Глава 31
Голова гудела, будто перевернутый котел, по которому стукнули поварешкой. В ушах стоял звон. Перед глазами плыла серая пелена, сквозь которую были видны только серебристые звездочки, мерцающие так, будто перемигивались друг с другом. А душу грызло чувство тревоги.
Все было неправильно… Не так, как должно быть…
А как должно?..
Мысли расползались в стороны, будто разноцветные гусеницы… Желтая, красная, зеленая, синяя… Снова красная… Очень толстая, пурпурная гусеница с длинными щетинками по бокам ползла так уверенно, расталкивая, а то и подминая под себя остальных, словно она тут была главная…
Запах…
Противный запах…
Противный запах жженой резины…
Вонь…
Омерзительная вонь…
И тут – будто молния!
Яркая, ослепительная вспышка!
Только не перед глазами, а в мозгу.
Он в кваде… В разбившемся кваде… С голубой молнией на борту…
А если воняет жженой резиной, значит, квад горит!
Хамерхаузен приподнялся, опершись на локоть, как следует потряс головой.
Туман, застилающий взгляд, не рассеялся, но вроде как малость поредел.
Хамерхаузену казалось, что он видит расплывающиеся очертания каких-то предметов…
Нет!
Вокруг царила тьма непроглядная, и он ничего не мог видеть. И пелены никакой перед глазами не было – он просто слишком пристально всматривался во тьму, пытаясь что-то в ней разглядеть.
Хамерхаузен вскинул голову и обо что-то больно ударился затылком.
Суть твою!..
Запах жженой резины становился все сильнее. Стало слышно зловещее потрескивание замкнувшихся проводов.
Нужно было выбираться из машины. Как можно скорее.
Хамерхаузен попытался встать на четвереньки – и чуть не взвыл от боли в левом плече. Рука от боли онемела. Хорошо, если сустав был только выбит, а не сломан.
Опираясь на правый локоть, Хамерхаузен пополз наугад.
Под руками чувствовалась трава. Значит, что квад перевернулся. И выбираться придется…
Хамерхаузен стукнулся обо что-то лбом и выругался сквозь зубы.
Улегшись на грудь, он вытянул здоровую руку и начал исследовать пространство перед собой.
Все верно, он уперся лбом в дверцу.
Подняв руку вверх, рамон нашел дверную ручку и дернул ее.
Щелкнул замок.
Хамерхаузен толкнул дверь и быстро, насколько мог, пополз вперед.
Выбравшись из машины, он поднялся на ноги, которые, по счастью, оказались целы.
Сзади раздался приглушенный хлопок. И над днищем перевернутого квада взметнулось пламя.
Все.
Нужно было убираться подальше, пока машина не взорвалась.
Только не в ту сторону, откуда они пришли… Приехали… Влетели…
Хамерхаузен посмотрел по сторонам.
В отсветах пламени были видны кровоточащие останки разорванного в клочья айвура.
Должно быть, они налетели на те самые гравитационные мины, о которых говорил Валтор. И спасло их только то, что айвур как следует подкинул квад вверх…
И тут рамона будто по затылку кто хлопнул.
Регина.
Она же тоже была в кваде.
Хамерхаузен посмотрел на горящую машину.
– Регина!
Может быть, пока Хамерхаузен приходил в себя, она уже выбралась из перевернувшегося квада и, сообразив, что дело плохо, отбежала подальше? Он ведь тоже собирался это сделать.
– Регина!
А что, если она все еще в машине?.. Не отвечает, потому что потеряла сознание…
Придерживая здоровой рукой раненную, Хамерхаузен обежал готовую в любую секунду взорваться машину, упал на колени и, опустив голову так, что травинки защекотали щеку, заглянул в машину.
– Регина! Ты здесь, стать твою, или нет!
Все, что находилось в кузове квада, вывалилось, завалив проемы между сиденьями. Прямо под водительским местом лежал здоровенный пластиковый ящик с четырьмя ручками по краям. «Должно быть, ее косметичка», – отметил про себя Хамерхаузен.
Рамон сел на траву и ногами толкнул ящик.
Из-под ящика показалась рука в черной кожаной гловлетте.
– Долбить-колотить!..
Хамерхаузен снова ударил по ящику ногами, пытаясь протолкнуть его дальше. Но ящик, должно быть, во что-то уперся и не двинулся с места.
