Глава 12
Слуга или секретарь уже несколько раз заглядывал в покои и подавал мне знаки, на этот раз я сам поманил его, а когда он с недоверием приблизился, король сказал ему заметно окрепшим голосом:
— Курт, позови командующего армией, глерд–кан–цлера и членов Тайного Совета…
И все–таки он устал, вызывая военачальников и раздавая распоряжения. Я смотрел с сочувствием, чем- то напомнил Петра Великого, тот, судя по летописям, жутко страдал от болей из–за камней в мочевом пузыре, а когда он страдал от невыносимой рези в канале, его крики слышны были даже на пристани.
Судя по отекшему лицу, у этого может быть та же ситуация, особенно если учесть, что и рацион у них был одинаковый…
Все–таки, как мне показалось, короля любят и жа–леют. Возможно, в самом деле не такое уж и чудовище, хоть и сваталось к Орландии. Возможно, немножко туповатый, но лучше добрый и туповатый, чем умный и агрессивный, как тот же король Антриас…
Я скромно сидел в сторонке, прикидываясь то ли врачом, то ли вовсе тряпочкой, но когда все начали выходить из королевских покоев, рискнул подняться и приблизиться к королевскому ложу.
— Ваше величество…
Он прошептал:
— Мне слышно…
— Вы мужественный человек, — сказал я, — но, ваше величество, эти боли доконают вас.
Он взглянул на меня измученными глазами.
— Вы такую мне новость сказали!..
— Хороший признак, — заметил я. — Острите…
— Это шутки висельника, — буркнул он. — Что вы знаете о таких болях…
— Мало, — признался я. — Но это камни, как до–гадываюсь, что отложились у вас внутри. Как у кур–не–сушек, но не совсем так. И чуточку иначе, чем у гусей. У тех они круглые, как у уток, но побольше, а у вас по–меньше и с острыми краями. Когда лежат спокойно, то терпимо, можно не знать о них вовсе, но некоторые иногда пытаются выбраться вместо с потоком… да не дерьма, то бы еще терпимо, а мочой… вот тут и начинается веселье! Не для вас, правда.
Он процедил сквозь зубы:
— Это я знаю. А откуда знаете вы?
— У нас один король так страдал, — сообщил я, — придворные рыдали с ним вместе. Жаль, лекарство придумали только после его смерти. Лет через триста.
Он насторожился.
— Что? Лекарство есть?
— Да, — ответил я. — Хотите попробовать?
Он посмотрел исподлобья.
— Шутите?.. Вы же сами сказали, скоро сдохну.
— Я такое брякнул? — спросил я виновато. — Где же моя неврожденная деликатность глерда… Или это из меня такой глерд… В общем, может быть, и не скоро. До утра дотянете…
Он прошептал:
— Вы в самом деле лекарь?
Я покачал головой.
— Нет, но у меня совершенно случайно есть нужная настойка. В путешествии все пригодится, а я такой за–пасливый, что мне бы купцом, а не глердом.
Он сказал слабо:
— Чем меня только не поили… Только хуже. Уже огромное чудо, что вы сумели погасить хоть на время мои боли.
— Тогда чем рискуете? — спросил я. — Судя по ва–шему лицу, вы уже на пределе.
Он криво усмехнулся.
— В самом деле… Ну помру на пару дней раньше…
— Ваше величество, — сказал я очень серьезно, — вы сейчас очень ценный союзник для Нижних Долин. Ее величество не желает вас потерять. Вы нужны нам
живым и здоровым. Это я к тому, чтобы вы не подумали насчет отравы.
Он отмахнулся.
— Мне уже все равно. Даже если отрава… Закончат–ся эти муки.
Он с надеждой смотрел, как я снова щелкнул ме–таллической пряжкой, отстегнув крышку, на этот раз король увидел капсулу побольше, зловеще–красную и продолговатую.
