Глава 13
Наш авто остановился, ящеренок все понял и покарабкался мне на плечо, я выскочил наружу, церемонно помог выйти королеве. Она приняла как должное, не оценила, какого мне это стоило усилия, тоже мне вен- ценосица и самодержица.
— Как прекрасно, — произнесла она холодным и чистым, как горный ручей, голосом. — Эта новая повозка сверкает, как драгоценный камень… уступишь своего управителя?
— Нехило, — пробормотал я. — Насчет управителя подумаю, подумаю. Вообще–то он неплох, неплох. Пойдемте в дом, ваше величество.
Она оглянулась.
— А повозка? С новой поместятся?
— Могут, — ответил я, — места хватит, но вряд ли. Сами договорятся, не обращайте ваше высокое внимание. Это извозчичьи дела, не королевские…
Она шепнула с чисто женским пониманием:
— Старая уйдет?
Я кивнул.
— Мне жаль, уже сроднился. Неловко даже… Но теперь старая тихонечко уедет со двора, чтобы я не видел.
— Почему?
— Чтобы не травмировать мою нежную душу, — объяснил я.
Она покосилась с некоторым удивлением.
— Что–что?
Я пояснил с неохотой:
— Многие сродняются со своими авто, даже женятся. Теперь это можно даже официально. Как понимаете, в них есть все, что нужно мужчине от женщины. Да–да, вы меня правильно поняли, ваше величество. В автомобилях настолько много дополнительных функций и гаджетов, что о половине мы даже не догадываемся. К тому же у любимой автомобили никаких капризов. Потому, когда стареют так быстро, это травма для мужской души! И новую красотку хочется, мы же мужчины, и старую любишь за ее верность, преданность и безотказность…
Она промолчала, только взглянула несколько удивленно. Думаю, постоянно напоминает себе, что нельзя к жуткому существованию в мире демонов применять критерии единственно правильной жизни мира Королевства Нижних Долин.
Крыльцо теперь из старинного мрамора, такого чистого, словно только что из знакомой мне каменоломни. Конечно, мрамор искусственный, но королеве объяснять не стану, перила с широкими поручнями тоже под старину, архитекторы постарались соединить архаику с хайтеком.
Массивная с виду дверь распахнулась перед нами с той легкостью, словно вся из пористого картона, а изнутри дунуло сильным ветром.
Я тупо посмотрел на холл, раньше не было, теперь все сияет и блещет, вон лестница на второй этаж, в дальней гостиной из–за выступа стены виден краешек роскошной люстры…
Я вздохнул, поддержал королеву под локоть, помогая переступить через символический порог, его видно только по рисунку пола, дальше ее величество пошло само, величаво поводя глазами из стороны в сторону, но не двигая головой, как всякое там простонародье.
По социалке такие дома не ставят, но раз уж я владелец, то чтобы не портить вид поселка, службы из какого–то фонда помощи бродячим собакам и безработному планктону доплатили малость, пусть и по самому минимуму.
Старую мебель убрали, заменив новой, это уже соци- алка, все по минимуму: телестены, автоматизированная кухня, но блоки умного дома на порядок выше тех, что были у меня до ремонта, те уже давно не ремонтируют, проще менять целиком всю систему.
Королева впечатлена, я прошелся по гостиной и кухне, что одно помещение, просто зал, заглянул в аппаратную, на дисплее бегут цифры поглощения солнечной энергии пластинами на крыше, уровень расходования воды, тепла и всякое такое, во что по природной лени вникать не люблю, не хочу и не стану. Я за дружественный интерфейс, который за нас все делает, и за наступление AI, тот за нас будет даже думать.
Ящеренок, насидевшись на моем плече и уверившись, что и здесь жить можно, быстро сбежал по мне, а с высоты колена даже лихо прыгнул, упал на скользком полу, где никак не вогнать коготки, ринулся исследовать нашу новую пещеру.
— Терпимо, — заключил я. — Вообще–то терпимо. Ничего не тронули, только добавили одну комнату вот там… а еще третий этаж надстроили. И крышу, естественно, заменили… Ваше величество, присядьте! А то вы когда вот так, то мне и вовсе не по себе.
Она презрительно приподняла бровь, но отыскала взглядом кресло с белоснежной обивкой и высокой спинкой с широкими шляпками золотых гвоздиков по краю, медленно и величаво опустилась, с достоинством уходящей на дно атомной подлодки.
Я все еще осматривался с недовольством, она посмотрела на меня несколько странно.
— Ты еще и ворчишь?.. Да, твой дворец снесли, зато новый поставили! Еще краше.
— По своему вкусу, — прорычал я. — А у меня он другой!
— Какой?
