Глава 9
Мне не пришлось долго сидеть и ждать чудес. Спустя примерно час дверь открылась. В комнату вошли пять человек: Серега, Вован, Алик, Пончик и угрюмый тип, который сидел за рулем, когда мы ехали в «Сафранс». Даже не удостоив меня взглядом, они сели за стол рядом с камином, открыли несколько банок консервов и принялись допивать «Финляндию». Я закрыла глаза и притворилась спящей.
– Она что, спит, что ли? – поинтересовался Вован.
– А чего ей делать, попалила – и будь здоров, вырубилась, – усмехнулся Алик.
– В здоровом теле здоровый дух. Пацаны, у нее нервы точно не бабские!!! – Вован слегка присвистнул.
– Вы хоть обратили внимание, как она стреляет? Каждому по выстрелу и обоим прямо в голову. У второго аж все мозги по столу разлетелись! Класс! Вот это я понимаю – профессионализм. Мне кажется, врет она, что биатлоном не занималась. Биатлонистка, я ее сразу вычислил. Представьте, Гаврюша себе бабу отхватил! Сколько он на ней денег поднимает! Даже убивать жалко. Что там – все по уму сделали? Как менты?
– Все нормально. Пацанов по домам отправили. Оставили только обслуживающий персонал. Одному жмурику в руку пистолет вложили. Из него предварительно сделали несколько холостых выстрелов, – протараторил Вован.
– У них что, своего оружия не было?
– Нет. Мы проверили. Они пустые.
– А кто они? Справки навели?
– Уголовники. У одного вся спина разрисована. Видимо, не одну ходку сделал. Пацан один сказал, что они, кажется, к тамбовским относятся. Может, конечно, он и ошибся.
– Какого черта их тогда в этот клуб занесло?
– Бармен сказал, что они один раз до этого уже приходили. Тихие, безобидные – гоняли шары, вот и все. Бармен тоже утверждает, что это тамбовские.
– Да хоть псковские, – задумчиво произнес Серега. – Главное, что не наши. Хорошо, что эта дура хоть по ним палить стала, а то представляю, если бы по кому-нибудь из наших огонь открыла.
– Могла и нас замочить, – испуганно крякнул Вован. – Послушай, а как она у тебя пушку достала?
Серега с вытянутым лицом обиженно произнес:
– Понимаешь, наклонилась и так быстро выхватила, что я даже опомниться не успел. Нет, но главное, она мне заявила, что, мол, стреляла потому, что ей, видите ли, пить много нельзя. Это, мол, профессиональная болезнь – как напьется, так палить начинает.
– Послушай, Серега, я вот что думаю. Завтра она нам цепь найдет, и от нее срочно избавиться надо. Мы же все равно на кладбище поедем. Там ее сразу и закопаем. И удобно, и быстро.
– От кого избавиться – от девки или от цепи? – не понял Серега.
– От девки, конечно, от кого же еще! Завтра ее по-быстренькому похороним.
– А Гаврюша как же?
Вован почесал затылок и задумчиво произнес:
– А что нам Гаврюша? Может, и к лучшему, что мы с ним не встретились. Хорошо, что он не знает, что эта баба у нас. Надо ее грохнуть. Больно много она знает, да к тому же в розыске. С ней засветиться можно!
– Нет, Гавриил сразу поймет, куда девка пропала. Представляешь, что будет, когда он узнает, что мы ее грохнули. Он вообще вконец озвереет!
– Нам уже терять нечего. Будем биться с Гавриилом. Не отдадим же мы ему эту девку обратно, чтобы он по-прежнему делал свои левые делишки и хорошо наваривался, – гнул свое Вован.
Серега задумался и после довольно-таки продолжительной паузы произнес:
– А может, нам ее не надо убивать? Захочешь, и то не найдешь девку, которая бы так классно в голову стреляла. Убить всегда можно, только попробуй найди замену.
– Что ты хочешь этим сказать? – уставился на него Вован.
– То, что мы можем оставить ее себе. Будем крутить такие же макли, как и Гаврюша. Чем мы хуже?!
