Глава 10
Когда я закончила свой рассказ, Татьяна сделала глоток кофе и искренне призналась:
— Наташа, мне казалось, что за весь сегодняшний день меня больше всего поразят и удивят цены в этом заведении, но это не так. Больше всего меня поразил твой рассказ. У меня даже пот на лбу выступил от всего услышанного. Все, что ты задумала, слишком рискованно.
— А у меня нет другого выхода.
— Может быть, стоит отказаться от Ольгиного предложения?
— Зачем? У моего любимого мать умирает, а ты говоришь — отказаться. Да и как можно отказываться? Мне что, каждый день деньги предлагают? Если есть возможность подзаработать, то почему бы и нет? Ты же понимаешь, что я не дура и в тюрьму не собираюсь?
— Понимаю, но ведь эта дама будет тебя искать.
— Где? В Турции? Пусть попробует. Я очень сомневаюсь, что у нее что-то получится. Приеду, оплачу операцию, выйду за Мустафу замуж, куплю нам с ним дом на берегу моря, машину. Заживем счастливо. А потом время пройдет, и все успокоится. Я вот только об одном жалею, — я замолчала и вновь задумалась.
— О чем? — Видимо, от всего услышанного Татьяне стало немного дурно, и от того, что ей было тяжело дышать, она расстегнула верхние пуговицы на блузке.
— Я рассказала этой Ольге, что мой любимый мужчина — турок.
— А зачем ты ей это рассказала?
— Хотела убедить ее в том, что я не любовница ее мужа. Дура! — обозвала я сама себя. — Как же я сразу не поняла, что Ольга изначально знала, что я не имею к ее мужу никакого отношения. Она просто хотела меня подставить. Да ладно!
— Значит, ты в Турцию в бега отправляешься? — оживилась Татьяна.
— В бега.
— А деньги как перевезешь? Сумма-то не маленькая.
— Были бы деньги, а уж перевезти их всегда можно.
— А я вот не представляю, как это можно сделать, — стояла на своем Таня. — Что-то мне в голову ни одна нормальная идея не приходит. Сумки-то ведь просвечивают.
— А я и не собираюсь класть деньги в сумку. Я же не сумасшедшая! Я их аккуратно по всей одежде разбросаю: засуну в лифчик, в трусики, в карманы.
— После недавних терактов все пассажиры обязаны проходить личный досмотр.
— Не найдут, — стояла я на своем. — Таня, мне кажется, что перевезти деньги за границу — это не самое трудное в моем случае.
— Наташа, а как же дальше-то ты жить будешь? — испуганно спросила Таня.
— А я не хочу думать о том, что будет дальше.
— То, что ты до отделения милиции не доедешь, — я уже поняла. Но ведь у Ольги останутся твое письменное заявление и видеокассета с чистосердечным признанием. Даже если ты сбежишь, она все равно передаст их милиции и тебя объявят в розыск.
— Это не факт. Я всегда могу заявить, что чистосердечное признание делала под дулом пистолета, что настоящая преступница — жена убитого, или же убийство совершили серьезные люди, которые стоят у нее за спиной.
Танька подперла свою голову руками и глухо спросила:
— Наташа, а тебе от всего этого не страшно?
— Страшно, — честно ответила я. — Очень страшно!
— Знаешь, а я бы на такое в жизни не пошла. Получается, что прилетим мы с тобой в Турцию с разницей в два дня, а вернусь я обратно одна. Господи, Наташка, и как нас с тобой угораздило в турок-то так влюбиться. Интересно, как мы с ними жить будем, хорошо или плохо? Говорят, что они такие любвеобильные и ревнивые, что даже к столбу ревнуют. Тяжело нам придется! Они же все такие импульсивные, темпераментные и горячие люди. А ты мусульманство принимать будешь?
— Нет, — покачала я головой. — Зачем оно мне нужно?
— А если тебя об этом муж попросит?
— Да с какой стати он меня будет просить? Колхоз — дело добровольное. У каждого из нас есть право выбора. Турция — это страна контрастов. Рядом с симпатичной турчанкой в юбке выше колена можно увидеть женщину, у которой из-под паранджи видны только одни глаза.
— Жалко, что я Халила не могу с сынишкой познакомить. Мне кажется, они бы друг другу понравились: даже внешне они похожи.
Услышав последние Танькины слова, я слегка откашлялась и бросила в ее сторону взгляд, полный укора, с трудом удерживая себя от того, чтобы не высказать свое мнение по данному поводу.
