— Подозрительно как-то, — говорю я в комм.

— Знаю, — отвечает Тодд. — Я думал, он начнет спорить, а он как миленький на все согласился.

— Госпожа Койл с самого начала говорила, что он к ней придет. Похоже, она была права.

— Почему, интересно, я этому не рад?

Я прыскаю со смеху и тут же закашливаюсь.

— Как здоровье? — озабоченно спрашивает Тодд.

— Хорошо, хорошо! — выпаливаю я. — Я больше переживаю за Ли.

— А он как?

— Состояние стабильное, но все еще неважное. Госпожа Лоусон все время дает ему снотворные и будит, только чтобы покормить.

— Ух… Передавай ему привет. — Тодд косится куда-то в сторону. — Да сказал же, одну минуту! — Он переводит взгляд обратно на меня. — Ладно, пойду. Мэр хочет обсудить завтрашнюю встречу.

— Уверена, госпожа Койл тоже. До завтра!

Он робко улыбается:

— Наконец-то я тебя увижу. В смысле, лично. Сто лет не виделись.

Я прощаюсь и жму кнопку отбоя.

На соседней койке крепко спит Ли. Госпожа Лоусон сидит в углу и каждые пять минут проверяет его жизненные показатели на мониторах. Про меня она тоже не забывает и пробует на мне особый способ лечения, практикуемый госпожой Койл: лекарства вводятся строго по времени. Инфекция, похоже, понемногу перебирается из руки в легкие.

Инфекция смертельна, сказала госпожа Койл.

Смертельна.

Не знаю, можно ли ей верить. Вдруг она снова делает из мухи слона, чтобы добиться моей поддержки?

Поэтому я и не рассказала Тодду о болезни. Если он станет волноваться за мою жизнь — а он наверняка станет, — я и сама начну думать, что госпожа Койл права…

Тут она входит в палату:

— Как самочувствие?

— Лучше, — вру я.

Она кивает и подходит к Ли:

— От мэра что-нибудь слышно?

— Он согласился на все наши условия, — отвечаю я и снова закашливаюсь. — Он явится без охраны. Только Тодда с собой возьмет.

Госпожа Койл сухо смеется:

— Вот надменный индюк! Кичится своей неприкосновенностью!

— Я сказала, что мы поступим так же. На встречу придете только вы, Симона. Брэдли и я. Запрем корабль и поедем все вместе.

— Отличный план, дитя, — говорит госпожа Койл, глядя на мониторы. — За нами, разумеется, поедет вооруженная охрана, но они высовываться не будут.

Я хмурюсь:

— То есть мы даже вида не сделаем, что хотим добра?

— Когда ты наконец запомнишь? Добрые намерения ничего не значат, если не подкрепить их более вескими аргументами.

— Это верный способ развязать бесконечную войну.

— Может быть. Но это и единственный способ заключить мир.

— Не верю, — говорю я.

— Вот и хорошо, не верь. Как знать, вдруг однажды именно твой подход поможет нам выиграть. — Она собирается уходить. — До завтра, дитя.

По ее голосу слышно, с каким нетерпением она ждет наступления завтрашнего дня.

Дня, когда к ней придет мэр.