Глава 31
– Уголовное преступление, Эмори. Уголовное преступление?
– Незачем кричать, Джеф. Я слышала тебя первые десять раз.
– Я сомневаюсь, что тебя обвинят, но… ради всего святого, подумай об отрицательной рекламе.
– Я приношу извинения за любые неприятности, которые я тебе принесла или принесу.
Джеф перестал мерить шагами комнату и повернулся к ней:
– Не делай из меня плохого парня.
– Я не делаю. В моих словах не было сарказма. У тебя есть полное право быть расстроенным.
Его унизили, и Эмори искренне сожалела об этом. На протяжении всего дня он стоически все терпел и на людях поддерживал ее. Но теперь они в первый раз остались наедине после просмотра видео с кражей, и Джеф дал волю своему оправданному негодованию.
Это стало подходящим завершением дня, который для Эмори начался с панической атаки. Она убедила себя в виновности Джефа только для того, чтобы выяснить: это ей, а вовсе не ему могут предъявить обвинение в уголовном преступлении. К счастью, ей не пришлось провести ночь за решеткой.
Когда они вернулись из хижины, сержант Найт ясно дал Эмори понять, что она все еще остается подозреваемой – или, по крайней мере, главным свидетелем, – но он что-то пробормотал о «дерьме, попавшем в вентилятор», если отправить ее в тюрьму, пока они все не выяснили.
Женщина – помощник шерифа опросила Лизу Флойд и доложила детективам, что девочка превозносит до небес «доктора Смит». Только после того, как Лиза сама рассказала помощнику шерифа о том, что с ней случилось, Эмори подтвердила это.
– В ее состоянии не было непосредственной угрозы для жизни, но ситуация была травмирующей, ей было очень плохо. Я сделала все, что смогла.
– Вот это я и называю смягчающими обстоятельствами, – проворчал тогда Найт. – Почему вы не объяснили все это, когда мы спрашивали вас, зачем вы проникли в офис врача?
– Это было бы нарушение врачебной тайны.
– И это единственная причина? Или вы все еще защищаете вашего сообщника?
На это Эмори ничего не ответила.
– От кого забеременела Лиза Флойд?
– Это конфиденциальная информация.
– От него?
– Нет. Лиза скажет вам то же самое. Он даже не встречался с ней до того дня.
Во второй половине дня из Атланты приехал защитник Эмори. Оценив ситуацию во всей полноте, он настоял на том, чтобы Эмори наконец отпустили.
– Нам нужен таинственный мужчина из хижины, а не вы, – сказал ей Найт, когда с видимой неохотой провожал ее на улицу. – Завтра мы продолжим. А сейчас мне нужно проехать полдороги до Эшвилла, чтобы забрать агента ФБР из Нью-Йорка, который заблудился в тумане.
– Агент ФБР из Нью-Йорка?
– Правильно. Судя по всему, этот агент ФБР ищет Хэйеса Бэннека уже несколько лет.
– Хэйеса Бэннека?
– А то вы не знаете!
– Прошу прощения, я не знаю, – ее губы приоткрылись от изумления. – Это его имя?
Поняв ее реакцию, Найт стукнул себя кулаком по бедру.
– Черт меня подери, вы и в самом деле не знали его имени, верно?
Хэйес Бэннек. Она произнесла его имя про себя и решила, что оно очень ему подходит. Потом до сознания Эмори дошли последние слова Найта.
– Его разыскивает ФБР?
– Получается, так. Специальный агент Джек Коннел не может дождаться той минуты, когда он доберется сюда и присоединится к поискам.
Именно эта мысль не выходила из головы Эмори, когда она решила принять горячую ванну, надеясь избавиться от тревоги. Но Джеф все время ходил по комнате и разглагольствовал, и она не слышала даже своих мыслей. О том, чтобы расслабиться, не могло быть и речи.
Он тем временем говорил:
– Вчера вечером ты позволила мне рассуждать о том, что мы начнем все с чистого листа. Я признал, что тебе со мной пришлось непросто. Я даже поэтично рассказал о том, насколько ты мне необходима. И все это время, пока я лепетал о новом старте, мне даже в голову не приходило, что утром ты огорошишь меня таким сюрпризом.
