Глава 12
На шоссе то и дело выходят группы молодежи с транспарантами и плакатами, машина то и дело сбрасывает скорость, иногда даже ползем, я злился молча, зато королева вздохнула свободнее, непривычная скорость все–таки пугает, хотя, конечно, ее величество не может позволить себе выказать страх перед таким простым существом, как я.
На экране в окошке появилось лицо Бориса. Я повел глазом, приказывая вывести на весь экран, Борис возник там, все еще в крови, уже почти подсохшей.
— Ты еще едешь? — удивился он. — Чё так долго?
— Впереди митинг, — буркнул я. — Биоконы напоминают о себе… У них, мол, самая правильная программа. Такая толпа перегородила дорогу, прямо стадо диких свиней, даже хрюкают…
Он фыркнул:
— Старухи?
— Молодых тоже немало, — ответил я.
— Дураки!
— Или не любят власть, — сказал я. — Понимают, что на этих выборах президентом станет трансгуманист или постчеловек. Вот и бунтуют заранее.
— Дураки, — повторил он с убеждением. — Только мы несем человечеству… Ладно, меня уже засняли все смявки, пойду умоюсь и рубашку сменю.
— А эту оставишь, как боевое знамя?
Он гордо ухмыльнулся.
— Еще бы! Внукам буду показывать, в каких кровавых боях завоевывали им светлое трансгуманистическое будущее. Скажу, хирурги всякий раз спасали мне жизнь, которую я беззаветно отдавал за наши великие идеалы, ха–ха!
Королева проронила негромко:
— Бывает третья сила, которую недооценивают, и побеждает…
— Вот–вот, — крикнул Борис с таким напором, что чуть не выпал из экрана. — Представляешь, что будет? Каменный век!
— Биоконы не против прогресса, — напомнил я. — Не надо так уж привычно демонизировать и оглуплять противника. Они всего лишь против ускоряющихся темпов прогресса. Помедленнее, кони, ох, помедленнее!.. Чтоб успевали понять и приспособиться даже самые заторможенные. Нет, не кони успевали, коням всегда хорошо, это люди даже в раю вечно скулят и жалуются…
— А Ратадер? — крикнул Борис с экрана. — А Цеден- бул? Смарка вообще зовет в лесу жить!
Я отмахнулся.
— Это радикалы. В любом движении есть крайне правые и крайне левые. А в целом биоконы всего лишь самая осторожная часть населения.
— Самая трусливая! — крикнул он. — Ты так говоришь, словно ты уже и сам за этих… гадов, тормозящих прогресс!
— Я за справедливость, — ответил я. — Противника нельзя недооценивать: Иначе что–то просмотрим, и президентом станет кто–то из этих… ну, этих!
Королева, что слушала молча и только поглядывала краем глаза на экран, вдруг сказала быстро:
— Стой, а что там?
Я повернул голову, вдали у самого леса пламенеют как огромные цветы пурпурные, желтые, оранжевые шатры коспиистов. Я скривился: по мере того, как автоматизация высвобождает все больше народу, косплеистов, как и вообще маскарадников, становится все больше, фестивали и праздники придумываются по каждому пустяку. Я сам видел реконструкцию Бородинского сражения в трех местах, так как само поле под Бородином успели захватить косплеисты Авиационного завода в связке с Историческим архивом.
— Похоже, — сказал я, — там не то Азенкур, не то Пуатье…
Она всмотрелась, вскрикнула:
— Я вижу скачущих всадников с опущенными копьями!.. Поверни к ним?
— А надо ли, — проворчал я, но послушно крутнул баранку руля. Асфальта в ту сторону нет, но телеги землю уже укатали. — Там не только опущены копья… но и забрала.
Она спросила встревоженно:
— Нападут?.. Там враги?
— Противники, — уточнил я. — Между ними поле… довольно просторное. Ух ты, землю уже взрыли, инженеры по технике безопасности отрабатывают жалованье… Еще бы перины настелили!
Она покосилась на меня с непониманием, но смолчала, а автомобиль послушно на малой скорости пробирался через поле. Место для автостоянки обозначили в двух сотнях шагов от ближайших шатров, там уже сотни две сверкающих машин, от самых простеньких до баснословно дорогих лимузинов.
Я осторожно присматривался, где приткнуться, чтобы припарковаться ненадолго, а королева, всмотревшись, спросила:
— Кто с кем воюет?
— Здесь не война, — объяснил я, он взглянула с непониманием, я терпеливо объяснил: — Это тренировочный лагерь. Для отработки боевых навыков.
— О, — сказала она с уважением, — ударные отряды?
— Да, — согласился я. — Лучшие из лучших. Потом уже, конечно, в бой. Но не раньше, чем признают годными. У нас новичков в бойню не посылают. Берегут людей!
— У вас так мало населения? — спросила она с сочувствием. — Женщины мало рожают?
— В точку, — ответил я с уважением за ее проницательность. — Рождаемость падает, приходится людей беречь. Всяких, даже дураков, кто бы подумал! Дураки на войне ценятся особо.
Из пурпурного шатра вышел рыцарь в полном доспе- хе, королева рядом завистливо вздохнула.
Я указал взглядом на имя Карла в высветившемся меню, сказал громко:
— Карлуша, привет!..
Рыцарь, который, конечно, не Карл, но здесь все под никами, остановился, посмотрел по сторонам.
— Евген?.. Тьфу, Юджин, ты где?