– Ой, Серый, ты, конечно, дело говоришь, но чует мое сердце, до добра это не доведет. Уж больно девка засвеченная. Гавриил сделает все возможное, чтобы ее из наших лап вытащить.
– В любом случае пока ее убивать не стоит. Зачем торопиться?
В разговор влез Алик:
– Серега, так и скажи, что девку для себя оставить хочешь. На ее сиськи повелся, как лох последний!
– Что ты сказал? – Серега встал и схватил Алика за шиворот. – Ну-ка, повтори!
Алик изменился в лице, побледнел и тихо проговорил:
– Извини, Серый. Я был не прав.
Серега убрал руки, сурово взглянул на Алика и сквозь зубы прошипел:
– Пошел вон. И старайся больше никогда не попадаться мне на глаза.
Алик направился к входной двери, затем остановился и повернулся к Сергею:
– Ты хочешь сказать, что я больше не вхожу в вашу группировку?
– Да, ты больше не входишь в нашу группировку.
– Ты хорошо подумал?
– Я уже давно принял такое решение.
Алик потоптался на месте, а затем со страхом в голосе произнес:
– Серый, скажи правду, мне ничего не надо, я просто хочу знать, ты дашь мне спокойно уйти?
– Можешь идти.
– А ты не выстрелишь мне в спину?
– Я же сказал, ты свободен. Уходи.
– Серый, я тебе всегда верил и сейчас тоже.
Алик вышел из комнаты, громко хлопнув дверью. Серега посмотрел на братушек и жестко произнес:
– Кто это сделает?
Все молчали.
– Пончик, это должен сделать ты.
– Почему я? – выпучил глаза Пончик.
– Потому что я так хочу. Ты вступил в нашу группировку, но пока еще не участвовал ни в одном мокром деле, кроме того, Алик твой друг, ты его сюда притащил. Поэтому ты от него и избавляйся.
– А может, пусть себе идет? Я могу замочить кого угодно, только не Алика. Я обещаю, что себя проявлю, еще будет время.
Тут в разговор вмешался Вован:
– Пончик, ты, наверное, плохо понял. Серый тебе сказал пойти и пришить именно Алика, или ты не считаешь нужным слушать то, что тебе говорит старший?!
Пончик встал и направился к двери.
– Только все по уму сделай. Мне проколы не нужны.
– Я все понял.
– У тебя пушка есть? – Серега смотрел Пончику в глаза.
– Есть.
– Так иди, а затем придешь и отчитаешься о проделанной работе.
Пончик вышел, а Серега выпил рюмку водки и посмотрел на Вована:
– Ты думаешь, он сделает или в штаны наложит?
– По идее, должен сделать. Серый, я тебя не осуждаю. Твое слово – закон. Тебе виднее. Делай с этой девкой то, что считаешь нужным. На то ты и старший. Хоть женись на ней, мне разницы нет. Только будь осторожен. Сам знаешь – девка не промах. Самое главное – не наливай, а то она нас всех уложит.
– Базара нет, – засмеялся тот. – Я подумаю, как с ней лучше поступить, то ли против Гаврюши использовать, то ли заставить на нас работать. На ней же можно неплохие бабки зарабатывать, а когда понадобится, мы ее в любой момент грохнем. А насчет Алика – он меня и в самом деле достал. Я его еще когда первый раз увидел, подумал, что он мутный какой-то.
– Все правильно, Серый, Пончик его притащил, пусть он его и грохнет. Чтобы в следующий раз знал, как к нам в команду всякую шелупень приводить. Ладно, мы пошли. Через пару часов пацаны на стрелку подъедут. Надо хоть немного вздремнуть. А ты где эту бабу держать будешь – здесь или к себе в коттедж перевезешь?
– Посмотрю, пока не решил.
– Не, ну стреляет она классно, я и то бы так не смог.
– Мне кажется, что она не только классно стреляет… – улыбнулся Серега.
– Я тебя понял, – засмеялся Вован. – Только, ради бога, не наливай, а то она слишком уж шальная, в любой момент может пальбу устроить.
Братушки вышли. Серега подошел ко мне, присел на корточки и потрепал по щеке. Я открыла глаза и сделала вид, что только что проснулась.
