Глава 22
Как только выстрелы затихли, я открыла глаза и крепко ущипнула себя за правое ухо для того, чтобы понять, жива я или мертва. Ой, как больно. Значит, я жива. Пока жива, потому что в этом доме можно запросто отправиться на тот свет буквально за считанные секунды. Тип, ударивший меня еще совсем недавно по заднице, валялся на полу с широко открытым ртом и не вызывал никакого сомнения в том, что он убит. Увидев неподвижное распростертое тело, я с ужасом посмотрела на растекающуюся рядом с ним лужу крови и отвела взгляд в другую сторону.
Рядом с Денисом я увидела Илью и облегченно вздохнула. Значит, самое страшное позади. Значит, все это закончилось. Илья тщательно перевязывал Денису предплечье и говорил вполголоса.
– Шеф, я как чувствовал, что здесь что-то неладное. Я томимо техпомощи позвонил твоему компаньону Максу и попросил, чтобы он послал ко мне машину со своими людьми. Хорошо, что мы поспели вовремя. Правда, всех троих пришлось уложить.
– Ничего. Думаю, что будет справедливо, если эта троица навсегда уляжется на дне какой-нибудь реки.
– Конечно, справедливо, шеф.
Услышав эти слова, я постаралась разглядеть еще парочку мирно отдыхающих бандитов, которые совсем недавно изнасиловали актрису, и увидела, что среди них не было живых. Вернее, один еще дергался и истекал кровью, но даже со стороны было видно, что это предсмертные судороги.
– Шеф, нужно в больницу. Я сначала подумал, что пуля прошла насквозь, а она, оказывается, в плече застряла. Надо бы вытащить.
– Вытащим.
Денис взглянул на меня своими усталыми глазами и тихо спросил:
– Ты как?
– Я в порядке.
– Ты уверена?
– Уверена.
– Ты такая бледная.
– А с чего мне быть румяной…
В этот момент дала о себе знать еле дышащая актриса. Сев на пол, она обхватила колени руками и громко заревела. Я метнулась в сторону девушки и обняла ее за плечи.
– Ольга, успокойтесь. Все забудется.
Актриса не реагировала. Посмотрев на валявшееся на полу полотенце, я быстро подняла его с пола и накинула на обнаженную девушку.
– Оленька, оденьтесь.
– Что?!
Оля подняла голову с колен и посмотрела на меня опустошенным взглядом.
– Что ты сказала?
– Оденься, пожалуйста.
– Одеться?
– Ну да…
– Зачем?!
– В доме появились посторонние мужчины…
– И что?! Какой смысл мне одеваться после того, что было?! Может, правду говорят, что в этой жизни выживает сильнейший. Либо трахаешь ты, либо трахают тебя. Раньше трахала я, а сегодня трахнули меня. И причем так трахнули! Все скопом.
Тут Оля повернула голову в сторону сидящего у стены режиссера, который уже успел разорвать свою футболку и перевязать ногу.
– Виталик, а ты что, и в самом деле пожалел денег? – растерянно спросила она.
– Ничего я не пожалел. Ты же видела, что я отдал им все.
Посмотрев на сложенные в пакет пачки долларов, режиссер подполз к пакету, взял его в руки и прижал к груди.
– Это вся наличность, которая есть в доме. Больше у меня нет. Ты же прекрасно видела, что я все отдал. Мне для тебя ничего не жалко.
Девушка нервно усмехнулась и вытерла стекающую кровь с искусанных губ.
– Виталик, а ты сволочь…
– Что?
– Что слышал. Ты конченый гад. Зачем занимать деньги, если ты не можешь их отдать?
– Это мои проблемы.
– Хотелось бы верить, что они твои, но под раздачу попала я. А знаешь, почему я ушла от мужа?
– Я слышал это тысячу раз…
– То, что я сейчас тебе скажу, ты еще никогда не слышал.
– Я сейчас не хочу это слышать.
