Глава 5
Чувствуя себя немного не в себе, почти неуверен–но, я медленно пошел вверх по лестнице, а когда под–нялся еще на этаж, сбоку выбежали трое с оголенными мечами.
— Сдавайтесь! — крикнул я и, не дожидаясь ответа, чего ради станут сдаваться одинокому и безоружному, открыл огонь. — Вас предупреждали, дурачье…
Они рухнули один за другим прямо на лестничной площадке, а сверху сбежали двое жилистых воинов с обнаженными мечами в руках, в металлических шле–мах и в длинных кольчугах крупной вязки.
Один, не глядя, перепрыгнул через плавающий в луже красной крови труп одного в хороших доспехах, другой сперва посмотрел, перепрыгнул, посмотрел по сторонам, где еще трое мордами вниз и в крови.
Я спросил резко:
— Родня или слуги?
Один запнулся с ответом, но другой выпалил:
— Я принят на службу глердом Куланером!
— Глерд Куланер убит первым, — сказал я. — А также вся та родня, что выскочила с ним. Ты идешь с ними?
Он поколебался, бросил меч в сторону.
— Нет. Если хозяин мертв, моя служба кончена.
— Мудро, — сказал я и перевел взгляд на первого. — А ты?
Он вздохнул, на меня смотрит с ненавистью, отве–тил злым голосом:
— Это моя родня… но слишком далекая. Если они погибли, то сражаться смысла нет.
Он со злостью отбросил меч, тот зазвенел по каменным плитам и улетел под самую стену.
— Хорошо, — сказал я, — мечи подберите, но держите в ножнах. Выход свободный. Если надумаете искать другую службу, можете заглянуть сюда. Поговорите с начальником гарнизона.
Тот, у кого родня лежит во дворе в крови, кивнул и осторожно пошел к выходу из замка, а второй, сделав за ним шаг, оглянулся.
— А кто начальник гарнизона?
Я окинул его внимательным взглядом.
— Тебя как зовут?
— Айдан Бревстер, доблестный глерд!
— Айдан, — сказал я, — им можешь стать и ты. Я только вступаю в права хозяина. Кто успеет встать рядом раньше других, у того и ложка больше, и та–почки поновее.
Он вскрикнул бодро:
— Какие будут приказания, глерд?
— Глерд Юджин, — сказал я. — Обойди замок и успокой челядь. Сообщи, что это не захват с грабежа–ми и насилием, а всего лишь плановая ротация. (Ь'мена собственника, но не рейдерский захват, а по указанию его величества короля Астрингера. Грабеж хоть и допустим, как при всякой демократической смене власти, но не слишком, здесь все мое, а я жадный! Насилия допускаются самые умеренные, для пользы дела.
Внизу в зал вбежал Фицрой, в руке залитый кровью по самую рукоять меч, крикнул мне снизу:
— Ты как?
— Чисто, — ответил я. — Хотя надо проверить и закоулки. Чтоб не ударили в спину. Фицрой, это Айдан, новый начальник охраны замка. Как у тебя?
Айдан поспешно вышел, пригибая голову и горбя спину, а Фицрой отрапортовал весело:
— На левой стороне почти никого не оказалось, ты всегда лучшее захапываешь себе!
— А меч в крови?
— Кого–то зарубил, — ответил он с беспечностью. — Так, на всякий случай. А то просто неловко как–то вот так захватить замок и никого даже не нагнуть…
— Нагнуть не одну еще успеешь, — сказал я. — Просмотри весь замок, что–то он великоват. А я спущусь во двор, надо напомнить, что жизнь идет, жрать все равно надо, так чтоб поставки всячины не прервались.
Он отмахнулся.
— Да ладно, крестьяне и не заметят, что здесь что- то поменялось.
— Заметят, — возразил я. — Но не сразу, конечно. Я им тут такое устрою…
Он захохотал:
— Вот это я люблю!
Исчез он так быстро, словно выдуло сильным ве- трюм, но я не успел сдвинуться, со двора в зал шумно вбежал глерд Ваддингтон, запыхавшийся и донельзя гордый победой.
— Двор и все пристройки, — доложил он ликую–щим голосом, — полностью зачищены! Кузнеца заперли, пригодится, булочник сидит у себя под столом.
— Прекрасно, — одобрил я.
— Хорошо бы, — сказал он, — съездить в расположенное не так уж и далеко село Большие Мявники.
— Что там? — спросил я.
— Сторожевой пост, — сообщил он. — Трое дежурят у моста. Собирают плату с тех, кто едет из земель Слэй- на Келли. Там ваш сосед.
Я подумал, покачал головой.