– Это не я тебя огорошила…
– Как тебе удалось сохранить спокойное выражение лица во время сцены моего раскаяния?
– Джеф, своими поступками я ни в коем случае не рассчитывала разозлить тебя.
– Возможно, но суммарный эффект от этого не меняется. Как я стану все это объяснять моим клиентам? Партнерам фирмы?
– Они не станут возлагать на тебя ответственность за мои поступки.
– Черт с два они не станут! А как насчет твоих партнеров? Я избавился от Элис, сказав, что ты заполняешь необходимые документы. Но как ты станешь объяснять кражу со взломом Нилу и ей? А твоим пациентам? Твое поведение поставило под удар будущее твоей драгоценной клиники.
– Я им объясню так же, как объяснила детективам, тебе и моему защитнику. Я сделала то, что было необходимо для лечения пациентки. Если никто другой этого не понимает, то Нил и Элис меня поймут. Они поступили бы точно так же.
– Рискуя попасть под суд? Я так не думаю. Никто из них не способен на такое безрассудство.
– Я не принимала в расчет уголовное преследование. Только не в этом случае. Меня волновало только благополучие Лизы.
– О да, это исчерпывающий аргумент. Отдаю тебе должное. Адвокат даже сможет выиграть дело с таким аргументом. Вероятно, ему даже удастся превратить кражу со взломом в честный и благородный поступок.
– Тогда почему ты так сердишься?
– Мне, как твоему мужу, хотелось бы знать, что произошло с тобой за эти четыре дня, раз уж ты превратилась из разумной ответственной взрослой женщины, уехавшей из Атланты в пятницу, в преступницу с гор.
– Тебе не кажется, что это смехотворное преувеличение?
– Мне лично так не кажется. Эмори, которую я знаю – знал, – отвезла бы девочку в отделение скорой помощи, если ее так волновало состояние пациентки.
– Лиза отказалась ехать.
– Не этот ли таинственный мужчина, Бэннек, способствовал твоему решению лечить девочку дома?
– Он уговаривал ее позвонить девять-один-один. Множество раз он предлагал отвезти ее в больницу, несмотря на обледеневшие дороги. Только после того, как она отказалась, он… привлек меня.
– Ты ужасная лгунья, Эмори.
– Да, я знаю. Но дело в том, что это абсолютная правда.
Джеф скептически фыркнул и направился к бару, который отделял гостиную от кухонной зоны.
Они сняли апартаменты в сетевом отеле, который не соответствовал стандартам Джефа, но оказался куда лучше, чем мотель, в котором он провел несколько ночей по милости офиса шерифа. Номер был двухуровневыми, со спальней и ванной наверху.
По дороге из офиса шерифа в гостиницу Джеф остановил машину возле винного магазина и купил бутылку солодового шотландского виски, которое он предпочитал. Теперь он налил себе виски в стакан на три пальца.
– Выпьешь? – предложил он Эмори.
– Та Эмори, которую ты знаешь, не любит виски.
Шутка заставила его нахмуриться.
– Это неотложная помощь. Принести тебе что-нибудь из мини-бара?
– Спасибо, нет.
– Скажи мне, когда проголодаешься. Я выйду и принесу нам поесть. В этом городе никто не слышал об обслуживании в номерах.
Джеф уселся в мягкое кресло, положил ноги на пуфик с такой же обивкой. Прижав указательный и большой пальцы к глазницам, он вздохнул:
– Господи, какой кошмар. Но не расслабляйся, дальше будет еще хуже.
Эмори, полулежавшая на диване, прижимала небольшую подушку к груди и смотрела на него. Ей было неприятно осознавать, что она ищет в нем признаки нечестности или предательства, что при сложившихся обстоятельствах было нечестно. И все же…
– Джеф?
– Гм?
– Откуда ты узнал, что мои очки от солнца разбились, когда я упала?
Он убрал руку от лица и посмотрел на нее.
– Что?
– Вчера вечером ты спросил, кто склеил мои очки от солнца. Откуда ты узнал, что они были разбиты?
Джеф выглядел обескураженным. Эмори повторила вопрос:
– Откуда ты узнал, что они были разбиты?