— Не знаю, — огрызнулся я, — но изысканный — точно! Я эстет и живая легенда! Хотя здесь уже полуживая. И не совсем легенда.
Она заметила:
— И двор, что был пустырем, превратили в сказочный сад!.. У тебя хорошие слуги.
— Да? — изумился я. — Блин, даже не заметил… Ух ты, а что там еще во дворе настроили?
Она посмотрела в окно, куда уставился я, пояснила презрительно:
— Беседка. Для уединенных разговоров и прочего. А вон там два фонтана… за той высокой клумбой!.. Аллеи из неизвестного камня…
— Какой камень, — буркнул я, — это… да ладно, какая разница.
Она посмотрела с подозрением.
— Не камень?
Я отмахнулся.
— Камень, камень… Я вот думаю над вариантами вашего возвращения, но в упор не вижу, а когда не видишь вовсе, то можно рассматривать и самые дикие.
Она выпрямилась еще больше, уже не женщина и даже не человек, а кремень.
— Говори!
— К примеру, — сказал я, — как–то связаться с Рун- дельштоттом и по–королевски велеть, чтобы запустил установку снова.
Она спросила с надеждой:
— Как связаться?
Я буркнул:
— Думал, это вы мне скажете, ваше величество! Простые гонцов гоняют, а короли, наверное, могут как–то магией?
Она покачала головой.
— Любая магия либо на близко, либо… на недолго. У королевских гонцов просто лучшие кони, только и всего.
— У вас же магия, — напомнил я. — Неужели не придумали, как разговаривать на расстоянии?
Она снова покачала головой.
— Нас с детства окружают маги. Но все, что они делают, это защищают королевскую семью. И обучают нас защищать себя, потому что короли…
— Самые уязвимые люди, — договорил я. — Это понятно. От убийства бродяги ничего не изменится, а вот от убийства короля… А кто–то другой, не королевских кровей, неужели не пытался?
Она покачала головой.
— Желания у людей простые. Заполучить больше золота и власти. Если можно с помощью магии, то будут стараться с магией… Ох, у тебя там… во дворе!
Я быстро посмотрел в окно. Прямо перед крыльцом на землю опускаются два дрона, в метре от земли выпрямили суставчатые лапки и крепко уперлись в брусчатку.
— Это не я, — сказал я быстро, — холодильник что- то мудрит.
Она насторожилась.
— Этот слуга тебя не слушается?
— В нем всякие счетчики, — объяснил я, — шпионит, гад, за количеством калорий, микроэлементов, витаминов, хотя и сам не знает, что это. Да и я не знаю, если честно. Заказывает, морда, то одно, то другое, привыкнуть не успеваю!.. А если вдруг температура поднимется, то вообще замучает режимом и криками во все инстанции, что подвергаю себя риску… Не обращайте внимание, ваше величество! Сейчас заберу, что они там принесли, и оба улетят.
Она встала и подошла к окну, а я выскочил наружу. Дроны, завидя меня и быстро признав как заказчика, разом раздвинули крышки.
Я вздохнул с облегчением, холодильник ни при чем, это я сам заказал пять картриджей для универсального принтера, а второй принес пакет с двумя бутылками шампанского, любой напиток с алкоголем дома производить запрещено.
Когда я внес картриджи и пакет с бутылками в дом, королева уже снова в кресле, как на троне, спина выпрямлена, руки властно возлежат на подлокотниках, взгляд прям, но лицо мраморно неподвижное… как бы слишком.
— Тебе служат могучие демоны, — произнесла она ровным голосом. — Даже крылатые.
— Правда? — спросил я. — Как–то не заметил у них крыльев.
— Но они же… по воздуху?
— У вас тоже есть милкнеры, — напомнил я.
Она не сводила с меня пристального взгляда.
— Если у вас мир демонов, то как получилось, что служат тебе?
— Это сложно, — ответил я уклончиво. — У нас вроде бы другая задача, ваше величество?
— Да, — ответила она и чуть повела глазами в сторону широчайшего окна, не появились ли во дворе летающие чудовища покрупнее, — что–нибудь уже надумал?
— Думаю, — сообщил я. — Упорно. Как в каменоломне.
Она чуть поморщилась, каменоломня выглядит как укор, но до оправданий не снизошла.
— Думай. Ты мужчина!
— Это я умею, — согласился я. — Такое надумаю… Только другие называют это мечтами. А кто–то и вообще грезами. Зато как красиво, как возвышенно, хотя иногда и не совсем…
Она оборвала холодно:
— О низменных грезах не стоит. Ты же мужчина… или только самец?
— Я разносторонняя личность, — возразил я. — Во мне такое богатство, такое богатство… и никто не ценит! Обидно. Все еще нет внимания к человеку. В несовершенном мире живем… Для веселия планета мало оборудована, надо вырвать радость у грядущих дней…
Из дальней комнаты примчался галопом ящеренок, уставился на меня, раскрыв пасть.
