Глава 46
20 декабря, 08 часов 09 минут
по центральноевропейскому времени
Кумы, Италия
С рукой на горле и слезами на глазах Эрин смотрела, как тело Леопольда падает на землю. Она помнила этого деликатного человека, его морщинки прилежного школяра у глаз, его самоуничижительную иронию. Представила, как пришла в себя в катакомбах под Римом в полной уверенности, что уже мертва, лишь затем, чтобы обнаружить, что он держит ее за руку, пустив в ход свое медицинское искусство, чтобы оживить ее.
Этот человек спас ей жизнь.
И все же его секреты стоили жизни слишком многим.
Внезапно земля яростно вздрогнула, будто исполинский кулак ударил по полу у них под ногами. Черная круговерть вокруг алтаря извивалась и бурлила, хлеща щупальцами и круша все вокруг. Из туннелей докатывался скрежет камней и грохот падающих валунов.
— Народ, пора двигать отсюда! — гаркнул Джордан.
Устремляясь к мосту, Эрин помогала Элисабете нести Томми. Рун бежал первым, а Бернард и Джордан замыкали колонну, поддерживая Ареллу с обеих сторон. Земля продолжала сотрясаться. Впереди по каменной арке над рекой, выплескивающейся из каменного русла, пробежала трещина.
— Быстрей! — крикнула Эрин.
Они припустили во весь дух. Элисабета быстро обогнала Эрин, хотя ей приходилось нести мальчика. Она пронеслась по мосту, опередив даже Руна, бежавшего за ней по пятам. Они присоединились к горстке сангвинистов, охранявших тоннели, ведущие к поверхности, и увидели среди них Христиана.
Бегущая Эрин буквально налетела на стену волглой серной жары, обжигающей после холода пещеры. Она боялась поскользнуться на камнях, но не замедлила бега — тем более что у нее на глазах кусок моста плюхнулся в черную воду. Под ногами змеилось все больше трещин.
Внезапно сильный толчок швырнул ее плашмя на камень. У самых кончиков пальцев целая секция рухнула вниз. Эрин взглядом измерила слишком широкий провал, сквозь который тут же вырвались вверх клубы пара и фонтаны воды.
А затем Рун слетел сквозь них, будто черный ворон. Приземлился рядом с ней, помог встать, подхватил на руки и стремглав прыгнул через пролом. Рухнул вместе с Эрин с той стороны, приняв удар плечом и откатив ее прочь от опасности.
Джордан…
Затем перескочил Бернард с сивиллой на руках. И почти тотчас последовал Джордан. Оба приземлились на ноги, хотя Стоуну пришлось пробежать несколько шагов, чтобы восстановить равновесие.
Позади них весь пролет рассыпался на куски и полетел в реку.
Жара и пар опаляли кожу Эрин и обжигали легкие.
— Не останавливаться! — скомандовал Бернард.
Всей группой они побежали через лабиринт обратно. Навязчивый, грызущий страх гнал Эрин все вверх и вверх. Ногами она ощущала непрестанные сотрясения земли. Представила тьму, бурлящую внизу. Почему та не отступает?
Неужели слишком поздно?
Неужели адские ворота по-прежнему открыты?
08 часов 15 минут
Рун мчался рядом с Элисабетой, несшей в руках Томми — предвозвещенного Первого Ангела. Он помнил, что она крикнула ему, когда он только ступил в выстуженную пещеру.
Спаси отрока!
По прозвучавшему в ее голосе страданию он понял, что ее потребность защитить дитя была продиктована вовсе не пророчеством. Она прижимала Томми к груди, озабоченно стиснув губы. Сердце отрока запиналось, билось слабо, но решительно, под стать выражению лица Элисабеты. Рун следил за каждым ее шагом, готовый подхватить, если она вдруг пошатнется. Кровь сочилась из тысячи порезов, но казалось, Батори черпала силы из кладезя, более глубокого, нежели питающий стригоев.
Это решимость матери, стремящейся спасти собственное чадо любой ценой.
