Уже в самолете малость скрутило, когда вдруг осознал, что это все было со мной. Когда там бежал и действовал, не до рефлексий, как-то просто понимал, что я вот я и действую грамотно, но теперь, когда расслабился в уютном кресле, именно ощутил всеми фибрами, а это такое чувство, словно пинком выбросили из самолета без всякого парашюта в ночи на высоте в десять тысяч километров.

Да зачем это все мне, я же не тупой дурак, что с воинственно выдвинутой нижней челюстью прет в драку, раздавая удары направо и налево! Эстет я или не эстет, но понежиться люблю, и чтоб еще даже пальчик не прищемить, и тут на тебе…

Хотя, если копнуть, нащупываю то, что повело меня в ту авантюру по спасению заложницы. Хамски наглое чувство, что справлюсь, что с моими возможностями сумею как-то решить задачу…

И в самом деле сумел. Сейчас сам удивляюсь, но сумел. Чувство не подвело. Но это не значит, что и в следующий раз тоже повезет, нельзя наглеть, эстеты не наглеют, знают, ответка может прилететь сразу же.

Самолет, едва набрав высоту, пошел на снижение, от Парижа до Москвы рукой подать, я смотрел в окно и чувствовал со щемом, что мир не такой огромный, как выглядел из моего кукольного домика в огороженном коттеджном поселке, и война, что идет в Париже, может докатиться и до Москвы…

Мой стронгхолд уже ждет на стоянке, а когда я вышел из здания аэропорта, шустро понесся навстречу, распахнул дверцу, и едва я сел на правое сиденье, торопливо развернулся, пока не обидели охранники, и понесся в город.

Звякнул сигнал вызова, я кивнул, на лобовом стекле, превратившемся в экран, появилось довольное лицо Бориса.

– О, ты в машине?.. – заорал он. – Клево!.. Заезжай к нам, оторвешься!.. У меня тут пара новых подружек, повеселимся!

– Ага, – сказал я, – выпьем и повяжемся, это мне знакомо, а насчет веселья я не понял…

Он расхохотался.

– Так это и есть веселье, чудак!.. Что с тобой? Заболел? Ты какой-то смурной…

– Не знаю, – ответил я. – То ли заболел, то ли выздоравливаю.

Он захохотал громче, за его плечом возникло веселое девичье личико, довольно милое. Она всмотрелась, ахнула:

– Светка. Он прет на стронгхолде!

Другая девчушка возникла за другим плечом Бориса, радостно вспикнула:

– Ой, в самом деле!.. Я еще в стронгхолде не шалила!

– Тебе сколько, детка? – спросил я.

Она пропищала:

– Скоро уже тринадцать!

– Через двенадцать месяцев? – спросил я.

– Через десять!

Борис сказал настойчиво:

– Ты чего? Возрастной рейтинг отменили, забыл? А некоторым чем моложе, тем забавнее. Ты, как я помню, на старух никогда не западал!

– Борис, – сказал я, – знаешь, давай я тебе позвоню, когда освобожусь. Я на работе, понял? Если в рабочее время буду отрываться, меня уволят.

Он сказал напряженным голосом:

– Но тогда не забудь, что завтра у нас…

Я кивнул ему, прощаясь, и отрубил связь. Блин, сейчас даже не верится, что совсем недавно мне такое нравилось. Да чего врать, и сейчас нравится, только какое-то странное ощущение, что хоть и нравится, но все же должен делать что-то другое.

Да, другое, даже если это другое мне ну совсем не нравится.

В моем уютном коттеджике, что на территории обнесенного крепкой стеной поселка, я чувствовал всегда, что мир вроде стоячей воды, именуемой болотом. Нигде ничего не происходит, но на самом деле это же Аня по моему приказу отсекает все ненужное, в том числе и новости о событиях в мире, оставляя только девяносто главных спортивных каналов, вовремя переключая с одних важных соревнований на еще более важные.

Но за последнюю неделю убедился, что не все как бы так, а сегодня и вообще не просто поглазел в иллюминатор самолета, но посмотрел с малой высоты, когда шли на посадку, и в некогда блестящем и глянцевом Париже отчетливо видел сожженные дома, разрушенные заводы, рухнувшие ленты высотных автострад…

И все это есть на самом деле, хотя на экране моего телевизора не появляется. Но я, похоже, чуточку вышел за экран.

Стронгхолд высветил на экране маршрут до моего домика, я покачал головой.

– Сменить. Маршрут на службу.

Красная изломанная линия моментально пошла левее, искусно лавируя между блоками домов, я откинулся на спинку сиденья, что послушно подалась назад, превращая сиденье в подобие постели.

Из двери вышел рослый элегантный мужчина в костюме от Гуччи, прямо Джеймс Бонд, только помощнее и массивнее, остановился на крыльце, глядя, как мой стронгхолд красиво подлетает к ступенькам.

Я вышел, автомобиль послушно потащился на стоянку, а Лощиц сошел вниз и крепко обнял ладонями за плечи, держа меня на вытянутых руках.

– Спасибо!

– Мой долг, – ответил я скромно и добавил: – Всякий бы поступил так на моем месте.

