пусть племянник сэра Родрика еще больше убедится в его, Пуаро, способностях.
— Документы! — Сэр Родрик понизил голос. — Исчезли кое-какие документы, а найти их нужно обязательно, понимаете? Ну, я и подумал, глаза у меня уже не те, да и память иной раз пошаливает, так не лучше ли обратиться к специалисту. Понимаете? Вы, можно сказать, явились в самый нужный момент, потому что, понимаете ли, их у меня требуют.
— Весьма любопытно, — сказал Пуаро. — А могу ли я спросить, что это за документы?
— Конечно, можете, старина. Раз уж вам придется их разыскивать. Но учтите: они крайне секретные, не для чужих глаз. Сверхсекретные.., если я ничего не пугаю. И теперь их, конечно, лучше держать под замком. Переписка, знаете ли. В свое время эти письма особой важности не представляли, так, во всяком случае, полагали, но ведь политика — штука непредсказуемая. Вы же знаете, как бывает: сегодня одно, а завтра разворот на сто восемьдесят градусов. Вот когда война началась, помните? Мы никак понять не могли, с кем мы в союзе, а с кем враги. В одной войне итальянцы наши закадычные друзья, в другой мы с ними воюем. Уж не знаю, кто из них был хуже всех. В первой войне японцы наши союзники, а в следующей — взрывают к черту Пирл-Харбор! Как в темном лесу! Начали с русскими эдак, а кончили совсем наоборот. Вот что я вам скажу, Пуаро: в наши дни вопрос о союзниках самый жгучий. В одну ночь меняются.
— И у вас пропали какие-то документы? — на всякий случай напомнил ему Пуаро..
— Да. Документов у меня, конечно, множество, и в последнее время я извлек их на свет Божий. Прежде хранил в безопасном месте. В банке, собственно говоря, но потом забрал их и начал разбирать, потому что подумал: а почему бы мне не написать мемуары? Все наши ребята теперь их пишут. И Монтгомери, и Аланбрук и Окинлек — откровенничают, надо сказать, напрополую, правда, по большей части не о себе, а о прочих генералах. Вот и старик Моран, вроде почтенный врач, а распространяется о своем пациенте, да еще о каком пациенте! Уж и не знаю, до чего все это может дойти… Но раз так, то и я решил рассказать кое-что забавное о небезызвестных личностях. А чем я хуже других? Тем более что все это было у меня на глазах.
— Уверен, что очень многим ваша книга покажется весьма любопытной, — сказал Пуаро.
— Да уж! Я знавал многих знаменитостей. Все на них взирали с благоговением. Никому и в голову не приходило, какие они дураки. А мне это было хорошо известно. Черт побери, какие промахи они порой допускали — даже и вообразить невозможно! Ну вот я и забрал документы и нашел девочку, чтобы помогла мне разобраться. Очень милая девочка и умница вдобавок. Английский, правда, знает неважно, зато какая сообразительная и добросовестная! А у меня столько всякого материала.., только в таком беспорядке… А теперь, когда все разобрали, многих нужных мне документов там не оказалось.
— Не оказалось?
— Да, сначала мы подумали, что случайно их пропустили. Снова все перебрали… Знаете, старина, по-моему, исчезло довольно-таки много. Кое-что из них, конечно, никакой ценности не имеет. Собственно говоря, и остальные, по большому счету, тоже не имеют.., иначе разве мне позволили бы оставить их у себя… Но как бы то ни было, а интересующих меня писем там не оказалось.
— Не хочу быть нескромным, — сказал Пуаро, — но не могли бы вы сказать мне хоть что-то о содержании этих писем?
— Пожалуй, не могу, старина. Скажу только, что некий господин трубит нынче на всех перекрестках о том, что он делал да что говорил в прежние дни. Но он врет. И эти письма доказывают, какой он лжец! Конечно, публиковать их вряд ли станут. Мы просто пошлем ему парочку копий — напомнить, что он тогда говорил на самом деле, и дадим поить, что оригиналы хранятся у нас. И не удивлюсь, если.., ну, если потом он будет вести себя немножко по-другому. Понимаете? А впрочем, зачем спрашивать, вам ли не знать, как это делается.
