Глава 9

Мое согласие произвело на Ольгу неизгладимое впечатление. В трубке воцарилась зловещая тишина, и мне показалось, что женщина потеряла дар речи.

— Ольга, ты меня слышишь?

— Слышу, — наконец заговорила Ольга.

— Тогда почему ты молчишь?

— Наташа, а тебе не кажется, что ты сошла с ума, запросив подобную сумму? Ты ее с потолка взяла?

— Оля, а тебе не кажется, что ты сошла с ума, когда предложила подобный план? Ты его тоже с потолка взяла? Только не вздумай торговаться — это моя окончательная цена.

— За что же ты хочешь получить такие деньги?

— За тюрьму, милая. За нее, родимую. За то, что я потеряю работу и исковеркаю свою судьбу. За то, что потом, всю оставшуюся жизнь, у меня будет клеймо на лбу: «зэчка». За то, что, когда я выйду, у меня будет справка об освобождении, и я вряд ли смогу устроиться на хорошо оплачиваемую работу и зажить нормальной жизнью. За то, что ко мне уже никогда не будет того отношения, которое было раньше, и за то, что мои будущие дети будут знать, что их мать сидела в тюрьме.

— Пожалуйста, не сгущай краски, — на том конце провода послышался Ольгин смех. — Прямо какие-то байки из склепа! Наташа, все намного проще, и не стоит все так усложнять. Я же тебе сказала о том, что на зоне ты будешь сидеть в шоколаде. Мой муж прикармливал эту зону. Так что там у тебя все будет полный о'кей.

— А нужен ли этот шоколад на зоне?

— Еще как нужен! Без него будешь сидеть в дерьме. И не стоит переживать, что после того, как ты освободишься, тебя никуда не возьмут на работу. Ерунда это все! Бухгалтером, может, тебя обратно и не возьмут в фирму, но других рабочих мест сейчас полно, поверь. Не в этой фирме бухгалтером будешь, так в другой. В конце концов, освоишь другую профессию, благо с этим сейчас проблем нет, так что особо не напрягайся. На крайний случай, я тебя всегда к себе домработницей возьму. Будешь у меня убирать квартиру или за загородным домом присматривать. Так что не переживай. Сто пятьдесят тысяч долларов это никак не стоит. Это стоит ровно сто.

Ольга говорила довольно жестко, дав мне понять, что ее цена окончательна и торг неуместен.

— Тогда ищи себе другую жертву, — сказала я точно таким же уверенным голосом. — Мне кажется, что ты не найдешь ни одного дурака, который сознательно сядет в тюрьму, даже если ты ему предложишь миллион долларов. Да в каком бы шоколаде человек ни отбывал свой срок, зона есть зона. И то, что ты сидишь в четырех стенах, уже наводит панический ужас. Ты понимаешь, что эти стены тебя не защищают. Они тебя прячут. Моя соседка по лестничной площадке сидела на зоне, и она рассказывала такие ужасы, что на голове волосы дыбом встают. Она вернулась домой вся больная, полуживая, с астмой, с гипертонией и с целым букетом других болезней. Она вернулась без зубов, потому что вода для питья была чересчур ржавая. Она постоянно чесалась до крови, и ее тело покрылось какими-то коростами и болячками. В помещении, где она спала, было ужасно сыро и душно, там нечем было дышать, по стенам стекала вода. Когда моя соседка отмотала свой срок и вернулась к себе домой, ее никто не узнал, в том числе соседи, прожившие с ней рядом не один год. Из пышущей здоровьем женщины она превратилась в обыкновенный скелет, только кожа да кости. Соседка и сама не знает, как дожила до конца срока, говорит, что она готовилась к самому худшему и что с ее подорванным здоровьем практически не было никаких шансов выжить.

— И к чему ты мне это говоришь? — недовольно спросила Ольга. — Зачем сравнивать, как сидела твоя знакомая и как будешь сидеть ты? Не беспокойся, ты коростами не покроешься и хронических болячек себе не наживешь. Ты даже домой приезжать будешь, так что для тебя зона не будет таким же кошмаром, как для других.

— Еще скажи, что она будет для меня курортом!

— Ну не курортом, ну просто такой временной неволей.

— Оля, моя цена — сто пятьдесят тысяч долларов. За сто пятьдесят тысяч я беру на себя убийство твоего мужа и его киллера. Это двойное убийство, и оно стоит намного дороже.

