51
Теперь Илан шел в противоположную сторону, подняв воротник куртки до самого носа, готовый размозжить голову первому, кто сунется.
Он обогнул правое крыло, свернул за угол и оказался перед бесконечно длинным задним фасадом. Следов собаки нигде видно не было. Факел освещал только снег под ногами, но Илан угадывал вдалеке горы, молчаливо наблюдающие за его отчаянной попыткой вырваться из ада. Горы не только хранят секреты, они умеют надежно их прятать. Склоны этих великанов поглотили отчаянные крики смельчаков, которые сорвались, не дойдя до вершины. Илану вдруг показалось, что возведенные природой стены никогда его не отпустят.
Он умрет здесь и будет погребен в их гранитной утробе.
Илан попытался взять себя в руки и продолжил двигаться вперед, пока не увидел два освещенных окна: верхнее, на четвертом этаже, находилось на несколько метров правее нижнего. Окна существуют, они ему не приснились, как заявили Хлоэ и Ябловски. Илан посветил факелом на землю и подошел к стене.
Зарешеченное окно было задернуто то ли серой, то ли черной занавеской, так что заглянуть в комнату не представлялось возможным. Илан положил факел у стены, чтобы не привлекать внимания, вернулся и бросил в окно снежок. Реакции не последовало. Три бесплодные попытки убедили его, что внутри никого нет.
Раз так, можно не церемониться. Он разбил стекло, расшатал решетку, отогнул ее, подтянулся и проскользнул внутрь, резко оттолкнув штору.
Место, куда он попал, больше всего напоминало пост видеонаблюдения в каком-нибудь супермаркете или на вокзале. Работали компьютеры, мигали диодные лампочки. На трех стенах висели десятки погасших экранов. Слева от окна находился пульт со множеством кнопок и тумблером. Илан сделал шаг вперед, воинственно потрясая железякой, и попытался открыть дверь, выходившую в коридор. Из этого ничего не вышло – ручка исчезла, замок был заперт на ключ.
Ветер задувал в комнату через разбитое стекло и тихонько завывал, стелясь по стенам. Илан подошел к пронумерованным экранам и пульту управления. Начал нажимать на кнопки с цифрами, экраны загорались, и на них появлялись неподвижные цветные изображения. Илан узнал коридор, выложенный черно-белым кафелем, дверь в душевую, кухню. Одна из камер была направлена на стол, где они ели, но широкоугольный объектив позволял видеть холодильники, раковину и практически все остальное помещение. Некоторые экраны остались темными. На клавиатуре под тумблером стояли цифры. Илан нажал на № 14, соответствующий камере, нацеленной на кухню, и повернул тумблер. Объектив производил съемку и мог менять фокусное расстояние.
Он нашел сердце игры, ее нервный узел, командный пункт, из которого Гадес наблюдал за ними. Хоть в этом организатор не соврал. Илан почувствовал удовлетворение: он взял верх над теми, кто пытался им манипулировать. Кнопок было шестьдесят четыре – как на шахматной доске. Шестьдесят четыре стратегических пункта, позволяющих следить за действиями игроков внутри «Паранойи».
Некоторые экраны должны были соответствовать медицинским кабинетам – стоматологическому, тому, где проводили электрошоковые процедуры, а возможно, и лоботомию. Илан представил себе Гадеса, удобно устроившегося в кресле и наблюдающего, как его пытают током, и разозлился еще сильнее.
Илан нажал на кнопку с номером 60 и остолбенел от изумления. Камера была направлена на человека – женщина с длинными черными волосами сидела на кровати, подтянув колени ко лбу. Она выглядела совершенно изможденной, одета была как пациентка, а белая смирительная рубашка не позволяла ей двигать руками. Неоновые лампы светили очень ярко, и незнакомка держала глаза закрытыми.
Илан понял, что нашел комнату, ту самую, на четвертом этаже, в окне которой горел свет, когда он смотрел с улицы. Сейчас он находился в помещении прямо под ней.
Илан был потрясен до глубины души. Он набрал номер 60 на клавиатуре, медленно повернул тумблер и увидел белую дверь в белой стене. Белыми были все четыре стены – белыми и обитыми звукопоглощающей тканью. Илан направил электронный глаз влево и увидел окно с решеткой, до которого пациент не мог дотянуться. Стекло было залеплено пушистым снегом.
Ветер пел свою странную песню, отражаясь от стен, шевелил шторы. Илан потер переносицу. Кто эта женщина? На ум почему-то пришло имя К. Ж. Лоррен, попавшей в клинику в возрасте двадцати лет, девственницы, утверждавшей, что в детстве ее насиловали сектанты. Той самой, что, подобно Жигаксу, страдала раздвоением личности. В отчете, который Моки нашел в архиве клиники, говорилось, что пациентка (ее описывали как девушку с длинными черными волосами) крайне истощена.