Рамон встал на колени, схватил ящик за ручку и потянул его на себя.
Ящик подался на удивление легко.
Встав на ноги, Хамерхаузен вытащил ящик из квада.
Снова упав ничком на траву, рамон увидел рядом с собой лицо девушки. Глаза ее были закрыты, но она дышала.
– Регина, – не зная, что предпринять, Хамерхаузен похлопал ее по щекам. – Регина, очнись!
Рыжая не подавала никаких признаков жизни.
Хамерхаузен схватил ее за руку и попытался, как ящик, вытащить из машины. Но сделать это ему не удалось.
Рамон бросился на траву и, ладонью прикрыв лицо от пламени, заглянул в машину.
Водительское сиденье было вырвано из пола вместе со станиной, на которой оно крепилось. Станина упала вниз и придавила тело девушки на уровне пояса.
Взглядом поискав что-нибудь, что можно было бы использовать в качестве рычага, рамон увидел автомат. Схватив оружие, Хамерхаузен загнал ствол под станину, чуть отжал ее вверх и протолкнул автомат немного дальше.
Работать одной рукой было чертовски неудобно. Огонь горел так близко, что казалось, будто вдыхаешь не воздух, а расплавленное стекло. А еще машина могла взорваться. О последнем Хамерхаузен старался не думать. Но это оказалось не так-то просто. Его разум сам собой отсчитывал секунды, пытаясь угадать, сколько их еще осталось до взрыва.
Навалившись на приклад автомата здоровым плечом, Хамерхаузен раз за разом толкал его вверх и тут же – вперед. Вверх – и вперед. Каждый толчок отзывался болью в раненом плече. Но на это рамон как раз мог не обращать внимания.
Повторив операцию несколько раз, Хамерхаузен постарался посильнее загнать автомат под станину и, оставив его, снова потянул рыжую за руку. На этот раз ему удалось сдвинуть ее с места.
Подавшись назад, Хамерхаузен сильнее и увереннее потянул Регину за руку.
Он наполовину вытащил рыжую из-под машины, когда дело снова застопорилось.
Забравшись под квад, Хамерхаузен выяснил, что теперь нога девицы зацепилась за станину.
С этим справиться оказалось просто.
Квад пылал, как факел, освещая землю, кусты и деревья на многие метры вокруг, когда рамон вытащил все еще не подающую признаков жизни рыжую из машины.
На секунду он задумался, как быть дальше? Раненое плечо не позволяло ему ни взять Регину на руки, ни даже закинуть ее на другое плечо.
Поскольку таймер в голове давно уже отсчитал последние секунды до взрыва, Хамерхаузен, долго не думая, схватил Регину за пояс и, как тюк, поволок ее по траве.
Рамон ковылял, припадая на левую ногу и беззвучно ругаясь сквозь стиснутые зубы. Он ведь еще в кластере говорил, что не стоит брать с собой эту бабу! Чувствовал, что с ней одни только проблемы будут! Как в воду глядел, дробить-колотить! Если бы не она, он давно бы уже был в безопасности. Да еще и оружие успел бы прихватить. И фонарь – как же ночью без фонаря. А теперь…
Когда сзади громыхнуло, Хамерхаузен кинул Регину за дерево и сам упал рядом.
На несколько секунд сделалось светло, почти как днем.
Что-то со свистом пролетело мимо.
Упал неподалеку кусок горящей покрышки, омерзительно воняющий жженой резиной.
Зазубренный по краю обломок крыла гулко стукнул по дереву.
Решив, что все закончилось, рамон осторожно выглянул из-за дерева.
Квад горел, коптя темное, беззвездное небо такими же черными клубами дыма.
После взрыва огонь осел и, окрасившись в оттенки красного, сделался не таким ярким, как прежде. Пройдет какое-то время, и он совсем погаснет. И все вокруг поглотит ночная тьма.
При одной только мысли об этом Хамерхаузен почувствовал себя неуютно. Не то чтобы он боялся темноты, но перспектива остаться ночью на неизвестной территории в полной темноте как-то вовсе не радовала.
Тихо простонала Регина.
Ага, еще и с полумертвой девицей на руках, отметил про себя Хамерхаузен.
Где-то совсем неподалеку раздался зловещий, протяжный вой, похожий на многократно усиленный звук, издаваемый сухим песком, сыплющимся через металлическую воронку.
