Глава 23
Денис подошел к Ольге и накрыл ее с головой покрывалом. Затем взял за грудки режиссера и, морщась от боли в предплечье, слегка его приподнял.
– Да убери ты этот мешок с баксами, что ты в него вцепился?!
– Это мои деньги….
– Из-за тебя отправилась на тот свет такая женщина.., а ты держишься за бабки…
– Она не из-за меня застрелилась. Она психически нездоровая, точно такая же, как и ее мать.
– Она тебя любила…
– У меня пуля в ноге, мне нужно в больницу.
– А у меня в плече.
– Ну вот и давайте разъедемся. За Ольгин труп не переживайте. Я сейчас позвоню своей охране и все улажу. За другие трупы тоже…
– Как же у тебя все просто… А что ж ты сегодня-то без охраны?
– Дурак потому что… Я всегда страхуюсь…
– Пусть он скажет, где Светка, – вмешалась я в разговор.
В этот момент на потолке загорелась зеленая лампочка, которая чем-то напоминала милицейскую мигалку. Денис моментально свел брови на переносице и взял режиссера за шиворот.
– Послушай, ты, гнида! Что это за лампочка?!
– Эта лампочка означает, что сейчас приедет моя охрана.
– И когда ты успел ее вызвать?!
– Я ее не вызывал. Просто я должен был позвонить в определенное время и сказать, что у меня все в порядке, но я не позвонил…
– Странная у тебя какая-то система. А может, ты занят. Может, ты в данный момент трахаешься… Что тогда?!
– Когда я нахожусь у себя в доме, я просто обязан сообщать своей охране о том, что у меня все хорошо.
При любых обстоятельствах.
– Тогда немедленно звони и говори, что у тебя все хорошо.
– Не буду, – как-то нерешительно произнес режиссер и опустил глаза.
– Что ты сказал?!
– Не буду никуда звонить. Будет лучше, если ты сейчас возьмешь свою девку и своих сподвижников и уберешься прочь.
Денис отвернулся от режиссера и посмотрел в мою сторону.
– Ань, у нас нет времени. Нужно уходить. Сейчас сюда приедет охрана, а затем менты. Ты уверена, что этот сукин сын знает, где твоя подруга?
– Уверена. На полу валяется ее клипса.
– Тогда придется его взять с собой.
– Куда?! – опешила я.
– Рыть могилу…
Как только Денис дал знак Илье, сопротивляющегося режиссера связали толстой веревкой и вынесли из дома.
– Одну минутку. – Я вновь подошла к лежащей на полу Ольге, откинула покрывало и мысленно попрощалась с любимой, талантливой актрисой, ролями которой я восхищалась, а сегодня столкнулась с обратной стороной ее жизни и оказалась невольным свидетелем ее тяжелой судьбы. Она смотрела куда-то вдаль, а в ее глазах виднелись застывшие слезы… В каком-то журнале я читала, что по японскому гороскопу Ольга была лошадью, а всем лошадям на роду написано много пахать. Работа была для нее кайфом, а работа, за которую платят большие деньги, это ни много ни мало двойной кайф. Она была очень самодостаточна и, наверно, именно от этого устала жить с одним человеком… Может быть, в глубине души она мечтала о том, что когда-нибудь обязательно станет домохозяйкой, нарожает детишек, будет печь пироги и ждать мужчину домой… Она была сильным, творческим человеком и, наверно, в той семье, которую она создала, ее постарались сломать… Но сильных людей нельзя ломать, а особенно творческих. Не ломать, не подавлять…
Мужчины боятся сильных женщин, поэтому сильной женщине очень тяжело встретить мужчину – личность, с которым можно было бы общаться на равных… Она боялась разделить судьбу тех пар, что живут вместе долгие годы, но уже давным-давно не слышат и не понимают друг друга. Наверное, это страшно, когда приходит время и супруги начинают жить разной жизнью – их жизнь должна быть общей, и желательно, чтобы в этой общей жизни были и общие интересы, и общие духовные ценности.
На потолке вновь замигала лампочка, и я не раздумывая прикрыла Ольгу покрывалом.
– Даже не верится, что ее больше нет… Она бы могла столько сыграть… Родить ребенка и быть счастливой… Ведь можно было забыть все, что случилось. Просто вычеркнуть из памяти и все…
– Надо убираться прочь, – быстро проговорил Денис и схватил меня за руку. – Если сейчас сюда влетит охрана, то нам мало не покажется. Мне кажется, на сегодня уже хватит стрельбы.
– Мне тоже. Как твоя рука? Тебе нужно в больницу.
