Глава 19
Я бросилась к выходу, но на пороге споткнулась, упала и, почувствовав сильную боль в правом колене, заплакала. В то же мгновение Сашка очутился рядом и, обняв меня, прижал к себе:
– Я с тобой серьезно говорил и ни на грамм не обманывал. Ты мне жизнь спасла, я тебе, знаешь, как обязан.
– Выходит, ты на мне из чувства благодарности жениться должен?
– Дура ты. Какая же ты дура…
– Сам дурак, – тихонько всхлипнула я и принялась растирать колено.
– Болит?
– Болит, – кивнула я.
Александр помолчал.
– Послушай, а ты куда рванула-то? Ты и в самом деле хотела убежать?
– Хотела.
– А куда?
– Сама не знаю.
– Господи, какая же ты нервная. По правде говоря, я и не думал, что мы встретимся. Все как-то нереально. Штаты. Ночь. Незнакомая женщина, беременная… Только мое ранение убеждало в том, что все это происходило на самом деле. Я хорошо запомнил твои черты и часто вспоминал. Тысячу раз думал – и что ты могла делать в столь поздний час в лесу в таком положении! Кстати, насчет наркотиков ты оскорбила меня незаслуженно. Я никогда ими не увлекался. Возраст уже не тот.
– У наркомании нет возраста.
– Я бы не сказал. Возраст есть у любой вещи, я не говорю о человеке.
– Извини. Я была не права.
Я сидела на полу, сжимала Сашину руку, глотала слезы, пытаясь побороть рыдания. Не получилось. Уткнувшись Саше в грудь, я зарыдала отчаянно и жалобно. Саша не шевелился, он понимал, что мне необходимо выплакаться, и ждал, когда закончится этот приступ. Как только рыдания утихли, он достал носовой платок, вытер мои припухшие красные глаза, покачал головой и озадаченно произнес:
– Да, подружка, нервы у тебя никудышные, прямо скажем.
– Еще скажи, что мне нужно лечиться…
– Конечно, нужно! И чем быстрее, тем лучше. Там, в ночном лесу, ты показалась мне сильной. Даже очень сильной. Я подумал, что ты просто железная леди и вообще не умеешь плакать. Но нет худа без добра – ты порозовела, уже не такая бледная, да и в глазах появился огонек, а то они были такими тусклыми…
Я вспомнила о его недавнем ранении и резко отстранилась от его груди.
– Ты что? Мне очень приятно, когда твоя головка покоится на моей груди.
– А как же твое ранение? Тебе должно быть очень больно.
– Пулю вытащили.
– Но ведь это было совсем недавно.
– Да, еще повязку не сняли. Кстати, мне сказали, что, если бы я приехал в больницу немного позже, меня бы просто не удалось спасти. Ты понимаешь, о чем я говорю?
– Понимаю.
– Что ты понимаешь?
– Что ты успел в больницу.
– Это не я успел в больницу, это ты спасла мне жизнь.
Саша поцеловал меня. Я почувствовала легкое головокружение. Медленно, но верно, я теряла контроль над собой. И опять эти слезы… Господи, и откуда они взялись… и когда закончатся?
– Я хочу, чтобы ты была моей женой.
– Может быть, тебя подталкивает чувство долга?
– Есть и это, – тихонько засмеялся Саша и прижал меня к себе.
Я посмотрела в глаза Александра и поняла, что ни в коем случае не должна отпускать его из своей жизни.
– Саш, скажи, а что ты делал в Америке? Кто в тебя стрелял? Мне кажется, что уж если мы собрались провести остаток жизни вместе, я должна знать все подробности ночного происшествия, которое помогло нам встретиться.
– Зачем тебе. – Саша махнул рукой, показывая, что этот разговор ему крайне неприятен.
– Ты не хочешь мне рассказать?
– Как-нибудь потом. Сейчас не время, да и настроение не то.
