Глава 65

Как ни досадно было Секретной службе признавать, что они упустили сенатора, однако, когда в пять утра агенты явились будить Шарлотту, гостиничный номер оказался пуст.

– И куда она подевалась? – потребовал от них отчета глава ЦРУ, поднятый с постели у себя в Вирджинии звонком по горячей линии.

– Мы думаем, что она самостоятельно выбралась из отеля, – отвечал перепуганный командир ее охраны. – Следует ли нам известить президента об отлучке сенатора?

– Ни в коем случае! – рявкнул тот. – Я подниму наших людей. Последнее, что нам сейчас нужно, – чтобы в новостях трубили о том, что самая влиятельная из американских сенаторов шляется невесть где без охраны! Молитесь и надейтесь, что вам повезет. Может, она решила пробежаться по Праге!

Однако глава ЦРУ был абсолютно уверен, что вряд ли Шарлотта «решила пробежаться». Поскольку в тот самый момент, когда он говорил с идиотом из Секретной службы, ему пришло сообщение от его пражского агента. Тот обнаружил на пороге своей конспиративной квартиры некий портфель – прямо поверх Financial Times и Prague Post. Портфель, полный документов, которые свидетельствовали о связи Шарлотты Йейтс с КГБ! Есть ли на свете хоть один человек, сумевший пережить «холодную войну», ни во что не вляпавшись?

Портфель принадлежал Джону Пейсли – высокопоставленному боссу ЦРУ, причастному к убийству Кеннеди и к Уотергейтскому скандалу. В семьдесят восьмом году его нашли мертвым: Пейсли покончил с собой, прыгнув в воду со своей шикарной яхты. Правда, когда большинство людей решаются на подобный шаг, они не привязывают к своим телам грузы для дайвинга ПОСЛЕ того, как размозжат себе голову из пистолета. И их портфели впоследствии не исчезают мистическим образом. В Управлении всегда подозревали, что это дело рук КГБ, но, говоря откровенно, Пейсли с его отвратительно распущенным образом жизни и связями в России только компрометировал Управление. Никого особенно не заботило, кто отправил его «на покой».

А теперь, спустя столько лет, портфель снова выплыл – в ту самую ночь, когда исчезла Шарлотта Йейтс. Предстояли колоссальные хлопоты по расхлебыванию каши. Разумеется, никому не захочется, чтобы наружу просочились слухи о том, что председатель комитета Сената по иностранным делам оказалась – кем бы вы думали? – агентом КГБ. Список тех, кому это доставит головную боль, будет размером с Капитолий!.. И куда могла запропаститься эта стерва?

Небось развалилась на палубе прогулочного теплохода, плывущего по Волге, пьет водку и заедает икрой, с горечью подумал глава ЦРУ. Русские всегда знали, как заботиться о своих людях… Он выпил таблетку от изжоги и как раз завязывал галстук, когда его телефон громко запищал: пришло известие о том, что Теда – агента Секретной службы – застрелили в соборе святого Вита. Труп лежал на каменном полу, рядом с телом итальянской светской львицы.

Этого достаточно, чтобы начать голосовать за демократов, решил глава ЦРУ, набирая сообщение для своего агента, дабы тот принял меры по зачистке следов.

Сара и Макс лежали в постели в Нела под присмотром жены Нико и с изумлением слушали новости. (Кстати, Оксана лично встретила их в больнице «На Франтишку», а затем выпустила – без единой записи об их местопребывании, включая существенную информацию о том, что пациентов лечили от пулевых ранений.) Весь мир всколыхнуло. Сайты, интернет-порталы и газеты трубили о том, что Шарлотта Йейтс перенесла обширный инфаркт на борту военного самолета Gulfstream V C-37A, возвращаясь из своей поездки в Европу. В самолете были врачи и дефибриллятор, однако ничто не смогло спасти сенатора. На всех каналах шли жаркие обсуждения того, что хотя заболевания сердца занимают первое место в ряду причин женской смертности, этот недуг никогда не получал достаточного внимания и дотаций на исследование. В дни, последовавшие за тихими, но изысканными похоронами, страховые компании ощутили необходимость оплатить обязательное эхокардиограммирование для всех женщин старше пятидесяти.

– Напрасно мы так старались, – вздохнул Макс.

– Почему? – Сара повернулась к нему и ласково поправила воротник его пижамы. – Не говори так.

– Майлз рассказал мне все, что знал о письмах Шарлотты Йейтс к Юрию Беспалову. Я переслал материалы своим приятелям-репортерам. Но без самих писем… это как с Рейганом: она мертва, и люди хотят слышать о ней только хорошее.

– Я рада, что Майлза не стали ни в чем обвинять, – заметила Сара. – И мы старались не понапрасну. Кроме того, нам известна правда.

