Глава 19
Я очнулась и увидела, что лежу неподалеку от догорающего дома совершенно голая, на коленях у Макса. С трудом разлепив губы, я постаралась изобразить улыбку и глухо произнесла:
— Привет.
— Привет.
— Макс, мы живы?
— Если ты еще говоришь, значит, живы.
Приподнявшись, я села рядом с Максом и обреченно посмотрела на то, что осталось от дома.
— Хороший был дом. Гостеприимный.
— Это точно. Такой гостеприимный дом можно было увидеть только в глухом лесу за черт-те знает сколько километров от Москвы.
— Даже страшно подумать, что в этом доме семь трупов.
Макс гладил меня по голове и напряженно думал, посматривая на машину со спущенными колесами. Я проследила его взгляд:
— Макс, мало того что они сожгли дом, так еще и колеса прокололи. Опять мы остались и без пищи, и без колес.
— Главное, что мы живы.
Я истерично засмеялась и покрутила пальцем у виска:
— Послушай, твой оптимизм меня настораживает. На черта нужна такая жизнь — без надежды на спасение. Ты предлагаешь лечь на землю, обняться и медленно сдыхать?! Лучше бы мы сгорели в этом доме! Лучше бы мы сгорели!
Я почувствовала, что просто не могу справиться с истерикой, и, перевернувшись на живот, стала стучать кулаками по земле. Макс хорошенько меня встряхнул, перевернул обратно на спину и попытался успокоить:
— Прекрати. Прекрати, пожалуйста. Самое страшное уже позади. Теперь нам просто грех умирать. Мы прошли слишком много испытаний, и жизнь подарила нам еще один шанс.
— На хрен мне нужны эти испытания и на хрен мне нужен такой шанс! Я хочу умереть! Я просто устала так жить! Ты хоть понимаешь, о чем я говорю? Я устала так жить! Я устала!
— Я все понимаю…
После долгой паузы я села рядом с Максом, положила голову ему на плечо, посмотрела на догорающий дом и прошептала:
— Прости.
— Ничего страшного, я уже привык.
Я посмотрела на него и только тут заметила, что он тоже голый.
— Знаешь, а ведь раньше у нас были какие-то преимущества.
— Какие?
— У нас была одежда, а теперь ее нет. Сидим, как два Робинзона…
— Да тут особо и стесняться-то некого.
— Это точно.
— Не переживай, у нас тоже есть преимущества.
В голосе Макса прозвучала уверенность.
— И какие у нас преимущества?
— Целых три машины.
— Три…
— Ну да.
— А ты, наверное, забыл, что у всех этих машин спущены колеса?
— Вовсе нет.
Макс встал и направился к машинам.
Молодой мужчина потрясающего сложения без единого намека на одежду на фоне страшного пепелища… Я залюбовалась им. Если бы я была художницей, у меня бы получилась неплохая картина. Заглянув в первую машину, Макс заметно оживился и стал что-то насвистывать себе под нос. Достав домкрат и запаску, он с торжеством посмотрел в мою сторону и демонстративно ударил кулаком по колесу.
— Ты рада?
— Чему?
— Ну хотя бы этому колесу.
— Я счастлива. Даже если во всех трех машинах есть по одной запаске, на трех колесах мы все равно далеко не уедем.
— Неужели все звезды такие пессимистки?
— Не знаю, как там другие звезды, но, по правде говоря, я сомневаюсь, что они когда-нибудь были в подобных ситуациях. Кстати, моя известность спасла нам жизнь. — Я постаралась доказать Максу свою значимость, хотя знала, что это, по большому счету, очень глупо.
— Что-то я не заметил. Каким же образом?
— Эти семеро узнали меня у берега реки и поспешили нам помочь.
Макс рассмеялся.
— Не вижу ничего смешного, — сказала я обиженно.
— Ты смотрела на себя в зеркало?
— И что?
— Да тебя сейчас в жизни никто не узнает. Ты похожа на жуткое страшилище.
— Спасибо. Ты необычайно щедр на комплименты.
— Пожалуйста. Только ты сейчас про свою известность забудь. Она на фиг никому не нужна.
— Ты так говоришь, будто завидуешь моему успеху.
Макс усмехнулся, а в его глазах появилась жалость.