Бред какой-то, это было пятнадцать лет назад…
Илан зашел в тупик. Объяснение может быть только одно: медицинский отчет, который Моки читал ему в архиве, подделка. Никакой Ж. К. Лоррен не существовало, ее придумали организаторы игры, чтобы задействовать в следующих заданиях. Возможно, «актриса» должна передать ему новый ключ, который приведет его к очередному заданию. И так до бесконечности…
Что, если его соперники правы, все происходящее – фикция, а женщина – статистка «Паранойи»?
Илан не хотел в это верить. Он уцепился за поступки Жигакса, за фотографии, которые тот сжег в арт-студии. За его описание собаки. За растоптанные на снегу мобильники.
Илан открыл глаза и отшатнулся. Женщина стояла под камерой и смотрела прямо на него. Все лицо у нее было расцарапано, некоторые отметины тянулись от самого лба до подбородка. Создавалось впечатление, что пленница сама себя изуродовала, пытаясь ногтями содрать мясо с костей. Очевидно, смирительную рубашку надели, чтобы не дать несчастной еще больше навредить себе.
А вдруг она настоящая сумасшедшая, пациентка дурдома? Ее могли похитить… Но зачем?
Хотя, с другой стороны, умело наложенный грим…
Пациентка медленно повернула голову направо, потом налево, оскалилась, и Илан заметил крупные желтые зубы. Черные, как два колодца, глаза были окружены глубокими морщинами, так что определить возраст женщины Илан затруднялся. Сколько ей – сорок? Пятьдесят? Скелет в больничной хламиде, с лицом, из которого ушла жизнь. Она плюнула в объектив, не попала, вернулась на кровать и села, приняв позу зародыша. Казалось, что сил у нее осталось на один вздох, она фактически уже перестала существовать.
Илан пребывал в полной растерянности. Ему чудилось, что он уже видел это жалкое существо, но не мог вспомнить, где и когда. Возможно, она человек из его прошлого? Они были знакомы до того, как ему выжгли мозг? Кто она? Что делает в заброшенной клинике?
Актриса «Паранойи»… Иного объяснения не существует.
Он взялся за тумблер и навел объектив на незнакомку. Она услышала жужжание и слегка подняла голову, так что из-за плеча стал виден один глаз с расширенным зрачком. Во взгляде было столько ненависти, что Илан невольно поежился. Такой холодный взгляд бывает только у законченных психов.
Он заметил на стене за спиной зомби маленькие черные пятна, напоминающие слова, попробовал разобрать написанное, но она изменила позу, закрыв спиной часть пространства.
– Подвинься, – нетерпеливо прошептал он. – Подвинься, прошу тебя. Дай взглянуть, что там написано.
Он сдвинул камеру и наконец увидел, что все четыре стены исписаны одним-единственным словом: Жакоб.
Жакоб, Жакоб, Жакоб… Почерк четкий, почти каллиграфический. Буквы выведены очень тщательно. Что за навязчивая идея владела тем, кто покрыл каждый сантиметр заплесневевших стен именем Жакоб? Илан был потрясен, но у него возникло чувство, что он близок к пониманию, к разгадке истины. Неприглядной истины.
Некто внутри него знал женщину из палаты. А она знала Жакоба. А Жакобу был известен секрет отца. Все это чистое, лишенное какого бы то ни было смысла безумие, но иного пути к темным глубинам памяти у него нет. Возможно, в конце его ждет встреча с Гадесом, возможно, так и было задумано. Ну что же, он получит ответы на все свои вопросы и узнает тайну собственной личности.
Илан вспомнил о лестнице в одном из помещений морга, где стоял бак с соляркой. Завтра днем он возьмет ее и заберется на третий этаж. Если понадобится, вырвет решетки, разобьет стекла прутом и попадет в палату черноволосой женщины.
Почему лестницу оставили рядом с баком? Наверное, она тоже часть игры: «Найди лестницу и используй ее для…» Для чего? Он повернул голову к одному из экранов верхнего ряда в левом углу. Его внимание привлекло какое-то движение или проблеск. Мониторы слежения показывали темноту, и вдруг в самом низу экрана № 27 появилось световое пятно.
Кто-то двигался в темноте, неся в руке яркий фонарь.
