Глава 21

Зайдя в квартиру, я подошла к тумбочке, где лежали вещи Артура, и, поступившись принципами по поводу того, что я никогда в жизни не рылась в личных вещах своего супруга, принялась в них копаться.

Первой мне попалась на глаза записная книжка, которую я положила к себе на колени и принялась тщательно изучать. Немного странно выглядели записи в ней:

Яна — директор магазина «Все для дома», тел…

Вера — продавец в электротоварах, тел…

Света — менеджер компании «Ладья», тел…

Люба — жена, тел…

Зоя — держит торговые точки на Поклонной…

Пролистав несколько страниц с различными именами и телефонами, я прочитала какие-то не менее странные записи по поводу непонятных денежных сумм, которые были раскиданы между его напарниками, у каждого из которых была довольно необычная кличка, и положила блокнот на место. В тот момент мне стало нестерпимо больно от того, что мое имя записано среди множества женских имен и ничем не выделялось среди всех остальных, разве что только словом «жена». А еще я подумала о тех записях, которые читала в конце блокнота, и о том, что, наверно, это не совсем прилично, когда у здоровых мужиков есть клички, которыми они называют друг друга. Дантист, Череп, Фаныч, Винт… Господи, неужели взрослые мужчины могут называть друг друга Винтами и Черепами?!

А затем я села на корточки и, засунув руку поглубже, извлекла.., пистолет. Самый настоящий пистолет в кобуре для того, чтобы его можно было носить на поясе. Повертев пистолет в руках, я почувствовала, как меня обдало ледяным потом, и положила его на место, накрыв аккуратно сложенной черной майкой.

— О боже… С кем же я живу! О боже…

Засунув руку во второе отделение тумбочки, я порылась среди вещей и достала.., гранату. То, что это была настоящая боевая граната, а не муляж, не вызывало сомнений. От страха я чуть было ее не уронила.

Дрожащими руками я сунула ее туда, где она и лежала ранее. В этом отделении тумбочки я насчитала ровно четыре гранаты. Ощутив сильную сердечную боль, я как можно быстрее закрыла тумбочку и на дрожащих ногах направилась в сторону кухни, аптечке, чтобы достать и засунуть под язык таблетку валидола.

Артур пришел поздно ночью в хорошем расположении духа и прямо с порога стал меня целовать:

— — Люба, если бы ты знала, как я по тебе скучал!

Как скучал! Все ребята еще в бане остались, а я торжественную часть отсидел и на крыльях любви полетел к своей любимой.

— А что значит торжественная часть?

— Там стол хороший был накрыт. Посидел, принял участие в решении многих вопросов. Встретился с ребятами, с которыми уже давно не пересекался, но которые мне сейчас очень нужны, потому что накопилось много важных дел.

— А где стол хороший был накрыт, прямо в бане?

— Конечно, в бане. У нас торжественная часть всегда на высшем уровне, а закуска, как в лучших ресторанах Москвы. Ты таких столов никогда не видела.

— И как же вы на сытый желудок паритесь?

— Так и паримся, — засмеялся Артур.

— Значит, это была торжественная часть?

— Торжественная, — подтвердил мой супруг.

— А произвольная часть тогда какая?

— Произвольная — это и есть париться в бане, В бассейне нырять и все прочее.

— А девочек в баню вы себе заказываете?

— Бывает иногда, — немного смутился Артур. — Люба, я в подобных мероприятиях участия не принимаю. На черта мне это нужно, если дома меня ждет любимая женщина.

— А раньше принимал?

— Любка, ты никогда не страдала особым любопытством. Зачем ты сейчас про это спрашиваешь? — Артур не скрывал, что ему хочется избежать данной темы. — Зачем копаться в прошлом? Поверь, оно у меня совершенно неинтересное. В жизни у меня была и есть всего одна-единственная любимая женщина — это ты. До тебя я не жил.

— А что же ты делал до меня? — В моем голосе послышалась горечь.

— До тебя я существовал.

— И никого никогда не любил?

— Никого и никогда. — Глаза Артура были настолько чисты и невинны, что им бесспорно хотелось верить.

— Так ты не Ответил на мой вопрос. До знакомства со мной ты принимал участие в оргиях, которые твои друзья бизнесмены устраивали в банях? — Я специально выделила слово «бизнесмены» и постаралась его произнести крайне язвительным голосом.

— Раньше бывало иногда. Люба, но почему ты думаешь, что мы целыми днями только и делаем, что паримся и заказываем себе девочек? Ты же живешь со мной уже полгода и прекрасно знаешь, что мы устраиваем встречи в бане не так уж и часто. Да к тому же мы постоянно паримся чисто мужской компанией, а такая произвольная программа, как сегодня, бывает крайне редко, и то только по праздникам.

