Глава 8
Около часа мне пришлось поблуждать по ночным ялтинским улицам, пока я нашла нужный дом. Оказавшись у высокого забора, я отыскала калитку, нажала на кнопку звонка. Пётр не заставил себя ждать: вскоре он появился в полосатой пижаме.
— Ты как арестант, — в шутку заметила я и улыбнулась.
— А ты как бомжиха. — Пётр неодобрительно посмотрел на мои разодранные на коленях штаны и покачал головой: — Ты где штаны порвала?
— Упала.
— Это как же надо было упасть. Бежала, что ли, от кого?
— Да так! Пришлось побегать по ночной Ялте.
— Сразу прийти не захотела, только после того, как приключения на свою задницу нашла, про меня вспомнила?
— Главное, что вспомнила.
— И что, ты завтра в таком виде собираешься выйти на работу?
— Я думала, может, ты какую форму дашь.
— Какую тебе форму? Школьную, что ли?
— Да нет, рабочую.
— Заводскую? — неприятно хихикнул Пётр.
— Мы что, так и будем у ворот стоять? Ты меня за этим позвал?
— Ладно, заходи.
Я вошла во двор и слегка успокоилась, потому что темнота и неизвестность остались за стенами высокого и прочного забора.
— А где ты меня поселишь?
— Здесь, — Пётр показал на ветхий сарай.
— Ты это серьезно?
— Шутка. Здесь уже живут. Твои апартаменты находятся дальше.
— Что, в этом сарае и вправду живут? — не поверила я своим глазам.
— Милая, да на него уже очередь на пару месяцев вперед расписана.
— Я слышала, что в Ялте могут поселить в собачьей будке, но не верила.
— Насчет собачьей будки — не знаю, но сараи у меня все заняты.
Территория действительно поражала обилием каких-то сараюшек, клетушек и будок.
— Ничего себе! Да тут целый городок. И что, везде люди живут?
— Конечно, а ты как думала! Чем больше досок сколотишь, тем больше народу поселишь и денег за сезон соберешь. Для нас отдыхающие — живые деньги, а наши условия для курортников — экзотика.
— Мама миа!
— Ну а ты как думала? Чтобы не любоваться подобной экзотикой, нужно иметь хорошие деньги.
— За приличные бабки лучше всего отдохнуть за границей.
— Ты права, но все равно сюда народ валом валит. Ругаете Крым на чем свет стоит, а сами каждый год тут как тут, потому что такой красоты, как у нас, нигде больше нет. — Пётр подвел меня к небольшому каменному домику, который, по всей вероятности, состоял всего из одной комнаты, уж больно он был мал, открыл дверь и включил свет. — Вот твои апартаменты. Заметь, вполне приличные. Если бы я захотел эту комнату сдать, то у меня бы ее с руками и ногами оторвали. Кучу денег мог бы заработать.
— Это можно было и не говорить, — сухо бросила я и огляделась.
— Да это я так, на всякий случай сказал. Это у меня неприкосновенный запас. Видишь, пригодился. Ты, работая в кафе, принесешь мне больше прибыли. Согласись?
— Соглашусь.
Комната была совсем крошечная. У одной стены стояла железная кровать, застеленная чистым постельным бельем, рядом с ней — тумбочка, у другой стены — журнальный столик.
— Ну что, ты рада?
— Жить можно.
— Мебели достаточно. Шкафа нет, но он тебе и не нужен, у тебя все равно вещей ноль. У меня нигде шкафов нет. Это же не отель — отдыхающие все свои вещи в сумках держат.
— Да мне шкаф и не нужен. Мне бы окно не помешало. А почему окна нет? Здесь что, курятник раньше был?
— А зачем тебе окно? — ответил вопросом на вопрос Пётр. — Может, тебе еще и пластиковые рамы подавай? Это бывшее хозяйственное помещение. Ты где-нибудь видела, чтобы в хозяйственных помещениях окна были?
— Значит, я угадала, это бывший курятник. Акак же я без окна-то? Тут днем темно.
— Да зачем тебе нужно это окно? У меня все квартиранты живут без окон. На что ты в окно собралась смотреть? На сараи? Хорошенький тут пейзаж! Смотреть же не на что, разве только на забор.
— Да хоть комнату проветрить, и то окно нужно.
— Дверь открой и нормально все проветришь. Я тебе даже марлю на дверь повесил, чтобы насекомые не залетали. Дверь откроешь, и светло станет. А если света будет недостаточно, то ты лампочку включи. Только смотри, экономь. У меня все жильцы двери открывают. Это и вентиляция, и свет. Так что у меня здесь свои порядки, не разбалуешься. Я как комендант общежития: чужой ко мне не зайдет, тут все спокойно. Вход на территорию дома охраняют злобные псы. Так что будешь жить теперь с шиком. У тебя номер «люкс».
— А удобства-то где?
— Удобства на улице. И душ, и туалет. Все в лучшем виде! Я в сортире даже туалетную бумагу повесил. Так что располагайся в «люксе» и отдыхай после всех своих приключений.