Той ночью в соборе были отомщены смерти множества жертв.

Сара надеялась, что Нико скопировал содержимое портфеля Пейсли. Карлик, разумеется, утверждал, что у него нет ни секунды свободного времени. «Moi strakhovy polis», – так назвал портфель Юрий Беспалов, спустившись за ним в библиотеку, расположенную в подземелье. Сара запомнила выражение и посмотрела в словаре, что это значит. «Мой страховой полис», – говорил Юрий.

По крайней мере, книжные сокровища, которые Нико спрятал в доме Фауста, вернулись во дворец и теперь хранились в потайном кабинете. Макс рассчитывал лично поработать с ними, когда окончательно поправится. Он мечтал найти в бумагах какие-нибудь указания по поводу Руна.

В комнату вошел чешский волкодав Макса, держа в пасти нечто вроде игрушки, какие обычно покупают собакам для развития зубов.

– Мориц, положи сейчас же! – приказал Макс, и пес послушно разжал челюсти. Мокрый чихуахуа, тявкнув, поспешил убраться под кровать.

Макс повернулся и поцеловал Сару в плечо.

– Ты пойдешь на похороны Элизы? – спросила она.

– Не могу, слишком расстроен, – отозвался Макс. – О, я вспомнил!.. Полиция передала мне некоторые из ее личных вещей, а среди них есть кое-что для тебя.

Наклонившись над прикроватным столиком, Макс принялся рыться в ящике.

– Я не хочу ничего, что принадлежало этой женщине.

– Не беспокойся. На самом деле это принадлежало Седьмому князю.

Макс вложил в руку Сары холодный и тяжелый предмет. Сара взглянула на него…

У нее на ладони поблескивал ацтекский амулет – флакончик на тонкой золотой цепочке, с вырезанной на нем причудливой фигурой. Дар Бетховена.

– Но как?… – вырвалось у Сары.

Макс пожал плечами:

– Похоже, она его украла.

– Он должен быть в музее, – сказала Сара, обводя кончиком пальца очертания ацтекского божка на поверхности безделушки. – В твоем музее.

– Но, с другой стороны, если бы не ты, сейчас не было бы ни музея, ни меня, – отозвался Макс, застегивая цепочку на ее шее.

Золото тускло сверкнуло.

– Макс, можно тебя кое о чем спросить?

– М-м?…

– Что ты поручил Нико отвезти в Венецию? Ты приказал что-то спрятать в сейфе в «Гритти Палас». Я прочла то письмо… которое Яна передала мне для тебя…

– Моя маленькая Нэнси Дрю, – проворчал Макс, ныряя под одеяло.

– Нет, правда. – Сара довольно вздохнула. – Макс, признавайся!

Макс высунул голову наружу.

– Книга, – пояснил он. – Написанная неким Зосимой из Панополиса. Ему принадлежат самые старые из известных книг по алхимии. Это было около трехсот тридцатого года от рождества Христова.

– Хватит с меня алхимии! – простонала Сара.

– Но книга не об алхимии. Она о Золотом Руне.

– Неужели? – Сара выпрямилась. – И что там говорится?

– Еще не знаю. Пока мне не удалось найти никого, кто бы понимал язык, на котором она написана.

– Что это за язык?

– Никто не может определить. В Венеции живет гениальный лингвист, но он уехал на целое лето. Поэтому трактат пока лежит в сейфе отеля.

– А поиски Руна не окончены?

– Я поклялся охранять Руно, – серьезно произнес Макс. – Чем бы оно ни было. И я должен его найти.

Принятие Максом на себя полноты обязанностей совпало с окончательным освобождением Сары от ее собственных долгов. Впервые за всю жизнь она чувствовала себя свободной. От чего? От скорби и смутного чувства вины из-за смерти отца. От необходимости вечно кому-то что-то доказывать, пытаться подняться над своим происхождением, продемонстрировать миру, что она не хуже других, а даже наоборот – лучше, умнее, расторопнее. И еще Сара стала свободной от всех тех ящичков, по которым она раскладывала людей и вещи: работа, амбиции, секс, любовь…

– Тебе не обязательно начинать поиски сегодня, – прошептала Сара, решительно запихивая голову Макса обратно под одеяло.

В конце концов, времени не существует.

Несколько дней спустя губернатор штата Вирджиния с прискорбием сообщил общественности, что на должность покойной Шарлотты Йейтс назначен один из близких соратников президента. Также было объявлено о создании библиотеки имени Шарлотты Йейтс. Траур, в который погрузилась нация, потерявшая свой революционный вымпел феминизма, закончился с началом ежегодного чемпионата страны по бейсболу.