— А какой сегодня праздник? — поинтересовалась я как бы между делом.

— Да так. У одного из ребят день рождения.

— У кого?

— У Дантиста.

— Он что, в стоматологической поликлинике работает, что ли?

— Нет, — рассмеялся Артур и прошел в комнату. — Это его так ребята зовут.

— Значит, это его кличка?

— Ну, что-то типа того, — по-прежнему пытался уйти от разговора Артур.

— Не типа того, а кличка. А сколько ему лет-то, что его до сих пор называют по кличке?

— Тридцать.

— Надо же, уже не пацан, а его все по кличке называют… Так ты не ответил, он что, в стоматологической поликлинике работает? Он настоящий дантист?

— Да нет же. Я уже тебе это сказал.

— Тогда почему его так зовут? — продолжала докапываться я до правды и сама поражалась тому, насколько Артур не любит рассказывать о своей жизни вне дома.

— Люба, оно тебе надо?

— Надо. Ты же психуешь по поводу того, что у меня от тебя есть секреты, а сам ничего не хочешь мне рассказывать. Я же не спрашиваю тебя что-то из ряда вон выходящее.

— Его называют Дантистом, потому что при любых разборках, если он пускает в ход кулаки, все остаются без зубов, — вновь рассмеялся Артур и посмотрел на мою реакцию.

— Надо же, как смешно. У меня аж живот заболел от смеха. И где он пускает в ход кулаки?

— Я же сказал, на разборках.

— А кто с кем разбирается?

— С теми, кто не понимает элементарных вещей и кому приходится их объяснять.

— Значит, он борец за справедливость.

— Люба, хватит. Я что-то не пойму, что с тобой происходит? — Артур заметно занервничал. — Разве так встречают любимого мужа?

— А как встречают любимого мужа?

— Ты устроила мне настоящую пытку со всякими расспросами. Ты всегда нравилась мне тем, что никогда не задавала бестактных вопросов и не любила копаться в моем прошлом, а сегодня на тебя что-то нашло. Ты устроила настоящую атаку из вопросов, которые мне совсем неприятны. И не смотри на меня таким подозрительным взглядом. С тех пор как я с тобой познакомился, я не посмотрел ни на одну женщину. Я живу и дышу только тобой.

После этих слов Артур подошел ко мне и нежно меня обнял:

— Люба, тебя всю трясет. Да что с тобой случилось-то?

Я подняла голову и встретилась с Артуром взглядом.

— Люба, не молчи. Что произошло? Ты что, не веришь, что я ни с кем не был? Если я с кем-то и был, то это только до того, как я встретил тебя. После нашего с тобой знакомства я не то что не прикоснулся ни к одной женщине, я просто ни на одну даже не посмотрел с тем интересом, с каким смотрят мужчины на женщин. А сегодня, как только в баню привезли девчонок, я тут же собрался и уехал. Да и не я один. У нас много ребят семейных, кому это совсем не надо. Они тоже собрались и уехали. Остались только те, кому хочется оторваться.

— А Фаныч с Винтом тоже уехали или остались?

Артур тут же убрал от меня свои руки и от удивления открыл рот:

— А откуда ты знаешь Фаныча с Винтом?

— А как этих мужчин зовут в реальной жизни?

— Костя и Петр.

— Костя — это тот, который на глазастом «Мерседесе» пару раз за тобой заезжал?

— Да.

— Никогда бы не подумала, что он Фаныч. Ты его никогда так не называл.

— Я старался быть с тобой предельно вежливым.

— Спасибо хотя бы на этом.

Артур прекрасно понимал, что сейчас я как бы выставила его совсем в ином свете, и заметно нервничал.

— Люба, так откуда ты клички наших ребят знаешь?

— А почему Костю называют Фанычем? — ответила я вопросом на вопрос. — Что такое фаныч?

— Это кружка, — печальным голосом просветил меня муж. И даже пристыдил меня за то, что я не знаю элементарных вещей:

— Не думал, что ты этого не знаешь. Вроде слово такое известное.

— Слово «кружка» я знаю, а слово «фаныч» первый раз слышу.

— Так эта та же самая кружка. Так кружку в тюрьме называют.

— Где? — Я даже сморщилась от звука этого слова, настолько отрицательные эмоции оно у меня вызвало.

— В тюрьме.

— А он что, судим?