— Это, — проговорил он, — не похоже… на отвар…
— Это отвар, — заверил я, — в сухом виде. Как су–хое молоко… Ах да, как молоко может быть сухим… В общем, ваше величество, не умничайте, а глотайте… Предупреждаю, будет хреново, очень хреново.
Он помрачнел.
— А нельзя мне снова то снадобье, что снимает боль?
— Можно, — ответил я. — Дам. Но хреново будет по–другому. Организм начнет бороться с инфекцией… с ядом, что вырабатывается в вашем теле… говоря без фокусов, у вам там уже гниет внутри. Такое сразу не за–лечится, сперва надо убить тех гадов, что творят такое… это такие червячки, но только очень–очень мелкие… а когда воспаление снимется, тогда и… В общем, раскройте рот, вот ваша чаша с вином. Нет, всего глоток, чтобы запить… Помните, все решает соматика. В смысле, если сложите лапки и перестанете бороться, вам конец, а если скажете себе твердо, что сперва королевство от Антриаса нужно спасти, то у вас есть шанс.
Он покорно проглотил капсулу, из чаши сделал все–го один глоток, как я и сказал, и вернул мне пустую. Я посмотрел с уважением, буду знать, что такое коро–левский глоток.
— Не волнуйтесь, — сказал он, — если не получит–ся… я же все равно помирал…
— Ваше величество, — сказал я восхищенно, — не знаю, какой из вас король, но человек вы хороший. Меня утешаете, надо же!..
Он слабо ухмыльнулся.
— Утешение ничего не стоит… А вы меня избавили по крайней мере от боли. Если и сдохну, то без этой рези.
— Уже начинает резать? — спросил я с беспокойст–вом. — Только не врите, ваше величество. Вы же ко–роль, по мелочи не брешете.
— Нет, — признался он, — боли еще нет, но уже страшно… как вспомню…
— Не стоит раньше времени, — предупредил я. — Обезболивающее тормозит выздоровление. Потом дам, когда станет совсем больно. Завтра.
— Хорошо, — прошептал он.
Его лицо за это время чуточку порозовело, преры–вистое дыхание стало ровным. Я молчал, он осторожно повернул голову, наши взгляды встретились.
— Вы великий лекарь, глерд, — сказал он с чувством.
— Лежите, — велел я, — а то сейчас будет еще хуже. Пока я всего лишь приглушил боль. Это для того, чтобы самолечение не показалось еще большей мукой.
— Но я чувствую себя хорошо!
— Чувствовать, — изрек я, — и быть — две большие разницы, как говорят в одном великом городе. Сейчас начинается процесс растворения ваших камней. Если начнете кабердыкаться, они зашевелятся и могут попытаться выйти. А так как станут мельче, то могут пролезть, а это значит не просто поцарапают там, а буквально порвут острыми краями, как дурной кот хозяина когтями.
Он содрогнулся.
— Они что, кристаллы?
— Конечно, — заверил я. — У простых людей про–стой песок или мелкие камешки, у благородных глер–дов уже полудрагоценные, а у королей сплошь алмазы! А вы знаете, какие они по крепости.
Он снова содрогнулся, замер, прислушиваясь.
— Терпите, — сказал я с сочувствием. — Могут по–лезть один за другим. Но лучше подождать, пока не превратятся в слизь. Но, если вам вдруг жалко портить такие драгоценные камни…
Он вздрогнул.
— Глерд!.. Это у вас там юмор такой? Жестокий вы народ…
— А еще черствый, — согласился я. — Ваше величество, вы кабан здоровенный, у вас сердце, как вижу по морде лица, крепкое, так что, скорее всего, выдержите некоторое отравление организма… Не дайте себе умереть раньше Антриаса. Переживите этого гада!
В жару король метался несколько дней, часто теряя сознание, бредил, в самом деле боролся со смертью, но сегодня в минуту просветления велел подать себе не–кую бумагу, скрепленную своей подписью и королев–скими печатями, собственноручно швырнул ее на жар–ко полыхающие угли в камине.
Курт просиял, сказал с чувством:
— Ваше величество!
