Глава 5
Усталые кони с трудом поднялись шагом на гору к запертым воротам замка, на стенах вооруженные люди во главе с Риттером радостно закричали. Для нас отворили издали, я сделал пару глубоких вдохов, надел на лицо довольную улыбку.
— Враг найден, — сообщил я бодро и звучно. — Ему нанесен тяжелый урон.
Риттер ухватил повод, лицо серьезное, но не стал спрашивать, где Николетта.
— Останетесь или…
— Или, — ответил я. — Подбери двух свежих коней. Повыносливее.
— Все сделаю, глерд, — ответил он. — Не сомневаюсь, враг все равно будет разбит.
Фицрой покинул седло, голос его прозвучал уверенно и бодро:
— Вдребезги! Юджин, ты собирай свое, а я захвачу поесть в дорогу. Я когда голодный, становлюсь злее. Сам себя пугаюсь.
— Не задерживайся, — бросил я.
Снайперская винтовка теперь в сложенном виде заботливо упакована в мешке, патроны уже без надобности, но я по трусости захватил еще и магазин, вдруг да что пойдет не так, осмотрелся, что бы еще взять, но все как–то не выглядит крайне необходимым.
Фицрой принес два увесистых вьюка, я посмотрел с подозрением. Он перехватил взгляд, расхохотался.
— Все понял? Верно, когда едешь веселиться, то вина не бывает много.
Я буркнул:
— Мы едем выручать Николетту. Дернуло же меня дать ей приют! Погнал бы прочь, никаких забот бы сейчас…
— Все верно, — согласился он. — Мы сами во всем виноваты. А вот женщины — никогда.
— Даже ты так считаешь?
Он фыркнул.
— Я всегда считаю так, как мне выгодно. Я не тупоголовый фанатик, всегда могу сменить неправильную точку зрения, если на другой стороне заплатят больше или предложат морковку крупнее.
Я сказал рассерженно:
— Грузи все быстрее, демократ! Спешка нужна не только… в общем, нужна.
На воротах молча распахнули перед нами ворота, никто не посмел даже пожелать удачи. Все чувствуют, что хотя и держусь орлом, но вообще–то вернулись ни с чем.
Сейчас просто вторая попытка.
Фицрой на этот раз едет молча, задумался глубоко, а я прикидывал, как освободить глердессу без долгой войны, без осады замка, все–таки не вдвоем пытаться взять замок, перебить гарнизон и освободить прекрасную деву…
То ли из–за тряски, то ли усталости, но ничего не приходит в голову, кроме как залечь на возвышенности в пределах мили и тупо расстреливать все, что движется в замке. За исключением женщин. Мужчин можно всяких, они виноваты уже тем, что мужчины.
Мелькнула мысль, что сама винтовка меняет мировоззрение, как сказал великий Мао. Когда в руках молоток, все кажется похожим на гвозди. Не так уж и трудно стрелять издали в стражников, что вооружены только копьями да топорами. Хотя и в их случае могут дать хороший отпор, применив луки…
Фицрой вел через лес уверенно, с картой не сверялся, а когда я спросил почему, безмерно удивился, дескать, он же посмотрел на нее один раз, чего же еще? Это женщин нужно забывать на второй день, а карты и кости следует запоминать, пригодится.
Я поглядывал по сторонам с осторожностью. Барклем понимает, что мое оскорбленное самолюбие заставит хотя бы сделать пару попыток вызволить пленницу, честь глерда требует отмщения или хотя бы сатисфакции.
А раз так, то наверняка постарается что–то да приготовить. Его не устрашила гибель его капитана с отрядом, но он понял, что я очень опасный зверь, и чтобы со мной сладить, нужно будет…
Переночевали уже на землях Уламрии, утром миновали лесок, Фицрой сказал, что начинаются владения Финлея Барклема, нужно быть вдвойне осторожнее.
В долине низкий туман, верхушки травы торчат, как из молочного киселя, пахнет сыростью и болотными травами. Со стороны поля доносятся скрипящие крики местных птиц.
Финлей прислушался, я тоже уловил натужный скрип колес под тяжело груженной телегой. Спустя время показалась в самом деле доверху нагруженная мебелью подвода, за нею еще одна, тоже с мебелью.
На облучке первой тощий мужичонка с кнутом в руках, откровенно дремлет, вздрагивает, только когда колесо потряхивает на рытвине, но и тогда ленится даже цыкнуть на коней, начинает клевать носом снова.
