Глава 45
20 декабря, 07 часов 54 минуты
по центральноевропейскому времени
Кумы, Италия
Эрин оттащила Джордана от леденящего костра черного марева. К нему вернулось достаточно сил, чтобы удержаться на ногах, но Стоун все потирал грудь. Не слишком ли он перенапрягается после недавнего испытания? Эрин с радостью ощутила, как его липкая ладонь согревается в ее руках.
— Ближе вы подойти не сможете, — донесся голос из-за тучи.
Он принадлежал женщине, прикованной к стене. Она была облачена в простое белое платье и кожаные сандалии, словно только что сошла с древнегреческой вазы.
Эрин немного прошла вокруг черного вихря, чтобы лучше видеть ее лицо. Несомненно, это женщина с рисунка, с полотна Искариота и, наверное, та самая, которую Бернард видел в Иерусалиме. Ее привязали к железному кольцу, вбитому в камень; по-видимому, она такая же пленница, как и мальчик.
Но что она из себя представляет?
Ее раздумья прервал Рун, швырнувший стригоя высоко в воздух, через хмарь над алтарем. Из глотки твари, налетевшей на круговращение мги, вырвался вопль, тело мгновенно заледенело в страдальческой позе. На миг Эрин показалось, что из его губ и ноздрей потекла дымная мреть, закружившаяся и влившаяся в черноту над телом Томми. Ей вспомнились рисунки Элисабеты в ее макабрическом лабораторном журнале, как она описывает те же сумеречные флюиды в связи со стригоями.
А затем тело ударилось о дальнюю стену и разбилось, как фарфоровая кукла.
В шоке Эрин сделала шаг назад.
Как же тут спасти мальчика? Да жив ли он вообще?
Будто прозрев ее страхи, женщина заговорила:
— Я могу до него добраться.
Эрин воззрилась на нее.
Та приподняла связанные руки.
— Освободите меня.
Эрин обменялась взглядом с Джорданом.
Джордан пожал плечами, продолжая держать на прицеле схватку в другом конце зала. Рун бился плечом к плечу с Бернардом и Элисабетой, чтобы очистить пещеру от последних стригоев.
— В данный момент, — заявил он, — любой враг Искариота — мой друг.
И все же Эрин продолжала колебаться, вспомнив портрет маслом, где Искариот глядит на нее с любовью, обнимая за талию.
— Кто-то же должен войти туда и спасти пацана, — напомнил ей Джордан.
Кивнув, она поспешила вперед и с помощью кортика, взятого у Джордана, перепилила толстые веревки, которыми руки женщины были привязаны к железному кольцу. Джордан продолжал охранять ее.
Пока та трудилась, женщина встретилась с ней взглядом, полным мира и покоя посреди этого кровопролития.
Эрин сглотнула, понимая, кого стремится освободить, но все-таки нуждаясь в подтверждении.
— Вы сивилла Кумская.
Та чуть опустила подбородок в знак подтверждения.
— Это одно из множества имен, какие я носила за века. На данный момент я предпочитаю звать себя Ареллой.
— И вы поможете мальчику? — Она поглядела на его худенькое тельце на камне.
— Я должна… как помогла другому мальчику давным-давно в прошлом.
Наконец, руки Ареллы освободились, и она сложила ладони, будто для молитвы, с указательными пальцами в паре-тройке дюймов от лица.
Джордан и Эрин попятились, чувствуя, что в ней нечто назревает.
Внезапно тело сивиллы омыл золотой свет, оттолкнувший их еще дальше прочь. Корона этого света задела Эрин, своим теплом прогнав мороз из ее костей, будто ласковый жар летнего солнца, благоухая полевыми травами и клевером. Эрин впивала его всем существом. Радость наполнила ее, напомнив момент, когда Кровавое Евангелие пресуществилось из простой свинцовой плиты в книгу, содержавшую слово Христово.
И внезапно Эрин отыскала слово, чтобы описать, что она чувствует.
Святость.
Она находится в присутствии истинной святости.
Рядом с ней улыбался Джордан, наверняка почувствовавший то же самое. На миг посреди сечи воцарился мир. Эрин прислонилась к нему, деля с ним тепло, силу и любовь.
— Я могу чем-нибудь помочь? — спросила она.
Милосердие женщины полностью обратилось на Эрин.
— Нет. Ни вам, ни священникам мальчика не спасти. Сие могу только я.