Он усмехнулся.

– Молодец. Чувство юмора в нашем деле – как еще одна обойма в пистолете. Пойдем.

Мы вошли в холл, обе девушки, что рецепционистка и ресепшеонистка, проводили нас круглыми глазами. Двери лифта захлопнулись за нашими спинами, я чувствовал стремительное ускорение, словно во взлетающей ракете, через пару минут распахнулись прямо перед кабинетом, что значит, лифт достаточно современный, несмотря на старинный дизайн, может двигаться не только вверх, но и в стороны.

Лощиц сказал бодро:

– При случае взгляни на свой счет. Мы не скупимся! Уже все переведено… А сейчас пойдем, расскажешь.

Я сказал скромно:

– Вам же все известно.

– Только в общем, – ответил он, – а ты расскажешь подробнее.

В его кабинете тихо и чинно, он указал мне на кресло, но сам от волнения пнул свое ногой с дороги, прошелся вдоль панорамного окна от пола до потолка.

– Я верил, – заявил он со сдавленным восторгом, – что у тебя получится! Сейчас время просто сумасшедшее, мир меняется стремительно, мы ничего не успеваем… хотя иногда успеваем слишком много. Даже страшновато! Но, с другой стороны… как затормозить и оглядеться, куда мчим, если конкуренты не хотят останавливаться?.. Вот ты – дитя нового мира. Я даже не пытаюсь понять, что твоя удачливость означает: новый уровень в нашем развитии… или что-то вовсе непонятное? Я практик, понимаешь?

Он умолк на мгновение, я сказал осторожно:

– Да, конечно.

Он наконец сел напротив меня, сказал раздельно, глядя мне в лицо:

– Я выполняю приказы, хотя здесь многим кажется, что я их только раздаю. Да, раздаю, но раздают и мне. Иногда попадешь под такую раздачу, что мало не кажется… В общем, езжай домой, отдыхай, наслаждайся… чем ты там, не знаю. Может быть, бензопилой людей режешь…

– Только противников гуманизма, – заверил я.

– А-а, – сказал он понимающе, – тех можно. Еще на кол хорошо сажать. Такие смешные там!.. Ладно, будем на связи. Мне почему-то кажется, ты нам понадобишься раньше, чем мы тебе.

Я видел, что он сейчас поднимется и протянет руку, но он вдруг хлопнул себя по лбу.

– Ах да, совсем забыл!.. Наши юристы сейчас оформляют для тебя право на ношение оружия.

– Ух ты, – сказал я невольно, – всегда мечтал иметь хотя бы пистолет…

Он самодовольно улыбнулся.

– Владеют многие, но выносить из дому нельзя. А дома должен храниться в сейфе, прикрепленном к бетонной стене во-о-от такими болтами, чтобы не отодрать без спецтехники, а ключ хранится в другом сейфе, дабы дети не добрались.

– Ого, – сказал я. – Не знал…

– А у тебя отныне право ношения, – пояснил он победно. – Это уровень доступа выше. Наши юристы докажут, что посыльный твоего уровня… его сейчас повышают… имеет право на скрытое ношение оружия. Как будет свободное время, зайди в юридический отдел.

– Я уже свободен!

Он улыбнулся шире.

– Ну тогда можешь сейчас. В крайнем случае подождешь пару минут в коридоре. Ты же человек скромный.

– Еще какой, – подтвердил я. – А с пистолетом стану еще скромнее!

Он поднялся и протянул руку. Я пожал его плотную, словно вырезанную из дерева ладонь. Наши взгляды встретились, я сам ощутил, что мои пальцы тоже как из дерева, только не из сосны, как у него, а из дуба или ясеня.

Он проводил меня до двери.

– Ни во что не влезай, – шепнул он, – никому не верь и не раскрывайся.

Через десять минут я вышел из юридического отдела, получив строку в личном деле, что имею право на огнестрельное оружие с правом скрытого ношения.

Девушки за стойкой снова уставились на меня круглыми глазами, а та, что ресепшеонистка, сказала льстиво:

– Поздравляю!

Я бросил в ее сторону изумленный взгляд.

– С чем?

– С повышением, – поворковала она так, что я сразу увидел ее обнаженной, даже вообще голой, послушной и очень старающейся.

Я отмахнулся.

– Увы, никакого повышения. Но оклад, правда, подняли.

И прошел мимо, пока обе не заинтересовались еще больше. Повышение оклада для женского уха звучит еще весомее простого повышения в должности.

Автомобиль ринулся ко мне, как верный пес, чуть было от усердия не покарабкался по ступенькам, а то спускаюсь слишком медленно.

Я сел на правое сиденье и сказал солидным голосом:

– В оружейный!

Руль переспросил дружески:

– Магазин?

– А куда еще? – ответил я недовольно. – Пора уже мысли читать! Или хотя бы интонации… Проапгрейдись!

– Хорошо, – сказал он послушно и через мгновение добавил: – Уже проверил, новых апгрейдов пока нет.