— Вы совершенно правы, сэр Родрик. Мне хорошо известны подобные вещи. Но ведь и вы наверняка понимаете, как трудно отыскать то, о чем не имеешь представления и не знаешь, хотя бы приблизительно, где это может находиться.
— Всему свое время. Мне-то только надо знать, кто их похитил, это, пожалуй, важнее всего. В моей маленькой коллекции ведь могут обнаружиться и сверхсекретные документы. Вот я и хочу знать, кто к ней подобрался.
— Но а вам самому что приходит в голову по этому поводу?
— А по-вашему, мне что-то должно прийти?
— В общем, да. Ведь наиболее вероятным представляется, что…
— Да-да. Вы хотите, чтобы я назвал мою милую помощницу. Так имейте в виду: я убежден в ее непричастности. Она говорит, что не брала их, и я ей верю. Вы понимаете?
— Да, — сказал Пуаро со вздохом, — еще как понимаю.
— Во-первых, она слишком юна. Откуда ей знать, какие документы важны. Она ведь тогда только-только родилась.
— Но ведь кто-нибудь мог ей объяснить, — ввернул Пуаро.
— Да-да, вы правы. Но все равно это не она — слишком уж это очевидно.
Пуаро снова вздохнул. Продолжать разговор на данную тему было бессмысленно: сэр Родрик продемонстрировал свою небеспристрастность — тоже слишком уж очевидно.
— А кто еще имел доступ к документам?
— Эндрю и Мэри. Но не думаю, чтобы Эндрю интересовался чем-либо подобным. И вообще, он всегда был хорошим мальчиком. Очень порядочным. Не то чтобы я знал его очень уж близко. Раза два-три гостил у меня на каникулах с братом, вот, пожалуй, и все. Конечно, было дело — бросил жену и сбежал в Южную Африку со смазливой вертихвосткой. — Ну, да это с кем угодно может случиться, особенно при такой жене, как Грейс. Я, правда, с ней тоже почти не виделся. Она из тех благоразумных скромниц, которые на всех смотрят сверху вниз и занимаются благотворительностью. Эндрю, конечно, большой непоседа, но представить его шпионом никак невозможно. И Мэри тоже. Насколько могу судить, кроме своих розовых кустов, она ничего не замечает. Конечно, есть садовник. Но ему уже восемьдесят три, и дальше своей деревни он нигде в жизни не бывал. И еще две женщины, которые рыскают по дому и гудят пылесосами, но какие уж из них шпионки, смешно и подумать. Как видите, это явно кто-то посторонний. Да, Мэри действительно носит парик, — несколько неожиданно добавил сэр Родрик. — Это я к тому, что вы могли бы подумать, что она шпионка, раз ходит в парике. Но ей просто приходится. Когда ей было семнадцать, она перенесла тяжелую болезнь, после которой совсем облысела. Каково это молоденькой девушке? Я бы и не догадался, что она носит парик. Но как-то раз она нагнулась над розами, а колючки запутались в волосах, он и съехал набок. Да, большое несчастье для хорошенькой девушки.
— То-то я заметил в ее прическе какую-то странность, — вставил Пуаро.
— Мне доподлинно известно, что хорошие агенты париков не носят, — сообщил сэр Родрик. — Беднягам приходится обращаться к хирургам и делать себе пластические операции. Да. Вот так-то. Но кто-то в моих бумагах определенно копался.
— А не могли вы, скажем, положить их куда-то не туда? В другой ящик? Не в ту папку? Когда вы их видели в последний раз?
— Примерно год назад. Помнится, я еще подумал, что кое-какие из них сгодятся для недурственной главы. Я эти письма даже перечел. И вот они пропали. Кто-то их похитил.
— Своего племянника Эндрю, его супругу, садовника и горничных вы не подозреваете? Ну, а их дочь?
— Норму? Ну у Нормы, похоже, с головой не все в порядке. То есть не исключено, что она клептоманка и крадет чужие вещи, не понимая, само собой, что делает. Но чтобы она рылась в моих бумагах? Нет.