– Больница никуда не убежит…
Затолкав режиссера в джип, мы выехали за территорию усадьбы и двинулись в направлении леса. Следом за нами катила вторая машина, в ней сидели люди, которых отправил компаньон Дениса.
– Куда мы едем? – нервно поинтересовалась я и прикусила губу.
– Попробуем попугать этого гребаного режиссера.
Может, он расколется. Ты уверена, что твоя подруга была в доме?
– Я видела ее клипсу.
– Ерунда. Мало ли на свете похожих клипс.
– По-моему, это Светина.
– Ты можешь ошибаться. Что-то не похоже, чтобы режиссер собирался сегодня встречаться с твоей подругой, по-моему, он решил отдохнуть с артисткой. Слушай, а может, мы тут все рискуем жизнью, а твоя подруга сидит в каком-нибудь баре и попивает «мартини» в гордом одиночестве?
– Она бы позвонила. У нее телефон отключен.
– Быть может, она не хочет, чтобы ты ее беспокоила.
Скажем, она вынашивает какой-нибудь план мести.
Или строит грандиозные проекты на предмет своей звездной карьеры…
Я замотала головой и отвернулась к окну. Затем вновь повернулась к Денису и виновато произнесла:
– Денис, тебе нужно в больницу, а ты со мной возишься…
– В последнее время у меня появилось кое-что, поважнее собственного здоровья…
– И что же у тебя появилось?
– Ты.
Я почувствовала, как на глаза накатились слезы, и с трудом сдержала себя от того, чтобы не упасть Денису на грудь и не разрыдаться во весь голос.
– Спасибо тебе.
– За, что? – искренне удивился Денис.
– За то, что ты рядом.
Как только наша машина остановилась, я схватилась за ручку и постаралась всмотреться в кромешную темноту.
– Где это мы?
– На кладбище…
– На кладбище?!
– Ну да. Я же тебе говорил.
– Я подумала, что ты шутишь…
– Аня, мне кажется, что сегодня нам всем вообще не до шуток.
Мужчины развязали еле живого режиссера и отошли от него на несколько метров. Илья посветил ему в лицо мощным фонариком, от которого тот стал щурить глаза и отворачиваться в другую сторону. Я стояла рядом с Денисом и всячески пыталась сохранить самообладание.
Где-то в подсознании мне представлялась моя ненаглядная Светка, которая сидела в каком-то баре и лениво потягивала через соломинку коктейль. Она отключила мобильный для того, чтобы остаться наедине со своими мыслями и тщательно разработать план дальнейшего шантажа… Пусть лучше будет так, а не по-другому.
Хоть бы шантаж не удался – тогда и моя подруга выкинет эту бредовую идею из головы. Пусть… Только бы она была жива… Только бы с ней ничего не случилось…
Неожиданно режиссер привстал, поправил повязку на ноге, которую он искусно смастерил из собственной футболки, и попытался сохранить равновесие.
– Я не понимаю, что здесь происходит? – каким то глухим, неестественным голосом спросил он.
– Ничего. Не считая того, что сейчас ты собственноручно выроешь себе могилу, – как никогда спокойно ответил Денис.
– Что?!
– Что слышал. Сейчас ты возьмешь лопату и выроешь могилу.
– Зачем?!
– Ну что же ты такой бестолковый. Ты что не знаешь, для чего роют могилу?! Наверно, для того, чтобы в нее лечь.
– За что?!
– Ты прекрасно знаешь, за что.
Денис кинул режиссеру саперную лопату и сложил руки на груди.
– Давай рой и не делай такую непонимающую рожу.
– Я не могу. У меня нога прострелена. Мне нужно в больницу.
– Больница тебе не понадобится. На том свете тебе вообще ничего не будет нужно. Ни здоровья, ни денег, ни славы. Человек приходит в этот мир совершенно голым и пустым и уходит в него точно таким же.
– А где мои деньги? Где мой пакет с долларами?
– Зачем он тебе?
– Я должен отдать долг…
– У мертвых не бывает долгов. Мертвым прощают все, даже такие бабки. Самый лучший способ погасить тот долг, который ты не в состоянии вернуть, это умереть. Этим ты обезопасишь не только себя, но и своих близких.
Вытащив пистолет, Денис наставил его на режиссера и процедил сквозь зубы:
– Давай копай, а то сейчас схлопочешь новую пулю!
Режиссер нервно затрясся как осиновый лист и, громко постанывая, поднял лопату с земли.
– Ребята, давайте разойдемся по-хорошему. Вы мне возвращаете мои деньги, а я сам позабочусь о трупах.