– Как все медленно, – вздохнул я. – Какой мир сонный, прогресс ползет, а не скачет…

Оружейный отыскался в этом же районе, я вошел с деловым видом, словно каждый день покупаю не то что пистолеты, но и базуки, в помещении пусто, только за прилавком продавец рассматривает на витрине, что одновременно и экран, что-то неприлично веселое.

– День добрый, – сказал я, – а соблаговолите, сударь, показать новейшие пистолеты…

Он поднял голову, на лице отразилось недовольство, что отрывают от приятного развлечения.

– Посмотреть?.. За этим обычно ходят в музей современного оружия. Это близко, всего два квартала.

– Я намерен купить, – ответил я.

Он вздохнул.

– Сейчас посмотрю.

Но взглянул на меня, на экран, потом снова на меня.

– Сожалею, вас нет в списке.

Я сказал оскорбленно:

– Как это нет?.. Раз в год обновляете базу?.. Я в списке всех американских наркокартелей, а у вас нет?

Он буркнул:

– У нас автоматическое обновление… Щас посмотрю…

Снова потыкал пальцем, как же это допотопно, медленно новые технологии входят в быт, ох как медленно, хмуро уставился в экран. Мне отсюда не видно, что там появилось, но, судя по его лицу, там высветился и мой портрет, и мои данные, которые не подделать, типа расположения костей и кровеносных сосудов.

– Быстро же вы успели, – буркнул он. – Разрешение выдано четырнадцать минут тому.

– Спешу делать мир лучше, – заверил я. – Нет, эти штуки не предлагать. Полицейские пистолеты полицейским, а у меня право на армейское… Покажите вон ту модификацию «Бурундука».

Он внимательно смотрел, как я быстро разобрал и собрал пистолет, проверяя каждую деталь.

– Не хотите проверить, как он бьет?.. Хоть он и «Бурундук», а отдача будто конь лягает. Мишень в соседней комнате.

Я отмахнулся.

– Эт лишнее. Что пистолет? Всем нам нужнее бумажка, верно? Кстати, эту штуку придется носить за поясом?

Он ответил так же нехотя:

– Если только в пирата играть…

– Или в Стеньку Разина, – согласился я.

Он повернулся, указал в проход между стеллажами.

– Вот там дальше можно высмотреть любую кобуру.

Магазин огромен, стенд с кобурами на другом конце, я шел медленно вдоль и рассматривал туповато, пытаясь сообразить, что же как бы лучше. Не вообще, а мне, такому красивому.

Конечно, самая востребованная вроде бы кобура – это для ношения внутри штанов, но хотя у меня нет мешающего такому ношению живота, но все-таки долго так не поносишь…

Гораздо лучше располагать за спиной, так чтобы рукоятью, точнее, рукояткой к левой руке. Это чтобы правой хватать сразу и вынимать, а не.

Если же расположить рукоятью к правой, то, чтобы выхватить пистолет, нужно вывернуть кисть правой руки, а потом еще засунуть между спиной и рукоятью.

Он наблюдал за мной и сказал уже почти доброжелательно:

– Если вы привыкли и не хотите переучиваться, у нас есть вариант кобуры для левшей.

– Я левша, – подтвердил я, – но переученный в детстве, так что я само совершенство. Оберукий.

– Какую предпочитаете? – спросил он. – Из кожи или нейлона?.. В этом сезоне модны из серой замши, аристократический цвет!..

Я сказал с сожалением:

– Я тоже люблю старину. У меня от дедушкиной коллекции есть даже кремниевый пистолет!.. Смотрю вот и все хочется приобрести! Ну, вы знаете это чисто мужское чувство. Как вот смотришь на созданные лучшими оружейниками прекрасные длинные кинжалы, что горцы носят на поясах, как элемент национальной одежды…

Он кивнул, лицо стало умильным, а глаза мечтательными.

– Да, это так прекрасно…

– Вот-вот, – подтвердил я со вздохом. – Но у этих горцев есть еще и маленькие такие невзрачные ножики. Ими режут хлеб, мясо, овощи… Так вот и пистолет мне нужен такой же. И кобура.

Его лицо стало серьезнее, а взгляд из мечтательно-восторженного перетек в уважительный.

– Понимаю. Для ежедневного употребления.

– Не обязательно, – сказал я великодушно. – Некоторые дни, возможно, пройдут без употребления.

Он чуть улыбнулся.

– Да, конечно. Хотя сейчас такая жизнь, ничего нельзя гарантировать. Вот последняя модель…

– Уважуха, – сказал я.

Последняя модификация кобуры выглядит совсем невзрачно, даже не кобура, а так, пара металлических петель, куда лихо вбрасываешь пистолет, а при выдергивании эти петли сами снимают с предохранителя, сберегая драгоценные доли секунды.

Я проверил, вкладывая, не глядя, в кобуру и снова выдергивая. Как мне показалось, продавец оценил скорость, во всяком случае, сказал уважительным тоном:

– Нажимаете на скобу очень быстро, это важно. Осталось только попадать в цель?

Я ухмыльнулся.

– Не стану вам дырявить мишени.

– Это входит в стоимость, – уточнил он.

– Будем считать, – заявил я, – что купил только для красоты. Мужчина без оружия – что стриженый пудель, ха-ха!