Глава 39
Похожие на участников игры «кошелек или жизнь» Уилл и Норман появились возле дома их тети и дяди как раз в то время, когда Лиза собиралась в школу.
– Ма заболела, – объявил Норман. – Ты сейчас поедешь с нами домой.
– Что с ней случилось?
Он проигнорировал вопрос и попросил дядю одолжить ему пикап.
– Как вы сюда добрались? – спросил тот, неохотно протягивая ему ключи.
– Нас подвез друг.
– Выглядишь ужасно, – сказала ему Лиза. – Разве вы не должны были провести в больнице еще несколько дней?
– С нами все будет в порядке, а с Ма, возможно, нет.
Норман схватил девочку за руку и потащил к пикапу, припаркованному на подъездной дорожке. Уилл уже открыл для нее пассажирскую дверцу.
– Вы просто фрики, – заметила Лиза.
С еще большей злобой, чем обычно, Норман втолкнул ее внутрь.
По дороге девочка спросила:
– Что случилось с мамой?
– Ты лучше заткнись, – рявкнул на нее Норман, ведя пикап в потоке машин. – Ты слишком много говорила, сестренка.
– Ты солгал, верно? Выпусти меня отсюда! – она попыталась ухватиться за руль.
Уилл дернул Лизу назад, потом ударил ребром ладони по виску и схватил ее за обе руки.
– Еще раз проделаешь то же самое, и ты об этом пожалеешь, – пообещал Норман.
– Куда вы меня везете?
– Туда, куда и сказали. Домой.
– Но с мамой ничего не случилось, правда?
– Кроме того, что она старая и уродливая? Ничего.
Несмотря на аппарат Франкенштейна, Уилл ухитрился фыркнуть над шуткой брата.
Лиза ненавидела их, презирала и боялась. Она по опыту знала, что ей не избавиться от хватки Уилла, пока тот сам не захочет ее отпустить. Он с успехом держал ее столько раз, что теперь у нее не было ни малейшей надежды вырваться. Он ослабел после побоев, но горячечный блеск в его глазах предупреждал Лизу, что брат готов драться. И потом, даже если ей удастся вырваться от него, как она выберется из пикапа?
Ее единственной надеждой оставался мужчина, который пообещал прийти ей на помощь, если потребуется. Ей оставалось только ждать, пока они доедут до дома, и каким-то образом добраться до телефона.
Но когда они проезжали мимо его хижины, Лиза увидела желтую полицейскую ленту, натянутую вокруг всего участка. Она в отчаянии воскликнула:
– Что случилось?
– Как мы и думали, он оказался беглым преступником. Он ведь дал тебе номер телефона, верно?
– Откуда ты знаешь?
– Я не знал, – Норман сверкнул хитрой улыбкой. – Но догадался. Он велел тебе позвонить, если…
– Если вы попытаетесь меня изнасиловать.
– Ага, мы знаем, что ты об этом болтала. И еще знаем, что тебя поддерживает эта твоя подружка-докторша. Ладно, хрен с ней. С ней пусть разбирается ее мужик.
– Она замужем?
– Вроде так, но это не наше дело. Нам нужен твой высокий, темноволосый красавец.
– Что вы собираетесь сделать?
Норман свернул на подъездную дорожку и резко остановил машину. Цепь все еще была обмотана вокруг дерева.
– Сукин сын, он украл еще и нашего пса, – пробормотал Норман, глуша мотор, и достал мобильный телефон из кармана грязных джинсов, тех самых, испачканных кровью, в которых его привезли в больницу.
– Вот что произойдет, сестренка, – сказал он. – Ты сейчас позвонишь этому рыцарю в сверкающих доспехах и скажешь ему, что мы привезли тебя домой, и ты боишься, что мы узнаем о том вранье, которое ты о нас распространяла.
– Он знает, что это не вранье.
– Нет, не знает, – возразил Норман. – Он просто поверил тебе на слово. Но ты ему скажешь, что мы очень злы и угрожаем превратить твое вранье в правду, но ты скорее убьешь себя, чем позволишь нам… это сделать.
Уилл промычал, одобряя сценарий.
– А что потом? – спросила Лиза.
– Он примчится к тебе на помощь. А когда он здесь появится, то пожалеет, что вообще появился на свет, – Норман ухмыльнулся и потряс телефоном. – Какой номер?