Хамерхаузен попытался представить существо, способное издавать подобные звуки, и невольно поежился – воображение нарисовало нечто совершенно противоестественное в своей уродливости.
– А!..
Регина вздрогнула всем телом и рывком села, привалившись спиной к стволу дерева. Взгляд ее потеряно блуждал из стороны в сторону, не в силах на чем-то сфокусироваться.
– Регина…
– Кто здесь?!
– Суть твою… Не кричи. Это я, Хамерхаузен.
– Кто?..
– Тебе что, совсем память отшибло.
– А, черт…
Регина обеими руками схватилась за голову.
– Что с тобой? – забеспокоился рамон.
– Голова раскалывается.
– Должно быть, ты ею здорово приложилась. Помнишь, что произошло?
– Айвуры…
– Верно. А потом?
– Квад перевернулся…
– Точно, – рамон улыбнулся, радуясь, что, по крайней мере, с головой у рыжей все в порядке. – А я Виир Хамерхаузен. Помнишь меня?
Приподняв голову, Регина посмотрела на него одним глазом.
– Ага, помню. Квад где?
– Догорает.
Наклонившись, Регина выглянула из-за дерева.
– Адская сила! – в сердцах стукнула она себя кулаком по коленке. – Ну и где я теперь новый квад возьму?
– Скажи спасибо, что жива осталась.
Регина снова посмотрела на догорающую машину.
– Как я из него вылезла?
– Никак. Я тебя вытащил.
– Ты?..
Регина посмотрела на Хамерхаузена так, будто отказывалась ему верить.
– Забудь, – махнул здоровой рукой Хамерхаузен.
– Слушай, прости. – Регина и сама поняла, что допустила бестактность, причем очень серьезную. Рамон не может, не имеет права обвинять другого рамона во лжи без достаточных на то оснований. Это не только кодекс чести, но и элементарный принцип выживания. Если ты не веришь рамону, вместе с которым оказался в пампе или просто случайно встретился, лучше сразу достань пистолет и пристрели его. – Я на самом деле благодарна тебе, что не дал мне сгореть… Честно… Я просто не умею произносить речи… Да и голова просто раскалывается…
– Все, проехали, – Хамерхаузен перевел взгляд в сторону. Он чувствовал не обиду, а какую-то странную, будто гвоздем ковыряющую душу досаду. – Я сделал то, что должен был сделать. – Он вдруг понял, что вообще не хочет говорить о том, что произошло. – Ничего сверхъестественного. – А лучше всего было бы и вовсе об этом забыть. – Сейчас не о том надо думать.
И словно в подтверждении его слов вновь раздался тот же самый вой, что уже слышал Хамерхаузен. Только теперь он доносился с другой стороны. То ли это был другой зверь, то ли тот же самый ходил кругами.
Регина, услышавшая вой впервые, невольно сжалась в комок, обхватив себя руками за плечи.
– Кто это? – прошептала она.
– Не знаю, – качнул головой Хамерхаузен.
– Надо убираться отсюда.
– Ну… – Хамерхаузен плотно сжал губы и с озадаченным видом почесал пальцем висок. – С этим у нас проблемка.
– Какая, стать твою, проблемка! – вскинулась Регина. – Нужно возвращаться на трассу!
– Боюсь, не выйдет.
– Что ты несешь?
– Успокойся.
– Иди ты!.. – Опершись рукой о дерево, Регина поднялась на ноги. Рыжую качнуло из стороны в сторону, но ей удалось сохранить равновесие. – Трасса там? – указала она в сторону догорающего квада.
– Вроде там. Но…
– Ты остаешься?
– …Я не советую тебе туда идти.
– Так ты идешь или нет?
– Если хочешь, дойди до квада и посмотри, что там дальше.
Регина насторожилась.
– А что там?
– Айвур, разорванный на части.
– Ага, скажи еще, что это ты его порвал.
– Слушай, ты всегда такая? – не сдержавшись, повысил голос Хамерхаузен.
– Какая? – с вызовом вскинула подбородок Регина.
– Тупая!
– Я ухожу! – дернула плечом Регина.
– Ты хоть понимаешь, где мы сейчас находимся?
– Удиви меня.
– Мы в Усопье. Это, – Хамерхаузен повел вокруг правой рукой, – Усопшие Земли.
Пауза.
– И что?