Оторвавшись от стены, женщина — Арелла — направилась к высящемуся костру холодной тьмы. Едва ее сияние приблизилось, как несколько языков тьмы по краям выгорело. Остальные втянулись обратно в тучу, будто в страхе перед ее прикосновением.
Затем она проникла в саму тучу. Ее сияние вспыхнуло ярче, отталкивая заклубившуюся вокруг мреть. Блеск распространился вверх в обе стороны, пронзая мглу, образуя знакомую форму.
Эрин представила старинный рисунок из сейфа.
Крылья.
Как могло такое существо бытовать на земле?
Эрин вдруг осознала, что ей было куда легче поверить в стригоев, в существование богомерзкого зла во плоти, чем принять присутствие добра. Но отрицать то, чему стала теперь свидетелем, она не могла.
Арелла подступила к алтарю, оказавшись у одра мальчика.
Мреть сгустилась вокруг нее, вгрызаясь в сияние.
— Нет… Арелла… нет… — раздался крик с другой стороны пещеры.
Искариот вскарабкался на ноги. Рубашка его насквозь промокла от крови. Попятившись, он свалился в тоннель, находившийся за спиной, и скрылся из виду.
Джордан ринулся было в погоню, но Эрин схватила его за руку, желая, чтобы он был рядом.
— Он знает, что проиграл, но мальчику мы можем понадобиться.
Джордан недовольно скривился, но кивнул, держа оружие нацеленным на тоннель.
Арелла преклонила колени на неровном полу. Ее крылья, изогнувшись, образовали вокруг мальчика защитную оболочку. Томми лежал навзничь, накрытый тяжелой сетью. Кожа его приобрела восковой сероватый оттенок, будто он уже умер.
Мы опоздали.
Горло у Эрин перехватило.
Но сивилла коснулась его бледного лица, и на нем расцвел румянец, распространяясь от кончиков ее пальцев, суля мальчику хотя бы надежду.
Арелла подняла его голову с камня, положив ее на сгиб локтя и открыв яркий серебряный осколок, пронзивший бледное горло, вокруг которого сочилась кровь. Другой рукой она сбросила сеть — легко, будто ту отвязали заранее. Подсунув руку под худое тело мальчика, бережно подняла его.
Но тьма не собиралась отпускать свою жертву настолько легко. Как только Арелла подняла агнца и встала, мреть слилась в черные когти, глубоко вонзившиеся в ее свет, терзая и полосуя его.
Ахнув, Арелла упала на колено. Платье у нее на спине разорвалось, открыв взору черные царапины на плечах.
Эрин потянулась помочь, но уронила руки, понимая, что ничего не может поделать.
Арелла вскарабкалась обратно на ноги, держа мальчика на руках. Ее золотой свет пригас, иссеченный по краям, как рваные кружева. Она сгорбилась среди бури, становившейся вокруг нее все яростней. Туча сгустилась, уплотняясь, пытаясь удушить ее сияние, когтя ее, как секущий ледяной шквал.
Арелла сделала запинающийся шаг, затем другой. Казалось, все остатки сияния она сконцентрировала вокруг мальчика, оставшись совершенно беззащитной перед атакой.
Сделала еще шаг — и наконец вырвалась из тьмы, упав на колени, баюкая мальчика в руках. Платье ее превратилось в лохмотья, кожу покрыли черные оспины и темные царапины, ее эбеновые волосы стали пепельно-белыми.
Эрин бросилась вперед, увидев, как женщина заваливается на бок. Подхватила Томми под мышки, увлекая его обмякшее тело подальше от тьмы.
Джордан, подхватив Ареллу, последовал ее примеру.
— Нам нужно вытащить их отсюда, — бросила Эрин. — Как можно дальше от этого нечистого места.
К тому моменту схватка в пещере завершилась. Похоже, как только Искариот удрал, оставшиеся стригои тоже бросились наутек.
Рун и Бернард присоединились к Эрин, но графиня протиснулась между ними, поспешно бросившись к мальчику.
— Его сердце, — выдохнула Элисабета с неподдельным страхом во взгляде. — Оно слабеет.
Рун кивнул, будто расслышал то же самое.
— Он не может исцелиться, пока эта штука в нем, — предупредила Элисабета.
И прежде чем кто-либо успел предостеречь ее, графиня схватила осколок, выдернув его из шеи мальчика и отшвырнув через зал. Кровь продолжала бежать из раны Томми.