— Ну это же грабеж!

— Оля, ты достаточно состоятельная дама, и я думаю, что от твоего покойного мужа тебе осталось приличное состояние. Сто пятьдесят тысяч долларов для тебя не вопрос. На чем ты хочешь сэкономить? На судьбе другого человека, который вместо тебя идет за решетку?!

Видимо, моя последняя фраза задела Ольгу за живое, и она перебила меня на полуслове:

— Ты что несешь?! Ты хоть понимаешь, что ты несешь?! — прокричала она в телефонную трубку.

Но я не обратила на ее крик внимания и продолжила:

— Сто пятьдесят тысяч долларов гарантируют тебе тихую и спокойную жизнь. Ты будешь знать, что убийца твоего мужа наказан, что правоохранительные органы не будут больше тебя подозревать, и ты сможешь спокойно наслаждаться предоставленными тебе после смерти супруга благами. Не знаю, но мне кажется, что это не такая уж и большая сумма за спокойную и безопасную жизнь.

— Я согласна, — с трудом выдавила из себя Ольга.

— Тогда по рукам, — мой голос стал более оживленным, а в глубине души я ощутила свою победу. — Мне нужны гарантии, что меня не посадят за решетку на двадцать лет. Все-таки двойное убийство.

— Мое обещание — это и есть твои гарантии. Другого я ничего не могу тебе дать. Сама посуди, мы же не можем пойти с тобой в нотариальную контору. Ты должна мне довериться. Я заинтересована в том, чтобы ты освободилась как можно скорее. Может, я спать ночами не буду от того, что я засадила за решетку ни в чем не повинного человека. Может, меня совесть мучить будет?

Мне хотелось сказать все, что я думаю по поводу Ольгиной совести, но я не стала этого делать и подумала о том, что будет значительно лучше, если я оставлю свое мнение при себе и промолчу.

— Тогда нужно действовать как можно быстрее, — после непродолжительного молчания в трубке вновь послышался Ольгин голос.

— Мне нужно несколько дней для того, чтобы напоследок насладиться жизнью на свободе. У тебя деньги готовы? — Я не могла не задать вопрос, который волновал меня больше всего в данный момент.

— Готовы.

— Тогда встречаемся ровно через три дня и заключаем так называемую сделку.

— Для того, чтобы сполна насладиться жизнью, тебе нужно ровно три дня?

— Три дня, — ответила я.

— Хорошо. Время терпит.

— Ровно через три дня ты передаешь мне деньги в сумме ста пятидесяти тысяч долларов.

— Ты хочешь получить деньги наличными?

— Конечно, только наличными.

— Но ведь, если деньги будут лежать у тебя на счету, ты получишь хорошие проценты.

— Меня интересуют только наличные деньги, — сказала, как отрезала, я. — После того как я получу деньги, мы едем с тобой в любое кафе. Я звоню в милицию и делаю чистосердечное признание.

— Почему именно в кафе? — не поняла меня Ольга.

— Мне было бы намного приятнее сидеть за чашкой чая и ждать, когда за мной приедет милиция и наденет на меня наручники. Мне морально это намного проще.

— Так не пойдет, — не согласилась со мной недовольная Ольга. — Ровно через три дня мы действительно встречаемся с тобой в кафе. Ты пишешь письменное заявление, в котором чистосердечно раскаиваешься в совершенном тобой преступлении и подробно описываешь, как все произошло. После этого ты рассказываешь все то же самое вслух, а я снимаю тебя на видеокамеру. Дальше я передаю тебе деньги, ты их пересчитываешь. Я специально подберу нам кафе, в котором будет кабинка для особо важных персон, чтобы нас с тобой никто не беспокоил. После этого мы заезжаем в выбранное тобой место, где ты оставляешь полученные от меня деньги. Мы можем поехать к матери, к другим каким-то родственникам или просто в банк. Затем едем в отделение, где ты и сделаешь чистосердечное признание. Мне нужно, чтобы ты сделала его в отделении милиции, а не в каком-нибудь кафе.

— Тогда зачем ты будешь записывать мое признание на видеопленку?

— На всякий случай. Я же даю тебе немаленькие деньги.

— Оля, а почему ты считаешь, что вправе диктовать свои условия? Почему-то я должна тебе верить на слово, что буду сидеть в шоколаде и меня освободят ровно через два с половиной года, а ты не хочешь верить ни одному моему слову?