– А зря. Ты послушай. Я ушла от мужа, потому что беременна.
– Поздравляю.
– Спасибо. Только я беременна от тебя.
– Ты ошибаешься.
– Нет, я не ошибаюсь. Я беременна от тебя. Обрати внимание на мой живот. Разве ты не видишь, что я очень сильно поправилась. По-моему, у меня будет мальчик.
– Ты все выдумываешь…
– Я ничего не выдумываю. Знаешь, как это страшно. Наш мальчик такой маленький, а уже испытал такое… Ведь сегодня трахнули не только меня, но и нашего сына… А самое страшное то, что его отец был совсем рядом, но даже не заступился.
Олю затрясло, как в лихорадке. Я вновь тихонько приобняла ее за плечи и тихо произнесла:
– Оля, скажи, где в этом доме халат. Я его принесу.
– Не нужно.
– Ты вся дрожишь…
– Это не от холода. Это нервы.
– Тебе нельзя нервничать, ты же беременная.
Оля скинула мою руку и закрыла лицо ладонью.
– Господи, как же это стыдно… Господи… Как это жестоко….
Денис снял пиджак и протянул его мне.
– Ань, одень ее. У нее шок.
Но Оля не позволила мне ее одеть. Она резко рванулась к одному из убитых бандитов, схватила валявшийся рядом с ним пистолет и, сняв его с предохранителя, наставила его на свою голову.
– Оля, не делай этого! – громко крикнула я и зажмурила глаза. – Оленька, я очень тебя прошу. Не делай этого, пожалуйста. Потом это пройдет. Все забудется. Вот увидишь. Ты нам всем очень нужна. Ты же так красива, так талантлива… Мы ждем новых фильмов с твоим участием… Ты очень хорошо играешь. Сегодня посягнули на твою честь, но зато у тебя есть шумных успех, слава…
– Слава сама по себе вещь очень жестокая, – словно в бреду произнесла Ольга и посмотрела на режиссера.
Затем вновь перевела взгляд на меня и продолжила: Ты же не знаешь, что это такое – слава.. Ты думаешь, что я купаюсь в ее лучах? Нет. Очень долго я училась с ней жить… Это тяжело. Ты даже не можешь себе представить, как это тяжело…
– Не делай этого, – замотал головой режиссер, стараясь унять выступившие на глаза слезы. – Не делай.
– А что изменится, если меня не будет?! На мое место придет другая актриса. Ты по-прежнему будешь жить со своей женой, точно так же, как вы с ней живете уже черт знает сколько лет. Все будет, как раньше… Даже лучше – не родится еще одна безотцовщина. Знаешь, сейчас каждый второй ребенок воспитывается без отца… Каждый второй… Их так много… Я и представить не могла, что их так много.
Куда подевались отцы? Они просто последние козлы!
Законченные…
– Оля, все будет хорошо, – бормотала я себе под нос, но Оля ничего не слышала, забыть может, просто не хотела слышать.
Она сплюнула на пол кровью и буквально вдавила пистолет в свой висок.
– А ведь я сейчас могла бы позволить себе ребенка.
Я неплохо зарабатываю, правда, работаю на износ.
Я всегда ненавидела бедность и испытывала отвращение к своему нищему прошлому. Честно заработанные деньги дают мне ощущение относительной безопасности, уверенность в себе, а это очень важно на пути к успеху. Нищета – это порок. Это самое худшее из зол, и я его всей душой ненавижу… Все эти годы богатство было для меня жизненной целью. Мне нравились мужчины, с хрустом разламывающие свой бумажник… Больше всего на свете я мечтала воспарить над жалкими удовольствиями своей юности и своего нищего прошлого.