За три дня я несколько раз то складывала свои вещи в чемодан, то вытаскивала их оттуда, потому что никак не могла решить, что же взять с собой. Я никак не могла поверить в то, что я уезжаю в Турцию на долгое время и что одному богу известно, когда я теперь вернусь. Поминутно я возвращалась в своих мыслях к своему любимому мужчине, к нашей будущей жизни с ним. Мне представился небольшой дом прямо на берегу моря, собственный бассейн, несколько шезлонгов и красивый шатер, в котором мы прячемся от изнуряющей жары. Мама Мустафы готовит нам вкусный обед и постоянно благодарит меня за то, что я подарила ей жизнь. Его родственники по-настоящему меня боготворят и с нетерпением ждут, когда же я подарю Мустафе наследника. Я пью турецкий чай и улыбаюсь комплиментам его друзей, которые смотрят в мою сторону восхищенным взглядом и говорят: «Какая у тебя красивая русская жена! Как же тебе повезло!» А затем мы садимся обедать и, наслаждаясь хорошо приготовленной пищей, смотрим на море. Конечно же, иногда Мустафа очень сильно меня ревнует, но я прощаю ему эту слабость, потому что знаю — это у него в крови. Если он посчитает мое платье чересчур откровенным, то я надену его только перед своим мужем: что поделаешь, если Мустафа хочет любоваться мной один на один. А затем я приготовлю родным Мустафы русский борщ и домашние пельмени, ведь у нас же интернациональная семья, а это значит, что мои новые родственники обязательно полюбят русскую кухню.
Я верила в продолжительность своего счастья. Я искренне верила. Я не стала увольняться с работы, а взяла отпуск за свой счет, сославшись на семейные проблемы, а затем я поехала в родительский дом. Там я попросила прощения у мамы за то, что хотела продать наш фамильный дом, и сказала, что меня посылают в долгосрочную командировку, из которой я буду обязательно звонить. Я пообещала больше никогда в жизни не расстраивать своих близких. Как только я вышла из родительского дома, то услышала до боли знакомый голос, который окликнул меня по имени. Обернувшись, я увидела молодого человека, которого когда-то сильно любила, но который так и не смог сделать выбор между мной и своей женой. Если бы я тогда совершенно сознательно не поставила бы точку в наших с ним отношениях, то, возможно, они бы продлились долгие годы и этот любовный треугольник воспринимался бы как неотъемлемая часть моей жизни.
— Наташа, привет! Сколько лет, сколько зим…
— Привет, — от неожиданности я слегка покачнулась и с трудом смогла удержать равновесие.
— Тебя что, ноги не держат?
— Просто я не ожидала тебя увидеть.
— А ты не изменилась: все такая же красивая.
— Да и ты остался прежним.
Я смотрела на своего некогда любимого человека и вспоминала все эти бессонные ночи, эти ссоры, эти пустые надежды, обещания и обманутые иллюзии. От своих подруг я часто слышала о том, что романы с женатым мужчиной слишком тяжелы, утомительны и бесперспективны. Я это только слышала, но я не знала, насколько эти отношения жестоки, пока не испытала все прелести романа с женатым мужчиной на своей шкуре.
— Ты у родителей была?
— Да. Зашла с ними попрощаться. Меня в долгосрочную командировку отправляют.
— Ты сейчас домой? Можно я тебя провожу?
— Проводи.
Я шла рядом с Владимиром и думала о том, что в этой жизни все проходит, и я уже не чувствую прошлой душевной боли. Вдруг вспомнился момент нашего расставания. Владимир обещал собрать дома вещи и переехать жить ко мне, но не переехал. Я прождала до полуночи, а он просто отключил свой мобильный. Владимир приехал только на следующий день и сказал, что не смог бросить жену, что у него не хватило силы духа это сделать. Он рассказал мне о том, что его супруга сильно болеет, что сейчас не самый подходящий момент для того, чтобы уйти, и что если я действительно сильно его люблю, то должна терпеливо ждать. Именно в тот день я приняла решение расстаться и стала резать по живому. Я расставалась, смеясь, несмотря на то что в моих глазах стояли слезы. И вот, когда это произошло, мне показалось, что все вокруг стало серым. Даже Москва начала казаться мне какой-то пустой, словно вымершей, а может быть, я просто бродила по улицам и не замечала идущих мимо меня людей.
Владимир взял меня за руку, как в старые добрые времена, и тихо спросил:
— Ну, как ты живешь?
— Нормально, — банально ответила я и поймала себя на мысли о том, что, когда твоей жизнью интересуется уже посторонний для тебя человек, ответ просто не может быть другим.
— А куда едешь-то?
— За границу.
— Надолго?
— По всей вероятности — да.
— Знаешь, а я уже и не думал, что когда-нибудь тебя встречу, — по голосу моего бывшего кавалера было нетрудно догадаться, что он волновался и боялся этой встречи намного больше, чем я. — Я пытался тебе позвонить.
— Я поменяла номер мобильного.
— Я так и понял, а заезжать было как-то неудобно.
В этот момент я споткнулась, и Владимир легко подхватил меня и задержал меня в своих объятиях намного больше, чем следовало.
— Наташа, а я к другу тут недалеко заходил. Надо же, и тебя увидел.
Освободившись от объятий своего бывшего возлюбленного, я позволила ему взять себя за руку и не без интереса спросила:
— А как ты? Как здоровье жены? Не болеет?
— Все в полном порядке, только я уже не женат.
— Как это, не женат? — опешила я.
