Глава 31
19 марта, 16 часов 48 минут
по центральноевропейскому времени
Пиренеи, Франция
Рун опустил руку на голову львенка, и так они проследовали за Гуго через вторую дверь, за которой оказалась ведущая вверх винтовая лестница, вырубленная в камне. Поднимаясь, группа миновала несколько площадок, с которых на другие этажи этого подгорного жилища вели двери — правда, все они были заперты. Рун вообразил себе лабиринт тоннелей, которые, вероятнее всего, тянулись под всей горой.
Но хозяин вел их вверх, высоко держа дымящий факел.
Лестница закончилась у еще одной двери — деревянной, окованной железом.
— Открывайте! — крикнул Гуго.
Толстая дверь отворилась. Следом за хозяином Рун переступил порог и оказался в помещении, напоминавшем церковь. В дальней стене слева виднелась высокая дверь, которую они заметили сквозь водопад. Сейчас она была закрыта, но за ней слышался приглушенный рев воды, и можно было представить, как это должно выглядеть, когда эти массивные двойные двери распахнуты настежь, а за ними струится бесконечная водяная завеса, озаренная восходящим солнцем на заре нового дня.
Эта завеса была различима через окна по обе стороны двери и над нею, но окна эти сами по себе стоили того, чтобы посмотреть на них — витражи работы истинного мастера. Круглое окно над дверью изображало безупречную розу, ее лепестки переливались всеми оттенками красного. В высоких узких окнах по сторонам двери красовались почти одинаковые картины — деревья в цвету, в их кронах сидят голуби и львы, в тени прячутся олени и волки, ягнята и львы, все в мире и гармонии между собою.
Рун прошел чуть дальше в помещение, но жестом предупредил остальных, чтобы держались позади.
Они были не одни.
В глубоких тенях у другой стены церкви прятались четыре черных пса, которые напали на них в лесу. Там же виднелись силуэты других зверей, их глаза горели алым, выдавая их проклятую сущность. Рун заметил пару безжалостных волков,, черного леопарда и самца горной гориллы, который стоял, опираясь на костяшки одной руки.
— Не бойтесь, — сказал Гуго, стоя чуть в стороне с факелом в руках. — Вы мои гости... пока я не скажу обратного.
Рун двинулся дальше вместе с остальными, стараясь, однако, прикрывать их спины от мрачного сборища, чьи глаза следили за отрядом с такой же подозрительностью. Хмурясь, Корца окинул взглядом этот маленький собор. В нефе не было скамей, каменный пол был усыпан соломой. Вдоль стен выстроилось несколько загонов, а маленькие боковые часовни были отгорожены жердями, за которыми виднелись кормушки и толстые подстилки из сена.
София толкнула Руна в бок и кивнула в сторону высоких тощих фигур, толпящихся вокруг мраморных статуй.
Стригои.
Не меньше дюжины.
Насколько видел Рун, у них не было оружия, если не считать садовых инструментов, стоящих у стены, — грабли, мотыги и лопаты.
— Вам никого не нужно здесь бояться, отец Корца, — заверил его Гуго.
Рун надеялся, что де Пейн говорит правду. Сангвинист обвел глазами само помещение. Оно было явно высечено в камне, но внутренняя поверхность стен была выложена беленым кирпичом; белыми были и высокие готические своды. С потолка свисали огромные канделябры из кованого железа, все в потеках свечного воска.
И даже там, наверху, двигались какие-то существа.
Гуго заметил, куда смотрит Рун, поднял руку и свистнул.
От черной тени отделился большой клок и слетел вниз, опустившись ему на запястье. Это был ворон в черном как ночь оперении, с мерцающими глазами. Клюв его был острым, словно копье, а когти напоминали кривые кинжалы.
Гуго одним пальцем нежно взъерошил перья на шее ворона. Птица наклонила голову и потерлась о его руку.
— Это Мунин. — Гуго глянул вверх, обшаривая взглядом потолок. — Хугин тоже там, наверху. А может быть, улетел охотиться.
Эрин были знакомы эти имена.
— Вороны Одина, — произнесла она. — По преданию, они летали по всему миру, принося новости этому скандинавскому богу, сообщая ему обо всем, что происходит на свете. Вы ведь не думаете, что они...
— Те же самые? Нет, дорогая моя, — с улыбкой отозвался Гуго. — Я просто в шутку назвал их этими именами. И эта пара — лишь часть огромной стаи, населяющей эти леса и состоящей как из анафемских, так и из обычных птиц.
— Поразительно, — сказала Эрин, тоже глядя на потолок.