Эрин и Джордан следовали за ними, а замыкал группу кардинал, несший темнокожую женщину. Рун помнил струившийся от нее золотой свет, помнил уверенность Бернарда, что она — ангел. И все же она явно знала Искариота и состояла с ним в каких-то отношениях. Но с какой стати ангелу искать Предателя Христа? И вообще кому бы то ни было?
Рун посмотрел на кровь, запятнавшую его рукав.
Кровь Леопольда.
Столь многое остается неведомым.
Наконец они достигли конца тоннеля и выбрались через россыпь валунов на пляж. Небо оставалось черным, скрывая солнце. Рун бросил взгляд на Элисабету. Покамест она в безопасности от этого потаенного дня. Но в конце концов графиня с отроком рухнула на колени в песок. Поднявшееся солнце явственно подточило даже ее грандиозные силы.
Рун взглядом обыскал небо. Дым расползся до горизонта. Какую бы там нечисть Искариот ни привел в движение, удаление Первого Ангела из храма ее не остановило.
Не менее встревоженный Бернард присоединился к ним, опустив женщину на песок. Она не открыла глаз, но одна рука вяло шевельнулась, обтерев лицо, будто оно облеплено паутиной.
Еще жива.
Элисабета бережно опустила отрока рядом, положив его голову на песок, чтобы осмотреть рану у него на горле. Кровь продолжала сочиться, хотя, возможно, и не так быстро. Но потому ли, что он исцеляется, или просто жизнь его почти истекла?
Элисабета держала его за руку. Рун не сомневался, что она убьет всякого, кто попытается причинить отроку вред. Он вспомнил, как истово она защищала собственных детей, хотя и сама убивала чужих. Ее привязанности всегда были непостижимы для Руна.
Ветер распахнул плащ Элисабеты, и луч просочившегося дневного света упал ей на щеку. Рун бросился к ней, но кожа ее не вспыхнула. Очевидно, в воздухе висит довольно нечистого пепла, чтобы позволить стригоям расхаживать под этим ужасающим небом.
Корца вообразил тучу пепла, окутывающую всю планету, пробуждая ужасы, давно спящие в гробницах, могилах и прочих местах, куда не заглядывает лучик солнца.
Элисабета тоже ощутила эту перемену, подняв лицо к пасмурным небесам. Пусть даже профильтрованный сквозь пепел, но это первый за века свет дня, который она узрела собственными глазами. Графиня добрую минуту вглядывалась в небо, прежде чем снова сосредоточить внимание на раненом отроке на песке.
Бернард подошел к Томми с другой стороны, сбросил свой пиджак и расстегнул запятнанную кровью белую рубашку, открыв свои потайные доспехи. Затем расстегнул водозащитный карман над сердцем и извлек простую книжку в кожаном переплете.
Рун воззрился на то, что он держал в руках.
Кровавое Евангелие.
08 часов 21 минута
Увидев Евангелие в руках Бернарда, Эрин опустилась на колени у головы мальчика. Ощутила, как века пророчества ложатся тяжким бременем на его бледное чело. Пепел припорошил его волосы, до сих пор по-мальчишески мягкие. Новые хлопья падали ему на щеки и губы. Эрин утерла ему лицо ладонью, оставив на коже размазанную ржавчину.
Он даже не шелохнулся от ее прикосновения. Дыхание его было поверхностным и слишком медленным.
Христиан присоединился к ней.
— Что с ним не так? — спросила Эрин. — В Стокгольме он оправился куда быстрее. Почему же Томми не исцеляется сейчас?
— Не ведаю, — негромко прошептала Батори, подняв на нее полные горя глаза, застав Эрин врасплох глубиной своих чувств. — Но я слыхала, как Искариот сказал, что клинок, коим он воспользовался, может губить ангелов. Даже ныне я слышу, как его юное сердечко продолжает угасать. Должно быть, дело в этом ноже.
Графиня отвела волосы со лба мальчика.
Бернард опустился на одно колено.