— Пока оставь. Кто знает, что там за соседи. Да и вырубать всех под корень не стоит. Живые поддан–ные все же лучше, а с дохлых что возьмешь?.. Отды–хайте! Замок в наших руках, в селах просто объявим насчет смены хозяина. Отдыхайте, а в столицу можете вернуться, к примеру, завтра с утра.
Он сказал с сияющими глазами:
— Его величество будет счастлив, что вы так легко навели порядок в своих землях!
— Только с вашей неоценимой помощью, — на–помнил я любезно. — Если бы вы не сняли со стен так молниеносно свору Куланера, у нас были бы серьезные потери.
— Спасибо, — ответил он.
— Вам спасибо, — сказал я. — Так и передайте его величеству, что я вами очень доволен и благодарю его величество за постоянную заботу и внимание даже к таким тактическим вопросам.
Он приосанился.
— Спасибо, глерд Юджин. Его величество будет очень доволен и тем, что его повеления ведут к порядку и законности в его королевстве.
Сверху, громко топая по ступенькам, сбежал сияющий Фицрой, наклонился и вытер залитое кровью лезвие меча об одежду убитого защитника замка, красиво бросил в ножны.
— Остатки сопротивления подавлены! — доложил он. — Некоторых я подавил с огромным удовольствием…
— Так быстро? — удивился я. — А кого подавил, жену или дочь Куланера?
Фицрой отмахнулся.
— Нет, но такая сдобная повариха попалась… Как свежая булочка только что из печи, еще горячая…
Ваддингтон улыбнулся и вернулся к своим солда–там, а я оглядел зал с залитыми кровью трупами.
— Все в порядке…
— Что–то голос у тебя невеселый, — заметил он.
— Много убитых, — ответил я. — Это ошибка.
— Наша?
— Их тоже, — ответил я со стесненным сердцем. — Они должны были остаться жить и служить мне. Не мне, так порядку. Но что сделано, то сделано. Главные гады, к счастью, вышли встречать нас сами. У нас совесть чиста, как плавники форели. Враг напал, мы защищались…
Он хмыкнул.
— Мы вообще всегда только защищаемся! Все время. Я до самой крыши защищался, а потом еще и в подвал заглянул. Там тоже один прятался. Но я сумел от него защититься, догнав в дальнем углу…
— Что насчет женщин? — спросил я.
Он вздохнул.
— Перед ними беззащитен. Ни от одной не сумел защититься, но пощупал по дороге только двух… чтобы проверить, не мужчины ли, а ты что подумал? Больно рожи у них…
— Хорошо, — сказал я. — Хоть и равноправие, но женщин как–то рука не поднимается убить вот так же легко. С усилием да, могу.
— С большим?
— Нет, — ответил я. — Я отношусь к женщинам со старомодным уважением. Правда, стараюсь соответствовать современным стандартам моего королевства, потому не выказываю разницы.
— Ничего не понял, — сказал он с нетерпением. — Но неважно, ты часто несешь непонятную чушь. Больно умный, убивать пора. Пойдем на двор, я велел всем собраться там. Вступишь в права. Бумажка от короля бумажкой, но нужно реально.
Я покачал головой.
— Оставлю до вечера. А пока соберу всех и объявлю…
Он округлил глаза.
— Это я и сказал… А ты что подумал? Ах да, понимаю, понимаю… Но тут нет одной хозяйки, чтобы да, придется объяснять каждой, а это на несколько дней, так что удовольствие растянется. Ладно, я пойду соберу народ.
— А что насчет жены Куланера? — спросил я вдо–гонку. — Что–то нигде не видно…
Он ухмыльнулся.
— Куланер был не слишком уверен, что удержит замок, потому семью пока перевозить не спешил.
— Чудесно, — ответил я. — Никого не надо насиловать, утверждая свои неотъемлемые права.
— Да не вздыхай ты так, — сказал он с сочувствием.
— Это от счастья, — возразил я.
Он посмотрел с недоумением.
— Разве не счастье доказывать свою силу?.. Слу–жанки — это не совсем то же самое, что и высокоро–жденные глердессы.
— У меня здесь уже кое–кто есть, — ответил я. — Повыше рангом, чем жена Куланера.
Он охнул.
— А еще меня обвиняешь в чем–то таком, что у меня даже спина покраснела?
— Я все для дела, — ответил я твердо. — Все для родины, для отечества, для торжества тоталитарной демократии и всеобщей гуманизации. А ты все для себя, эгоист!