— Я развелся.
— С чего бы это?
— Да так. Не сошлись характерами, — видимо, данная тема была для Владимира неприятна и слишком болезненна.
— Вот это новость! Ты кого-то так сильно полюбил, что развелся? По всей вероятности, у тебя новая семья, — понимающе произнесла я.
— Я один. В данный момент живу у родителей. Все оставил жене и сыну.
— Так что произошло-то? — никак не могла успокоиться я. Мне всегда казалось, что такие мужчины, как Владимир, никогда не уйдут из своей семьи. Я относила их к категории пожизненно семейных.
— Жену с другим мужиком в постели поймал, — как-то несмело признался Владимир. — Простить не смог. В общем, она сейчас с ним и живет. А я сам по себе. Развод официальный через две недели будет уже готов.
— Поздравляю, хотя, собственно, поздравлять-то не с чем. Семья как-никак распалась.
— Да какая там семья, если жена с другим мужиком встречалась!
— А сам-то хорош! Можно подумать, ты праведный был.
— Я мужик. Мне можно.
— Все вы так рассуждаете. Не правильно это. Либо всем можно, либо никому нельзя.
Владимир проводил меня до дверей моей квартиры и напросился на чашечку чая. Увидев мой чемодан и объемную сумку с вещами, он покачал головой и прошел в комнату:
— Ты на всю жизнь, что ли, уезжаешь?
— Нет, не на всю, но на долгое время.
— Далеко?
— В Испанию, — не моргнув глазом, соврала я.
— Я там был на отдыхе, когда еще женат был.
— Я помню. Должен был ехать со мной, а уехал со своей женой. Я тогда в лежку лежала, думала, не выживу. Сутками плакала. Смешно это даже как-то все вспоминать.
— Почему смешно? Ты же по-настоящему страдала.
— Тогда страдала, а сейчас мне все это смешно. Владимир остановил свой взгляд на фотографии в рамке, стоящей на столике. На фотографии мы с Мустафой, позируя на берегу моря, громко кричали: «Чи-и-из!»
— А у тебя ничего не изменилось, как будто я только вчера отсюда ушел. Наташа, а что это рядом с тобой за чурка? — Владимир не сводил глаз с фотографии.
— Какой еще чурка?
— Тот, который тебя обнимает.
— Это не чурка. Это — турок.
— Да по мне хоть папуас из Новой Гвинеи. Что это ты позволяешь ему себя обнимать?
— А тебе какая разница?
— Да просто неприятно как-то, что черномазый чурка нашу русскую женщину лапает.
— Сам ты чурка, — злобно буркнула я и спросила строгим голосом:
— Ты чай пришел пить или фотографии рассматривать? Пошли на кухню.
Володя пропустил мое недовольство мимо ушей и наконец отошел от фотографии.
— Я не видел тебя столько времени. Мне интересно, как ты живешь, а ты тут с чурками обнимаешься. Эту фотографию спрятать надо, а ты ее поставила на самое видное место.
— Да что ты заладил: чурка, чурка… Да, чурка!
— Ну, араб, какая разница?!
— Большая. Этот человек, между прочим, мне очень дорог. Я за него замуж выхожу.
— Ты меня разыгрываешь? — Владимир сел за стол и принялся сверлить меня подозрительным взглядом.
— Вовка, давай оставим эту тему. Я выхожу замуж за турецкого мужчину.
— Наташа, я не могу представить тебя в парандже.
— А я и не буду в ней ходить. Я же русская женщина, а мой мужчина — европеизированный турок.
Разлив чай по чашкам, я пододвинула к Владимиру вазочку с печеньем и улыбнулась:
— Печенье твое любимое. Столько лет прошло, а оно еще в моем доме не перевелось.
— Такое впечатление, что все это время ты меня ждала, — рассмеялся Владимир.
— Ну вот, тебе даже самому смешно.
Сев напротив Владимира, я сделала глоток чая и произнесла уже серьезным голосом:
— Вова, я тебя не ждала. Я уже давно никого не жду.
Мы пили чай с печеньем, говорили о том, что произошло с каждым из нас за последние несколько лет, вспоминали добрые и приятные моменты своей жизни, а я ловила себя на мысли, насколько же равнодушно я теперь отношусь к человеку, которого очень сильно любила и без которого не мыслила своего существования. Я равнодушно отнеслась к переменам в его судьбе, к тому, что он теперь не женат и его сердце свободно.
— Наташа, а ведь я тебя до сих пор не забыл. Я всегда о тебе вспоминаю.
В этот момент мой бывший любовник встал со своего места и упал передо мной на колени.
— Вовка, ты чего?
— Наташа, не прогоняй меня. Можно я останусь у тебя на ночь?
— Нет, — отрицательно замотала я головой. — Я завтра улетаю. Мне нужно хорошенько выспаться.
— Не улетай никуда.
— Что значит, не улетай никуда? У меня командировка.
— Откажись от нее. Наташенька, ты не представляешь, сколько я ждал этой встречи!