Астрингер ответил слабым голосом:
— Ты прав, мой старый друг… Еще рано.
Я спросил шепотом у Курта:
— Что он сжег?
Тот ответил радостным шепотом:
— Завещание. С указанием наследника. Значит, идет на поправку.
На следующий день Астрингер выглядел еще изму–ченнее, а лекари сообщили, что его величество начали мочиться, к их ужасу пополам со зловонным гноем и даже с кровью.
Курт, его секретарь, постелил себе матрас возле ко–ролевского ложа и спал там, а нам с Фицроем освобо–дили комнату рядом с королевскими покоями.
Вместе с Куртом в королевских покоях все дни кри–зиса ночевали и лекари, старые, мудрые и очень груст–ные из–за бессилия помочь его величеству, которого знали едва ли не с пеленок.
Секретарь, проникшись ко мне почтением, то и дело спрашивал, что и как дальше с его величеством, я заверял каждый раз:
— Будем ждать. Его величество здоровый бугай.
Один из лекарей прислушался, переспросил испу–ганно.
— Бугай… Это… в ваших землях… похвала?
— Да, — заверил я. — Даже комплимент! У нас каж–дый старается выглядеть побугаистее, но, увы, получается редко у кого. А его величество… это просто бугаище!
— Бугаище, — повторил он раздумчиво, пробуя сло–во на вкус и запоминая его значение. — Вообще–то зву–чит царственно… По–королевски. Что ж, будем ждать…
Секретарь напомнил:
— Кстати, на гербе его величества как раз могучий бык.
Астрингер открыл один глаз, посмотрел на меня грустно и устало, снова опустил веки, напухшие и красные.
Курт сказал мне тихонько:
— Пусть отдыхает, давайте подождем в другой ком–нате.
— Да я вообще–то зашел только узнать, — сказал я, — а так у меня дел по горло…
Курт сказал испуганно:
— Но здоровье его величества…
— Это ваш король, — напомнил я. — Уверен, вы делаете для него все, что в ваших силах. Ваши лекари знают свое дело, даже не пытались пустить кровь, по–нимают, что можно, что нельзя, а это уже здорово.
Он воскликнул уже с негодованием:
— Не уходите, глерд! Дело о здоровье его величе–ства!
— Успокойтесь, — сказал я мягко. — Я вас понимаю и сочувствую. Только я, напоминаю, подданный коро–левы Орландии.
Я повернулся к двери, ее открыли с той стороны, в комнату быстро вошел крупный человек в темном ко–стюме с золотым шитьем, мне почему–то показалось, что у него под одеждой металлическая кираса.
На меня бросил цепкий взгляд, кивком подозвал Курта, коротко переговорил, кивнул и прошел к посте–ли короля. Я не слышал, о чем они говорили, через не–которое время Курт оглянулся, махнул рукой.
— Глерд Юджин, не присоединитесь?
— Пить будем? — осведомился я.
— И много, — подтвердил он.
— Тогда я в вашем распоряжении, глерд.
Король все в той же позе раскинут на ложе, лицо бледное и в крупных каплях пота, грудь вздымается ча–сто и с хрипами, губы почти синие.
Человек в темном костюме сказал тихо:
— Ваше величество… можете не отвечать. Я просто сообщаю, вы же велели докладывать, как там идет. Все выполнено, ваше величество!.. Триста мужиков из бли–жайших сел копают ров, три отряда моих ратников ру–бят лес на колья, другие готовят ловчие ямы…
Астрингер прошептал едва слышно:
— Глерд Юджин…
— Я здесь, ваше величество, — заверил я. — Вы важный союзник, не в интересах королевы Орландины дать вам околеть!
Его лицо чуть дернулось, то ли силился улыбнуться, то ли скривиться, но сил на полноценную гримасу не хватило.
— Спасибо, утешили… Это мой командующий ар–мией глерд Эверхартер. Ему придется труднее всех. А вы в самом деле утешили, глерд. У меня ничего не болит, но никогда мне еще не было так паршиво… Я издыхаю, скажите правду?