Народу во дворе намного больше, чем я видел в замке и даже предполагал. Видимо, кто–то прятался в дальних кладовках под ворохом тряпок, кто–то пе–режидал в кузнице и у кожемяк, а возчики дров толь–ко–только привезли из леса на двух подводах вязанки поленьев и теперь с удивлением выслушивали новости.
Я оглядел всех сурово и надменно, здесь вежливость расценивают как слабость и тут же постараются сесть на шею, наглеть и своевольничать, знаю, наслышан от классиков про быстро хамеющую челядь, творящую что ей вздумается.
— Его величество король Астрингер, — сказал я веско, — изволил пожаловать эти земли мне. Отныне закон здесь один — мое слово! Перед королем отвечаю я, а вы отвечаете передо мной. Человек я мягкий и добрый, но жестокий. Обязанности свои все выполнять в соответствии!.. Ибо!.. Я сказал.
Фицрой добавил многозначительно:
— Иначе!
Я повернулся к нему.
— Иначе что?
Он осмотрел в изумлении.
— Откуда я знаю? Я просто уточнил в твоей манере. Сам–то ты знаешь, о чем говоришь?
— Нет, — ответил я честно, — а что, надо? По–моему, главное — внушительный вид и суровый голос. Чтобы все снова заработало в соответствии.
— В соответствии с чем?
Я поморщился.
— Да брось ты эти придирки! Пойдем на башню. Вид должен быть еще тот. Ну, ты понял. Может быть, сегодня же стоит проехаться по принадлежащим мне селам и деревням. Хотя нет, не стоит.
Башню строили только для наблюдений за окрест–ностями, потому узкая винтовая лестница, наверху площадка для двух–трех человек, но даже у меня за–хватило дух, будто вышел на крышу самого высокого в мире небоскреба.
С северной стороны внизу просто замок и посте–пенно опускающийся в лесистую долину холм, а вот с юга чудовищный обрыв, замок на самом краю высо–ченной скалы с отвесной стеной, и если сейчас спрыг–нуть вот с этой площадки, то лететь долго и страшно, пока не ударишься о набегающие на скальный берег волны.
Фицрой старался не подходить к краю, но когда увидел, что я все замечаю, сделал над собой усилие, полушагнул вперед и крепко ухватился за деревянные поручни.
— Красота!
— Страшная сила, — поддержал я.
— Что–что?
— Красотой можно убить, — сообщил я. — Р-раз — и мокрое место!.. Красота всегда сильнее, чем безобразие. Потому красота и побеждает. Как тебе вид? Правда, красиво?
Он смолчал, устрашенно поглядывая на оранжевый простор неба и сине–зеленую гладь моря. С такой высоты даже не видно волн, с востока и запада зеленые долины, на которых тесно собраны в кучки крохотные домики, у меня целых восемь сел, хотя на самом деле только три, остальные простые деревни, а с севера единственная дорога к замку, прямая, без всяких опасных проходов под стенами, с которых могут обстреливать и бросать камни.
— Да, — проговорил он после долгой паузы, — как- то да… мурашки бегут… от красоты, наверное. Крупные такие…
— Эстет, — обвинил я с чувством превосходства. — Порхаешь!.. А вот я практик, на земле стою.
Он фыркнул.
— Думаешь, я не понял сразу, чего присматрива–ешься вон к тому мосту?.. Да, это граница твоих владений с глердом Слейном. На той стороне реки уже его земли, а вон та беседка у воды… это он там отдыхает.
— И рыбу ловит?
— Вряд ли, — ответил он. — Но гостей туда приглашает. Место, как видишь, живописное.
Я кивнул, в самом деле причудливо хитрая река источила берег гротами, виноград плотной зеленой стеной карабкается по каменным стенам, создавая та–инственные пещерки, в таких любят играть дети, но взрослые тоже их почему–то любят…
— Мы от развращенной столицы далеко, — заявил я, — у нас должны быть крепкие нравы.
— У нас?
— Здесь, — уточнил я. — На крепких нравах стоит мир.
Он вздохнул с облегчением.
— Фу, а то я уж подумал…
— Мыслитель, — сказал я с отвращением. — Мы пришли, чтоб сказку сделать былью! Потому разузнай, что у нас за соседи, а потом проедемся по нашим владениям.
Он запротестовал:
— По твоим, ты на меня не взваливай, не взвали
вай!.. Я вольная, как тушканчик, птица. Или вовсе как бобер. Но ты уже, вижу, присматриваешься, куда достанут твои стрелы из колдовского арбалета?
— Й это тоже, — признался я. — Глупо не использовать такую возможность. Уже готовую. Хорошо, все дороги видны. И море…
Он спросил заинтересованно:
— А что насчет моря?
— Есть идеи, — ответил я туманно.