— Позвольте мне вложить Евангелие в руки Томми, — проговорил он. — Быть может, его благодать спасет отрока.
Батори бросила на него хмурый взгляд.
— Возлагаешь свои чаяния на очередную святую книгу, поп? Ужель другая послужила нам на славу?
И все же графиня не воспротивилась, когда кардинал сложил руки мальчика на груди. Даже она понимала, что хоть плохонькая надежда лучше, чем никакая.
Бернард благоговейно вложил книгу ему в руки. Едва коснувшись его кожи, обложка на миг просияла золотым светом, но затем вновь потемнела.
Веки Томми затрепетали и распахнулись.
— Мама?..
Графиня склонилась над ним, и слеза упала мальчику на щеку.
— Это Элисабета, мой бравый вьюнош, — промолвила она. — Мы свободны.
— Открой книгу, сынок, — призывал Бернард. — И спаси мир.
Пророчество эхом прозвучало в голове Эрин.
Трио предвозвещенное должно доставить сию книгу Первому Ангелу для благословения…
Она переводила взгляд с Руна на Джордана, а с него — на Батори.
Томми попытался сесть и тоже исполнить свою роль.
Батори помогла ему подняться, позволив его худенькой спине прислониться к ее боку, обращаясь с ним предельно нежно.
Томми пристроил книгу на коленях и открыл ее на первой странице. И без сил ссутулился, пытаясь разобрать древние слова на греческом языке.
— Что тут говорится? — хрипло спросил он.
Эрин процитировала слова по памяти:
— Грядет великая Сеча Небесная. Дабы силы добра возобладали, из этого Евангелия, начертанного собственной моею кровью, надлежит выковать Оружие. Трио предвозвещенное должно доставить эту книгу Первому Ангелу для благословения. Лишь этим они обеспечат спасение мира.
Пока они смотрели в ожидании, пепел падал на открытые страницы.
И больше ничего.
Томми посмотрел на клубящиеся тучи, а затем на бурное свинцовое море.
— Что еще я должен сделать? — спросил он несчастным и потерянным голосом.
— Ты — Первый Ангел, — мягко произнес Рун. — Тебе уготовано благословить эту книгу.
Сморгнув пепел со своих длинных ресниц, Томми поглядел на него с сомнением. И повернулся к особе, которой явно доверял больше всех.
Батори.
Графиня утерла кровь с его горла, где рана до сих пор не затянулась. Голос ее был полон тревоги. Она была готова ухватиться за любую соломинку.
— Может быть.
— Я не ангел, — нахмурился Томми. — Ангелов не бывает.
Батори улыбнулась ему, показав самые кончики острых зубов.
— Коли на свете есть чудища, отчего же не быть и ангелам?
Томми вздохнул, глаза его чуть закатились — не от пренебрежения, а от растущей слабости. Он явно опять угасал.
Батори прижала ладонь к его щеке.
— Веруешь ты или нет, какая ж пагуба в том, чтобы уступить их желаниям и благословить эту негодную книгу?
— Пожалуйста, попробуй, — взял его за плечо Бернард.
Томми подавленно тряхнул головой и простер ладонь над открытыми страницами Евангелия. Рука его задрожала даже от этого ничтожного усилия.
— Я благословляю… эту книгу.
И снова они ждали, и снова падал пепел, и земля по-прежнему дрожала.
Чудо не явилось. Ни золотого света, ни новых слов.
Эрин начало охватывать беспокойство.
Они что-то прозевали… Но что?
— Может, он должен произнести какую-то специальную молитву? — нахмурился Джордан.
Христиан окинул взглядом картину опустошения.
— А может, это место проклято.
Встрепенувшись, Бернард благодарно схватил того за руку.
— Ну конечно! Кровавое Евангелие может преобразиться только над святыми мощами Петра в базилике Святого Петра. Мы должны доставить отрока в Рим. Лишь там надлежит благословить книгу!
Томми внезапно обмяк, привалившись к графине; недолгий прилив сил иссяк, как огарок свечи. Капля крови скатилась из его до сих пор не затянувшейся раны.