— Ни в коей мере, — заверил я. — Сейчас ваши ле–кари готовят куриный супчик. Для восстановления сил. Хорошие у вас лекари, ваше величество! Я попробовал супчик, каюсь, не утерпел… скажу честно, такими ле–карями нужно дорожить. Думаю, это у вас продлится еще с недельку, а потом воспаление уйдет целиком и даже как бы полностью. Подтвердите, что я велел все их лечебные отвары временно отложить… Сейчас только лечебное питание. Ничего больше. Они в этом намного лучше разбираются… Таким супчиком даже мертвого можно поднять из могилы! Нужно всего лишь заставить себя съесть хотя бы полтарелки.
Курт посмотрел на меня с укором.
— Глерд, это лучшие на свете лекари!
— Согласен, — сказал я, — только пусть его величе–ство сперва выздоровеет и совершит пару важных дел на благо королевства. Потом лечите, не жалко.
Астрингер прошептал:
— Вот это государственный подход. Узнаю свою ку–зину.
— Дело прежде всего, — подтвердил я. — Вы тоже даже в таком положении не забываете о королевстве!..
Даже о женщинах, полагаю, думаете чуть меньше, чем о защитном поясе из копейщиков и лучников?
— Об этом думает глерд Эверхартер, — прошептал он. — А я думаю, что делать потом. Короли должны видеть ясно дороги, что для других еще в тумане.
— Думайте, — разрешил я, — это гоняет кровь от ж…ы через сердце в мозг и обратно. А для вашего вы–здоровления циркуляция крови просто необходима. До завтра, ваше величество!.. Выполняйте указания глерда Курта, я ему все рассказал, что и как делать, а он, как ни странно, согласился. Даже бить его не пришлось.
— Умным людям легче договариваться, — прошеп–тал он. — А вот королям непросто.
Курт проводил меня до двери, сказал шепотом:
— Глерд, все эти дни вы не покидали дворца, а в ва–шем возрасте наверняка жаждется развлечений… Гово–рите, мы для вас сделаем все.
— Здорово, — ответил я. — Мне бы хотелось прока–титься немножко на самом большом корабле, а потом отправлюсь обратно в Нижние Долины!
Он запнулся, по лицу вижу, ждал от меня насчет до–рогого вина, да побольше, и молодых женщин, но быс–тро собрался, сказал с улыбкой:
— Глерд… это не отдых, а тяжелая и опасная работа. А какие предпочитаете удовольствия в столице?
— Что вы, глерд, — ответил я, — побывать на море и не поплавать?.. В королевствах, не имеющих выхода к морю, это же мечта!.. Как у вас насчет морского фло–та? Много островов и земель открыли? Дивных стран в океане и удивительных народов?
Он посмотрел как на сумасшедшего.
— Зачем это нам?
Я опешил.
— Как… Зачем? Говорят, можно не жить, но плавать надо!
— Дурость, — произнес он солидно, — наши му–дрые короли, еще при дедушке нашего Астрингера… нет, при его деде!., сумели договориться, что два со–седних королевства, Пиксия и Гарн, берут на себя все трудности перевозки наших товаров по морям. И если что будет потеряно в бурю, то выплачивают нам пол–ную стоимость!..
Я пробормотал:
— Звучит неплохо.
Он хохотнул.
— Неплохо? Это мудрый ход!.. Пусть их корабли тонут в океане и разбиваются о скалы, а мы на своих нивах выращиваем самое лучшее в этих краях зерно, у нас не бывает засухи благодаря близости моря, у нас лавки ломятся от товаров!
— Верно, — признал я, — но все–таки жаль… Море, дальние плавания, открытые острова… перспективы…
Он посмотрел на меня с дружеской насмешкой.
— Вы молоды, — сказал он покровительственно. — А повзрослеете, дурь пройдет. Будете думать о семьях, об урожае… В общем, если что нужно…
— Скажу сразу, — пообещал я, и он мягко закрыл за мной дверь.