Рун подозревал, что она не ищет других птиц — ее внимание привлекла роспись на сводчатом потолке. На его белой поверхности были нарисованы красные звезды и синие колесики, образующие сложный, причудливый узор.
— Эти фрески наверху... — пробормотала Эрин, подтверждая предположения Руна. — Они весьма необычны. Похожи на те, что рисовали на Среднем Востоке — с колесиками и звездами, — но не совсем, есть отличия.
Она отошла на несколько шагов, чтобы получше разглядеть их.
Джордан держался рядом с нею. Элизабет последовала за ними, когда Рун жестом попросил ее сделать это.
София указала на зверей и стригоев:
— Как они оказались здесь?
Гуго с любовью посмотрел на свою стаю. Мунин запрыгнул ему на плечо.
— Мой опыт показывает, что эти существа ищут своих истинных хозяев. Чтобы достичь моего убежища, многие анафемские звери и стригои преодолели сотни миль. Я не призывал их. Их привлекло ко мне, так же как этого милого льва привлекло к Руну.
Корца почесал львенка за ухом.
— Но как же вы удерживаете их от убийства в этих горах?
Гуго поднял руки.
— Они не убивают, потому что, как и вы, заключили мир со своей природой. Вместо того чтобы подчиняться своей злой крови, они управляют ею. Они больше не убийцы.
Похоже, Софию слова отшельника не особо убедили. Рун не мог винить ее.
— Как же можно найти мир за пределами церкви?
— Принятие и внимательность, — ответил Гуго. — Во время своих давних странствий я научился определенным приемам, неким способам раскрыть свой разум и выработать в себе терпение и любовь. Я могу научить вас им, если пожелаете. Здесь принимают всех.
Гуго мягко махнул рукой куда-то за спину Руна.
— Франческа, ты не присоединишься к нам? Я знаю, что истины лучше всего выслушивать из уст тех, кто испытал их на себе непосредственно.
В нескольких ярдах от них из тени выскользнула стройная женщина. До того Рун и не подозревал о ее присутствии там. У нее были длинные светлые волосы и изящная походка; похоже, некогда она была прекрасна, но возраст сделал ее тонкое тело хрупким и легким. Женщина улыбнулась Гуго, в глазах ее светилась любовь.
Рун заметил, что клыки у нее слегка удлинены, а сердце не бьется.
— Расскажи им, — попросил Гуго.
— Сначала мы учимся осознанию, — почтительно прошептала она. — Осознанию своей природы, того, кем мы являемся. Чтобы понять, что мы — тоже создания Господа.
София неодобрительно фыркнула:— Вы — хищники, пожирающие слабых.
Франческа грустно улыбнулась ей.
— Никто не судит льва, когда он убивает газель. Это в природе льва, и ему не нужно чувствовать ни вины, ни стыда.
Гуго подошел к стулу, стоящему поодаль, и сел. Трехногий серый лис подбежал и запрыгнул к нему на колени. Обрубок его лапы был замотан чистой белой повязкой, и Рун ощутил укол сочувствия к зверю. Когда Гуго погладил лиса по спине, тот прижался к нему, не выказывая ни малейшего страха — даже перед львом, который насторожил уши при виде раненого животного.
— Но чем же вы питаетесь? — спросил Рун.
— Отчасти вином, — ответил Гуго. — Как и вы.
— Месье де Пейн, вы все еще можете освящать вино, даже после того, как отвратились от Церкви? — спросила Элизабет.
— Священник несет на своей душе неизгладимую отметину, — объяснил Рун, — и это значит, что он остается священником и может освящать вино даже после того, как оставит Церковь.
София выделила из объяснения отшельника скользкую подробность:
— Вы сказали, что отчасти питаетесь вином. Чем же еще?
— Кровью, конечно. — При этом признании Гуго не проявил ни малейших признаков стыда или вины. — Как сказала Франческа, мы все хищники и должны принять свою природу.
Рун ощутил тошноту, вспомнив, как последователи Распутина смешивали вино с человеческой кровью, чтобы поддерживать свою жизнь. Они оставались убийцами. Похоже, Гуго попался в ту же ловушку. Корца слишком хорошо помнил вкус проклятого кровавого вина распутинцев.
Де Пейн поднял руку.
— Поймите, мы берем лишь ту малость, что необходима нам для жизни, — но мы тоже имеем право жить. Как я упоминал, осознание — лишь одна половина целого. Внимательность важна не менее.
Франческа кивнула, соглашаясь с его словами, и пояснила:
— Когда мы осознаём и принимаем свою природу, мы должны сосредоточить внимание на том, чтобы сохранять власть над собою. Мы размышляем, медитируем, учимся отделять необходимость от желания, забирая только то, что необходимо и правильно.