Мое сердце мучительно заныло, но я попыталась успокоиться, поверить, что когда-нибудь он раскроет свою тайну. Я напряженно смотрела в Сашино лицо и никак не могла понять, почему так безгранично доверяю этому человеку? Казалось бы, жизнь уже не раз наказала меня за излишнюю доверчивость, и основательно, но вопреки всему я ему верила.
Конечно, как и все мои сверстницы, в глубине души, я всегда мечтала встретить своего принца на белом коне и выйти замуж, но я не знала, что это может произойти именно так.
Мой принц оказался под мостом, а коня заменила случайная попутка, которую мне удалось поймать на ночной трассе.
Отношение Александра ко мне пугало и одновременно притягивало. У меня просто раскалывалась голова. Слишком много мыслей и слишком много ощущений за такое короткое время. Конечно же, я не семнадцатилетняя девчонка, мне трудно поверить, что Александр любит меня. Скорее всего это чувство можно сравнить с чувством благодарности, но все же я ощущала его желание смотреть на меня, угадывать мои мысли, ловить каждое слово. Меня уже давно не жалели и не говорили ласковые слова. Моя тяга к этому уже почти родному мужчине росла с каждым ударом сердца.
Мы по-прежнему сидели на полу и старались не встречаться друг с другом взглядом. Я чувствовала, что Саша хотел бы поцеловать меня еще, но его что-то останавливало, что-то мешало.
Неожиданно он подхватил меня на руки и понес в коридор.
– Саш, ты куда?
– Как куда? В ванную, – весело ответил он.
– Зачем?
– Мыться, милочка, мыться. Ты на себя в зеркало смотрела?
– Что, очень страшная?
– Ну как сказать, чтобы тебя не обидеть… Московские бомжихи по сравнению с тобой просто красавицы.
– Что? – Впервые за долгое время я засмеялась. – Пусти, дурачок, тебе же нельзя тяжелое носить, – приговаривала я, похлопывая его по спине.
– Своя ноша не тянет, – нараспев сказал он и посадил меня в старую, грязноватую ванну, включил теплую воду, бросил в нее какую-то нехитрую пену и присел на краешек ванны. Я была ни жива ни мертва, понимая, что попала в крайне идиотское положение.
– Ольга, ты всегда в платье моешься? – спросил Саша.
Я опустила глаза и усмехнулась. Хорошенькое дело, сижу в воде в платье и совершенно не ощущаю неприятную мокрую ткань. Вспомнив, что придется раздеться, я почувствовала, как бешено заколотилось мое сердце. Стараясь сдержать нервную дрожь, я пожала плечами.
– Точно, платье… А я и не заметила.
– Ну так снимай. Ему место на помойке.
– Тогда отвернись.
– Что?
– Отвернись, говорю.
– Зачем?
– Затем, что я хочу снять мокрое платье.
– Ну так снимай. – Сашка был совершенно невозмутим и сидел с таким видом, точно я раздевалась перед ним каждый день. – Снимай, снимай, что сидишь, как ненормальная?
– Ненормальный ты, а не я. Рассчитываешь на меня голую посмотреть?
– Больно надо! Но отворачиваться я принципиально не буду.
– Это почему?
– Потому, что я твой будущий муж! Какого бы хрена я отворачивался!
– В том-то и дело, что будущий. Будущий – это не настоящий. Улавливаешь разницу?
Видимо, Сашка решил прекратить наш спор и, не дав мне опомниться, быстро сдернул с меня заношенное платье. Так как я не имела привычки носить лифчики, то осталась в одних трусиках, которые не отличались особой красотой и изяществом, так как предназначались для беременных. Закрыв обнаженные груди руками, я не могла воспротивиться действиям Сашки – через секунду я осталась без трусиков, они полетели следом за платьем.
– Ты что себе позволяешь?! – только и смогла выпалить я, раскрасневшись так, что от меня было впору прикуривать.
– Я выполняю функции супруга, – заявил он и весело мне подмигнул.