Мы вообще не пересекаемся, потому что никогда друг друга не видели и никогда друг о друге не слышали, – пробубнил он себе под нос и кинул в сторону Дениса взгляд, полный надежды.
– Копай! – грозно приказал Денис.
– Ты что, и вправду решил меня похоронить?!
– А ты что думаешь, с тобой шутки шутят?
– Но ведь я ничего вам не сделал!
– Если хочешь жить, то скажи, где девушка по имени Света!
– Какая еще Света?
– Ты прекрасно знаешь, о ком идет речь!
– В том-то и дело, что знать не знаю. Даже не имею представления.
– Знаешь!
– Ей-богу, не знаю.
– Да побойся ты Бога, наконец! Ты и так его уже сильно разгневал! У тебя есть хоть что-то святое?
– Я не знаю никакой Светы!
Я поняла, что больше не в силах молчать, и решила влезть в разговор.
– Сегодня вы должны были встретиться с этой девушкой у вас в доме.
– С какой девушкой?
– Со Светой.
– Да не знаю я никакой Светы. Сегодня я встретился с Ольгой. Не мог же я встретиться сразу с двумя девушками…
– Мог, – чуть было не потеряла я терпение. – И у вас это очень хорошо получалось. Я видела это на кассете.
– Меня с кем-то путают.
– Вы не тот, кого можно спутать.
Я достала из кармана клипсу, которую успела поднять в доме, и поднесла ее к фонарику.
– Эта клипса принадлежит моей подруге.
Я нашла ее в вашем доме.
– Может, это Ольгина клипса?
– Сомневаюсь. Я специально откинула покрывало и посмотрела на покойную Ольгу. Она не носит клипсы.
У нее проколоты уши. В них вдеты довольно крупные серьги с массивными бриллиантами.
– Клипса могла выпасть из ее сумочки. Она любила разные побрякушки. У нее полно такого барахла.
– Это Светина клипса.
– Я не знаю никакой Светы, – чуть было не заплакал режиссер и прижал лопату к себе.
– Если вы ее не знаете, тогда откуда она знает ваш адрес?!
– Честное слово, понятия не имею. Сегодня я договорился встретиться со своей любовницей. У меня были свои планы на вечер.
– Вас шантажировали в последнее время?
– Нет.
– Вам говорили про кассету?! – чуть было не закричала я во весь голос.
– Один раз звонила какая-то умалишенная и говорила про какую-то кассету…
– А вы?
– Если я буду воспринимать все близко к сердцу, то я загнусь на следующие же сутки. Меня каждый день шантажируют с какой-нибудь кассетой. Я не обратил на это внимания.
– Тогда зачем она продиктовала мне ваш адрес?
– Не знаю. Может быть, она нашла его на киностудии. В принципе мой адрес можно узнать без особого труда и денег. Я вообще не понимаю, про кого выговорите…
– Про ту девушку, с которой вы спали в гостиничном номере…
– Если я буду запоминать всех девушек, с которыми сплю…
– Вы еще играли в гинеколога.
– Иногда я балуюсь какими-нибудь играми. Это нужно для полного расслабления организма… Я не вижу в этом ничего ужасного. Каждый удовлетворяет свои потребности, как ему нравится.
Мне хотелось верить режиссеру, уж слишком он был напуган, разбит и подавлен. Такой великий, недоступный и такой неземной стоит на кладбище с лопатой в руках и со слезами на глазах пытается убедить меня в том, что он знать не знает мою подругу Не выдержав, я достала из сумочки мобильный телефон и попыталась позвонить Светке, но и на этот раз у меня ничего не вышло. Светкин мобильный был недоступен и находился вне зоны действия сети.
– Ну что? – тихо спросил меня плохо выглядевший, уставший Денис.
– Мобильный выключен.
– Может, она где-нибудь загуляла? Ты же сама видела, что этот мужик встречался со своей любовницей.
– А клипса?
– Может, у этой артистки в сумочке были точно такие клипсы?!
– Нет. Светка знает, что я за нее переживаю. Если бы она пошла в разнос, то не отключала бы свой телефон.
Я и сама чувствовала всю нелепость этой ситуации и как-то нервно пожала плечами. Мне показалось, что время остановилось и неизвестно когда стрелка циферблата пойдет дальше.
– Тогда пусть роет могилу, – тихо сказал Денис и подошел к режиссеру поближе. – Мужик, мы тут с тобой всю ночь стоять не будем. Мне самому в больницу нужно. Давай рой могилу и дело с концом!
– Я сказал вам всю правду…
– Копай! – закричал Денис и приставил к голове режиссера пистолет.
