Глава 15

Вот уже пару дней мы жили в маленькой квартирке на окраине Москвы. В центре мне показываться было нельзя, поэтому я безвылазно сидела дома. Валентин пару раз уезжал решать кое-какие вопросы, закрывая меня при этом на ключ. Моим обещаниям сидеть дома он не верил, правда, я и сама не могла дать гарантии того, что буду паинькой. Разделавшись с Грачом, я испытывала поистине райское наслаждение и считала дни, представляя, как прогрессирует эта адская болезнь. Мысли о Златке я старалась гнать прочь. Но при упоминании ее имени меня начинало трясти, глаза увлажнялись, и я совершенно не могла держать себя в руках. Эта глубокая рана навсегда останется в моем сердце, и я прекрасно понимала, что мне нужно научиться с этим жить. Это очень тяжело, и к этому сложно привыкнуть.

Иногда мне чудился ее голос. Как-то в окне я заметила ее фигурку, выбежала из дома, но она пропала, растворилась в пространстве. Я видела ее так ясно, что никак не могла прийти в себя и не верила, что она мне только привиделась. Валентин выскочил следом за мной, нежно взял меня за руку и увел домой. Он говорит, что это пройдет, нужно время, и боль отступит. Он чудесный человек, и без него я бы просто не выкарабкалась из жуткой депрессии.

Однажды утром Валентин попросил меня:

— Дай, пожалуйста, свой паспорт, косметичку и права. И еще пару каких-нибудь личных вещиц.

— Зачем?

— Мне сказали, что подходящий труп найден. Пора ехать в морг.

Я обессиленно опустилась на стул.

— Что, уже пора?

— Да, дорогая. Не время расслабляться. Ты не передумала?

— Нет.

— Здесь оставаться очень опасно. Грач ищет не только тебя, но и меня. Пахан вообще в жутком гневе из-за того, что тебя до сих пор не нашли. Тебя караулят на всех объектах, где ты только можешь появиться. Нужно срочно инсценировать твою смерть и купить новые документы.

— Документы нужны и тебе. Пахан, по-моему, тебя тоже особо не жалует.

— Да, это верно, но в данный момент меня больше всего волнуешь ты.

— Так что там с моргом?

— Поступила женщина примерно тридцати лет. Никаких документов, и никто ее не ищет. Худенькая, как ты. По всей вероятности, проститутка, их часто убивают. Одета прилично.

— А как она умерла?

— Закрытая черепно-мозговая травма. Выкинули из автомобиля.

— Не по-людски это, труп покупать.

— Ладно, только давай не будем сейчас говорить о том, что по-людски, а что нет, праведная ты моя. Ты такая же грешница, как и я, а может, даже и больше. Просто нас жизнь заставляет так поступать. Тебе неприятно покупать труп, но тем не менее ты, не колеблясь, заражаешь СПИДом человека.

— Этот «человек» убил мою подругу.

Валентин поцеловал меня и нежно произнес:

— Все будет хорошо, не переживай. Я сделаю все как надо. Дай мне то, что я тебе сказал, и ключи от твоей машины.

— Я поеду с тобой.

— Нет, я не могу тобой рисковать, ты останешься.

— Черта с два! Я желаю увидеть собственную смерть! Если ты закроешь меня на ключ, я разобью окно и все равно поеду следом за тобой. Одна я могу натворить каких-нибудь глупостей, так что выбирай из двух зол меньшее.

Валентин тяжело вздохнул:

— Хорошо, собирайся. Поехали, посмотришь на свою смерть. Сегодня ночью, как вернемся, устроим небольшие поминки.

Я подпрыгнула, чмокнула его в щеку и за пару минут собралась.

На попутке мы добрались до моего гаража. Я встала в тени большого тополя, а Валентин завел мою «девятку» и подъехал ко мне. В морг он меня не пустил, а оставил сидеть в машине. Буквально через полчаса он вышел, держа в руках громоздкий тюк, который сразу положил в багажник. Мы рванули за город.

— Вот и все, — взволнованно произнес Валентин и вытер пот со лба. — Прямо везение какое-то, труп просто прелесть. Ни порезов, ни огнестрельных ран, диагноз — черепно-мозговая травма и кровоизлияние, как раз то, что нам надо. Умерла сегодня. По всей вероятности, ее выкинули из машины. Проститутка, я сразу понял. Они в основном все иногородние, их вообще никто никогда не ищет. Многие исчезают бесследно. Вот как эта…

— Вот горе для матери, дочь исчезла без следа. Жалко.