— В таком случае, что вы предполагаете?
— Вы же видели мой дом. Туда ведь может зайти кто угодно. Как заявится, так и уйдет, и никто знать ничего не будет. Мы дверей не запираем. И никогда не запирали.
— Свою комнату вы тоже не запираете? Когда, например, уезжаете в Лондон?
— Не видел необходимости. Теперь, естественно, запираю, но толку что? Теперь уж поздно. И вообще, замок очень простой, к нему любой ключ подойдет. Так нынче и грабят. Заходят в дом посреди бела дня, топочут вверх по лестнице, заходят в любую комнату, потрошат шкатулку с драгоценностями и уходят себе. И никто их не остановит, никто не поинтересуется, кто они такие. А выглядят как рокеры, или битники, или как их там еще называют — этих длинноволосых с грязными ногтями? Я своими глазами видел, как они шляются по дому. Как-то неловко спросить: «Откуда вы взялись, черт подери?» Ведь даже не всегда догадаешься, какого они пола, тут уж и вовсе теряешься. Дом ими кишмя кишит. Наверное, к Норме приходят. В наше время никто бы такого не допустил. Но вышвырнешь их из дома, а потом окажется, что это был виконт Эндерслей или леди Шарлотта Марджорибенкс. Да.., до чего мы докатились. — Он помолчал. — Если кто и способен что-то найти, так только вы, Пуаро. — Он допил виски и встал. — Вот так. Остальное вам решать. Ну что, беретесь?
— Приложу все силы, — ответил Пуаро. В дверь позвонили.
— А, вот и крошка! — сказал сэр Родрик. — Пунктуальна, как всегда. Большая редкость, вы согласны? Без нее я бы и в Лондон приехать не мог, знаете ли. Слеп, как крот. Улицы перейти не в состоянии.
— Но, может быть, очки?
— Есть у меня очки. Только они все время сползают с носа или я их теряю. В шестьдесят пять я еще читал без очков, можете себе представить?
— Все когда-нибудь начинается, — философски заметил Пуаро.
Джордж ввел в комнату Соню. Она была удивительно хорошенькой и казалась очень застенчивой, отметил про себя Пуаро, решив, что это ей очень к лицу. Он шагнул ей навстречу.
— Enchante, мадемуазель, — сказал он, с галльской галантностью склоняясь к ее руке.
— Ведь я не опоздала, сэр Родрик? — сказала Соня через его голову. — И не заставила вас ждать? Очень надеюсь, что нет.
— Минута в минуту, девочка, — успокоил ее сэр Родрик. — Поднять флаг и гюйс! — добавил он, и на лице Сони отразилось недоумение. — Надеюсь, вы напились чаю? — продолжал сэр Родрик. — Я ведь велел вам выпить чаю с пышками или эклерами или с чем-нибудь еще, что любят нынешние барышни. Приказ выполнен?
— Не совсем. Зато я купила себе туфли. Посмотрите, правда хорошенькие? — Она выставила ножку, тоже очень хорошенькую, и сэр Родрик расплылся в сияющей улыбке.
— Нам надо поторопиться, — сказал он. — Не то опоздаем на поезд. Может быть, я старомоден, но люблю ездить в поездах. Отходят точно, приходят точно, во всяком случае, так положено. А вот автомобили в час пик простаивают в заторах невесть сколько времени. Автомобили! Чушь!
— Я могу распорядиться, чтобы Джордж взял вам такси, — предложил Пуаро. — Уверяю вас, никаких хлопот.
— Такси у подъезда. Я попросила подождать, — сказала Соня.
— Вот видите! — сказал сэр Родрик. — Эта девочка всегда обо всем позаботится. — Он потрепал ее по плечу. Соня ответила ему взглядом, который Эркюль Пуаро оценил сполна.
Пуаро проводил их до входной двери и чинно с ними распрощался. Мистер Гоби уже покинул кухню и стоял в прихожей, великолепно изображая газовщика, который пришел проверить счетчик.