— Есть хочешь? — спросил я. — Нуда, а как же… Сейчас найдем для тебя мисочку. По твоим размерам, а то и сразу на вырост…
Она внимательно посмотрела на ящеренка.
— Где ты ухитрился его найти?
— В лесу, — ответил я, а когда она кивнула с самым безучастным видом, уточнил: — Зачарованном.
Она едва заметно напряглась, но я успел заметить это микроскопическое изменение.
— Зачарованном? — спросила тем же безразлично прохладным голосом. — И как ты туда попал?
— Когда ходил туда за травой–синюхой.
— Зачем?
— Рундельштотт послал, — огрызнулся я. — Думаете, сам попер? Я по своей воле только до дивана… Если бы знал, что еще и третья луна выскочит, когда тащился через то открытое место, там такая огромная поляна… чуть не сдох!
Она покачала головой, не слишком, но заметно, короли контролируют каждый вздох.
— Тебе повезло. Очень повезло. Три луны… это почти наверняка смерть. Или уродство.
Я буркнул:
— У меня хорошая иммунная система. Витамины не забываю, качаюсь, но все равно чуть было не откинул ко- пьгга. И уродства вроде бы нет так уж заметного. С другой стороны… одежда зачем–то придумана?
Она переспросила:
— А ничего в тебе не изменилось? А то и выжившие обычно что–то теряют. Например, глохнут или слепнут. Хотя, конечно, иногда что–то и на пользу…
Я оживился.
— А с этого момента можно подробнее? Что на пользу?
Она ответила безразлично:
— Один из наших глердов, что заснул пьяным в лесу и попал под свет трех лун, стал ночью видеть так же хорошо, как и днем. Еще кто–то с того дня, точнее, ночи, не спит… Так что присмотрись к себе. Удивительно, что и жив, и не урод…
Я пробормотал:
— Так я туда и пришел уже уродом. У нас теперь большинство уродов. Правда, моральных. Атак… вроде бы я стал чувствительнее. Футбол смотреть не тянет… Может быть, попробовать петь в церковном хоре? Или вышивать крестиком?.. Надо скрипку купить, вдруг с ходу всех перепаганиню?..
Она аккуратно двумя пальцами взяла пирожное, я снял с подноса принтера чашу на высокой ножке, где как облако вздымается сливочное мороженое, придвинул на ту сторону стола.
— Твоя ящерица, — проговорила она, — тоже может быть в чем–то иной.
— Вырастет в дракона?
Она чуть изогнула губы.
— Это понятно, но может быть и что–то иное… Ты присматривай за ним. Если что не так, убей сразу, пока еще можешь.
— Потом не смогу?
Она покачала головой.
— Никто не сможет.
Я скосил глаза на ящеренка, он перевернулся на спину и, блаженно посапывая, смешно приоткрыл рот и, высовывая розовый язычок, лакает во сне молочко.
Королева наблюдала, как я вытащил из стола блистер с таблетками бэсрабла, что всего лишь старый добрый алертек, только доочищенный и без вредных примесей, хотя я и в старой формуле не видел вреда.
Взбодрился, голова прояснилась, это же за всю ночь не сомкнул глаз ни на секунду, дрался с троллями, жа- бо–людьми и даже с эльфами, а чего они, и все это время пробирался через Зачарованный лес, где на каждом шагу подстерегали опасности.
Она посмотрела с подозрением.
— Это… не еда?
— Магия, — сообщил я. — Хотите?.. На вас тоже подействует.
Она покачала головой.
— Нет.
— Хорошо вштырит!
— Нет, — отрезала она. — Мне чужая магия не нужна. Короли не имеют права поддаваться чужому влиянию.
— Бэсрабл как раз проясняет, — ответил я, — хотя вообще–то, весь мир старается затуманиться. Самое большее горе бывает от ума. Это еще Грибоедов сформулировал, был у нас такой видный дипломат, служил послом в соседнем королевстве. Потому все ученые изо всех сил работают, чтобы люди могли глотнуть таблетку и балдеть, отключая эти беспокойные мозги. Самые счастливые люди вообще безмозглые!.. Они всегда счастливы, а ведь человек рожден для счастья, как пингвин для полета.
Она смотрела на меня надменно, не меняя выражения лица, но я замечал в ее холодном взгляде некоторое замешательство.
— Это хорошо, — проговорила она медленно.
— Чем? — поинтересовался.
— Еще немного такой жизни, — объяснила она, — и мы вас завоюем.
— Ухты… Почему?
— У нас рождаются, — объяснила она, — чтобы сделать счастливыми наших далеких внуков.