— Потому, что я рискую своими деньгами, — холодно ответила Ольга.

— А я рискую своей судьбою.

— Я плачу тебе за этот риск и даже готова выплатить нереальную, на мой взгляд, сумму, так теперь и ты пойди на мои условия. Если тебя все устраивает, то я звоню тебе ровно через три дня и говорю, в каком кафе пройдет встреча. Я настаиваю только на том, чтобы ты сделала чистосердечное признание в отделении милиции. Так мне готовить необходимую сумму или нет?

— Готовь, — глухо ответила я и прислушалась к учащенным ударам своего сердца.

— Тогда поздравляю! Ты сделала правильный выбор. Сто пятьдесят тысяч долларов на дороге не валяются, а два с половиной года тюрьмы — в шоколаде с постоянными поездками домой — не самое страшное испытание для женщины. А за эти три дня оторвись по полной. Походи по ночным клубам, погуляй по Москве, сходи на мужской стриптиз. В общем, отдохни по полной программе.

И не забудь — ты должна мне безгранично довериться. Если между нами будет полное доверие, значит, у нас обязательно все получится. Я тебе не враг. Я — твой друг, который хочет оказать тебе финансовую поддержку. И не забывай про серьезных людей, которые стоят у меня за спиной.

— Это ты по поводу того, чтобы я не делала глупости? — перевела я Ольгину мысль на более понятный язык.

— Ты потрясающе сообразительна! До связи через три дня.

— До связи.

Сразу после разговора с Ольгой я поехала в туристическую фирму для того, чтобы купить себе путевку в Турцию. Решившая лететь вместе со мной в Турцию Татьяна стояла у входа в фирму и грустно смотрела куда-то вдаль.

— Танюша, привет, а ты что такая грустная? Та вяло поздоровалась и махнула рукой.

— Что случилось-то?

— С родителями поругалась. Я же хотела сына с собой взять для того, чтобы его с Халилом познакомить, да родители не дали. Дело прямо до крика дошло! Я им объясняю, что это мой сын и мне самой решать, что с ним делать, так они такой скандал подняли и ребенка к себе увезли. А так хотелось малыша на море вывезти. Я мечтала его Халилу показать, ведь он в каждом сообщении про него спрашивает, беспокоится, просит поцеловать за него сынишку на ночь. Родители мне не могут простить того, что от меня муж ушел. Он им, гад такой, позвонил и пристыдил их: мол, кого они вырастили. Он сказал, что я — турецкая шлюха! Родители в шоке, ничего не хотят слушать о моей любви. Как узнали, что я хочу сына с собой взять, так горой встали, сказали, что не отдадут своего единственного внука туркам. Мол, я не на отдых еду, а для любовных утех, при которых сыну нечего присутствовать. Они не понимают, что у нас с Халилом все очень серьезно, думают, что у меня временное помутнение рассудка. Это мой муж во всем виноват! Облил меня грязью, а они ему поверили.

Я осторожно взяла Таню за руку и спросила:

— Таня, а может, тебе вообще пока ехать не надо?

— Я должна ехать, — решительно сказала она. — Я уже на работе отпуск за свой счет взяла. Наташа, я должна его увидеть. Я без него умираю!

— Ну ты даешь!

Через несколько часов мы уже сидели в офисе туристической фирмы и наблюдали за тем, как приветливые сотрудницы ищут для нас подходящие путевки.

— Вы сможете вылететь не через три дня, а через пять? — Сидевшая напротив нас девушка оторвала свой взгляд от монитора компьютера.

— Это исключено, — спешно ответила я и ощутила такой сильный жар по всему телу, будто бы меня взяли и сунули в печку. — У вас же есть горящие путевки? Мы должны вылететь через три дня.

— К сожалению, запрашиваемый вами отель может принять вас только через пять дней. Сейчас ничего нет.

— Да какая разница, — усмехнулась Татьяна. — Полетели через пять дней. Разве пара дней играет какую-нибудь роль? Двумя днями раньше, двумя днями позже…

— Нет. Пять дней это слишком много! — У меня начали сдавать нервы, и я буквально прокричала последнюю фразу:

— Таня, ты можешь лететь и через пять дней, но я должна вылететь через три.

