24

Электронные жучки, что сыграли злую шутку со своими хозяевами, мы там же в Южной Дакоте и выкинули. Поэтому отследить наш путь в Аризону Гуань и оставшиеся с ним на свободе Шао не могли. Да им, небось, теперь стало и не до нас. Теперь их главным врагом сделался Забияка Бриджес – матерый янки, который, в отличие от нас, мог в открытую диктовать Шао свои условия и заставить их маршировать перед ним по струнке.

Ну а мы докатились до Аризоны почти без происшествий, если не считать колесные проколы и другие мелкие путевые неприятности. Также нас порой задерживали дороги, что оказывались внезапно затопленными, хотя на картах они значились как проезжие. В таких случаях приходилось искать объездные маршруты – зачастую довольно извилистые, – понятия не имея, куда они нас заведут. И все же, несмотря ни на что, спустя восемь дней мы добрались до Фредонии в добром здравии и не утратив желание разобраться с Чаки, где бы этот гад ни прятался.

Соваться в городок на грузовике наобум, без разведки, было опасно. А вдруг тамошних обитателей предупредили о нашем визите? В таком случае им могли напеть о нас все что угодно, но точно ничего хорошего. Поэтому пришлось бросить «Ошкош» в пустыне, среди скал, и оставить меня приглядывать за ним.

Мы могли бы поручить это дело Хэнку, спустив его из кузова на землю, и отправиться на разведку втроем. Но тогда мне пришлось бы возвращаться за машиной, если окажется, что в городе все спокойно, а перспектива терять лишние пару часов и бегать туда-сюда по камням меня не прельщала. Так что я остался в пустыне, убивая время устранением накопившихся в пути мелких поломок и дожидаясь звонка от морпехов.

А они, взяв с собой автоматы и рюкзаки, прикинулись обычными странствующими борзами и потопали разнюхивать обстановку…

Если в городах, подконтрольных НОАК, обычно преобладают узкоглазые лица (и наоборот, если взглянуть на города «русских Штатов»), то в диких поселениях борзов царит истинная многонациональность. Бывает, что даже под девизом «Мир, дружба, солидарность!», но такое встречается редко. Как правило, воздух в этих местах насыщен парами скрытой злобы и недоверия, которые замаскированы терпкими ароматами показного и ни к чему не обязывающего дружелюбия.

Пары эти, само собой, взрывоопасны. И разбавляющая их чисто декоративная толерантность не спасает, когда порой между кем-то проскакивают враждебные искры. После чего, если конфликт не удавалось погасить сразу, в вольном городе, бывало, разгоралась такая свирепая бойня, что на этом его история могла и вовсе завершиться.

Такое случалось повсеместно. И наверняка могло случиться еще много где. В том числе и во Фредонии, где к этому имелись все предпосылки.

Фредония встретила Рынду и Вэя привычной атмосферой: взгляды исподлобья, ворчание сквозь зубы, презрительные демонстративные плевки… Последние летели, естественно, не в морпехов, чей вид был посуровее, нежели у большинства местных. Все, кто плевался при виде их, благоразумно делали это себе под ноги. Но свое мнение о новых гостях они все равно выражали недвусмысленно.

Впрочем, Остапу и Тану было на их мнение наплевать. Только уже в переносном смысле – они считали ниже своего достоинства харкать на улицах. Даже на таких грязных и заплеванных, как улицы Фредонии.

Единственными, кто выказывал здесь радость, были пьяницы. Их шаталось повсюду столько, что еще до того, как морпехи узрели первый кабак, им стало ясно: питейных заведений в городе имеется сверх всякой меры.

Так и оказалось. Кабаки тут были на любой вкус и цвет кожи: «Пьяный мастер: байцзю, опиум, иглоукалывание», «Ирония судьбы: водка, баня, березовые веники!», «Великолепная семерка: виски, казино, стриптиз!», «Семь самураев: саке, гейши, массаж!», «Зита и Гита: фени, вегетарианская кухня, кальян!», «Онг-бак: лао кхао, бокс, тотализатор!», «Еще одна ночь Шахерезады: арак, плов, гурии!», «Хон Гиль Дон: соджу, суп из чау-чау, экзотические танцы», «Мимино: вино, шашлык, нарды»… А также – еще несколько баров с незнакомыми названиями, но знакомыми развлечениями. От которых глаза разбегались и при упоминании которых хотелось удариться в безудержный разгул недельки этак на две. По крайней мере, я бы по прибытии во Фредонию выделил себе хотя бы пару деньков на экскурсию по ее злачным местам. Так, как обычно делал во всех городах, где мне даровали столь щедрый выбор средств для проведения досуга.