Сэр Родрик с Соней исчезли в лифте. Едва Джордж запер за ними дверь, как, обернувшись, увидел вопрошающий взгляд Пуаро.
— Как вам эта барышня? — спросил Пуаро, дороживший мнением Джорджа, в определенных случаях, как он считал, абсолютно непогрешимым.
— С вашего разрешения, — начал Джордж, — я бы сказал, что он попался в капкан, прямо не надышится на нее.
— По-моему, вы правы, — согласился Эркюль Пуаро.
— С джентльменами в таком возрасте это довольно часто случается. Вот лорд Маунтбрайан. Казалось, уж такой искушенный человек был. И что же! Молоденькая девчонка, что приходила делать ему массаж! Вы не поверите, какие он ей подарки делал. Вечернее платье, браслет с незабудками из бирюзы и брильянтов… Не самый дорогой, но все равно на кругленькую сумму. Затем меховая накидка из русскою горностая и вышитая золотом сумочка. А потом что-то приключилось с ее братом — долги или еще что-то.., хотя я лично сомневаюсь, был ли у нее вообще брат. Так вот, лорд Маунтбрайан дал ей денег, чтобы его выручить — до того она была расстроена! Причем ведь все совершенно бескорыстно, никакого мужского интереса. Когда джентльмены доживают до таких лет, в этом смысле они теряют всякое соображение. И попадаются не на нахалках, которые сами могут за себя постоять, а на таких вот робких и вроде бы как беспомощных.
— Абсолютно с вами согласен, Джордж. Но на мой вопрос вы так и не ответили. Я спросил, как вам показалась эта барышня.
— А, эта барышня… Что же, сэр, не берусь ничего утверждать, но, по-моему, она принадлежит к тем, о ком вроде бы ничего дурного сказать нельзя, но которые знают, что делают, помяните мое слово…
Пуаро вернулся в гостиную, по его сигналу мистер Гоби последовал за ним и сел на стул в обычной своей позе — колени сдвинуты, носки повернуты вовнутрь. Из кармана он вытащил потрепанную записную книжку, бережно ее раскрыл и принялся сверлить строгим взглядом сифон с содовой.
— Касательно сведений, которые вы поручили мне собрать. Семейство Рестариков. Во всех отношениях респектабельное, с солидной репутацией. Никаких темных историй. Отец, Джеймс Патрик Рестарик, как утверждают, был хваткий делец. Фамильную фирму основал дед, отец расширил, Саймон Рестарик поддерживал ее на должном уровне. Два года назад у Саймона Рестарика случился инфаркт. Здоровье продолжало ухудшаться. Год назад скончался от второго инфаркта. Младший брат Эндрю Рестарик поступил в семейную фирму вскоре после окончания Оксфорда, женился на мисс Грейс Болдуин. Дочь Норма — единственный ребенок. Бросил жену и уехал в Южную Африку. С некой мисс Бирелл. Развод не оформлен. Миссис Эндрю Рестарик: скончалась два с половиной года назад. После долгой хронической болезни. Мисс Норма Рестарик училась в пансионе в Медоуфилде. Ничего предосудительною о ней неизвестно.
Мистер Гоби позволил своему взгляду скользнуть по лицу Пуаро, после чего добавил:
— Собственно говоря, все сведения о семье Рестариков как будто положительные.
— Ни одной паршивой овцы? Никаких душевных заболеваний?
— Как будто бы нет.
— Жаль! — заметил Пуаро.
Мистер Гоби в ответ многозначительно откашлялся, лизнул палец и перевернул страницу своей книжечки.
— Дэвид Бейкер. Ничего хорошего. Дважды получал условные сроки. Полиция держит его в поле зрения. Был, так или иначе, замешан в нескольких довольно сомнительных делах, подозревался в причастности к крупной краже картин, но доказать это не удалось. Один из этих.., из художников. Источник средств к существованию неизвестен, но живет неплохо. Предпочитает девушек с деньгами. Не гнушается жить за счет своих подружек. Не гнушается и брать отступное с их отцов. Способен на все, если хотите знать мое мнение, но всегда выходит сухим из воды. — Мистер Гоби вдруг посмотрел на Пуаро. — Вы с ним знакомы?