— Ему нипочем не добраться до Рима, — заявила Батори. — Я едва чувствую биение его сердца.
Рун встретился глазами с Эрин, взглядом подтвердив это.
Негромкий вздох заставил ее оглянуться через плечо туда, где на песке лежала Арелла. Женщина перекатилась было на бок, но теперь снова опрокинулась навзничь, после того как ее глаза осияли Эрин взглядом, полным такой же печали, как на рисунке, той же скорби, с какой она глядела на Искариота.
Эрин поняла это послание, которому Иуда не внял.
Вы заблуждаетесь.
Словно зная, что Эрин ее поняла, сивилла закрыла глаза, и тело ее обмякло.
Встревоженная доктор Грейнджер перебралась к ней, взяв за руку. Та оказалась теплой. Эрин заметила, что кончики пальцев сивиллы покрыты мокрым песком. Оглядев песок в том месте, куда опиралась Арелла, она обнаружила начертанный на песке символ.
Он изображал факел — торопливый набросок, подкрашенный пеплом, изображающий зажженную связку тростника.
У нее за спиной Бернард говорил:
— Мы можем перевязать отрока здесь, а по пути зажимать его рану. Он… он должен выдержать полет до Рима.
Христиан указал на второй вертолет, стоящий на пляже. Должно быть, он доставил подкрепление кардинала.
— Я возьму аптечку. В вертолете должно быть достаточно топлива, чтобы дотянуть до Ватикана. Лететь тут не больше часу. Как только мы поднимемся в воздух, я уведомлю медицинский состав, чтобы они были наготове к нашему прибытию.
— Рана у отрока отнюдь не натуральная, — пренебрежительно бросила Батори. — Вашей современной медициной ее не исцелить.
Эрин обнаружила, что в виде исключения согласна с графиней. Даже без целительного дара Томми кровь уже давно должна была свернуться, запечатав рану.
Эрин снова взглянула на символ.
Вы совершенно заблуждаетесь.
Пока Христиан побежал за аптечкой, Бернард пытался влить освященное вино в рану, бормоча молитвы на латыни. И протер ее начисто рукавом.
Кровь хлынула с новой силой.
Эрин увидела бледное золотое свечение, заметное лишь благодаря сумраку. Возможно, это проявление его особых ангельских флюидов, чуда, поддерживающего жизнь мальчика и, вероятно, спасшего Джордана в Стокгольме.
— Вы не ведаете, что творите, — бросила Батори, отталкивая руки Бернарда от мальчика. И указала на Ареллу. — Клинок, ранивший его, носила она. Она должна ведать об этом больше. Приведите ее в чувство.
Эрин попыталась тряхнуть женщину за плечо, но отклика не добилась.
— Мы должны устранить отрока от этих анафемских песков и доставить его в Рим, — заявил Бернард, как только Христиан вернулся. — Там мы его спасем.
Эрин вспомнилось недавнее предостережение Ареллы.
Ни вам, ни священникам мальчика не спасти. Это могу только я.
Эрин обернулась к Бернарду, вслух высказав то, в чем окончательно уверилась.
— Вы совершенно заблуждаетесь.
Будто услышав, как ее послание произнесли вслух, Арелла шевельнулась. Ее рука слабо потянулась к Томми и его кровоточащему горлу. От ее прикосновения кровь перестала вытекать из раны, застыв в ней. А потом пальцы сивиллы соскользнули, и набрякшая капля скатилась по его бледной коже.
— Она может исцелить его, — настаивала Эрин.
— Он пронзен ангельским оружием, — кивнула Батори. — И для исцеления его надобен ангел.
— Как? — спросил Бернард.
Эрин вглядывалась в символ, понимая, что он играет важную роль. Эта женщина нарисовала его не просто так. Сивиллы никогда не рисовали то, что не играло роли. Эрин представила рисунок, найденный в сейфе Искариота.
— Факел! — подозвав остальных, Эрин указала на песок. — Это один из пяти символов, изображенных на рисунке, олицетворяющем пятерых сивилл.