А затем мне понравилось играть с морем успеха, который навалился на меня совсем не внезапно, как пишут в газетах, а к которому я долго и упорно шла. Шла через различные прослушивания, интриги, унижения, чужие постели, оргии… И все же я к этому пришла и уже не боюсь оглянуться назад, потому что без всего этого не было бы моего успеха. Я всегда уважала своего мужа, потому что, когда я встретила его, я встретила плечо, на которое могла опереться, и дерево, к которому могла прислониться. У меня было много поклонников, и я боготворила их точно так же, как и они боготворили меня.
Они любили мои роли, мой образ, которые я создавала годами, мой успех, мою славу, но не меня… Меня вообще никто не любил… Никто. Даже собственный муж…
Один раз я спросила его, женился бы он на мне, если бы я не была талантливой, и он с уверенностью сказал, что нет. Сначала мне стало страшно, а затем я поняла, что он прав, потому что я уже давно не принадлежу сама себе и даже плохо помню, какая же я на самом деле… Если жена средненькая актриса с большими претензиями, а муж ведущий актер, этот брак не продержится даже и года… Мы были оба не средненькие, даже далеко не средненькие, и каждый шел к своему успеху своим тернистым путем… Два талантливых человека оказались талантливы во всем, но они так и не смогли понять, что же такое простое человеческое счастье… Мы достигли определенных высот, но эта вершина оказалась даже более чем недоступной… Я не хочу умирать… Ведь я достигла вершин славы. У меня есть все и нет ничего. Ко мне уже никогда не прикоснется родная, детская рука…
Не откинет прядь моих волос, не прижмется к моей груди и не скажет: «Мамочка, как же сильно я тебя люблю»… Меня окружают сотни поклонников, но ни один из них так и не стал по-настоящему близким мне человеком, другом, помощником, союзником. Я так и не познала настоящее счастье материнства, счастье семьи и огромной неугасаемой любви… А ведь я мечтала иметь свою тихую пристань, куда бы я спешила после многочасовых, изматывающих съемок, своего единственного, близкого и дорогого, который бы никогда не был связан с жестоким миром шоу-бизнеса и который бы с нетерпением ждал моего возвращения… Наверное, там, на небесах, я тоже буду в одиночестве… Хотя нет, со мной будет мой еще не рожденный сын. Значит, одиночество небесное не такое жестокое и горькое, как земное…
Произнеся последнее слово, Оля нажала на спуск и с грохотом упала на пол.
– Нет! – закричал режиссер и, не вынимая из рук пакета с долларами, подполз к мертвой Ольге. – Нет!
Увиденное потрясло меня настолько, что я бросилась на шею к Денису и заплакала, как маленькая девочка.
– Не надо плакать, – старался успокоить меня Денис и прижимал как можно крепче. – Все будет хорошо.
– Зачем она это сделала? Ведь с этим можно было жить… Это было можно забыть…
– Она сделала так, как посчитала нужным…
Я повернулась и посмотрела на распластанное, обнаженное Ольгино тело. Оно было словно живое. Все те же изящные изгибы, совершенные линии и.., если приглядеться, уже выделяющийся животик… Может, правду говорят, красоту ничем не испортишь. Ничем, даже смертью… Она была слишком красива, слишком желанна и слишком одинока – Она ушла прочь от наваждений ее слишком бурной жизни и слишком страшной, чудовищной реальности. Возможно, именно на небесах она найдет ту тихую пристань, о которой мечтала долгие годы, и будет существовать уже в новом измерении, нося под сердцем свое выстраданное дитя. Говорят, что в загробной жизни все то же самое, что и у нас, только все это происходит на небесах. Быть может, именно там Ольга родит своего сына, найдет своего избранника, который полюбит не только ее, но и ее ребенка… Они обязательно встретятся, потому что если они не встретились в реальном мире, то не могут не встретиться в потустороннем… Ее страшное одиночество, одиночество гения, будет разделено на небесах, и она, наконец, получит сочувствие близкого, понимающего человека.
Я еще раз посмотрела на мирно лежащую Ольгу и вновь подумала о том, как же было тяжело тем мужчинам, которые находились с ней рядом… Даже мертвая она была способна вызывать ревность…