«Лас-Вегас, суперэкономвариант», или Лас-Вегас для тех, у кого нет средств для поездки в настоящий Лас-Вегас, – вот чем был этот городишко, прячущийся на задворках Мокрой Америки.

Или, правильнее сказать, это была одна из того множества неуклюжих пародий на Вегас, что разбросаны по всем Бывшим Штатам и живут за счет борзов и иных бродячих нелегалов.

Понятно, почему я раньше никогда не слышал о Фредонии. В борзовском рейтинге очагов пьянства и разврата она занимала далеко не почетное место. Но и местному сброду, и залетному было на это до лампочки. Чтобы Фредония засверкала и зашумела не хуже самого Вегаса, сброду требовалось немного: упиться вдрызг или обдолбаться наркотой. Не мои методы, честно говоря. Особенно – второй. Но это потому, что я всегда был снобом, то бишь борзом с запросами. А подавляющее большинство моих собратьев – покорителей Мокрого Дикого Запада – являлось ребятами неприхотливыми, привыкшими довольствоваться малым. Но – только чтобы это «малое» было непременно забористым, вштыривало и пробирало до самых печенок…

Впрочем, Тан и Остап обладали более крепкой выдержкой, чем я. И не отправились по злачным местам, едва услыхав первого кабацкого зазывалу, поскольку не забыли, зачем они прибыли в этот вертеп.

– Ну что, куда заглянем: к русским или к китайцам? – осведомился у напарника Рында после того, как они осмотрели этот небольшой городок. Которому посчастливилось не пострадать от цунами – оно до него не дотянулось, – но который был разорен дочиста во времена последующего хаоса и беспредела. А затем опять восстановлен уже в нынешнем, дикозападном стиле и с новыми, столь же дикозападными законами. Или, вернее, с почти полным их отсутствием.

– К лусским! – уверенно заключил шанвэй.

– Твоя правда, – согласился Остап. И они, оглядевшись еще раз и не обнаружив признаков угрозы, направили свои стопы в «Иронию судьбы»…

Вэй отверг китайский бар вовсе не из антипатриотических соображений. Просто искать нужную информацию в «Пьяном мастере» было равносильно тому, что выйти на главную улицу и начать выкрикивать во всеуслышание имя Ши Хэ. Короче говоря – не заведомым, но вполне вероятным самоубийством. Тогда как в русском баре, пускай его тоже наверняка крышевали Триады, зондировать эту почву было гораздо безопаснее.

В «Иронии судьбы» тоже не стоило задавать никому вопросы прямо в лоб. Но, поскольку русские явно не испытывали к Триадам тот же пиетет, с каким относились к ним китайские борзы, русские могли сболтнуть с пьяных глаз много чего лишнего. Или даже поведать втихаря соотечественнику что-нибудь о местных хозяевах и их теневых делишках.

– Впервые у нас? – поинтересовался у Рынды бармен – исполосованный шрамами лохматый старик, больше похожий на байкера, чем на работника питейного заведения. На усевшегося за стойку рядом с Остапом Тана он даже не взглянул. И на капитана смотрел по местному обыкновению исподлобья, но дежурную приветливость все-таки проявил.

Да и не мог не проявить. При таком количестве кабаков на одну городскую улицу борьба за клиента здесь шла нешуточная. О чем также свидетельствовал почти пустой зал «Иронии», коему в это предвечернее время уже следовало наполниться хотя бы наполовину. Так что на месте этого лохмача волей-неволей станешь обходительным со всеми подряд. Даже с такими мерзавцами, кому в иной ситуации ты с ходу заехал бы в зубы безо всяких разговоров.

– Ага! Угадал, папаша, – я и мой кореш у вас впервые! – не стал отпираться Рында. И заказал себе и Тану пива с копчеными колбасками, поскольку заводить с хозяином бара разговор «на сухую» было и невежливо, и непродуктивно.

Втираться в доверие к «папаше» по примеру Остапа Бендера, спрашивая, есть ли в этом городе невесты, было бессмысленно. Половина вывесок Фредонии кричала о том, что как раз дефицита «невест» здесь не наблюдается. Поэтому Рында зашел с другого боку. Подозвав бармена, он попросил наполнить им с шанвэем кружки по второму разу и как бы между прочим поинтересовался:

– Скажи-ка, папаша, а ты, случаем, не в курсе, твои покровители солдат не нанимают? Или, может, у них для нас с корешем какая-нибудь шабашка найдется? А то мы в последнее время малость поиздержались, так что не откажемся ни от ежемесячного оклада, ни от разового заработка. Смекаешь, что к чему?

Вопрос был выбран не наобум, а с четким тактическим умыслом. Испытывающий острую нужду в бойцах, Чаки – где бы он ни находился – наверняка объявил рекрутский набор в свою поредевшую в Навасоте армию. И если Фредония принадлежала ему, здесь это мероприятие должно было проводиться в первую очередь. А значит, каждый потенциальный работодатель в городе был оповещен насчет того, куда отправлять наемников, обращающихся к нему в поисках работы.