— Бог мой, да у тебя звездная болезнь! У тебя, наверно, от собственной известности крыша поехала. Я слышал, что всех звезд зашкаливает, но никогда не думал, что до такой степени.
Я фыркнула:
— Меня не зашкаливает. Я просто на все смотрю довольно реально. Вот если мы останемся живы и когда-нибудь вернемся в Москву, ты увидишь, что я даже и двух шагов не смогу сделать по улице.
— Почему? У тебя откажут ноги? — с нескрываемой издевкой спросил Макс.
— Нет. Я не смогу сделать двух шагов, потому что на меня налетят поклонники. Для того чтобы я осталась неузнаваемой, мне приходится очень часто менять свою внешность. Так часто, что ты даже не можешь себе представить.
Макс постучал ногой еще по одной запаске, смахнул пот со лба и сказал:
— Кажется, у раннего Хемингуэя есть произведение с замечательным названием «Что-то кончилось».
— Что кончилось? — не поняла я.
— Это название такое.
— Никогда бы не подумала, что современная братва интересуется ранним Хемингуэем.
— А зря. И не только интересуется, а даже его перечитывает и цитирует. Нынешняя скотская жизнь заставляет множество образованных людей идти в криминал. Я знаю одного вора в законе, у которого целых три высших образования. Он книги умные пишет, читает только интеллектуальную прозу, а такого собеседника, как он, днем с огнем не найдешь. Золотой мужик.
— А зачем ты вспомнил эту книгу?
— А я ее и не забывал. Очень точное определение, точнее просто не придумаешь. Двое людей были вместе, боролись с трудностями и даже верили в то, что они друг друга любят, а как трудности закончились, им перестает казаться, что они любят. Они вдруг понимают, что им нет смысла продолжать отношения.
— Ты это к чему сказал?
— Да так просто.
Воцарилось молчание. Я с любопытством разглядывала Макса. Это был человек, про которого я, в сущности, ничего не знаю, но есть какое-то странное ощущение, что я знаю про него все. Макс поднял голову, и наши взгляды встретились.
— Ты что так на меня смотришь?
— Ты очень красивый.
— Я же не женщина, чтобы быть красивой.
— Мужчины тоже бывают красивыми.
Наверное, Макс не любил комплименты и не посчитал нужным продолжать начатый разговор. Я решила больше его не смущать и стала разглядывать пепелище. Странная горячая дрожь поднялась от моих ног к самому горлу. Перепугавшись, что могу вновь потерять сознание, я встала и, превозмогая страх и боль, двинулась к пепелищу. У одного из обгорелых бревен лежал труп, в котором было невозможно опознать одного из семерых мужчин.
— Макс, тут мертвый! — крикнула я.
— Отойди! Какого черта ты туда полезла? — Макс взмахом руки показал мне, чтобы я подошла к машине.
Приблизившись к машине, я удивленно пожала плечами.
— Если я не ошибаюсь, тут все четыре колеса.
— Верно. Ты не ошибаешься. Одно колесо не прокололи.
Я замерла.
— Ты хочешь сказать, что мы сможем отсюда уехать?
— А почему бы и нет?
— Макс, ты даже не представляешь, какой ты замечательный! — Я захлопала в ладоши.
— Это не я замечательный. Это колеса у машины замечательные…
Макс достал из машины пакет. В нем оказались два спортивных костюма и одна-единственная футболка. Протянув мне футболку, Макс заверил, что ему для меня ничего не жалко, и надел костюм на голое тело. Я с удовольствием облачилась в предназначенное мне обмундирование.
— Никогда спортивные штаны без трусиков не надевала, — заметила я.
— Было бы хуже, если бы тебе пришлось ехать в одних трусиках без спортивных штанов.
В пакете оказались еще и бутылка вина, открывашка, несколько пластиковых стаканчиков, целый батон белого хлеба и сигареты.
— Вот это да! — не смогла я сдержать своего восторга. — Такое впечатление, что все это для нас приготовили…
Выпив совершенно отменного красного вина, мы закусили хлебом, в последний раз взглянули на пепелище и сели в машину. Макс включил зажигание и задумчиво произнес:
— Только вот документов у нас нет.
— А зачем нам в лесу документы?
— В лесу-то они и в самом деле ни к чему. Они могут нам понадобиться, когда мы выедем из леса.