Мебель просто великолепная, кое–как прикрыта рогожками и стянута толстыми веревками, блестит лакированная столешница, а самое интересное, что сразу приковало мое внимание, — два маленьких стульчика с резными ножками…
Фицрой поехал было мимо, но я крикнул вознице:
— Погоди!.. Что–то такую дорогую мебель везут не в замок, а из… признавайся, украли?
Мужик вздрогнул, посмотрел по сторонам очумело, потом только обратил внимание на двух всадников.
— Чё?
Я повернул коня и послал его рядом с телегой. Мебель дорогая, чувствуется, что везут человеку богатому.
— Куда везешь? — спросил я громко. — Ответствуй быстро и четко, как Томлинсон перед святым Петром!.. За краденое пойдешь на виселицу!
Фицрой фыркнул, щас я буду следить за порядком во враждебной Уламрии, а возница вскричал испуганно:
— Как украденное? Почему украденное? Никакое не украденное!
— Тогда почему? — прорычал я.
Он пролепетал:
— Приказано было…
— Кем?
— Господином управляющим…
Я сказал злее:
— Ты не юли, а ответствуй, как лист перед травой!.. Чей управляющий, кому везешь, где продавать будешь?
Он сказал плачущим голосом:
— Управляющий высокого лорда Барклема… везу туда… ну, в имение лордессы Марельды!.. Госпожа изволила, вот и…
Фицрой еще не понял мой интерес, смотрит то на меня, то на возницу, а я спросил вкрадчиво:
— Ну–ну, что изволила?
— Госпожа привередливая, — объяснил он пугливо, — часто заставляет переделывать мебель, веранду, меняет ковры… А уж посуды так и вовсе не напасешься.
— Марельда, — спросил я, — это кто?.. У нее замок или простое имение?
Он посмотрел на обоих с растущим подозрением.
— Не знаете, кто такая госпожа Марельда?
Фицрой сказал быстро:
— Мы издалека. Столичные. С чего нам знать провинцию?
Возница объяснил с обидой:
— Госпожа Марельда правит всеми этими землями! А замком управляет ее сын, лорд Финлей Барклем.
Фицрой заинтересовался, поехал со мной стремя в стремя.
— Где имение? — спросил я.
Мужик указал кнутовищем.
— Вот там, миль пять всего… уже видно крыши. Вон те, с синей черепицей.
— Стульчики, — потребовал я, — для кого?
Он посмотрел на меня с изумлением.
— Для его детей. Тивила и Голеща. Отец в них души не чает, балует, но господам это можно…
— Да, — ответил я, — можно.
Я остановил коня, обоз протащился мимо, Финлей в нетерпении повернул в направлении замка, некоторое время мы двигались стремя в стремя бодрой рысью.
Я некоторое время прикидывал варианты по инерции, потом резко натянул повод и звучно хлопнул себя по лбу.
— Погоди–погоди!.. Глердесса Марельда… как я понимаю, мать этой сволочи Барклема?
Фицрой сказал с одобрением:
— Ты молодец!.. Всего пять раз тебе повторили, что это мать Барклема, как ты сразу это понял!
— Зараза ты, — сказал я, — а не друг. Даже сейчас пытаешься сбить с гениальной мысли, что и так убежала. Мелькнула и убежала…
— Начни сначала, — посоветовал он.
— Мебель, — сказал я. — Видать, очень уж любит своих отпрысков, если даже стульчики для них заказал по росту!..
Он кивнул.
— Это тоже тебе сказали. Что–то ты сегодня совсем не такой… Съел что–то? Балует, как сказал слуга. Другой отец велел бы сперва подрасти, чтобы сразу на взрослые… А что?
— Есть идея, — проговорил я медленно. — Как всегда, гениальная. Сделаем мир лучше: привнесем в него более современные методы. Великий философ и просветитель Чернышевский сказал: «Стремитесь к нему, работайте для него, приближайте его, переносите из него в настоящее, сколько можно перенести».
Он сказал заинтересованно:
— Ну–ну?
— Поворачиваем, — сказал я в нетерпении, — нужно прибыть в то поместье Марельды раньше обоза. Желательно и отбыть тоже.
— Зачем?
— По дороге объясню, — ответил я. — Ты же готов открыться новому, прогрессивному?.. Тогда насладись главой об использовании заложников в мирных целях терроризма.