– Их отвратительно склеили. Они были на тебе в пятницу, когда ты уезжала из дома. В пятницу твои солнечные очки были целы. Вчера, когда ты переодевалась в отделении скорой помощи, кто-то отдал твои вещи мне. Я не подписывал никаких документов на этот счет. Когда я складывал все в пластиковый пакет, который мне выдали, я обратил внимание на то, что одна дужка твоих очков была склеена.
– Это почти незаметно.
– Но я заметил. Ты знаешь, что я всегда замечаю детали.
Эмори кивнула.
– Что-то еще? – натянуто спросил Джеф.
– Да, кое-что. У тебя роман на стороне?
Джеф какое-то время молча кипел, потом повернулся к придиванному столик и решительно поставил на него стакан с виски.
– Позволь мне прояснить ситуацию. Это ты исчезла без всяких объяснений и, как оказалось, совершила преступление с таинственным мужчиной, в доме которого ты провела четыре ночи. И это я должен оправдываться?
– У тебя роман?
– Да!
Эмори глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться.
– С какого времени?
– Какая теперь разница. Все кончено.
– О?
– Я прекратил эти отношения.
– Я повторяю свой вопрос: с какого времени?
– Недавно.
– Насколько недавно? С моего исчезновения?
– Ну, было бы неприлично, не правда ли, развлекаться с любовницей, когда судьба моей жены неизвестна.
– Детективам об этом известно?
– Да, они все выяснили.
– Когда занимались тобой?
– Правильно. Они были в таком восторге, когда обнаружили тебя живой, но думаю, они, особенно Грейндж, были разочарованы тем, что им не удастся обвинить меня в убийстве.
– А как насчет тебя?
– Что насчет меня?
– Ты был рад, что я жива? Или нет?
Кожа на лице Джефа натянулась.
– На такое я даже отвечать не стану.
– Это не ответ, согласен? – пробормотала Эмори.
Если Джеф ее и услышал, то виду не подал. Он взял стакан и отпил виски.
– Кто она? – спросила Эмори.
– Не имеет значения.
– Для меня имеет.
– Эта женщина неважна для меня, Эмори. Я начал с ней отношения не от горячего желания или неразделенной любви.
– Ты хотел причинить мне боль.
– Думаю, да.
– Почему?
– Око за око. У тебя были другие интересы, и ты отдавалась им целиком. Все твои увлечения были куда важнее меня. Твоя медицинская практика, твои пациенты, твои марафоны, твоя благотворительность… Для меня места уже не оставалось.
– Это никак не связано с испытанием препарата и моим прохладным к нему отношением?
– Это в числе прочего, но не главное.
– О, я понимаю. Обид больше, чем я могу себе представить.
– В том-то и дело. Как моей жене тебе следовало бы знать о них, не так ли?
Эмори открыла было рот, но Джеф поднял руку.
– Я начал интрижку потому, что ты превратила меня в клише. Меня это злило, Эмори. Меня не устраивала роль недооцененного надоеды, тень твоего ослепительного присутствия. Я отправился на поиски внимания и нежности, – он одним глотком допил оставшийся виски. – И тем и другим я наслаждался.
– Тогда почему ты закончил эти отношения?
– Я был занят, занимаясь твоей эскападой. У меня практически не было времени, чтобы думать о ней, а тем более чтобы ее трахать.
Эти слова он произнес намеренно, чтобы ранить ее. Они достигли цели, но боль оказалась существенно меньшей, чем это было бы неделю назад. После признания Джефа ей следовало бы испытывать облегчение или злорадство. Странно, но ничего подобного Эмори не ощущала. Она всего лишь почувствовала еще большее отчуждение. Ведь она переспала с другим мужчиной не ради того, чтобы насолить мужу. Но Джеф поступил именно так.
Его недовольство не оказалось для нее сюрпризом. Временами она его ощущала. Но до этого момента она не знала, насколько глубоко оно укоренилось. Эмори никак не могла отделаться от мысли о том, как далеко простиралась враждебность мужа.
Она хотела спросить об этом, когда в дверь позвонили.
Джеф встал, чтобы открыть, и скрылся в небольшой прихожей апартаментов. Эмори услышала его голос:
– Кто там?
– Специальный агент Джек Коннел. Федеральное бюро расследований.