— Да. Он чалил кое-какой срок. Его прямо в тюрьме Фанычем и прозвали, а как он освободился, эта погремуха за ним закрепилась. Вот с тех пор мы его Фанычем и зовем. А в тюрьме это так забавно произошло. Костя подошел к решке…

— А что такое решка?

— Это решетка на окне, — с видом знатока объяснил Артур. — Так вот, он подошел к решке, взялся за железки и стал кричать: «Тюрьма-старушка, дай кликушку!» С каждой хаты…

— С какой еще хаты? — перебила я.

— Хата — это камера. Ты что, в тюремном жаргоне совсем не ориентируешься?

— А с какой стати я должна в нем ориентироваться?!

— Слушай дальше. С каждой хаты на всем крыле ему в ответ закричали самые разные погремухи. Он от всех отмахивался, а на «Фаныче» остановился.

Сказал, что это его кровное.

— Он на кружку похож?

— Он просто поесть любит и чифирь погонять Благодаря этим ассоциациям его так и прозвали. Да что я тебе рассказываю? Тебе, наверно, неинтересно.

Ты таких приколов не понимаешь.

— Наоборот, интересно, — вновь язвительно произнесла я. — Приколы, аж падать хочется. Послушай, а ты случайно сам в тюрьме не сидел?

— Я? Нет. Но из наших ребят многие срок отчалили.

— В хорошеньком же ты обществе вращаешься.

Хм… Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты.

— Да ладно тебе!

— Ничего не ладно!

— В наше время даже самого честного человека посадить могут.

— Честного человека сажать не за что. Все, хватит. Разговор окончен.

— Люба, я что-то не пойму, что случилось? Откуда ты про Фаныча и Винта знаешь?

— Да я не только про Фаныча и Винта знаю, — произнесла я ледяным голосом. — Но я еще знаю про то, что до меня ты был женат, что у тебя есть жена Варя и двое погодок-мальчишек, с которыми ты не общаешься и которых напрочь вычеркнул из своей жизни. Я также знаю то, что в юности ты был профессиональным вором, но потом завязал. Правда, на слове «завязал» я бы поставила вопрос. Я знаю то, что ты крутишься среди братвы, и то, что ты сделал из моей тумбочки — вернее, твоей тумбочки, той, которую я тебе выделила, — склад боеприпасов.

Чем больше я говорила, тем больше Артур белел, и я сразу обратила внимание на то, насколько нервозно у него задергался кадык. Когда я замолчала, он злобно усмехнулся и процедил сквозь зубы:

— А тебе кто-нибудь говорил, что рыться в чужих вещах неприлично?

— А ты мне не чужой. Ты мой муж.

— Ты же никогда туда не лазила.

— Я наводила в вещах порядок. Знаешь, мне как-то теперь не очень хочется спать в своей квартире, зная, что в ней лежат гранаты.

— Ты хочешь, чтобы я их унес?"

— Я была бы тебе очень признательна.

— Хорошо. Завтра их здесь не будет. Они тут лежат всего-то неделю.

— Было бы неплохо, если бы они не лежали тут ни одного дня.

— Я же сказал, что завтра их унесу.

— Единственная приятная новость за сегодняшний день. Кстати, а от кого ты обороняешься?

— Да ни от кого я не обороняюсь, — все так же нервно рассмеялся Артур. — Я и хотел их завтра забрать для того, чтобы передать одному человеку. Мне просто нужно было их передать, и все.

— Боже мой! Какое безобидное поручение! — Я выдавила из себя улыбку. — Безобиднее не бывает!

— Люба, да ладно тебе. Что ты смотришь на меня, как на убийцу?! Это и в самом деле чужие гранаты, и мне нужно их передать.

— А ты случайно не оружием торгуешь?

— Еще скажи — наркотой.

— А может быть, и наркотой?

— Что ты из мухи-то слона лепишь? Ничего страшного не произошло. Просто один мужик из военных складов стащил четыре гранаты и передал их мне для того, чтобы я отдал их одному человеку. Вот я и занес их домой. Пожалуйста, не бери в голову.

Я завтра же их отнесу.

— Конечно, я не буду брать в голову. Подумаешь, муж четыре боевые гранаты принес домой. Какая ерунда…

— Ну, ладно. Люба. Не стоит утрировать. Больше такое не повторится.

— А пистолет?

— Что «пистолет»?

— Пистолет, который лежит в тумбочке, ты тоже унесешь?

— А зачем я буду его уносить? У меня на него разрешение есть.

— Что-то мне очень муторно на душе от того, что в нашем доме хранится оружие! — в сердцах произнесла я и облокотилась о подоконник. Облокотилась так сильно, что уронила горшок с геранью:

— Ох, черт! Эта проклятая герань… Если бы ты знал, как я ее ненавижу! От нее в квартире не пахнет, а воняет.