— Никогда в жизни еще в хозяйственных помещениях не жила.
— Тебе понравится. Все не так плохо, как кажется на первый взгляд.
— И на этом спасибо.
— У тебя есть какие-нибудь пожелания?
— Есть.
Пётр жалостливо на меня посмотрел.
— Зубная щетка и тюбик пасты. И если можно, мыла кусок. Я как только что-нибудь заработаю, сразу верну!
— Хорошо. Завтра с утра будет тебе и паста, и щетка, и мыла кусок. И даже нитка с иголкой.
— А нитка с иголкой-то зачем?
— Чтобы ты дырки на штанах зашила. Неприлично девушке в таком виде разгуливать. Ну, что ты стоишь? Как будто боишься чего-то? Ты уже так накуролесила, по чистой постели, наверное, так соскучилась, что сейчас моментально заснешь.
— Да уж, это точно. Только вот…
— Что еще не так, — свел брови Пётр.
— Я еще никогда не спала в помещении без окон. Я один раз в детстве родителей разозлила, и в наказание мать хотела закрыть меня в кладовке, так я такой крик подняла, что весь дом переполошила. А эта комната очень напоминает мне ту кладовку из детства…
— Ты что, боишься здесь спать?
— Ну да, ведь окон-то нет, а свет всю ночь жечь ты не разрешишь.
— Нет, конечно, — грозно ответил Пётр. — Ты что, хочешь меня по миру пустить?
— Да уж, тебя, с таким количеством сараев, по миру вряд ли пустишь.
— Ты свои шуточки брось. Я даже без окон вижу, у кого свет горит, а у кого — не горит. Под дверями есть щель. Зачем ночью свет жечь? Так дело не пойдет. У тебя условия шикарные, так что нечего выпендриваться. Тебе все мои постояльцы завидовать будут. А если боишься спать без окон, то дверь открой и спи. Ты же видела, когда мы проходили мимо сараев, некоторые двери открыты, чтобы душно не было. Если в туалет хочешь, то вон, напротив. Душ можешь принять — полотенце на кровати лежит. — Пётр откровенно зевнул и неожиданно глазки его стали масляными. — Если боишься, то пусти меня под бочок. При желании на этой кровати мы с тобой поместимся.
— Ты что говоришь?
— Что слышала. Я сделаю все возможное, чтобы тебе было хорошо. Я мужчина заводной, горячий. Со мной тебе страшно не будет.
— Ну уж нет! Лучше я как-нибудь одна.
— Тогда спокойной ночи. — Пётр вновь зевнул и удалился к себе.
— Хоть этот не пристает и не спрашивает, есть у меня комплексы или нет…
Закрыв дверь, я выключила свет, поправила висящую на двери марлю и, сняв с себя грязную одежду, с наслаждением легла на древнюю кровать.
Я долго ворочалась, скрипела кроватью — никак не могла уснуть. Перед глазами стояли задушенная девушка и Влад, доказывающий мне, что он не имеет к убийству никакого отношения. А затем знакомые лица стали мелькать, как в калейдоскопе. Вот мой попутчик Николай достает бутылку шампанского. Я улыбаюсь — как же мне повезло с соседом! Он такой веселый, знает море анекдотов, с ним так интересно… А затем передо мной промелькнуло лицо успокаивающей меня проводницы. Я громко плачу и держу дрожащими руками рюмку коньяка. Я чувствую, как жутко болит голова. Я где-то читала, что после клофелина человек долго приходит в себя и чувствует себя просто отвратительно. Голова и в самом деле тогда так раскалывалась, что я боялась, не взорвется ли она и не разлетится ли на мелкие кусочки? А затем перед глазами возник сотрудник милиции, бросающий на меня откровенные взгляды. Когда человек в форме пытается использовать свое служебное положение — это крайне удручающее зрелище. Я никогда не жаловала нашу милицию хотя бы потому, что в нее идут работать по призванию лишь единицы. Ну что поделаешь, время нынче такое. В милицию идут не за тем, чтобы охранять порядок, а чтобы иметь власть над другими, скрыть какие-то свои комплексы и срубить как можно больше денег. Сейчас уже не так популярно, как когда-то, слово «рэкет», но, глядя на нашу доблестную милицию, убеждаешься, что именно это явление там процветает. Мерзко видеть, как сотрудники милиции, дежурящие в метро, проходят мимо бомжей — с них все равно взять нечего, а выбирают для проверки документов только тех, кто получше одет и может отвалить денег за то, что он вышел на улицу без документов. После этого мне вновь представился Влад: его поцелуй, сильные руки и влюбленные глаза. Но Марина… Лежащая на диване задушенная девушка с ярко накрашенными на ногах ногтями…
Мне удалось уснуть только под утро. Проснулась от громкого голоса Петра:
— Эй, красавица, время уже обеденное. Ты что, есть не хочешь?