— Ерунда. Какие, к черту, документы, если мы попали в такие передряги…
Мы долго ехали по лесной дороге и молчали.
Я вытянула свою сломанную ногу и тихонько подвывала в так музыке, играющей в машине. Макс беспрестанно курил, смотрел прямо перед собой на дорогу и напряженно думал. Он ехал медленно — дорога была просто ужасная.
— Макс, о чем думаешь?
— О том, что мы все-таки остались живы.
— Конечно, а по-другому просто не могло быть. Тебе выпало великое предназначение — спасти женщину, о которой говорят миллионы.
— Да хватит тебе. Макс, я знаю, о чем ты думаешь, — сказала я серьезно.
— О чем?
— Ты думаешь, как жить дальше.
— Надо же! Ты ясновидящая!
— Я серьезно говорю. Со мной все понятно. Я вернусь в свою прежнюю жизнь и буду жить точно так же, как жила. Съемки, спектакли, поездки… Моя жизнь налажена, и даже после всего, что случилось, она останется без изменений. С тобой совсем другое дело. Ты согласился мне помочь и организовал побег. Выходит, ты сам подписал себе смертный приговор. Твои друзья таких вещей не прощают. В твоем мире свои законы и свои правила. Ты их нарушил. Ты думаешь о том, куда возвращаться. В тот мир, где ты обитал, тебе вернуться нельзя, это смерть.
— Не говори ерунды. Я совершенно не переживаю за это.
— А вот и переживаешь. Я вообще не понимаю, почему ты не хочешь быть со мной откровенным. В конце концов, мы с тобой близкие люди, я очень тебе обязана.
— Ничем ты не обязана. Если я что-то для тебя сделал, то только по доброй воле. Просто слишком много накладок. Я знал, на что шел. Даже если бы мы нормально приземлились, я бы не смог вернуться в дом и сделать вид, что я спал и ничего не слышал. Все пошло не так, как я предполагал. Слишком много накладок.
— А как ты предполагал?
— Я знал, что, кроме меня, тебе не на кого рассчитывать. Но если я соглашусь помочь, потом не найду в своем мире оправдания своему поступку. Поэтому я рассчитывал тебе помочь и наконец выйти из игры.
— Каким образом?
— Я знал, где в доме хранятся довольно большие деньги.
— Деньги?
Я с недоумением взглянула на Макса.
— Ну что ты так на меня смотришь? Ты же прекрасно понимаешь, что в таком доме должны быть большие деньги. Так вот, я точно знал, где они, и хотел их взять.
— Для чего?
— Никогда не слышал вопроса глупее. Для чего нужны деньги?! Я хотел их забрать для того, чтобы начать новую жизнь.
— И как бы ты начал новую жизнь?
— Уехал в другой город, лег на дно.
— Значит, твоя помощь гроша ломаного не стоит.
— Это почему? — раздул ноздри Макс.
— Потому что твоей главной целью были деньги.
— Дура! Моей главной целью было спасти тебя. Только после этого мне обратной дороги нет! Неужели ты не понимаешь?!
— Понимаю.
— А если понимаешь, тогда зачем такое говоришь? Мне все равно деваться некуда. Я с этим побегом потерял все.
— Так что же с деньгами? Ты их прихватил, и они сгорели в самолете?
— В том-то и дело, что я их не прихватил.
— Почему?
— Потому что в том месте, где они должны были быть, их не было. Видимо, пахан переложил их. Странно все это. Они лежали черт знает сколько времени в его кабинете, в сейфе. Я узнал пароль, снял слепок с ключа. Но когда открыл сейф, денег там не было.
— А что потом?
— Потом я пошел искать тебя. И с чего это пахан деньги перепрятал? Непонятно. Они у него в этом сейфе несколько лет хранились.
— А сумма была приличная? — с нескрываемым сожалением вздохнула я.
— А ты сама как думаешь?
— Думаю, что очень даже приличная. С паханом вообще в последнее время творятся странные вещи…
— Откуда у тебя такая мысль?
— Как это откуда? Я все-таки немного в этом доме пожила. Времени даром не теряла, наблюдала за происходящим. Уж если пахан с того света вернулся…
— Откуда он вернулся? — перебил меня Макс.