Лиза фыркнула.
– Узнаешь, когда ад замерзнет.
Уилл схватил ее лицо, воткнув большой палец в одну щеку, остальные четыре – в другую. Норман схватил Лизу за руки, хотя от этого движения у него заболели сломанные ребра, и он скорчился от боли. Девочка пыталась вырваться, но чем сильнее она отбивалась, тем крепче они ее держали. Боль в щеках была такой нестерпимой, что на глаза навернулись слезы.
– Больно, да? – сказал Норман.
Он вспотел, одна из ран на лице открылась, из нее снова потекла кровь.
– Теперь ты можешь представить, что приходится терпеть Уиллу из-за твоего дружка. Но у него хватит сил справиться с такой костлявой девчонкой, как ты. В конце концов ты скажешь нам все, что мы хотим знать, поэтому лучше тебе избавить себя от неудобств.
Лиза зажмурилась и покачала головой.
После минутного раздумья Норман согласно кивнул:
– Хорошо. Тогда мы попробуем кое-что другое.
Зловещая мягкость его тона заставила Лизу открыть глаза. Ее мать вышла на крыльцо с кухонным полотенцем на плече, дырявый кардиган застегнут кое-как. Лиза пала духом, она знала, что сделает все, что потребуют братья.
– Ты позвонишь, сестренка, – прошептал Норман, – и постарайся быть убедительной. Иначе мы привяжем Ма к стулу, чтобы она могла посмотреть.
* * *
Хэйес дождался, когда трое мужчин выйдут, потом сказал:
– Ты не знала, что это была Элис.
Глаза у Эмори были на удивление сухими, как будто она не моргала с тех пор, как узнала о предательстве подруги, плакать ей не хотелось.
– Нет.
– И никогда ее не подозревала?
– Нет.
– Ты в ярости.
– Ты чертовски прав, так и есть, – она встала со стула, оттолкнула его в сторону и начала мерить шагами пространство между комодом и изножьем кровати. – Я не ревную. Мне даже не больно. Я разозлилась.
– Она не заслуживает той энергии, которую ты на это тратишь.
– Я больше злюсь на себя, чем на нее.
– За что?
– За то, что была такой наивной.
– Доверчивой.
– Слепой.
– Можно мне добавить еще одно прилагательное?
Эмори остановилась и посмотрела на Хэйеса.
– Какое?
– Безразличная. Ты облегчила ей задачу. Тебе было все равно, что Джеф гуляет на стороне, и ты даже не удосужилась выяснить, с кем он тебе изменяет.
Она обдумала его слова, потом сказала:
– Перестань говорить правильные вещи, дай мне выпустить пар.
Он жестом попросил ее продолжать.
– Я злюсь на себя за то, что рассказала Элис о ночи с тобой. Это был самый дорогой мой секрет, мне хотелось сохранить его только для себя. Но мне пришлось рассказать о наиболее личном именно ей.
Эмори объяснила, почему она это сделала, и посмотрела на него. Ей было неловко.
Хэйес встретился с ней глазами и торжественно произнес:
– Я надеюсь, ты отдала мне должное.
Это была настолько неожиданная реакция, что Эмори рассмеялась.
– Коннел ошибся. Ты умеешь шутить.
– Я не шутил.
Но Хэйес шутил, и Эмори наслаждалась его редкой улыбкой. Он прав, Элис не заслуживает той энергии, которой требует злость на нее. И потом, ее сердце переполняли совершенно другие эмоции. Она негромко сказала:
– Думаю, твой друг Джек о нас знает.
– Он не мой друг, но он о нас знает. Когда он вернулся с завтраком, он понял, что прервал либо перепалку, либо любовную игру.
– Это была перепалка?
– Будь я проклят, но любовной игрой это тоже не было.
Понимая, что вступает на зыбкую почву, Эмори рискнула:
– Мы не закончили наш разговор, Хэйес.
И его настроение мгновенно изменилось. Он встал и повернулся к ней спиной.
– Так лучше.
– Я так не думаю.
– Мы все время ходим по кругу, Док. Это бессмысленно.
Эмори подошла к Хэйесу и заставила его повернуться к ней.