Рамон протяжно вздохнул.
– Отсюда не выбраться. Во всяком случае, не выбраться просто так, на своих двоих. Там, куда ты собираешься идти, стоят гравитационные мины. Если хочешь – иди. Но с тобой будет то же самое, что и с айвуром.
– Ладно, – Регина поубавила свой пыл. – И что ты предлагаешь?
– Дождаться утра. Нас непременно станут искать. Подойдем к кордону, переговорим с парнями и решим, как дальше быть.
– Они знают, что делать?
– Валтор знает.
– Кто такой Валтор?
– Валтор Прей. Рамон.
– Он в нашей группе?
– Нет, в западной. Он сейчас по другую сторону Усопья. Где-то между Ку-Ши и Перуном.
– Круто, – Регина криво усмехнулась и показала большой палец. – Ну, и как же он нам поможет?
Хамерхаузен почувствовал, что готов придушить рыжую бестию. А она, дура, не понимает, как ей страшно повезло, что у него левая рука не работает.
– У тебя есть другие идеи?
Регина выдержала короткую паузу. Только для того, чтобы дать понять, что она сама принимает решение.
– Все мое снаряжение сгорело?
– Ну, извини, – развел одной рукой Хамерхаузен. – Не уследил.
– Я просто спросила.
– Я просто ответил.
– Нужно дров подкинуть в огонь, а то скоро погаснет.
– Боюсь, от меня будет мало толка.
– Что так?
– С рукой проблема.
– Что с рукой?
– Не знаю. Двигать не могу.
Регина подошла к рамону.
– Покажи.
– Ты что, доктор? – натянуто усмехнулся тот.
– Может, и так, – Регина даже не улыбнулась. – Показывай, что там у тебя.
Скривившись от боли, Хамерхаузен принялся стягивать куртку.
– Давай помогу.
Регина ловко сдернула с него куртку, а затем так же быстро сняла и майку.
Вновь раздался жутковатый вой. Так близко, как будто зверь прятался рядом, в кустах. Ему ответил стрекочущий звук, доносящийся сверху, будто из крон деревьев.
– Жуткое место, – поежилась Регина.
– Усопье, – в тон ей ответил Хамерхаузен.
Левое плечо рамона опухло и побагровело.
Регина сжала его двумя пальцами.
– А-у! – скривился от боли Хамерхаузен. – Ты что?..
– Все в порядке, – успокоила его Регина.
– Да ну? – удивился рамон.
– С плечом все в порядке. Нужно только вправить его.
– Сможешь?
– Без проблем. Садись спиной к дереву.
– Зачем?
– Садись.
Хамерхаузен сделал так, как сказала рыжая. Сел и прижался спиной к стволу. Сказать по правде, он крепко сомневался в ее медицинских познаниях. Но, с другой стороны, терять-то ему все равно было нечего – левая рука у него и так не двигалась.
Регина посмотрела на него сверху вниз.
– Слушай, а как же ты меня одной рукой вытащил?
Хамерхаузен сморщился так, будто незрелую ягоду крыжовника раскусил.
– Делом займись.
– Ладно.
Регина наклонилась и осторожно взялась за запястье больной руки рамона.
– Будет немного больно, – предупредила она.
– Догадываюсь, – Хамерхаузен стиснул зубы.
– По счету «три».
– Давай.
– Раз… Два…
Регина внезапно придавила грудь рамона каблуком и что было сил дернула больную руку.
В плече что-то хрустнуло.
Боль была такая, что Хамерхаузен закричал.
– Суть твою!.. Ты ведь сказала на «три»!
– Ну, какая теперь разница, – безразлично пожала плечами Регина.
– Рука все равно не двигается!
– Подожди немного. Главное, что кость встала на свое место.
– Откуда ты знаешь?
– Я почувствовала.
– А я почувствовал, что у меня плечо треснуло!..
– Так и должно быть.
– И болит еще сильнее!
– Если бы мой квад не сгорел, я бы дала тебе обезболивающее.
– А если бы я был в своем кваде, моя рука была бы цела!
– Твой квад опрокинулся раньше моего!
– Зато я не въехал в нем в Усопье!
– Умолкни!
– Отвали!
– Тихо, я сказала!
Регина вскинула руку с растопыренными пальцами – универсальный знак, означающий: «Внимание!».
Хамерхаузен умолк и прислушался.