Режиссер стал громко стонать от боли в несгибающейся ноге и выкорчевывать из земли куски глины.
– Я сейчас свалюсь…
– Копай!
– Не могу…
– Копай, сволочь, или я нажимаю на курок!
Режиссер обреченно посмотрел на рукоятку револьвера и все с теми же стонами продолжил копать.
– Я не знаю никакой Светы и никогда не знал…
Неожиданно он отбросил лопату, упал в небольшую выкопанную яму и стал громко рыдать…. Эти рыдания чуть не разорвали мое сердце, чуть не вывернули его на изнанку.
Громкие мужские рыдания перемешивались с разбушевавшимся ветром, сгибавшим стволы деревьев. Я с ужасом посмотрела на эту картину и прикусила губу так, что на ней показались капельки крови. Человек, знающий, что его ожидает смерть, отдаст и расскажет последнее… А этот молчал. Видимо, ему просто нечего бы-. досказать…
– Вставай и копай! – громко скомандовал Денис и схватился за свое простреленное плечо. – Вставай, падла!
В тот момент, когда Денис снял пистолет с предохранителя, я отвела его руку в сторону и быстро проговорила:
– Денис, перед смертью человек всегда раскаивается. Перед смертью мы все честны. Скорее всего, Светка все сама себе накрутила и напридумывала. У нее очень бурная фантазия. Ей не привыкать. Мне кажется, сейчас мы наезжаем на невиновного человека…
– Ты уверена?!
– Не знаю, но мне хочется ему верить. Ему и так сегодня досталось. Его ранили, он потерял любимую женщину..
– Какая она ему любимая? Он не любит никого, кроме себя. Не думаю, что он шибко расстроился из-за ее гибели.
– Все равно.
Режиссер услышал мои слова и закричал :
– Клянусь своей супругой, своими детьми, внуками, своей репутацией – я не знаю никакой Светы. Сегодня я должен был встретиться с Ольгой. Если я вру, то пусть моя семья будет проклята, а мои внуки заболеют страшной болезнью!
– Он и в самом деле ничего не знает. Давай его отпустим.
– Ты не пожалеешь?
– Нет.
Когда режиссеру приказали вылезти из ямы, особого торжества в его глазах не чувствовалось, а только страшная боль и чудовищная усталость. Казалось, он постарел на несколько лет. Посмотрев на меня благодарными глазами, он вытер рукавом слезы и произнес:
– Я сказал правду…
Денис кивнул головой и прокашлялся:
– Мужик, ты нас извини. Мы к тебе без претензий.
Мы тебя отпускаем. Трупы на твоей совести. Пусть от них избавляется твоя многочисленная охрана. По рукам?
– По рукам, – словно умалишенный, пробормотал режиссер. – Вы не переживайте. Я сделаю все в лучшем виде Честное слово.
– Мы тебе верим, мужик. Мы с тобой никогда не встречались, а видели тебя только по ящику. Ты все уяснил?!
– Конечно, конечно… А деньги?
– Что деньги?
– Отдайте мне мои деньги. Мне нужно вернуть долг.
Умоляю вас.
– Держи.
Денис протянул режиссеру пакет с деньгами и похлопал его по плечу.
– Нам чужого не надо. Мужик, ты без обиды, путаница получилась. Там у тебя в доме, наверно, охраны уже куча. Давай мы тебя хоть до поворота довезем.
– Нет. Езжайте, я сам, – истерично замахал головой режиссер.
– Да мы тебя не тронем. Садись в машину. Куда ты один с такими деньжищами и простреленной ногой?
Доедешь до поворота. Отсюда до дома далеко. Мобильный я тебе тоже свой дать позвонить не могу. У твоей охраны мой номер высветится, сам понимаешь.
– Конечно. Мне ничего не нужно. Вы езжайте. Я сам доберусь…
– До дома далеко. Ты же в обморок свалишься. Садись в машину.
– Нет. Вы меня и вправду отпускаете?
– Конечно. Мы же сказали, что мы к тебе без претензий.
– А вы мне в спину не выстрелите?
– Нет. Мы даже хотим тебя подвезти.
– Спасибо, я сам. Я могу идти?
– Иди. Чего тебе делать с такими-то бабками ночью на кладбище?
– Тогда я пошел?
– Иди.
Когда силуэт режиссера, держащего пакет с аккуратно сложенными пачками долларов, похромал между могил и через несколько минут скрылся из виду, Денис не удержался и крикнул:
– Мужик, давай мы тебя до дороги довезем! Мы, честное слово, тебя не тронем!
Ответа не последовало…