– Ни хрена ты даешь, двух мужиков захерачила и дрыхнешь!
– Менты приезжали?
– Конечно, а как же без них. На хрен нужно этих жмуриков прятать, где-то закапывать, пусть менты их увозят.
– Ну и что?
– В смысле?
– Я имею в виду, что менты зафиксировали?
– Что они могут зафиксировать? То, что эти два уголовника накурились, накололись и друг друга перестреляли. Менты приехали, а в зале пусто. Только эти жмурики и лежат. Весь обслуживающий персонал подтвердил, что они друг друга захерачили.
– Неплохо. А с чего ты взял, что они уголовники?
– У одного вся спина в куполах.
– Это твои ребята?
– Бог с тобой, говорят, тамбовские. Как тебя зовут?
– Жанна.
– Неплохое имя. А то я с тобой весь день ношусь и даже, как звать, не знаю. У меня в голове не укладывается, как ты их замочила. Почему сразу не сказала, что тебе пить нельзя? Я бы от тебя бутылку убрал.
– В следующий раз, прежде чем что-нибудь выкинуть, я тебя предупрежу.
– А ты что, еще можешь что-нибудь выкинуть?!
– Конечно! Ты меня еще плохо знаешь. То, что ты видел, это так, считай, что я просто побаловалась, решила в войнушку поиграть. Если меня завести, то я могу весь зал уложить.
– А как тебя можно завести?
– Ну, например, если ты трахаться захочешь и меня возбудишь.
– Ты хочешь сказать, что когда занимаешься сексом, то тоже можешь открыть пальбу?
– Запросто.
– А как же ты тогда с Гавриилом спала?
– Долго к нему привыкала, пришлось два раза ранить. Теперь-то уже проще, стараюсь держать себя в руках.
– Ни хрена себе! А я с тобой потрахаться хотел… А что, если я сейчас в комнате все оружие попрячу?
– Бесполезно. Я могу задушить или перегрызть шею.
– Ты что, это тоже умеешь?
– Сомневаешься в моих способностях?! Иди сюда, я сейчас покажу.
Серега отошел подальше и стал что-то насвистывать себе под нос.
– Послушай, подруга, а ты у психиатра проверялась?
– Ты считаешь меня чокнутой?
– Я даже не знаю, какой тебя вообще можно считать! Но то, что ты не в порядке, в этом я уверен.
– А что, собственно, ты злишься?
– Я не пустил тебя на общак, сохранил тебе жизнь и даже не могу тебя трахнуть как следует. Получается, Гаврюше ты шею не перегрызешь, а мне можно.
– Подожди немного. Дай мне время. Я скоро к тебе привыкну.
– И сколько же ты будешь привыкать?
– Всего несколько дней. Тебе нужно немного потерпеть. Скажи спасибо, что я тебя честно предупредила о всех своих странностях, а то бы сотворила что-нибудь в момент экстаза, и тогда неизвестно, чем дело могло закончиться.
– Спасибо. Ладно, подруга, пойдем, я тебя спать положу. Завтра поедем за цепью.
– А где ты меня положишь?
– В комнате, где окон нет, чтобы ты не сбежала.
Серега помог мне подняться и повел в комнату, где не было окон. Эта комната напомнила чулан, в котором держал меня Пашка. Там стояла раскладушка и ведро с водой.
– Это типа туалета? – поинтересовалась я, показывая на ведро.
– Точно, улавливаешь на лету. Давай, ложись спать и поскорее ко мне привыкай.
– Если развяжешь руки, быстрее привыкну.
– А вот насчет этого не знаю.
– Сереж, ну сам посуди, как я могу уснуть с завязанными руками? Освободи руки и дай рюмку водки.
– Руки я тебе развяжу, а вот про спиртное забудь. Пока ты со мной, ни капли не получишь.
Серега перерезал скотч, выкрутил из светильника лампочку и направился к выходу.
– А лампочку-то зачем выкрутил?
– Потому что свет тебе ни к чему. Спокойной ночи.
Дверь захлопнулась.
– Спокойной ночи, – процедила я сквозь зубы и тут же подошла к двери. С моей стороны замка не было. Все понятно – закрыл на задвижку.