— Как убийство может быть правильным? — спросил Рун.
Франческа сложила на груди тонкие руки.
— Мы берем только кровь тех, кто страдает, или тех, кто причиняет страдания другим.
— Наша цель — положить конец страданиям, — добавил Гуго. — Мы находим тех, кто мучается от страшной боли и желает умереть. Тех, кто поражен болезнями и никогда не выздоровеет. Мы прерываем их жизнь быстро, милосердно и на общее благо.
Руну, как священнику, нередко приходилось бодрствовать и читать молитвы у ложа умирающих. Хотя концепция убийства как акта милосердия была для него неприемлема, он знал, что человек создал немало технологий, позволяющих отсрочить смерть, но часто эти методы, похоже, лишь продлевали страдания, затягивая неизбежный финал на неестественно долгий срок.
Гуго вздохнул:
— А когда не можем найти таких, мы порой забираем жизнь у тех, кто причиняет страдания невинным. У насильников, у убийц... Но по правде сказать, нам редко приходится прибегать к подобным мерам. Как я сказал, мы употребляем настолько мало крови, насколько это вообще возможно.
Вмешался Джордан, напомнив им о том, что они пришли сюда не за этим:
— Все это мило и хорошо, но что насчет остальных двух камней?
— Я владею одним из этих двух камней, — признал Гуго. — Но его следует заслужить. Доказать, что вы достойны унести его отсюда.
— Каким образом заслужить? — спросил Джордан.
— Ваша Женщина Знания должна показать, что она достойна. — Взгляд Гуго обратился на Эрин. — Она должна доказать свою способность к осознанию, найдя место, где сокрыт камень, и проявить свою внимательность, чтобы понять, куда его следует отвезти.
17 часов 07 минут
«Круто, — сардонически подумала Эрин. — Прямо легче легкого».
Во время полета на вертолете она читала хроники, рассказывавшие о Гуго де Пейне и о том, как он основал Орден тамплиеров, но, вероятнее всего, не узнала и десятой части того, что требовалось для решения этой задачи.
Гуго поднялся со своего стула и отослал раненого лиса обратно в логово, укрытое где-то в тени.
— Итак, Женщина Знания, что ты можешь сказать мне об этом месте?
Она обвела взглядом боковые часовни, своды и стены, отметив, что собор имеет крестообразную форму, характерную для всех крупных храмов. Однако ее глаза задержались на самой необычной части церкви: на потолке.
— Средневековые церкви — не моя специальность, — признала Эрин. — Но часть отделки сходна с той, что можно увидеть в церкви Святого Христофора в Монсонесе. Это тоже во Франции. Та церковь построена тамплиерами, орденом, который вы основали.
— Я помню строительство церкви Святого Христофора.
Эрин восприняла это как положительный знак и более внимательно изучила роспись на потолке. Было ли это испытанием на осознание? Быть может, она должна была решить загадку, зашифрованную здесь?
Задрав голову, Грейнджер искала подсказки. Среди калейдоскопа красных звезд и синих колесиков на потолке были нарисованы и другие причудливые узоры: луны, солнца и различные геометрические фигуры. Она видела влияние как исламской, так и египетской культур. Вот то колесо со множеством спиц определенно выглядит буддийским. В глазах у Эрин плыло от огромной величины и дисгармоничности этого рисунка.
По-прежнему глядя вверх, она заподозрила, что это было сделано намеренно, чтобы заставить зрителя не увидеть за деревьями леса. Поистине, требовалось четкое осознание, чтобы игнорировать хаос и увидеть скрытую за ним истину.
Мысленно Грейнджер стала постепенно разбирать обширную фреску на элементы иконографии, взятые из разных культур, вращать рисунок так и этак, оценивая с разных точек зрения. Увы, но это упражнение не дало ей ничего важного. Эрин задумалась: были ли эти фигуры взяты из культур тех стран, которые Гуго посетил после того, как покинул Церковь? Кардинал Бернард сказал, что де Пейн немало поездил по миру, прежде чем осесть во Франции. «Но чем это мне поможет?» Женщина закрыла глаза. «Чего я не вижу?»
И тут она поняла.
Эрин открыла глаза и мысленно убрала эти символы с потолка, ища истину, спрятанную среди созданного людьми шума, за смешением стран и народов.
Лес за деревьями.
Если удалить причудливые орнаменты, на рисунке должна была остаться лишь одна картина, ранее служившая словно бы фоном.
Звезды.
Они вечны.
— Бумагу, — произнесла она, протягивая руку. — И ручку.