Пятно света переместилось на экран № 26. Человек шел очень быстро. Илан занервничал и начал вглядываться в изображение, пытаясь уловить знакомую деталь, но видел только пол и стены. Его охватила паника. Может, это убийца? Что, если он готовится нанести очередной удар? Войдет в одну из комнат, например к Хлоэ, и…
Экраны № 22 и № 21… Рука вставляет в замок решетки ключ, висящий на большой связке. Значит, у призрака есть все задействованные в игре ключи и он может попасть в любое помещение, подняться на все этажи. Настоящий Мастер ключей. Кто он? Гадес? Убийца с отверткой?
Экран № 4. Еще одна решетка.
Илан напрягся. Неизвестный направлялся не в жилую зону, он шел к нему.
Экран № 2. Луч света. Ощущение чужого присутствия. Звяканье ключей. На расстоянии метра, не больше, ключ входит в замочную скважину. Илан прижался к стене, готовясь нанести удар.
Ну давай, открывай эту чертову дверь!
Илан почти не дышал, спина покрылась ледяной испариной. Почему неизвестный не открывает дверь? Чего он боится?
Ключ вытащили из скважины.
Дьявольщина!
Илан бросил раздосадованный взгляд на экран № 2. Фонарь направили прямо на объектив, на темной поверхности вспыхнуло и тут же погасло яркое желтое солнце. Он приложил ухо к двери, не услышал ни звука, вернулся к экранам. Свет вспыхивал и тут же гас, как будто человек не хотел, чтобы его обнаружили.
Куда он направляется?
Илан начал опасаться худшего, он задыхался, чувствовал себя попавшей в западню крысой. Несмотря на камеры слежения, преимущество было на стороне неизвестного. Что делать? Бежать сломя голову? Разбудить остальных? Он подумал о Хлоэ, представил, как она оказывается лицом к лицу с врагом. Он не даст ей позвать на помощь, уволочет, как Моки или Лепренса. Илан все еще верил, что у них с Хлоэ есть будущее, и не мог бросить ее на произвол судьбы.
В воздухе резко запахло соляркой. Илан испуганно посмотрел на дверь. Жидкость растекалась по полу прозрачной лужей.
Он отступил назад.
– Зачем вы это делаете?
Щелчок. Огонек зажигалки на экране № 2. Тот, другой, решил его сжечь.
– Я знаю, кто вы. Вас зовут Люка Шардон.
Огонек на экране замер, как пламя свечи. Илан попал в цель. Не дождавшись ответа, он продолжил:
– В палате № 27 мужского крыла лежала Библия с вашим именем и фамилией. А еще я нашел там рисунки мифологических чудовищ. Точно такие же я видел на стенах клиники. Текст на листе бумаги, который лежал на животе мертвого Моки, написан почерком Санди Клеор, вашего лечащего врача. Я видел вас во сне, Люка. Вы были заперты в палате № 27, рядом стоял санитар – Алексис Монтень… Много лет назад вас держали в этой клинике… В моем сне вы спрятали кусок простыни в один из прутьев спинки кровати. Кровать на месте, а вот ткань исчезла. Я помню надпись: «II AN 2-10-7». Что такого важного было в полоске, оторванной от простыни? Расскажите, прошу вас.
Илан едва успел закончить фразу. Человек опустил руку, поджег солярку, и пламя вспыхнуло стеной. Илан метнулся к окну, выпрыгнул и остался лежать на снегу, глядя на огонь. Как это ни странно, свет на этаже не погас, пробки не выбило, значит щиток остался закрытым. Илан побрел назад, держась рукой за стену, дошел до угла и понял, что ветер перекатил факел на другое место, и он погас. Лицо у него совсем замерзло, дыхание было хриплым, ноги едва слушались, он почти ничего не видел из-под капюшона, но старался ступать по собственным следам и наконец оказался у окна, через которое выбирался из здания, перевалился через подоконник и попал в комнату, где было совершенно темно.
Илан сделал шаг вперед, наткнулся на стену, решил найти дверь и пошел налево, то и дело спотыкаясь.
Неожиданно в спину ему подул сильный сквозняк. Пространство вокруг казалось безразмерным. Наверное, он в холле, у центрального входа в здание. Но какое направление выбрать? Илан был совершенно дезориентирован. В темноте он далеко не уйдет. Илан сгорбился, как старик, дошаркал до угла, сел, вцепившись обеими руками в палку, и вдруг услышал треск. Что это? Круглый глаз фонаря появлялся и исчезал, перемещаясь с молниеносной скоростью. Илан резко выпрямился и нанес удар в пустоту. Свет продолжал свой странный танец, луч выстреливал ему в лицо, отскакивал в сторону, вспыхивал снова. Илан снова замахнулся, выронил дубинку и прохрипел:
– Почему? За что вы так со мной?
Свет погас, и он остался один. В темноте. Попробовал позвать на помощь, но захлебнулся в рыданиях.