— И что с того? — поинтересовался Бернард.
— Она пытается сообщить нам, куда отправиться, как исцелить его. Пламенеющий факел — символ Ливийской сивиллы, одной из прорицательниц, предсказавших явление Христа. Согласно мифологии этого региона, его воды якобы обладают чудесной целительной силой. Некоторые считают, что Христос пребывал там с Марией и Иосифом после бегства от Иродовой резни.
— Мне известны эти легенды, — отозвался Бернард. — Но Ливийская сивилла поселилась в Сиве — оазисе в пустынях нынешнего Египта. Это далеко за Средиземным морем. Отроку ни за что не перенести столь длительного путешествия, оставшись в живых.
Осознав, что это действительно так, Эрин не проронила ни слова в ответ.
Приняв это за согласие, Бернард продолжил гнуть свое.
— Мы должны доставить их обоих в Рим. — Он махнул Христиану. — Неси отрока. Я возьму женщину.
— Вы этого не сделаете, — Батори встала перед Христианом, заслонив собой Томми.
Кардинал в ярости воззрился на нее.
— Если отрок не может быть исцелен здесь, если он не может добраться до Сивы, что же тогда? — с напором спросил он. — Если же мы сумеем доставить его в Рим, в базилику Святого Петра, то он хотя бы сумеет прожить достаточно долго, чтобы благословить книгу и явить ее секреты.
— Значит, на самом деле вам и дела нет, будет парнишка жить или помрет? — вопросил Джордан, кладя ладонь Эрин на плечо. — Только бы доставил товар…
Ответом ему послужило выражение гнева на лице Бернарда.
Эрин присоединилась к Элисабете.
— Жизнь этого ребенка важнее любых секретов.
Бернард предстал перед ними, взмахом руки указав на расползающуюся по небу хмарь.
— Пепел продолжает падать. Что сломано, то не поправилось. Мы видели, как врата адовы разверзлись под отроком. Катастрофа замедлилась, но пока не отвращена. Что открыто, надлежит закрыть. Чтобы остановить это, времени у нас лишь до заката.
— Почему до заката? — осведомилась Эрин.
Бернард поглядел на небо.
— Я читал повествования об этом месте. Если врата адовы разверзлись днем, их надлежит закрыть, пока не угаснет последний луч денницы, или ничто уже не закроет их снова. Это куда важнее, чем любая отдельная жизнь, в том числе и этого отрока. Если мы не перейдем к действию прямо сейчас, наверняка погибнут невинные без числа и счета.
— Но именно эти действия я и нахожу подозрительными, — возразила она.
— В этом я на стороне Эрин, — поддержил ее Джордан.
— Равно как и я, — графиня была непоколебима.
Рун неуверенно поглядел на них, разрываясь между ними и Бернардом, за спиной которого была сила дюжины сангвинистов.
— Так что же вы предлагаете, Эрин?
— Забыть о Евангелии, о пророчестве, о спасении мира. Обратить все наши силы на спасение этого мальчика, ребенка, вынесшего безмерные муки. Мы в долгу перед ним. Он был обременен бессмертием благодаря единственной попытке спасти раненого голубя. Для меня он — этот голубь. Я не позволю ему погибнуть.
Холодная ладонь Батори отыскала ее руку. Теплые пальцы Джордана — другую.
— Как утверждают, целительные воды Сивы столь сильны, что сама сивилла пользовалась ими, чтобы возродиться, чтобы поддерживать свое бессмертие. — Эрин поглядела на женщину, удивляясь, как это ангел может выглядеть столь бледным и хрупким. — Мы еще можем поспеть туда с ними до заката. Исцелить их обоих.
— Отрок наверняка умрет прежде, чем мы туда доберемся, — упирался Бернард. — Рим лишь…
— Как вы планируете лечить отрока в Риме? — перебил его Рун.
— У нас есть врачи. У нас есть священники. Но даже не будь у нас их, самое важное — благословить книгу в храме Святого Петра.