– Во время одного из первых наших разговоров я сказала: «Всегда есть выбор». И ты поправил меня: «Не всегда». Помнишь?
– Да.
– Ты был прав. В Уэстборо ты сделал то, что должен был сделать, потому что выбора у тебя не было.
– То есть ты пытаешься мне сказать, что есть грязная работа, и кто-то должен ее выполнять.
– Это не совсем та фраза, которую я бы использовала, – сказала Эмори.
– Но ты из этого исходишь.
– А ты из чего исходишь?
– Из того же чертова места, – натянуто ответил Хэйес. – Но ты понимаешь, что это значит? Это значит, что какая-то часть меня не возражает против грязной работы. Это меня пугает. И должно было бы пугать тебя.
По его неумолимому взгляду Эмори видела, что ее аргументы не возымели действия.
– Ты собираешься снова исчезнуть, так?
– Чему ты удивляешься? Я сказал тебе, что исчезну.
– Ты еще сказал мне, что ничего не изменилось. Ты ошибаешься, Хэйес. Все изменилось. И будь я проклята, если позволю тебе это отрицать.
Эмори подняла руки, обхватила его за шею и наклонила его голову, чтобы коснуться его губ. Он сопротивлялся и пытался вырваться, пока она не провела кончиком языка по его твердо стиснутым губам. Только тогда Хэйес не только сдался и позволил поцелуй, но и взял инициативу на себя.
Неожиданно агрессивный его рот накрыл ее губы и наслаждался ими. Он подхватил Эмори под ягодицы, поднял и отнес к ближайшей стене, пригвоздив ее к ней. Она обхватила его ногами, сжимая бедрами.
Между ними не осталось места для движений, поэтому Хэйес только прижимался к ней, и она отвечала на это настойчивое движение волнообразными движениями тела. С их жаждой друг друга могла сравниться только их досада, им препятствовали и одежда, и время, и место, и обстоятельства.
Оторвав рот от ее губ, Хэйес уткнулся лицом в то место, где ее шея переходила в плечо, его горячее и быстрое дыхание обжигало ей кожу.
– Ладно, согласен, кое-что изменилось. Когда я буду один ночью, я буду хотеть тебя.
Он опустил голову еще ниже и нашел сквозь одежду ее сосок. Касаясь его ртом, он хрипло и прерывисто бормотал:
– Спать между твоими бедрами, найти твою грудь в темноте, слушать твое дыхание и вдыхать запах твоих волос на подушке. Черт, я всего этого хочу, Док. Черт, Док, тебя нелегко будет отпустить.
– Тогда останься со мной.
– Я не могу.
– Можешь.
– Я…
Зачирикал его мобильный. Один сигнал, второй, третий. Потом звонки прекратились.
Они застыли, тяжело дыша, в ожидании. Когда мобильный зачирикал снова, Эмори опустила ноги на пол. Хэйес отпустил ее и сделал шаг назад. Его рука опустилась к промежности и начала массировать ее, пока другой рукой он вытаскивал телефон из кармана джинсов, витиевато ругаясь сквозь зубы.
– Ты вовремя, Джек, – произнес он.
Под действием голоса в трубке выражение досады сменилось тревогой.
– Лиза? Ты можешь говорить? – одними губами он произнес ругательство. – Где? А твоя мать там? – спустя мгновение он снова ругнулся, потом сказал: – Постарайся держаться от них подальше. Я уже еду.
Он закончил разговор.
– Что?
– Братья забрали ее и отвезли домой. Она заперлась в спальне, но они угрожают превратить в правду то вранье, которое она о них рассказывает.
Эмори застонала.
– А Полина?
– Тебе не захочется это услышать.
– Я позвоню в офис шерифа.
– Не надо, – остановил ее Хэйес. – Они приедут, Лиза выдвинет обвинения, братья будут все отрицать, они уедут. И девочка все равно останется с ними. Нет, это еще одна грязная работа, и я собираюсь ее закончить.
– Этим должны заниматься власти.
Хэйес на несколько секунд задумался.
– Хорошо. Дай мне десять минут форы.
– Хэйес…
– Десять минут, – он направился к двери.
– Я еду с тобой.
– Черта с два! Я не могу одновременно драться с ними и защищать тебя.
– Раньше у тебя это получалось.