– Вот черт! – Мне ничего не оставалось, как пойти и лечь на раскладушку.
Естественно, сон не шел. Перед глазами опять встали те двое отморозков.
А еще я почувствовала, как сильно тоскую по Паше, по его рукам, губам, телу…
Боже, какие приятные слова шептал он мне на ухо в минуты сладострастия! Я закрыла глаза и стала слушать тишину. В доме было тихо, наверное, все уснули, а может быть, ушли. Неожиданно раздались чьи-то крадущиеся шаги, тяжелая задвижка скрипнула, и дверь распахнулась. На пороге появился Паша. Его лицо было неестественно бледным, а руки слегка дрожали. Он подошел ко мне и набросился с такой силой, что я чуть не закричала от боли. Пашка гладил меня по плечам и покрывал мое тело долгими горячими поцелуями.
– Пашка, ты сумасшедший! Как ты меня нашел?!
– Я так соскучился…
– Подожди. Сюда в любую минуту могут войти.
Пашка встрепенулся, словно очухался наконец от кошмарного сна.
– Точно. Я как-то об этом не подумал. Надо уматывать отсюда как можно скорее.
– Ты как вошел в дом?
– Через входную дверь.
– А где все?
– В дальней комнате сидят. У них там стрелка. Народу съехалось выше крыши. Медлить нельзя, иначе нас здесь обоих похоронят.
Мы взялись за руки и стали осторожно пробираться к выходу. В коридоре было пусто. В дальней комнате слышались громкие голоса. Добежав до входной двери, Пашка взял меня на руки, бережно прижав к себе, и спустился вниз по ступенькам.
– Господи, а это-то зачем?
– Соскучился, сил нет.
На улице вдоль забора выстроились небрежно припаркованные машины.
– Можно, конечно, тачку угнать, но лучше не надо. Зачем лишний шум? Они так спокойно сидят. Когда кинутся, что тебя нет, мы уже далеко будем, – сказал Пашка.
Мы прошли мимо машин и направились в сторону шоссе. Пашка держал меня за руку, постоянно сжимая ее так, что мне приходилось вскрикивать и одергивать его.
– Паша, мне же больно! – не выдержала наконец я.
– Извини. Просто мне кажется, что если я разожму руку, то ты ускользнешь. Хочется сжимать твои пальчики сильнее и сильнее, хотя бы для того, чтобы знать, что ты рядом со мной.
– Послушай, Пашка! Ты не ответил на мой вопрос. Как ты меня нашел?
– Я видел, как тебя увозили эти подонки.
– Видел? Где же ты был?
– Спрятался за домом. Я искупался в речке. Подхожу к дому, вдруг вижу: тебя в машину заталкивают, а какой-то отморозок с моей винтовкой из дома выходит.
– А почему ты не попытался меня спасти?
– В чем? В одних плавках и с мочалкой в руках?! Ну и вышел бы я, только толку мало. Что я могу сделать? Они вооружены. Забрали бы нас вместе… Кто бы тебя сейчас спас?
– Тоже верно. – Я чмокнула Пашку в щеку. – Паш, а как же ты меня сейчас нашел?
– Я в соседнем дворе угнал машину и поехал за вами следом. На хвосте висел осторожно, чтобы они не заподозрили. Затем выяснил, куда тебя поселили, и занял выжидательную позицию. При первом удобном случае – сразу к тебе.
– Но ведь был же еще один удобный случай. Когда в доме оставались только я и Серега. Почему ты не объявился?
– Прости. Я отлучился. Мне надо было найти оружие.
– Пока ты отлучался, меня могли перевезти в другое место.
– Вряд ли. Пока они возили тебя в «Сафранс», я исследовал дом и нашел комнату, где нет окон. Мне сразу стало понятно, что это лучшее из того, что они могут тебе предложить. Тем более опыт спячки в чулане у тебя уже есть.
Выйдя на шоссе, мы с облегчением вздохнули и поймали частника.
– У меня здесь есть одно неплохое местечко. Поедем туда, – обнял меня Пашка.
– Нет, давай поедем к Маринке. Я ей обещала. Она, наверное, уже вся извелась.
– Кто такая Маринка?