— С того света. Я его убила, а он ожил. — Я не сомневалась, что Макс окончательно решит, что я ненормальная, поэтому поспешила все объяснить: — Пахан хотел меня изнасиловать. Когда он выронил пистолет, я подхватила его и выстрелила ему в затылок. Только не думай, что я спятила. Я правду говорю. Понимаешь, правду! — Я сама не заметила, как сорвалась на крик. — Я убила пахана! Убила! И не знала, как избавиться от трупа. Выглянула в окно, увидела искусственный пруд и скинула его туда.
— Ты уверена, что убила?
— Еще бы. Сделала в башке дырку. А сколько крови! Разве после этого человек может выжить? Но он, видите ли, отоспался и на следующий день приступил к делам как ни в чем не бывало. Хочешь верь, хочешь не верь, но я сказала тебе все как было. Могу поклясться чем угодно. Можешь не переживать, что убил из-за меня этого гадкого урода. Он тоже оживет и приступит к своим делам. Правда, у него дел-то особых нет, но одно есть. Например, такое важное дело, как спать со своей собакой.
Макс тяжело вздохнул и спросил крайне устало:
— Ань, а ты сама-то хоть веришь?
— Чему?
— Своим словам.
— Представь себе, верю. Я понимаю, что все это звучит нелепо. Если бы мне это рассказали, я бы никогда не поверила. Но я же не могу не верить сама себе!
— Какая-то мистика получается.
— Получается, так.
— А может быть, в эту ночь ты была сильно пьяна? Может быть, у тебя был нервный срыв и в результате начались галлюцинации?
Я и не надеялась, что Макс мне поверит. Необходимо было как можно быстрее прекратить этот разговор.
— Да пошел ты! — отмахнулась я. — Я и не пытаюсь заставить тебя поверить. Я была лишь немного выпимши, а мой нервный срыв не мог вызвать галлюцинаций. Просто я сказала все это к тому, чтобы ты за смерть урода особо не переживал. Он жив-здоров, прекрасно себя чувствует, собирает мозаику. Кстати, когда я увидела пахана живым и невредимым, я полезла в пруд, чтобы найти труп, но не нашла там ничего, кроме его зажигалки.
— Это не аргумент. Зажигалку пахан мог обронить из окна, когда курил в нетрезвом виде.
— Значит, не веришь?
— Значит, не верю.
— Ну и пожалуйста.
— Ну и спасибо.
Большую часть дороги мы снова ехали молча и старались не встречаться друг с другом взглядом. Первым нарушил молчание Макс:
— Анна, ты на меня не обижайся. Я в мистику никогда не верил.
— Я тоже не верила, пока с ней не столкнулась.
— Я, конечно, всегда знал, что пахан достаточно темная лошадка. — Макс сделал паузу и продолжил: — Но я никогда не сомневался, что он простой смертный человек.
— Он бессмертный.
Макс посмотрел на меня сумрачно и вновь замолчал.
Когда появились жилые дома, я поняла, что мы приехали в какой-то поселок. У дороги стояло кафе. Я толкнула Макса в бок:
— Может, перекусим? Всегда мечтала о деревенской кухне. Она такая вкусная.
— Как мы перекусим, если у нас денег нет даже на бензин? Хорошо, что в багажнике полная канистра.
— И что, если мы попросим, нам даже супа горячего никто не нальет?
— Нет. Разве в наше время кто-то что-то бесплатно делает?
— Но ведь ты же меня спас и денег не взял?
— Не все такие бескорыстные, как я. — По всей видимости, Макс решил немного расслабиться и пошутить. — Кстати, ты несколько раз расплачивалась со мной натурой.
— Я рада, что моя натура так дорого стоит, но только мне кажется, что это была совсем не плата. Я делала это по собственному желанию, а может быть, даже по любви. — Заметив удивление Макса, я положила руку на его могучее плечо и ласково проворковала: — Макс, тогда мне и в самом деле казалось, что я очень сильно тебя люблю. Мы же должны были умереть. Я и сейчас к тебе далеко не безразлична… Мы так сроднились…
— Похвально. Только оставь свои комплименты для кого-нибудь другого. Вот вернешься домой и порадуешь своего любимого, встречи с которым ты ждешь не дождешься.