Рун порылся в ее рюкзаке и передал ей блокнот и шариковую ручку. Эрин начала перерисовывать эти звезды, размечая созвездия. Некоторые были крупнее, более отчетливо выражены. Звезды, обозначающие эти созвездия, были шестиконечными, а не пятилучевыми, как прочие.
Продолжая работать, она услышала, как Джордан спросил Гуго:
— Почему бы просто не сказать нам?
— Это испытание, — твердо ответил тот. — Трио должно доказать, что оно достойно.
— Тогда каково же мое испытание? — не сдавался Джордан.—
Вы уже прошли его. В лесу вы пожертвовали собою, отказавшись от борьбы, и тем самым доказали, что вы поистине Воитель, способный достичь своих целей посредством мира и ненасилия.
— А что насчет моего испытания? — поинтересовался Рун.
— Оно пришло сюда вместе с вами. — Гуго наклонил голову в сторону львенка. — Вы, Рыцарь Христов, проявили жалость и милосердие по отношению к существу, которое считали рожденным из тьмы. Вы нарушили правило своего ордена, повелевающее убить такое существо на месте. И за подобное милосердие вы были награждены этим чудом света и благодати.
«А теперь моя очередь».
Эрин вдруг захотелось, чтобы ей досталось более простое испытание. Но она была Женщиной Знания. Она должна постигнуть все сама.
Грейнджер в последний раз сравнила звездную карту, нарисованную на потолке, и ту, что она скопировала в блокнот. Удовлетворившись результатом, направилась обратно к Гуго с блокнотом в руках. Она чувствовала себя ученицей, которая на глазах всего класса выходит к доске решать задачу.
— Это звезды, — начала Эрин. — Вы хотели, чтобы я осознала именно их наличие во всей этой мешанине наверху.
Гуго улыбнулся, но не произнес ни слова.
«Я на верном пути».
Она вспомнила герметический принцип, часто ассоциировавшийся с Орденом тамплиеров: «Что вверху, то и внизу». Звезды служили для навигации со времен зарождения цивилизации. Положение звезд наверху применяли, чтобы найти нечто внизу, на земле.
Эрин рассуждала вслух, расхаживая туда-сюда:
— Я должна вычислить, где на земном шаре будет видно именно такое звездное небо, но, чтобы сделать это, мне нужно знать, в какую дату звезды займут это положение.
Она рассмотрела свой рисунок в блокноте. Самыми заметными среди созвездий, изображенных на потолке, были те, что ассоциировались с весной: Рак, Лев, Дева...
Значит, это, должно быть, весеннее небо.
Потом Эрин вспомнила, что было изображено на фреске в доме Эдварда Келли — той, где из горного озера готов был вырваться сам ад. Элизабет тогда перевела надпись по-чешски, сделанную под тем рисунком: «Весеннее равноденствие».
Возможно, это и был ответ, но Эрин нужно было подтверждение. Женщина нахмурилась, вспомнив, что видела на потолке латинские слова. Она почти бегом бросилась обратно, взбивая ногами разбросанную по полу солому и заново высматривая буквы в хаотическом узоре. Грейнджер чувствовала, что все смотрят на нее: и ее спутники, и те, чьи глаза горели алым блеском в тени. Наконец она обнаружила надписи: одна была сделана красной краской в восточной части церкви, другая — с западной стороны синим цветом.
Два слова.
«Равный» и «День».
Эрин прикрыла глаза от облегчения.
Равноденствие.
Она отошла к остальным, чувствуя, как дрожат ноги.
— Это весеннее равноденствие. Нужная нам дата. — Взмахнув блокнотом, она очертила всю звездную карту разом. — Я должна вычислить, где в мире во время завтрашнего весеннего равноденствия ночью будет видно именно такое звездное небо.
Из заднего кармана брюк Джордан достал свой сотовый телефон и вытряхнул его из водонепроницаемого пластикового чехла.
— У меня есть приложение для этого. У каждого хорошего солдата под рукою всегда должны быть средства навигации.
Эрин оглянулась на Гуго, чтобы убедиться, что им разрешено использовать такие высокие технологии.
Тот пожал плечами.
Грейнджер протянула Джордану открытый блокнот.
— Ты сумеешь сверить с этим?
— Попробую.
Он сфотографировал страницу на камеру телефона и некоторое время играл с приложением, очевидно, пытаясь подобрать точно такое же расположение звезд.
— Я уже могу сказать, что созвездие Льва здесь не на том месте. По крайней мере если сравнивать с небесами над Францией.
— Тогда найди, где оно будет на нужном месте, — потребовала Эрин.
Она заметила, что Гуго вопросительно смотрит на нее, как будто она что-то упустила.