— А что случилось-то? — непонимающе захлопала глазами Татьяна, но потом тут же осеклась и задумчиво почесала затылок. — Ты боишься, что его мама может два лишних дня и не прожить? В этом причина?

— В этом, — буркнула я и посмотрела на девушку. — Пожалуйста, меня устроит любой номер. Хоть без балкона, хоть цокольный этаж. Все, что угодно.

— Дело не в этом, — замотала головой девушка. — Да и как за такие деньги можно соглашаться на любой номер? Отель-то далеко не дешевый.

— Я согласна на любой номер, — от безысходности стояла я на своем.

— Девушка, я же вам говорю, что дело совсем не в этом. В этом отеле нет ни одного свободного номера. Отель стоит на стопе. Он предлагает номера только через пять дней. Вы слишком поздно обратились — сейчас билеты на самолет трудно найти. Это же не соседний город, а другое государство. Если для вас настолько принципиально попасть в Турцию через три дня, то я могу вам предложить отель такого же уровня, но только в другом месте.

— В другом месте не нужно. А впрочем, если это будет соседний отель…

— Как это — соседний?

— Ну, чтобы он рядом был, скажем, через забор.

Девушка вновь стала вглядываться в экран компьютера и через несколько минут обрадованно произнесла:

— Думаю, я нашла то, что вам подойдет. Есть довольно неплохой отель этого же уровня, который находится в том же самом населенном пункте, что и тот, в который вы хотели поехать. Он не стоит на стопе.

— А сколько от него до того отеля, в который я хотела поехать?

— И что вы имеете в виду?

— Я имею в виду, сколько времени до него добираться?

— Минут пятнадцать пешком.

— Минут пятнадцать — это еще терпимо!

— А у вас в том отеле, в который вы хотели поехать, кто-то отдыхает? — не смогла сдержать свое любопытство девушка.

— У меня там любимый работает.

— Наташа, а может, все-таки через пять дней улетим? — окончательно растерялась Татьяна. — Что мы в чужом отеле делать-то будем? Там же охрана. Как мы к себе своих любимых через охрану проведем, их же никто не пустит?

— Что-то я об этом не подумала. Тоже верно. — Я вновь посмотрела на девушку, сидящую за компьютером, на миг задумалась и спросила:

— Если мы поселимся в этом отеле, мы к себе друзей провести сможем? Да и на ночь нам их тоже нужно оставить…

— Боюсь, что нет. Тогда им придется покупать путевку в этот отель.

— А что тогда нам там без них делать? — Татьяна смотрела на меня таким жалостливым взглядом, что, казалось, еще немного — и она заплачет.

— А мы сделаем проще, — успокоила я Татьяну. — Таня вылетает через пять дней в интересующий нас отель, а я вылетаю через три и селюсь в отеле по соседству, но по истечении двух дней переезжаю к Тане в отель. Такое возможно? Получается, что ровно два дня я побуду в одном отеле, а потом переезжаю в другой, в который хотела попасть.

Девушка вновь уткнулась в экран и через несколько секунд сообщила мне приятную новость:

— Это возможно.

— Наташа, ты уверена, что ты хочешь вылететь раньше меня? — спросила расстроенная Татьяна.

— Уверена. Я тебе потом все расскажу.

После того как все формальности были улажены и мы вышли из офиса туристической фирмы, я предложила Татьяне зайти в кафе и, как только мы зашли в полутемный зал и сели за столик, шепотом произнесла:

— Таня, у меня слишком большие проблемы. Я должна улететь раньше. Если к тебе придет незнакомая женщина, а может быть, мужчина и будут спрашивать, не знаешь ли ты, где я нахожусь, то говори, что не знаешь. Мы с тобой познакомились совершенно случайно на отдыхе и не поддерживаем никаких отношений. Только смотри — не подведи. Никто не должен знать, что я уехала в Турцию. Если даже о моем местонахождении узнают по авиабилетам, то за границей меня уже никто не достанет. Про Мустафу никому ни слова.

— А кто ко мне может прийти? — взволнованно спросила Татьяна.

— Мало ли. Ну что ты так испуганно на меня смотришь? Может, к тебе никто и не придет. Это я так, на всякий случай тебя предупреждаю."

Татьяна взяла протянутое официанткой меню и после минутного молчания немного нерешительно спросила:

— Наташа, а ты ничего не хочешь мне рассказать? Мне кажется, что тебе нужно выговориться.