– Не в этот раз. И потом, тебе нужно дождаться звонка Коннела по поводу Джефа. Не забудь зарядить телефон, – он кивком указал на розетку, в которую было воткнуто зарядное устройство от телефона Коннела. – Если Джек не сможет со мной связаться, он позвонит тебе. У него ведь есть твой номер, верно? И у Найта с Грейнджем тоже?
– Да, но…
– Никаких но, Док. Джеф под присмотром, только поэтому я оставляю тебя одну. Но сейчас я должен разобраться с Норманом и Уиллом.
Когда Хэйес распахнул дверь, Эмори схватила его за руку.
– Ты же сказал, что не убьешь их.
– Они этого не знают.
* * *
В эту неделю сюрпризов Джеф получил самый неприятный из них, когда распахнул дверь номера в отеле и обнаружил на пороге Элис. Она уже подняла руку, чтобы постучать.
– Элис! Как не вовремя! Что ты здесь делаешь?
– Я подумала, что нам следует поговорить.
– Не теперь. Я уже ухожу.
– Сейчас, Джеф, – она отодвинула его в сторону и вошла в прихожую. Заметив, что он уже одет для улицы, Элис спросила: – Куда ты собрался?
Нахмурившись, Джеф посмотрел на свои часы.
– Даю тебе пять минут. Меня ждут люди.
– Что за люди?
– Те самые братцы-голодранцы.
– Которым помешала Эмори?
– Они самые. Эмори и Хэйес Бэннек герои их младшей сестры Лизы. Я подумал, что если кто и может выманить их из укрытия, то только она.
– О чем ты говоришь? Что ты сделал?
– Не имеет значения. Сэр Бэннек спешит на помощь.
– А как насчет Эмори?
– Будем надеяться, что она приедет вместе со своим кавалером. Если нет, то Норман заверил меня, что охотно поработает над ним, пока этот тип не скажет, где он ее прячет. И потом, я думаю, пришло время мне самому встретиться с этим таинственным мужчиной.
– Ты говорил, что эти братья – настоящие негодяи.
– Так и есть.
– Но ты придумал план с их участием? Ты сошел с ума?
– Нет.
– А вот я думаю, что ты потерял рассудок, Джеф. Каким бы ни был твой план, все может пойти не так.
– Я готов к такому повороту событий.
Джеф распахнул куртку и показал ей внутренний карман. Элис в ужасе уставилась на него.
– Оружие? У тебя?
– Да, я вооружен, – он достал из кармана револьвер и покачал его на ладони. – Он маленький, но надежный.
Элис подошла к дивану и села, потирая виски, как будто у нее болела голова.
– Это безумие. Если будет какая-нибудь заваруха, Эмори может быть ранена или убита.
– И кто в этом будет виноват? – спросил Джеф. – Она сама. Почему она остается в центре внимания? Все, что случилось, она навлекла на себя сама.
Элис посмотрела на него, ее лицо было встревоженным и обвиняющим.
Он резко повернулся.
– Я должен идти.
– Где брелок с твоей «молнии»?
Джеф обернулся к ней:
– Что?
– В прошлую пятницу, вечером, когда ты приехал ко мне домой, ты был в этой самой куртке. Я сказала тебе, что ты в ней невероятно привлекателен. Ты похвалился, что она новая, и сказал, во сколько она тебе обошлась. Помнишь?
– Я в своем уме, Элис.
– На «молнии» этой куртки был приметный дизайнерский значок. Теперь его нет.
– Я его потерял.
– Где?
– Если бы я знал где, он был бы уже на месте, – Джеф нетерпеливо переступил с ноги на ногу. – Что еще у тебя на уме сегодня утром?
– Ты и я. Между нами все кончено?
– Мне казалось, я ясно выразился на этот счет вчера вечером.
– Это так. Но мне хотелось это услышать при личной встрече.
– Считай, что услышала, – Джеф направился к двери. – Я бы проводил тебя, но мне уже пора идти.
Элис встала и покачнулась.
– Мне нехорошо. Я бы воспользовалась ванной.
Джеф вздохнул.
– Она наверху, за спальней. Поторопись, пожалуйста.
– Иди, – со слезами произнесла Элис. – Я закрою дверь, когда буду уходить.