– Моя подруга.
– Ты же говорила, что у тебя нет подруг.
– Теперь есть, – с гордостью ответила я.
– А ты у нас общительная, – усмехнулся Павел.
Я посмотрела на водилу, затем придвинулась к Пашке и шепотом спросила:
– Ты бабку убитую видел?
– Ну конечно. Только я не пойму, за что ее убили.
– Не только ее, но и врача, который тебя оперировал.
– И его тоже?
– Убили и в канализационный люк засунули.
– Во дела! Послушай, Жанка, то, что тебя увезли эти ублюдки с кладбища, я сразу понял. Только вот как они на тебя вышли? Кто им мог сказать, что ты видела, как они могилу раскапывали? Это у меня до сих пор в голове не укладывается.
– Да все этот врач чертов! Кто просил его золото надевать?!
– Какое золото?
– Печатку и браслет Графа.
Пашка бессмысленно уставился на меня и спросил:
– Откуда оно у него?
– Я дала. Еще тогда. Чтобы он тебя прооперировал.
– Дура ты! – выкрикнул Пашка. Водила обернулся и подозрительно покосился в нашу сторону.
Я ткнула Пашку в бок и шепотом произнесла:
– Тише ты, придурок. Говори шепотом, а то водила нас сейчас выкинет. Ты что думаешь, что у нас все такие добрые, операции задарма делают? Да кому ты был нужен! Они вообще хотели оставить тебя умирать. Денег у меня при себе не было. Это золото спасло тебе жизнь, пойми! В тот момент у меня не было выбора. Я хотела только одного: чтобы ты остался живым.
– Ненормальная. Я всегда знал, что ты ненормальная.
– Да хватит тебе, заладил. По-твоему, было бы лучше, чтобы ты в ту ночь на тот свет отправился. Кто знал, что этот лох деревенский решит золото в бар надеть?! Обычно такие люди все в кубышку прячут и по ночам рассматривают. А этот петух ряженый разоделся!
Пашка замолчал и отвернулся, я последовала его примеру. Доехав до Маринкиного дома, мы вышли из машины и рассчитались с водилой. Около подъезда Пашка притянул меня к себе и спросил:
– Послушай, Жанна, в последнее время ты делаешь так много глупостей, что я просто не успеваю их контролировать. Я прекрасно знаю, что у тебя давно уже нет ни подруг, ни друзей. Этой Марине, к которой ты меня тащишь, можно доверять? Ты хорошо ее знаешь? Вдруг она сдаст тебя ментам?
– Да, я хорошо ее знаю. Но ты не учел одного – я тебя никуда не тащу. Если не хочешь идти, можешь ехать куда угодно. Может, и в самом деле лучше, чтобы наши дорожки больше не пересекались.
– Ты обиделась?
– Я уже не в том возрасте, чтобы обижаться. Мне кажется, что меня уже вообще невозможно обидеть.
– Прости. Все как-то по-глупому получилось. И в самом деле, зачем этот придурок нацепил на себя это проклятое золото? Перед кем красоваться? Перед доярками, что ли? Послушай, ты сказала, что отдала ему перстень и браслет, а где же тогда цепь с кулоном?
– У Маринки.
– Почему у нее?
– Я отдала ей на хранение. Не могу же я с цепью носиться? Пусть лежит у Маринки.
– Я как чувствовал, когда предлагал тебе это золото с покойника не снимать. Знал, что до добра это мародерство не доведет. Тем более что золото паленое. Знаешь, позвони сначала своей Маринке из телефона-автомата и узнай, одна ли она дома, а то вдруг у нее там в засаде менты сидят?
– Скажешь тоже!
Я сняла трубку висевшего на подъезде таксофона и набрала номер. Маринка подошла почти сразу.
– Марин, привет! Ты одна?
– Жанка, куда ты пропала? Я тебя уже потеряла. Ты где?
– Я внизу, у твоего подъезда.
– Так поднимайся быстрее.
– Я не одна.
– А с кем? Со своим киллером, что ли?
– Я с Пашей. Мы ненадолго. Завтра поедем к себе.
– А я разве вас выгоняю? Поднимайся. Я жду.