— Да, — ответил Пуаро.
— И что вы можете о нем сказать, если позволите спросить?
— То же, что и вы, — сказал Пуаро. — Живописный тип, — добавил он задумчиво.
— Нравится женщинам, — сказал мистер Гоби. — Беда с этими нынешними, на честного работящего малого они и смотреть не хотят. Предпочитают всякую дрянь, жулье. И еще их жалеют: «Бедный мальчик, жизнь была к нему так жестока!»
— А эти бедненькие ходят расфуфыренные, словно павлины, — заметил Пуаро.
— Конечно, и такое бывает, — не очень уверенно поддержал его мистер Гоби.
— Как, по-вашему, этот Дэвид способен кому-нибудь череп проломить?
Мистер Гоби задумался, потом покачал головой, устремив взгляд на электрокамин.
— В таком его вроде никто не обвинял. Не скажу, что он на это не способен, и все же это не по его части. Он из тех, кто предпочитает не марать своих ручек, кто берет хитростью.
— Да, — согласился Пуаро, — я тоже так думаю. А откупиться от него можно, как вы считаете?
— Да любую бросит в тот же миг, если ему хорошо заплатят.
Пуаро кивнул. Когда Эндрю Рестарик показывал ему чек со своей подписью, он успел рассмотреть не только подпись, но и фамилию того, кому чек предназначался. А предназначался он Дэвиду Бейкеру, и стояла в нем весьма солидная сумма. Откажется ли Дэвид Бейкер взять этот чек, изобразив оскорбленную невинность? Пуаро решил, что вероятнее всего не откажется. Мистер Гоби прав. Во все времена от нежелательных молодых людей откупались, впрочем, как и от нежелательных молодых дам. Сыновья разражались проклятьями, дочери рыдали, но деньги оставались деньгами. Дэвид уговаривал Норму выйти за него. Искренне ли? А что, если он действительно к ней привязан? Тогда откупиться от него будет не просто. Говорил он вроде бы искренне. Норма, разумеется, ему верит. В отличие от Эндрю Рестарика, мистера Гоби и Эркюля Пуаро. Но скорее всего истина на их стороне.
Мистер Гоби откашлялся и продолжал:
— Мисс Клодия Риис-Холленд. Все в ажуре. Ничего такого. То есть ничего сомнительного. Отец член парламента, весьма состоятельный. Ни пятнышка на репутации… Не то что у некоторых.., членов парламента, сами знаете. Образование: Роудин, Оксфорд, секретарские курсы. Сначала была секретарем у врача на Харли-стрит, потом перешла в Управление угольной промышленности. Первоклассный секретарь. Последние два месяца работает у мистера Рестарика. Не помолвлена. Близких друзей мужского пола нет, одни, так сказать, приятели. Все исключительно из своего круга и всегда составят компанию, если она захочет пойти куда-нибудь вечером. Никаких данных, что между ней и Рестариком что-то есть. На мой взгляд, и не может быть. Последние, три года снимает квартиру в Бородин-Меншенс. Плата очень высокая. Обычно подбирает себе двух компаньонок, но не из близких подруг. Они постоянно меняются. Фрэнсис Кэри, вторая, живет там относительно долго. Одно время училась в Королевской академии драматического искусства, затем перешла в художественное училище. Работает в Уэддербернской галерее, очень известном заведении на Бонд-стрит. Занимается организацией художественных выставок в Манчестере, Бирмингеме, иногда за границей. Командировки в Швейцарию и Португалию. Нрава богемного, много приятелей среди художников и актеров.
Он помолчал, откашлялся и заглянул в книжечку.