— Почему вы преисполнены уверенности, будто в Риме книга явит свои секреты? — насупился Рун, не удовлетворившись ответом.
— Потому что должна, — кардинал коснулся наперсного креста. — Или все воистину пошло прахом.
Рун перевел взгляд с Эрин на Батори.
— Бернард, вы возлагаете на возвращение в храм Святого Петра слишком много надежд.
— Но ведь именно там Кровавое Евангелие было распечатлено и возвращено миру.
— Но книга была доставлена туда по слову и Эрин, и Батории Дарабонт. Однако же теперь мы стоим здесь — снова с Эрин и другой представительницей династии Батори, и обе твердят вам, что отрока надо доставить в Сиву. Хоть нам и неведомо наверняка, кто именно из них Женщина Знания, в данном случае это роли не играет. Они обе повелевают доставить отрока в Египет.
— И не только мы, — подхватила Эрин, указывая на Ареллу. — Еще одна женщина тоже. Ангел, по вашим же словам, признавшая вас в прошлом недостойным.
Ее слова заставили Бернарда отшатнуться, но они будто лишь подлили масла в пламень его гнева.
— Рим всего в часе пути, — упирался он. — Мы отправимся в храм Святого Петра и предоставим отроку всяческий уход, в котором он нуждается. Если я заблуждаюсь, там его подготовят к путешествию в Сиву.
— К тому времени может быть слишком поздно, — Эрин взмахом указала на затянутое пеленой солнце.
Христиан направился прочь, бросив взгляд на те же небеса.
— Куда бы вы ни решили лететь, пойду разогрею стрекозку. Скажете, куда лететь.
— Христиан прав, — заявил Джордан, видя, что пепел валит все гуще. — Этот мерзкий воздух может принять решение за нас. Если пепла станет слишком много, уже никто никуда не полетит.
Признав его правоту, все потянулись за Христианом. Рун нес Ареллу, а Батори не пожелала выпустить мальчика из рук. Считаные секунды спустя двигатель вертолета хрипло закашлялся, давясь пеплом, после чего громко взревел, набирая обороты. Эрин прищурилась, защищая глаза от песка и пепла, взбитых в воздух винтами.
Говорить стало невозможно.
Добравшись до вертолета, все принялись карабкаться внутрь. Батори передала Томми Эрин, а Бернард помог Руну уложить Ареллу поперек сидений. Едва дав им время усесться, Христиан вывел надрывающийся двигатель на полную мощность, поднял машину над пляжем и повернул в сторону свинцовых вод, прочь от круговерти огня и дыма.
— Куда? — крикнул он назад.
— В Рим! — гаркнул Бернард, свирепо, с вызовом озирая салон.
Батори бросила на Эрин взгляд, сверкнувший коварством. Та отпрянула, опасаясь худшего. Но мишенью графини была не она. Неуловимо стремительным движением Батори повернулась к соседу, обхватив его рукой за талию, и стремглав бросилась к открытой двери рядом с ним. Ни Батори, ни Бернард пристегнуться не успели, так что оба кувырком вывалились наружу, все еще цепляясь друг за друга.
Эрин подалась вперед, насколько позволили привязные ремни, и в этот момент Христиан накренил вертолет, а дверь с грохотом распахивалась и захлопывалась на ветру. Эрин увидела внизу два всплеска, после чего оба вынырнули, отплевываясь и продолжая драку.
Потянувшись вперед, Джордан удержал дверь и закрыл ее на защелку.
— Пожалуй, это решает дело, — резюмировал он с усмешкой, явно одобряя дерзкую эскападу Батори, покончившую с патовой ситуацией.
Все трое переглянулись.
Христиан оглянулся на них с сияющим в зеленых глазах вопросом.
Склонившись вперед, Эрин притронулась к плечу молодого сангвиниста.
— Сива, — твердо заявила она.
Христиан бросил взгляд на Руна, потом на Джордана, кивками выразивших согласие. Повернулся обратно и пожал плечами.
— Да кто я такой, чтобы спорить с трио предвозвещенных?