«Значит, учитель хочет, чтобы я заработала дополнительные баллы».
Сжав губы, Грейнджер вновь устремила взгляд на потолок, перебирая созвездия и обращая особенное внимание на весенние. Три меньших весенних созвездия были соединены между собой, между ними тянулись тонкие линии.
Hydra, Crater, Noctua.
— Змея, Чаша и Сова, — пробормотала Эрин, переводя их названия с латыни.
Она без труда поняла значение этих образов. Змея, вероятнее всего, символизирует Люцифера, Чаша вполне может быть той самой Чашей, упомянутой в пророчестве, а сова много тысяч лет была символом знания в самых различных культурах.
Эрин оглянулась на свой рюкзак. Предание гласило, что Кровавое Евангелие заключает в своем переплете все знания вселенной. Она снова поглядела вверх, замечая тоненькие линии, которые образовывали причудливые узоры и завитки вокруг этих трех созвездий, сплетая их воедино.
— Они объединены в одно целое, — произнесла Эрин вслух.
На лице Гуго появилась широкая, радостная улыбка, он словно бы хотел поздравить Эрин с высокими достижениями.
Ей хотелось стукнуть его, чтобы он не ухмылялся, а дал ей настоящие ответы.
К счастью, вмешался Джордан, победным жестом вскинув свой телефон.
— Готово!
Эрин подошла ближе.
— Вот ночное небо над Францией.
Женщина посмотрела на экран, увидев, что он обозначил там созвездие Льва.
Мы примерно на сорок третьей широте, — продолжал объяснять Джордан. — В это время года Лев должен находиться над самым западным горизонтом, но на карте, что изображена на потолке, он расположен совсем не так.
Эрин взглянула вверх, осознав, насколько отличается нарисованное там звездное небо от того, что светилось на экране телефона.
— Так где же на планете находится то небо, которое совпадает с этим?
— Далеко на восток и примерно на двадцать восьмом градусе северной широты.
— Может это быть Тибет? — спросила Эрин. — Или, возможно, Непал?
Джордан уважительно присвистнул и снова протянул ей телефон, где в окошке приложения высветилось название:
КАТМАНДУ, НЕПАЛ
27°30’ С.Ш., 85°30’ В.Д.
— Не забывай, — предупредил Джордан, — что это взято в грубом приближении. Однако это тот самый регион мира, которому соответствуют созвездия вверху. По сути, это может быть где угодно в Гималаях.
Эрин представила себе фреску, написанную на стене в доме Келли: там были изображены три горы, окружающие темное озеро. Это должно быть где-то в Гималайских горах в Непале.
«Но где?»
— Как ты заранее догадалась, что это Непал? — спросил ее Рун.
— Из-за звезд и колесиков на потолке. Это буддийские символы. Из всех рисунков, относящихся к разным культурам, они самые многочисленные на этой фреске.
— Эрин теперь говорила быстро, уверенная в своих словах. — Вон то колесо — это буддийское Колесо Преображения. Его обод — это предел, ступица символизирует мир, а восемь спиц — Благородный Восьмеричный Путь, который нужно пройти, чтобы вырваться из круга страданий... — Женщина повернулась к Гуго, словно бросая ему вызов. — Это там вы научились техникам медитации, верно? Во время своих странствий, прежде чем поселиться во Франции, вы побывали на востоке и там обучились этим практикам у буддийских монахов.
Гуго склонил голову в знак правдивости ее слов.
Рун нахмурился.
— Но как буддисты могли помочь вам справиться с вашей проклятой сущностью?
— Потому что эти монахи сами были стригоями.
На лицах сангвинистов отразилось потрясение; даже Элизабет была поражена, но ее одолевало скорее любопытство, чем ужас.
Гуго взглянул на витражные окна.
— После того как покинул Церковь, я странствовал много лет, пытаясь постичь смысл того, чем я был. Я услышал легенды о вечных монахах, по слухам, обитающих на Дальнем Востоке и бессмертных, как и мы. Я перенес великие трудности, чтобы отыскать их; меня направляли все дальше и дальше, пока наконец я не достиг долины, окруженной тремя горными пиками, — и там многое узнал о своей природе и о сущности мира.
Последовало изумленное молчание, которое нарушила Элизабет:
— Вы оставили свидетельства об этом, не так ли?
Гуго удивленно поднял брови — похоже, его лицо нечасто принимало подобное выражение.
— Да, оставил.
Элизабет смотрела на Эрин так, как будто та тоже должна была понимать, о чем идет речь.
И она неожиданно поняла.
«Три горных пика».
Эти слова всё расставили на свои места.