— Из Южной Африки информации поступило мало. Но на большее я и не рассчитывал. Рестарик порядком постранствовал. Кения, Уганда, Золотой Берег, какое-то время жил в Родезии. Непоседливый субъект. Близко его никто как будто не знал. Собственных денег ему с избытком хватало, чтобы поехать куда душе угодно. Кроме того, он делал там деньги. И весьма большие. Любил забираться в самую глушь. Все, с кем ему приходилось сталкиваться, похоже, относились к нему с симпатией. Но ни с кем не переписывался. Впечатление такое, что он просто родился с тягой к постоянной перемене мест.
— Насколько мне известно, трижды приходили известия о его смерти — но проходило пять-шесть месяцев, и он возвращался — выныривал в каком-нибудь неожиданном месте. В прошлом году его брат внезапно скончался. Душеприказчикам в этой связи пришлось довольно долго его разыскивать. Смерть брата на него вроде бы сильно подействовала. А может, он просто пресытился кочевой жизнью или, возможно, встретил ту женщину, которая ему подходит. Она много его моложе и, как утверждают, была учительницей. Спокойная, уравновешенная. Но как бы то ни было, он тут же покончил со странствиями и вернулся в Англию. Очень богат, и к тому же получил немалое состояние после смерти брата.
— Да, сплошное благополучие — и очень несчастная дочь, — сказал Пуаро. — Хотел бы я знать о ней побольше. Вы очень мне помогли, весьма полезная информация. О всех, кто ее окружает и кто мог бы оказать на нее влияние.., или уже оказал. Итак, я хотел узнать что-нибудь про ее отца, про мачеху, про молодого человека, в которого она влюблена, про тех, с кем она живет, и тех, с кем работает в Лондоне. Да, вы мне очень в этом помогли.
Кстати, вы уверены, что она никоим образом не связана с чьими-то смертями? Это очень важно…
— Никакого намека, — сказал мистер Гоби. — А работала она в фирме «Домашние птички», которая вот-вот обанкротится, так что платили ей мало. И еще один момент. Недавно мачеху положили в больницу на обследование.., неподалеку от их загородного дома. Слухов ходило много, но, по-видимому, пустых.
— Мачеха жива и здорова, — сказал Пуаро. — А мне, — добавил он кровожадно, — нужна чья-либо смерть.
Мистер Гоби выразил свое сожаление по этому поводу и встал.
— Вам потребуется что-нибудь еще?
— В смысле сведений — нет.
— Я понял, сэр. — Убирая свою книжечку в карман, мистер Гоби добавил:
— Простите меня, сэр, если вмешиваюсь не в свое дело, но та барышня, которая сейчас была у вас…
— Так что же?
— Ну, конечно, это.., вряд ли пригодится, но я подумал, что мне все же надо вам сказать, сэр, что…
— Ну-ну. Насколько я понимаю, вы ее уже видели.
— Да. Месяца два назад.
— Где вы ее видели?
— В садах Кью.
— В садах Кью? — На лице Пуаро появилось легкое изумление.
— Я следил не за ней. А за тем, кто там с ней встречался.
— И кто это был?
— Наверное, вам можно сказать, сэр. Один из помощников военного атташе рутландского посольства.
Пуаро поднял брови.
— Интересно. Да, очень интересно. Сады Кью… — задумчиво произнес он. — Приятное место для встреч. Очень приятное.
— Вот и я тогда так же подумал.
— Они беседовали?
— Нет, сэр. Вы бы даже не догадались, что они друг друга знают. У барышни была с собой книга. Она сидела на скамье и читала. Потом положила книгу рядом с собой.
Тут к скамье подошел мой объект и сел на другом конце. Они и слова друг другу не сказали. Барышня встала и пошла. А он немного посидел и тоже пошел дальше. Но прихватил книгу, которую барышня оставила на скамейке. Вот и все, сэр.
— Да, — сказал Пуаро, — Интересный факт. Мистер Гоби взглянул на книжный шкаф и, пожелав ему доброго вечера, удалился. Пуаро досадливо вздохнул.
— Enfin, — произнес он. — Это уж чересчур! И вообще, столько всего лишнего. А теперь еще хорошенькая шпионка. Я же ищу лишь самое прозаическое убийство. И мне все больше кажется, что произошло оно лишь в одурманенном наркотиками мозгу.
