Глава 54
– Лара!.. Лара!..
Связь прервалась. Ренат безуспешно пытался дозвониться до Курбатовой.
– Ч-черт!..
Он сосредоточился, но кроме старого деревянного дома ничего «не увидел». Что там происходит?
Он раскашлялся. Опять разгулялся бронхит. Все повторяется.
– Мы ходим по кругу…
Ренат согрел себе молока, добавил туда ложку меда и пил маленькими глотками. Где-то у него были телефоны двух ювелиров. Один работает в ломбарде, а второй…
Он включил ноутбук и отыскал второго ювелира в «Одноклассниках». Тот увлекался антиквариатом, оценивал старинные украшения… потом устроился в теплое местечко. Куда именно, бывший соученик не признавался. Намекал, что хлопот убавилось, а денег прибавилось. С фотографии Ренату улыбался довольный жизнью упитанный мужчина с ямочками на пухлых щеках.
– Вижу, ты как сыр в масле катаешься, Веня…
Он оставил Вене сообщение и вернулся мыслями к Ларисе. Соня ревниво наблюдала за ним с дивана, развалившись в ленивой позе египетской путаны. Почему египетской? А как еще назвать барышню с голой грудью, в юбке до пят и с золотым Уреем в волосах? Только египтянки позволяли себе выставлять напоказ грудь. В этом легко убедиться, глядя на росписи в гробницах.
В последнее время Ренат уделял Соне мало внимания. Она страдала. Но не сдавалась. Ее любовные ухищрения больше не «заводили» его. Соня была обескуражена и подавлена.
– Шла бы ты куда подальше…
Соня обиженно побледнела, на ее лице застыла злобная гримаса. Она молчала, потому что Ренат запретил ей болтать.
Звонок телефона встревожил ее. Она оперлась на локоть и слушала, что говорил Ренат.
– Веня!.. Мы можем встретиться?.. Ничего не случилось, просто нужен твой совет… Да, профессиональный… Нет, по телефону нельзя… По скайпу тоже… Лучше с глазу на глаз… Да, дело важное… Тебя заинтересует… Нет, не шучу… Ты в Москве?.. Отлично…
Вениамин Кравцов сыпал шутками, вспоминал былые совместные тусовки, которые заканчивались попойками. Правда, Веня не пил. У него была язва.
– Ты женат?.. – удивился Ренат. – Не ожидал!.. Я вовсе не считал тебя голубым… Ничего подобного, клянусь!.. Слухи, может, и ходили, только я их не поддерживал… Ага!.. Как насчет встречи?.. Завтра получится?.. Значит, договорились?..
* * *
Лариса села на кровати и с ужасом уставилась на Берта. Телефон выпал у нее из рук и отключился.
– Кто тебя сюда звал?
– Где ты, там и я…
– Убирайся сейчас же! Я запрещаю тебе лазать через окно в мой дом!
– Это не твой дом…
– О господи! Дай мне терпения! Здесь живет моя мама, а значит, это и мой дом!
Мачо отряхнулся и расправил широкие плечи, которым позавидовал бы любой спортсмен.
– Извини. Я, по ходу, подоконник испачкал. Во дворе грязюка. В общем, я не хотел…
– Как ты додумался привезти меня к маме в деревню?
– Ты сама просила… Не помнишь? – недоверчиво прищурился он. – Сначала я доставил тебя в Кузьминки, как ты велела. Потом ты ушла по делам, а я сидел в машине, ждал…
– Чего ты ждал?
– Когда ты вернешься. Не мог же я бросить тебя одну?
– Ладно. Дальше что было?
– Я чуть не уснул. Вдруг меня что-то в бок толкнуло. Открываю глаза – ты идешь под дождем мокрая, растерянная. Я тебя окликнул… ты не сразу отозвалась. Остановилась и смотришь куда-то вдаль. Пришлось мне подъехать ближе, усадить тебя в машину… Ты дрожала и молчала. От тебя разило спиртным…
Лариса слушала Берта с недоумением, как будто он говорил о ком-то другом. Питье Вернера оказалось слишком крепким. Она почти ничего не помнила.
– Мы любили друг друга в машине… но ты была холодна, как лед, – продолжал Берт. – Я испугался. Ты не отвечала на мои ласки. Была, как мертвая… Потом попросила отвезти тебя в деревню, к матери. Я видел, как тебе плохо, но не знал, чем помочь. За городом мы ехали по темным проселкам, ты подсказывала, куда сворачивать… Признаться, я думал, что мы заблудились. Каким-то чудом я нашел этот дом… На крыльцо вышла женщина, похожая на тебя…
Скрипнули половицы, и Лариса всполошилась. Не хватало, чтобы мама увидела Мачо.