Старик налил морпехам пиво, но на вопрос не ответил, а взялся с явно показным старанием протирать расставленные на стойке стаканы. При этом он продолжал стоять рядом с клиентами и поглядывал на них так, что они не усомнились: их вопрос был барменом понят, а вот что касательно ответа…

Вэй толкнул Рынду в бок и, когда он обернулся, пощелкал пальцами у него перед носом. Короче говоря, намекнул, что недогадливому Остапу сделать, дабы излечить хозяина от внезапного приступа немоты.

– А, ну да! Как это я сразу не скумекал! – спохватился Рында. – Извини, папаша.

И он, достав из бумажника двадцатку юаней, положил ее на стойку перед барменом. И одарил его в свою очередь таким ответным взглядом, чтобы тот уяснил: гости согласны чтить местные порядки, но вытягивать из себя бабло не позволят.

В дешевых борзовских кабаках центральных и восточных штатов стандартная такса за справочную информацию была обычно в два раза ниже. Лохмач, видимо, был об этом наслышан. И потому не стал торговаться, а, сподобившись на скупую улыбку, благодарно кивнул. После чего сунул купюру в карман и, отставив в сторону протертый стакан, сообщил:

– В городе есть один человек. Все кличут его Портосом, и он работает посредником у тех, кто вам нужен. С таким вопросом к Портосу и надо обращаться.

– И где нам его найти? – осведомился капитан.

– Так это… он много где бывает, – развел руками лохмач. – В городе полным-полно мест, куда он любит захаживать.

– Но-но, папаша! – сострожился Рында. – Давай-ка поконкретнее – ты еще не отработал нашу двадцатку!

– Но я, честное слово, не в курсе, где сейчас Портос, – он передо мной не отчитывается! – Старик примирительно поднял ладони. – Зато я могу точно сказать, где он будет перед ужином, часов в девять или в десять.

– Ну так говори.

– В нашей бане. Он каждый день ходит к нам париться. Говорит, что кроме нашего пара и веников больше ничто не помогает от его радикулита.

– Ясно… А где Портос ужинает?

– По четвергам, когда нам завозят свежее мясо, он обычно бухает у нас. Но сегодня не четверг, и он может тусоваться где угодно.

– То есть, я так понимаю, ты предлагаешь нам пойти в баню?

– А что? Для вас это наилучший вариант. В бане Портос сидит подолгу и не отказывается ни с кем поболтать. А вот когда он за ужином станет тискать девок, то может и послать вас куда подальше, чтобы вы его не отвлекали.

– Само собой, за баню тоже придется раскошелиться?

– Ну, ребята, ну что вы как неродные, право слово! – изобразил притворную обиду бармен. – Зачем мелочиться? Это же вам не стрип-шоу и не, прости господи, курильня опиума! Это же баня! БА-НЯ, неужто не понимаете? Настоящая, с паром и вениками! Как давно вы вообще в бане-то были?

– В смысле? – насупился Рында.

– Не в смысле, как давно вы мылись, а как давно вы отдыхали по-человечески, лежа на горячем полке и прогревая кости березовым веничком?

– Ну… – Остап замялся. – Были как-то полгода назад. На востоке еще.

– И что? Разве не тянет повторить удовольствие? Всего тридцать юаней с человека за час и – милости просим!

– Тридцать? – переспросил Рында, переглянувшись с Вэем. Выпивка – еще куда ни шло. Выпивка являлась первейшим средством нахождения общего языка с фредонцами, и за нее морпехи были готовы заплатить. Но поход в баню не входил в список их текущих расходов, поэтому Остап и напрягся.

– Иди один. Я подожду здесь, – ответил Тан на незаданный вопрос напарника. – Покалаулю твои люкзак и пушку. Увелен, за час ты с Полтосом обо всем договолишьса.

– Договорюсь, – заверил его Остап. И, посмотрев на часы, кивнул бармену: – Ладно, папаша, уболтал: попарюсь часок, так и быть. Только ты предупреди нас, когда Портос объявится в бане, чтобы мне его не прозевать.

– Само собой! Не стоит беспокоиться, – пообещал лохмач. – Не только предупрежу вас, но и сообщу Портосу, что кое-кто желает иметь с ним беседу по поводу работы.

– Это было бы еще лучше, – кивнул Рында. – А то не люблю приставать в бане к голым незнакомым людям с разговорами… А сейчас плесни-ка нам еще по пиву. И дай закуску посерьезнее – негоже, знаешь ли, обсуждать натощак важные дела с важными людьми…