Макс притормозил у кафе. За барной стойкой скучала дородная официантка, лениво смотревшая стоящий на холодильнике телевизор. При нашем появлении она заметно оживилась и показала нам на дубовый стол.
— Присаживайтесь. Я вам сейчас меню принесу.
— Дело в том… — Я немного замешкалась, садясь и устраивая больную ногу. — Дело в том, что мы очень хотим есть, но у нас нет денег.
— Как? Вообще нет? — подняла брови официантка.
— Да.
— А что вы тогда сюда пришли?
— Умираем от голода.
— Вот как?
— Ну да. Мы подумали, что вы от доброты душевной нальете нам по плошечке горячего супа.
— Без денег мы не обслуживаем, — сказала, словно отрезала, официантка.
— Но мы потом рассчитаемся. Буквально на днях. Деньги отдадим, честное слово. Просто мы уже несколько дней не ели ничего горячего.
— Мы в кредит не обслуживаем.
— Поверьте, я не обманываю.
— Я же ясно сказала: обслуживаем только за деньги. Вас тут знаете сколько таких попрошаек заходит! Каждый день по нескольку человек, и все жрать просят!
От бессилия я чуть было не заплакала и беспомощно посмотрела на Макса. Макс встал и, подойдя к официантке вплотную, взял ее за грудки:
— Тебя что, не учили, как с посетителями обращаться надо? Это мы-то попрошайки? Тебе было ясно сказано, что деньги дома забыли.
— Это ваши проблемы.
— Нет, и твои. Давай суп!
— Бесплатно сыр в мышеловке. Супчик денег стоит!
— Денег! Ты же каждый день бесплатно за обе щеки уплетаешь! Хочешь сказать, что твои половники кто-то считает?
— Начальство.
Макс побагровел, и я решила, что он вот-вот ударит официантку. Она так напугалась, что вся затряслась и попыталась отодрать руки Макса от своей кофточки.
— Пошел вон, мерзавец, а то я сейчас милиционера позову! — завопила она.
Я доковыляла до барной стойки и попыталась оттащить Макса.
— Макс, отпусти ее, отпусти от греха подальше.
Макс разжал руки. Я попыталась изобразить приветливую улыбку:
— Вы знаете, я очень известная актриса. Если вы смотрите телевизор, то должны меня узнать. Меня зовут Анна. Ну посмотрите на меня внимательно. Волею судьбы я попала в крайне неприятные обстоятельства. Я очень голодна и хотела бы горячего супа. Скоро я буду в Москве и обязательно скажу своему рекламному агенту, чтобы он вас отблагодарил. Он привезет вам деньги, кассеты фильмов с моим участием, массу журналов и календарей. — Я старалась говорить спокойно и убедительно. Мне почему-то казалось, что меня должны обязательно узнать и обязательно поверить.
И действительно, официантка повернулась в сторону кухни и крикнула:
— Маня, здесь двое сумасшедших суп требуют! Одна дамочка даже известной артисткой представляется! Я с порога заметила, что у них не все дома. Может, нальем им по полполовничка?
Видимо, Маня согласилась оказать благотворительность, и через несколько минут мы уже сидели за дубовым столом и торопливо глотали суп.
В желудке приятно заныло. Официантка смотрела на нас и бурчала себе под нос:
— Господи, сколько же вас развелось? От такой благотворительности по миру пойти можно. И шляются, и шляются… Между прочим, на тарелку супа надобно заработать. Но ведь вы работать совсем не хотите! Я бы добавки дала, если бы мужчина взял метлу и подмел двор, а женщина наш туалет хорошо вычистила.
Опустошив тарелки, мы направились к выходу. В дверях я обернулась и одарила официантку лучезарной улыбкой:
— Спасибо за ваше гостеприимство. Как обещала, я пришлю человека. Он привезет деньги и подарки.
— Кого ты пришлешь? — ехидно усмехнулась официантка, надраивая тряпкой барную стойку.
— Своего импресарио.
— Не забудь трех прислать.
— Трех у меня еще нет, да и ни к чему их столько держать. Один неплохо справляется со своими обязанностями.
— Ты бы лучше туалет помыла, а не агентов рассылала, — злобно прошипела официантка и удалилась на кухню.
Мы с Максом переглянулись и направились к машине.