— Люба, а моя любимая герань-то при чем?

Артур посмотрел на перевернутый горшок и рассыпанную землю и отодвинул меня от подоконника:

— Любаша, иди посиди. Я смотрю, тебя сегодня капитально нервяк бьет. Я сам все соберу.

— Может, выкинем ее вовсе? — умоляюще посмотрела я на мужа.

— Зачем? Цветок-то в чем виноват? Не пойму, почему ты так на герань реагируешь. Герани обычно боится моль. Быть может, в прошлой жизни ты была молью?

— Я слишком яркая для моли, — резко отрезала я.

— Ну может, в этой жизни ты очень даже яркая, а в предыдущей была, наоборот, бледной…

— Такие, как я, не могут быть бледными ни в этой, ни в той жизни. А я вот не могу понять, почему тебя так на герань тянет? Все подоконники горшками заставил. Вонь стоит страшная.

— Не вонь, а запах. Это эстетика.

Артур поставил горшок на место и принес веник и совок для того, чтобы собрать землю.

— Послушай, эстетика, а где ты разрешение получил на оружие?

— Как где? В соответствующих органах.

— А за какие заслуги тебе его дали?

— За красивые глаза, — явно в отместку мне ответил моей же фразой Артур. — У нас у многих ребят есть разрешение.

— А зачем тебе оружие?

— А как сейчас без оружия? Без оружия сейчас никак.

— По-моему, в доме не должно лежать оружие… — сказала я потерянно и рухнула в кресло.

— Наоборот. В любом нормальном доме должно быть оружие.

— А мне всегда казалось, что если в доме есть оружие, то оно обязательно выстрелит.

— Не переживай. Не выстрелит. Это я тебе обещаю.

— А я не верю твоим обещаниям. Ты обещал мне любить меня вечно и говорил мне о том, что я — твоя первая любовь и что ты никогда никого не любил. На деле же оказалось обратное. Оказывается, ты был женат и у тебя есть двое детей. Ты случайно об этом не забыл?

Самообладанию Артура оставалось только позавидовать. Он совершенно спокойно собрал кусочки разбросанной рядом с подоконником земли и остатки горшка, отнес веник и совок. Вернулся и сел со мной рядом:

— Люба, зря ты так. Если я что-то обещал, то я всегда сдерживаю свои обещания. Если я обещал любить тебя вечно, значит, я буду любить тебя вечно.

А что касается бывшей жены и двоих детей, то это единственное, что я от тебя скрыл. И за это я прошу у тебя прощения.

— Я не могу понять, почему ты скрыл факт наличия бывшей семьи?

— Потому что дурак. Вбил себе в голову, что это станет какой-то преградой в наших отношениях. Что тебя это оттолкнет. А я так боюсь тебя потерять! Прости. Я всегда хотел тебе это рассказать, но не решался. Все ждал подходящего момента, а однажды вдруг понял, что уже поздно. Пожалуйста, прости.

Артур встал передо мной на колени и принялся целовать мои ноги.

— Артур, прекрати.

— А к тебе что, Варька приходила? Как она узнала про нас с тобой?

— Сестра маминой подруги — соседка Вари. Она пришла к маме в гости, увидела наши фотографии, ну и выдала информацию на-гора.

— Надо же, как бывает… Значит, Варька меня так грязью поливает. Перед мамой-то твоей как неудобно — Да ладно, ей не привыкать.

— Что значит «не привыкать»? Я хочу быть со своей тещей в прекрасных отношениях. А я-то заметил, что она меня недолюбливает. Оказывается, вот в чем дело.

— А как она может тебя любить, если ты скрыл, что состоял в браке с другой женщиной?

— Люба, я никогда ее не любил. Клянусь чем хочешь, я никогда ее не любил! Женился по залету. Мы просто встречались. Она залетела, стала слезы лить, ну, я, как порядочный мужчина, на ней и женился.

Думал, стерпится — слюбится. Да только не стерпелось и не слюбилось. Она родила и тут же следом еще одного. Если бы ты только знала, сколько она из меня крови попила… Она же истеричка. С ней жить невозможно. Мне чудом удалось от нее бежать. Просто чудом! А то, что я с детьми не общаюсь… Поверь, моей вины нет. Варька в какой-то период начала сходиться со всеми мужиками подряд, постоянно меняла пацанам отцов, а для меня у нее вечно времени не находилось. Короче, за что Варя боролась, на то и напоролась. А дети подрастут и меня поймут.