— Почему он не исцеляется? — спросила Эрин.
Все обернулись к отброшенному клинку.
Из тоннеля возле них появилась фигура, будто сплотившись из тьмы.
Искариот окрысился на них с холодной яростью. Бросил взгляд на простертую на земле Ареллу и быстро поднял осколок с пола. Не в себе от скорби, порезался о лезвие. Оно полоснуло его по пальцу, но вместо крови из ранки пролились золотые капли.
С потрясенным воплем Иуда отпрянул.
Джордан выстрелил в него, и пули отрикошетили от камней, высекая искры.
Рун ринулся вперед, преодолевая расстояние с быстротой, на которую способен лишь сангвинист, сверкая серебром карамбита в свете факелов.
А затем Искариота схватили и отшвырнули обратно в тоннель.
И вместо него перед Руном предстал другой.
08 часов 06 минут
Корца резко затормозил, оцепенев от шока, не веря собственным глазам. Он смотрел на монаха в знакомой бурой сутане, препоясанной четками, с навеки мальчишеским лицом.
— Брат Леопольд?
Восставший из мертвых.
Леопольд поднял меч с решительным, суровым видом.
Рун вытаращился на него с открытым ртом. Его рассудок пытался растолковать действия Леопольда, тот факт, что он еще жив. Тысячи объяснений проносились у Руна в голове, но он понимал, что все они до единого ложны. Придется взглянуть жестокой истине в лицо.
Вот он, сангвинист-предатель, состоявший в сговоре с Искариотом с самого начала.
Сколько смертей на счету этого субъекта, которого он называл другом?
Перед Руном пронеслись лица и имена. Все, кого он оплакивал. Другие, кого он едва знал. Он представил машиниста поезда и его помощника.
Но одно имя воспламенило его безмолвное сердце гневом более прочих.
— Из-за тебя погибла Надия.
У Леопольда хватило совести, чтобы на лице у него отразилось страдание, но он тут же нашел себе оправдание.
— Никакие войны не обходятся без жертв. Она знала и принимала это куда лучше, чем я да ты.
Переваривать подобные трюизмы было свыше сил Руна.
— И когда ты начал предавать Орден? Давно ты стал предателем?
— Я всегда служил высшей цели. Прежде чем принять присягу сангвиниста, прежде чем я испил свою первую чашу крови Христовой, меня уже поставил на этот путь Окаянный. Помочь вернуть Христа на землю.
Рун нахмурился. Как такое может быть? Почему Леопольд не сгорел, как другие стригои, стремившиеся обмануть Орден, принося лживые клятвы?
Ответ Рун нашел в сиянии религиозного фанатизма во взгляде своего визави.
Леопольд не кривил душой, принося клятвы. Он всем сердцем верил, что служит Христу.
— Мы оплакивали тебя, — проронил Рун. — Мы погребли твои четки со всеми почестями в Святилище, словно ты сложил голову, служа Ему.
— Я и служу Ему, — твердо заявил Леопольд. — А если я не служу, почему же освященное вино по-прежнему дарит мне благословение даже теперь?
Корца пошатнулся. Неужели набожность Леопольда настолько безраздельна?
— Ты должен понять истинность моих слов, — умолял тот. — Ты можешь присоединиться к нам. Он примет тебя с распростертыми объятьями.
Рун не мог прийти в себя от изумления.
— Ты хочешь, чтобы я покинул апостольскую Церковь и присоединился к предателю Христа?! Человеку, объединившему силы со стригоями?!
— А разве вы не делаете со стригоями то же самое? — Леопольд указал на Элисабету. — Сердце должно следовать тому, что считает верным.
Рун был ошеломлен, а именно этого Леопольд коварно и добивался.
Он ринулся на Корцу — стремительно, жестоко, первым нанося удар мечом.
Тот увернулся в последний момент, инстинкты сработали быстрее рассудка. Меч Леопольда рассек ему бок, разрубив Доспехи и полоснув по ребрам. Отреагировав столь же молниеносно, Рун полоснул карамбитом в ответ.
Леопольд попятился на заплетающихся ногах, выронив меч. Схватился за горло, и кровь хлынула у него между пальцев. Упал на колени, очки его съехали с носа и перекосились. Но глаза были по-прежнему прикованы к Руну — сияя не злобой, но печалью и истовой верой.