Повесив трубку, я посмотрела на Пашку.
– Пойдем?
– Пойдем, – решительно кивнул он.
Маринка открыла дверь и бросилась мне на шею.
– Слава богу, что жива, а то мне в голову всякие мысли лезут.
Мы зашли в квартиру. Я отправилась принимать ванну. Маринка стала возиться на кухне, а Пашка прилег на диван смотреть телевизор. Вдоволь насидевшись в душистой пенке и приняв душ, я вышла из ванной. Заглянув в зал, я обнаружила, что Пашка лежит с закрытыми глазами и сладко похрапывает. Тогда я прошла на кухню и села на стул.
– Пахнет – обалдеть!
– Я потушила курицу с картошкой и сделала салат. Помнишь, тот самый, со свеклой, который ты всегда уплетала у нас дома за обе щеки.
– Ты – золото.
– Между прочим, Пашка ничего, симпатичный. Я представляла его совсем другим. Мне казалось, что киллер должен быть страшным, эдаким монстром.
– Ерунда. Ты давай меня не подведи, потише кричи, что он киллер, а то мне не поздоровится. Он же не знает, что я тебе все рассказала. Кстати, я очень рада, что он тебе понравился.
– Ты с ним уже спала?
– Конечно, и не один раз. Я с ним не только спала, я в него по-настоящему влюбилась.
– Правда?
– Правда. Он удивительный человек.
– Ну тогда давай, зови своего удивительного человека за стол, а то курица остывает.
Я натянула халатик, собрала волосы в пучок и подошла к зеркалу. Затем вернулась на кухню.
– Маринка, смотри, с этого бока опять седина полезла.
Маринка подошла поближе и стала рассматривать мою седую прядь.
– Пустяки. Я тебе краску купила. Седина всегда быстро лезет. Придется тебе теперь почаще краситься. Ты что, опять что-нибудь сильное пережила?
– Да нет.
– Не ври. Я же вижу, что ты опять что-то натворила. У тебя глаза врать не умеют.
Неожиданно на кухню зашел Пашка и встал в дверном проеме.
– Запахи!
– Пашка, ты за своей подругой следи. Она у тебя опять седеть начала, – улыбнулась Маринка.
– Да за ней разве уследишь! Она как заведенная носится.
Мы сели за стол и открыли бутылочку коньячка.
– За знакомство. – Маринка подняла бокал и слегка привстала. – Ну и самое главное, за то, что вы оба живы. Дай бог, чтобы у вас все было в порядке. Я надеюсь, что буду свидетельницей на вашей свадьбе.
Мы с Пашкой переглянулись, и он весело мне подмигнул:
– А почему бы и нет? Я думаю, что так оно и будет.
– Ты уверен? – переспросила я его.
– Вполне.
Мы выпили коньяк и принялись поглощать приготовленную Маринкой вкуснятину. Просидев за столом около двух часов, отправились по комнатам. Как только закрылась дверь, я почувствовала напряженное дыхание Павла и бросилась на него со всей страстью и яростью, на которую только была способна.
– Я думал, что умру без тебя. Я так долго ждал, когда ты будешь рядом, – прошептал он мне на ухо.
– Зачем было столько ждать? Лучше бы ты поскорей меня вызволил, – улыбнулась я.
Волна накипевшей страсти подхватила нас, и мы предались сладкому блаженству. Пашка по-прежнему шептал мне что-то на ухо, но я даже не пыталась понять, о чем он говорит. Я знала только одно – он сейчас рядом, он мой, а это самое главное. Для нас не существовало ничего постыдного, ничего недостижимого.
Мы просто любили и были счастливы. Пройдет время, и наступит момент, когда я буду без конца вспоминать эту сумасшедшую ночь, полную любви и нежности. Мне захочется окунуться в нее хотя бы одной клеточкой своего тела, но это, к сожалению, будет невозможно. Я постараюсь спрятать эти незабываемые мгновения как можно дальше и глубже, в самые потаенные уголки своей памяти, но они постоянно будут прорываться и напоминать о себе. Только потом, много позже, я пойму, что не все в жизни можно вернуть, а особенно чистые, доставляющие столько удовольствия чувства.