– Не вижу ничего смешного, – произнесла я обиженным тоном и стала сгонять пену так, чтобы у меня было поменьше открытых мест.
– А ты что раскраснелась, словно девочка? Вроде уже сама девку родила, а краснеешь, как школьница. Ты сейчас знаешь на кого похожа?
– На кого?
– На свеклу.
– Сам ты свекла. Я не каждый день перед мужчинами раздеваюсь.
– А я не мужчина.
– А кто же ты?
– Я твой муж.
– Надо же. По-твоему, муж – это не мужчина?
– Мужчина, только особенный.
– Что значит особенный?
– Особенный – это тот, перед которым следует раздеваться. Ты давай, постарайся отмыть голову. У тебя волосы, словно парик. Если ты их не разлепишь, мне придется постричь тебя наголо.
– Ага, держи карман шире!
– А что? Между прочим, сейчас это модно.
– Не знаю. Может быть, модно, но только у молодежи. Ты же сам говорил про кризис среднего возраста. Моя лысая голова будет вызовом обществу.
– Тогда не жалей шампуня.
Я и в самом деле не пожалела шампуня, вылила на голову целый флакон. Когда Сашка приготовил большое махровое полотенце, я встала и почувствовала на себе его пристальный взгляд.
– У тебя очень красивое тело.
– А ты не смотри…
– У тебя даже растяжек не осталось.
– Да?
– А твой еще пока бесформенный висячий животик смотрится очень даже сексуально.
– Да пошел ты!
Я скользнула в полотенце и ощутила приятное тепло сухой ткани.
– Нет у меня никакого животика!
– Есть. Вернее, это не животик, а приятная складочка, словно мешочек у енота или сумочка у кенгуру.
– Сам ты мешочек или сумочка!
Как только Саша стал помогать мне вытираться, я почувствовала головокружение и подумала, что еще немного и взорвусь от предвкушения, как самая настоящая бомба. Неожиданно Сашка застыл, и я заглянула ему в глаза. По их блеску было нетрудно понять, что он хочет того же, что и я.
Осторожно подхватив сильными руками, он поднял меня из ванны и понес в комнату. В длинном узком коридоре нам встретилась древняя старушка, та самая, которая так любезно провела меня в Сашину комнату и разрешила его подождать. Старушка испуганно посмотрела нам вслед и что-то пробормотала себе под нос.
– Все нормально, баба Глаша, не переживайте! Я ее не уроню! – крикнул довольный Сашка и понес меня дальше.
– А я и не переживаю. Просто еще не видела, чтобы ты так девок носил…
– Это не девка, баба Глаша, это моя жена!
– Жена?
Сашка остановился, легонько меня подкинул, подмигнул старушке и на пороге комнаты спросил:
– Баба Глаша, ответь: у меня жена красавица?
– Это та же самая, что я к тебе в комнату пустила? – подозрительно спросила бабулька.
– Та же самая. Непохожа?
– Да бог их разберет. Эта почище. Та была грязная.
– Просто я ее отмыл.
– А… Смотри, как сразу преобразилась. Я ее и не признала даже. Ты ей скажи, чтобы она теперь чаще мылась. Разве можно в таком молодом возрасте так себя запускать?
– У нее, баба Глаша, дорога была дальняя. Она теперь всегда ухоженная будет.
– Правильно, жену нужно к порядку приучать. На то она и жена.
Как только Сашка внес меня в комнату, я прошептала:
– Я так плохо выглядела?
– Честно сказать, неважно.
В дверь постучали, и показалась голова бабы Глаши:
– Сашенька, я вот что спросить хотела…
– Что?
– А ты давно женат?
– Всю жизнь, баба Глаша, всю жизнь.
– Всю жизнь? А я и не знала. – Она тихонько прикрыла дверь.
Саша повернул ключ в замке и еле слышно сказал:
– Это на всякий случай, а то моя соседка придумает еще какой-нибудь вопрос.