Я потерла заспанные глаза и, приподнявшись, прислонилась спиной к стене.
— А сколько сейчас времени?
— Я же тебе говорю, что уже обед.
— Да я только под утро уснула. Всю ночь кошмары мучили. Всякая ерунда лезла в голову.
— Самое главное, что ты выспалась. Я тут тебе щетку принес, зубную пасту, мыло. Все, что ты просила. Приводи себя в порядок и быстро поехали на рынок.
— А на рынок-то зачем? — не сразу поняла я.
— Прикупим тебе что-нибудь на вечер. Не выйдешь же ты на работу в своих драных штанах — ни один клиент не подойдет к тебе на пушечный выстрел. Так что приводи себя в порядок, я к тебе скоро зайду. После рынка пообедаешь и посмотришь кафе.
— Хорошо, я сейчас.
Я принялась одеваться. Мои дырявые штаны и в самом деле производили самое удручающее впечатление. Я вышла на улицу и отправилась в душ, захватив с собой туалетные принадлежности, лежащие у двери. На лавочке сидела молодая женщина с ребенком. Увидев меня, она улыбнулась.
— Там занято, Лидия Львовна моется. Садись, посиди. Она всегда надолго душ занимает. Непонятно, что можно там столько времени делать?
Я села рядом с ней на лавочку и потрепала малышку за розовую щечку и поприветствовала ее за ручку.
— Так нужно этой Лидии Львовне сделать замечание. Она же все-таки не у себя дома.
— Да ей бесполезно делать замечания. Она говорит, что за все заплатила и в душе может сидеть столько, сколько угодно. Тут ей попыталась одна женщина замечание сделать, так она ее трехэтажным матом покрыла. С такими лучше не связываться.
— Но ведь душ-то общественный.
— Ей ничего не докажешь. Да ты не переживай, не будет же она там сидеть целую вечность. Как тебя зовут?
— Настя.
— А меня Кристина. Ты сегодня ночью приехала?
— Да, — кивнула я. — Представляешь, я живу в комнате без окна.
— И я без окна, — невозмутимо ответила женщина. — Тут все в пристройках живут без окон. А зачем тебе нужно это окно? Спи с открытой дверью, и все.
— Как-то непривычно…
— Думаешь, мне привычно? А в гостинице знаешь сколько номер будет стоить? Ты же на море приехала. Можешь целый день на пляж находиться, и все. А сюда только переночевать приходи. — Кристина наклонилась ко мне и тихо поинтересовалась: — Настя, а если не секрет, ты сколько за свой сарай Петру платишь? Я никому не скажу. Просто он здесь со всех по-разному берет…
— Нисколько не плачу.
— Как это так? Ты спишь с ним, что ли?
— Нет. Я к нему на работу в кафе устроилась. Мне, как сотруднице, жилье бесплатно предоставляется.
— Ах, вот оно в чем дело! Ты с ним держи ухо востро.
— А что, он плохо себя зарекомендовал? — заметно напряглась я.
— Да как тебе сказать…
— К тебе приставал, что ли?
— Кобель он. Мужики — они все кобели. Ко мне все трется.
— Как это — трется?
— То так заденет, то сяк, и все делает вид, что случайно. Ночью один раз пришел, когда дочка уснула, сел на кровать и стал меня просить заняться с ним сексом. Правда, он пьяный был. Сказал, что если я ему давать буду, то за жилье не придется платить.
— Ну а ты?
— А что я? Я его по-хорошему уговорила уйти к себе, боялась, что жена проснется и нам обоим не поздоровится.
— Ушел?
— Ушел, а утром делал вид, что ничего не случилось и он ко мне ночью не приходил. Правда, он так и норовит меня случайно задеть.
— А он еще и женат?
— Конечно, сама знаешь, что холостые мужики нынче большая редкость. Сейчас всех гребут подчистую. Петьку еще в молодости охомутали. Он же рысак, по нему видно. Ходит, как кот мартовский, глазенки всегда горят. Жена у него тихая, скромная, серая мышка. Очень приятная женщина. Мне кажется, Петька — деспот, и она его побаивается. Слова поперек не скажет. Если Петька тебя на работу взял, то, скорее всего, он на тебя глаз положил. Он ведь удавится, но бесплатно жить не пустит.
— Не знаю. Я за ним ничего не замечала. Он ко мне и не клеился.
— Мое дело — тебя предостеречь.
— Спасибо за предупреждение, но мне пока не за что на Петра жаловаться. Он плохого мне еще ничего не сделал. Только хорошее.
— Наверное, его твои разбитые колени не возбуждают. — Кристина посмотрела на мои порванные штаны и рассмеялась. — Где это тебя так угораздило? Ты случайно не от Петра ночью бегала?
— Поверь мне, не от Петра. На свете много других идиотов, от которых приходится скрываться.
Увидев, что из душевой кабинки выплыла Лидия Львовна, я взяла со скамейки свои туалетные принадлежности и пошла мыться.