– Закрой окно!.. Быстрее!.. Занавеску поправь…
Берт повиновался. Он не понимал, в чем дело, но перечить не рискнул.
– Прячься!.. Под кровать!..
Он послушно опустился на пол и нырнул под длинное, обшитое самодельным кружевом покрывало, поверх которого стелили постель. Благо кровать была на высоких железных ножках. Так что Берту удалось поместиться под ней.
Едва он спрятался, в комнату вошла хозяйка с чашкой душистой настойки.
– Выпей, Ларочка… я только что заварила. Липовый цвет. Сама собирала! При простуде – первейшее средство.
– Не хочу, ма…
Лариса молилась, чтобы Берт не чихнул под кроватью, а мать не заметила его грязных следов. Ни того, ни другого не случилось.
– Надо! – настаивала родительница. – Хоть пару глоточков сделай…
Ларису подташнивало от выпитого утром киселя. Она хотела бы ни о чем не думать – просто лежать и блаженствовать. Мысли – настоящий бич. Только поддайся им – затянут в воронку, из которой не выбраться.
Мать стояла над головой с липовым чаем, под кроватью сердито дышал Берт. Еще бы! Небось не каждый день ему доводится лежать на полу и вытирать пыль своими моднючими шмотками.
– Оставь чай на тумбочке, я потом выпью, – пообещала Лариса матери.
Она с трудом выпроводила ее из комнаты, свесилась вниз и приподняла кружево. В сумраке Берта не было видно.
– Можно мне на воздух? – раздалось из-под кровати. – Тут пылищи на палец!
– Терпи.
– Долго?
– Как карта ляжет…
Берт затих, покорившись своей участи. Сам виноват. Никто его не звал. Пусть помучается как следует. В следующий раз будет умнее.
Лариса потратила на него много сил. В голове крутился вопрос: «Позвонит Ренат или не позвонит? Если нет, придется самой искать эксперта по ювелирке…»
Надежных связей в этой среде у Ларисы не было. Она перебирала в памяти пациентов, но ювелиров среди них не попадалось. Досада!
Мама хлопотала в кухне, изредка заглядывая в комнату, где лежала Лариса. Та будто спала. Глаза закрыты, щеки горят. У нее снова поднялась температура.
Аспирин… парацетамол… чай с медом… уксусный компресс на лоб…
Лариса что-то бормотала – быстро, неразборчиво. Несколько слов повторялись так часто, что мать невольно обратила на них внимание. Алмазы… тульпа…
Это было непонятно и поэтому насторожило пожилую женщину. Вечером, когда дочери полегчало, она спросила:
– Что такое тульпа, Ларочка?
– Тульпа?.. Понятия не имею…
– Ну как же? Ты все повторяла: тульпа да тульпа. Я и слова-то такого не слышала.
По выражению ее лица Лариса поняла, что лучше дать какое угодно объяснение, чем оставить родительницу в неведении.
– Может, ты перепутала? Я говорила не тульпа, а пульпа? – нашлась она. – Пульпа! Мягкая ткань в полости зуба, которая воспаляется. Заболевание называется пульпит.
– А-а! Тебе, видать, работа мерещилась… – удовлетворенно кивнула мать.
– Что еще я говорила?
– Много всего… не разобрать. Алмазы упоминала…
– Алмазы? – испугалась Лариса, на ходу придумывая объяснение и для этого. – Они применяются в стоматологии… Я же врач, ма! Вот и крутится на языке всякое…
Слава богу, алмазы не представляли для матери интереса, и она не стала вдаваться в расспросы.
– Ты поспи, Ларочка. Тебе покой нужен. Я попозже ужин тебе принесу.
Она ушла, прикрыв за собой дверь. Под кроватью раздался шорох, и Лариса вспомнила о Берте. Неужели он до сих пор там… и все слышал? Вряд ли ему известно, что такое тульпа, но…
– Берт! – позвала она. – Берт! Ты как?
– Скверно, – процедил он. – Обязательно держать меня в темноте и пылище?
– Что ты предлагаешь?
– Познакомь меня со своей мамой. Я ей понравлюсь, вот увидишь. Пожилые дамы от меня без ума…