Артур помолчал и тут же добавил:

— Или это что-то меняет?

— Да нет, ничего не меняет. Просто я должна была знать, что ты мужчина с прошлым.

— Я перед тобой уже извинился. Проблема только в том, что я очень сильно боялся тебя потерять, и все.

— А в прошлом ты правда профессиональный вор?

— У всех у нас бывают ошибки молодости.

— А кого ты грабил?

— Люба, ну зачем тебе это нужно?! Уж поверь мне, не малоимущих и не пенсионеров. Я грабил лохов. Ну сама посуди, если лох дает себя нагреть, то почему я должен от этого отказываться? Ведь если не я это сделаю, сделает кто-то другой. Лохов все разводят. Все, кому не лень. Люба, но все это в прошлом.

Понимаешь — далеко позади!

— А все твои бизнесмены — это обычная братва?

— Люба, ну, что значит братва? Сейчас даже нельзя дать определения этому слову. Все так перемешалось. Кто бизнесмены, кто братва… Я криминалом не занимаюсь. Это самое главное. Да, мы из братвы, но мы учимся делать бизнес. Мы пытаемся. Ты же видишь, что мы организовали фирму.

— Я не пойму, ты бандит или нет?

— Да ты сама подумай, что входит в смысл слова «бандит»? Я же не бандит с большой дороги. Я не убиваю, не граблю, не совершаю уголовно наказуемых деяний. Я занимаюсь легальным бизнесом. Вот ты кому платишь, чтобы твой магазин спокойно стоял и на него не было никаких наездов?

— Ментам.

— Правильно, ментам. А ты их считаешь бандитами?

— Кого?

— Ментов.

— Государственными бандитами.

— Ну, это слишком громко сказано. Сейчас же все элементарно просто, и голову забивать не надо.

Вот ты платишь ментам, а кто-то платит нам, потому что мы тоже в состоянии обеспечить надежную крышу, только при этом нам тоже придется что-то отслюнить ментам, чтобы они не клали глаз на то, что уже принадлежит нам. Так что не забивай себе голову. Я не бандит. Сейчас это называется «бизнесмен».

У меня есть знакомые ребята, которые занимаются криминалом, и это их выбор. Никто не вправе их осуждать. Каждый выбирает то, что хочет от жизни.

Мне это совсем не нужно. Тебя устраивают мои объяснения?

— А других я просто и не ожидала.

Встав с кресла, я пошла к злосчастной тумбочке и достала из нее записную книжку Артура. Открыв страницу с женскими именами, я положила ее перед ним и, с трудом сдерживая слезы, спросила:

— А это что?

— Записная книжка.

— Я вижу, что не рулон туалетной бумаги.

— Все понятно. Сегодня ты навела ревизию и залезла в мой блокнот. Вообще-то это очень даже некрасиво.

— Я приношу тебе свои извинения. Ранее я никогда так не поступала, но после того, как узнала про твою жену и двоих детей, не смогла себя сдержать от этого шага. Так что это за имена?

— Тут как женские, так и мужские имена.

— Мужских совсем мало. Почему-то преобладают женские.

— И что тебя смущает? Все это связано с моей работой.

— И среди множества женских имен телефон жены. На всякий случай, а то вдруг забудешь…

— Это не правда.

— Правда. Чем я отличаюсь от них?

— Тем, что эти женщины нужны мне по работе, а ты моя жена! Люба, если ты думаешь, что я от тебя гуляю, то ты глубоко ошибаешься. Я тебя очень сильно люблю, и мне, кроме тебя, никто не нужен.

Не выдержав, я вышла на балкон и зарыдала. Артур выбежал следом за мной и, положив мою голову к себе на грудь, стал гладить мои волосы, пытаясь меня успокоить:

— Любонька, любимая, ну прости, если что не так. Я безумно тебя люблю. Просто безумно. Ну, что ты плачешь?

— Слишком много негативной информации для одного дня. Слишком много…

— Все будет хорошо, вот увидишь. Если я что не так сделал, прости. Записную книжку я сожгу, чтобы она тебя не нервировала. Гранаты завтра же унесу.

Я буду все делать, что ты хочешь. Только, пожалуйста, не бросай меня. Не бросай.

Я подняла заплаканные глаза и, смахнув слезы, посмотрела на Артура:

— Артур, я беременна. Уже три с половиной месяца.

— Ура!!! Так почему ты так долго молчала?! Тогда я самый счастливый мужчина на свете! — Словно ребенок, Артур запрыгал и обрадованно захлопал в ладоши. — Я самый счастливый!!!