— Да брось ты! Ей в тридцать лет надо дома сидеть и детей растить, а она на обочине ляжки демонстрирует. Ты взяла что-нибудь из своих вещей?

— Да, кофту и юбку.

— А нижнее белье?

— Зачем оно ей?

— Затем, что не может же она быть в юбке и без трусов! Снимешь свои.

— Тогда ей и обувь нужна.

— Конечно, а ты как думала? Придется тебе разуваться. Не может же она в машине босиком сидеть. Это наведет на определенные подозрения. Короче, придется тебе поделиться тем, чего ей не будет хватать.

— Поделюсь, конечно, мне не жалко, — фыркнула я. — Черт, не подумала…

— Сейчас в лес заедем и будем ее одевать.

— Она что, совершенно голая?

— Конечно.

— Но ты же говорил, одета прилично.

— В морге всех раздевают. Неопознанные трупы хоронят голыми. А про одежду я сказал, имея в виду, что она не бичиха. Можно было, конечно, ее одежду прихватить, чтобы вам с ней поменяться, — засмеялся Валентин.

— Прекрати, это не смешно, — разозлилась я.

— Извини.

— Сколько ты за нее отдал?

— Четыре пятьсот.

— Четыре тысячи пятьсот долларов?! С ума сойти! В морге и такие цены!

— Да хватит тебе! Именно в морге и именно такие цены! Ты ведь труп на рынке не купишь? Вспомни, как там обирают, когда, не дай, бог, хоронить приходится! Обмыть там, переодеть, а если были часы, кольца, сережки, то считай, что их больше не увидишь. А тут товар ходовой. Я же заказывал…

— Господи, как страшно жить!

— Валя, никуда от этого не денешься. Сейчас все продается и все покупается. Торгуют всем, даже трупами. На любой товар есть спрос. Нам надо, поэтому мы и платим, а ведь мы не одни такие, кто хочет инсценировать свою или чужую смерть.

Заехав поглубже в лес, Валентин развязал баул, надел перчатки и вытащил мертвую девушку. Ее лицо было темно-синего цвета, глаза залиты запекшейся кровью.

— Что у нее такое?

— То, что нам надо, травма головы. — Он посмотрел на нее, потом на меня, явно пытаясь отыскать сходство.

— Прекрати! — закричала я, и через секунду меня вырвало.

— Отойди подальше и не смотри, а то еще в обморок свалишься. Только сними трусы и лифчик. Чуть не забыл, обувь тоже.

— Я не ношу лифчиков, разве ты не знаешь?

— Прости, я как-то об этом не подумал.

Я разделась, протянула Валентину свои вещи. Когда дело было сделано, мы подъехали к крутому обрыву и посадили труп за руль. Валентин сунул в бардачок мою косметичку и блокнот с записями. В карман кофты положил паспорт и права. Когда машина сорвалась с откоса, я села на землю и схватилась за голову.

— Встань, посмотри на свою смерть. — Валентин подошел и нежно обнял меня за плечи.

— Не хочу.

— Ладно, нам надо срочно сваливать отсюда. В любое время может проехать какая-нибудь машина. Надо пройти через этот лесной массив и поймать попутку. Черт побери, — Валентин взглянул на мои босые ноги, — да ты же без обуви!

— Да уж, — вздохнула я, — ты посчитал, что трупу моя обувь больше понадобится, чем мне.

— Надевай мои ботинки.

— Ты что, издеваешься?! Я в них утону. Мой тридцать шестой размер против твоего сорок шестого. В такую обувь можно только гориллу обуть.

Валентин опустил глаза, а я вдруг опомнилась, засмеялась и, извинившись, несколько раз чмокнула его в лоб. Мы обнялись.

Я шла босиком и не ощущала щебенки, сучков, стекол, а чувствовала лишь плечо любимого человека и родное дыхание. Валентин посмотрел на мои босые ноги, тяжело вздохнул, подхватил меня, словно пушинку, и понес на руках, довольный и радостный, словно нес бесценный груз.

— Тебе тяжело? — спросила я.

— Своя ноша не тянет, — засмеялся он. — Не переживай, Валя, мы с тобой два отъявленных авантюриста и грешника, мы ничего не сделали в этой жизни ужасного, мы просто хотим жить и боремся за собственное существование. Жить друг без друга нам незачем, просто не имеет смысла.

Я закрыла глаза и счастливо улыбнулась.