— В десяти шагах, — ответил я. — Извини, я с пассажиром, тороплюсь, заскочил просто по дороге.
Он отыскал взглядом мое авто, подошел, а королева не сводила с него зачарованного взгляда. Доспехи у Карла из настоящей стали, укрывают не только руки и ноги, но даже пальцы. И это еще не знает, что доспех у
Карла из графена, по пальцам можно ударить острым и тяжеленным мечом, но тончайшие, как папиросная бумага, трубочки даже не прогнутся, и, конечно, на них не останется ни царапины.
На шлеме развевается плюмаж из крашеных перьев, забрало поднято, лицо загорелое и красиво мужественное, издали улыбнулся нам сверкающей белозубой улыбкой.
— Юджин, рад тебя видеть!.. Почему не присоеди… A-а, понимаю!
Он снял обеими руками шлем и, держа на сгибе левой руки, церемонно поклонился королеве, разом охватив взглядом ее королевское платье, высокую прическу и золотую цепь на груди.
— Приветствую, — проговорил он. — Надеюсь, вы примете участие…
Я перебил торопливо:
— Карл, мы очень спешим. Просто ее величеству королеве Орландии то ли восхотелось, то ли возжелалось взглянуть на лагерь доблестных воинов поближе.
— Прекрасно, — сказал он с энтузиазмом.
— И хотя я бешено спешу, — прервал я, — все же на пару минут свернул, но сейчас мы помчимся, мы поскачем на оленях утром ранним…
Он кивнул.
— Ладно–ладно, только оленей смени. Они недостаточно шикарны, чтобы возить ее величество! Надеюсь, ей понравится, и она примет верное решение…
Он улыбнулся, отступил, я кивнул и быстро вырулил на дорогу обратно, понимая, что теперь снова начнет приставать насчет участия во всякого рода исторических реконструкциях, маскарадах, фейерверках, гуляниях…
Королева скосила глаза на зеркало заднего вида.
— Он великий воин… или просто очень богатый?
— Уместный вопрос, ваше величество, — ответил я. — Начинаю уважать вашу проницательность. Все верно, такие доспехи в первую очередь говорят именно о богатстве человека. Доблесть от крепости доспехов не зависит.
Машина, переваливаясь с боку на бок, выехала на шоссе, королева оглянулась.
— Но такие доспехи… в них и трус станет героем.
— Закажите такие же для своих воинов, — посоветовал я.
— Никто не сумеет, увы.
— А гномы?
Она поморщилась.
— Гномы? Ни за что! Это мерзкий народ.
— Принципы, — сказал я понимающе. — По ним хорошо жить властелину мира. Но в повседневности одни принципы сталкиваются с другими.
— И что?
— Побеждают третьи, — пояснил я. — У которых вообще нет принципов.
Она не ответила, в молчании доехали до ворот поселка, на въезде шлагбаум дрогнул, но не поднялся.
Я ждал, удивленный, выскочил дежурный, я опустил стекло, он сказал торопливо:
— Вас не стали дожидаться, велели передать, что все установлено и настроено.
— А ключи? — спросил я.
— Не понадобятся, — ответил он. — Ваша новая аппаратура видит всех за триста метров и сама решает, кого впустить. В смысле, сейчас впустит только вас, а потом вы сами расширите список многоуровневого доступа…
Я отмахнулся.
— Ладно…
Шлагбаум поднялся, дежурный сказал вежливо:
— Счастливого новоселья!
Я вырулил на боковую дорожку, оттуда ближе, миновал с полсотни домов отвратительно богатеньких, перед королевой все же неловко, надо было другой дорогой…
— Промышленные цеха, — сказал я небрежно. — Вон в том доме кожевенные, в том дубильня… а вон там за деревьями упрятана бойня. Ага, а вон и наш домик!
Она посмотрела в ту сторону, переспросила педантично:
— Наш?
— Мой, — поправил я себя. — Не сочтите, что я вам предлагаю половину. Вам полкоролевства еще так–сяк, да и то чтоб побогаче, верно?.. А мне и… блин, они и забор сменили!.. Ох, гады…
Она произнесла бесстрастно:
— Что?
— Еще и третий этаж надстроили, — сказал я с возмущением. — На фига?.. Я и на второй поднимаюсь раз в год!.. Там, наверное, уже сычи и совы жили, а ночью всякие там летучие мыши…
Машина вышла на прямую, мягко понеслась по идеально ровному асфальту, мой участок не узнать: вместо хилого дощатого заборчика красивая ограда из красиво выгнутых, даже вычурно выгнутых металлических прутьев, похожих на старинные копья, побывавшие в руках пьяного мага, возомнившего себя художником.
Створки ворот моментально отпрыгнули в стороны, то ли сложились в гармошку, то ли куда–то спрятались. Машина въехала по широкой дорожке.
Во дворе ухоженные газоны, которые подстригают сто лет, так что трава густая и плотная, куда дели мой заросший бурьяном участок, это же свинство, а вдруг у меня именно такое самовыражение, что за тоталитаризм — стричь всех под одну гребенку? А если я изволю засрать весь участок, запустить дом и сам ходить в лохмотьях — почему не имею на это права в демократичной стране, как самостоятельный свободомыслящий и сво- бодовыражающийся на все стороны демократ и либерал?
— Деспоты, — прорычал я, — свободу душат… Как же вы достали с этой правильностью!.. Да и праведностью…
Королева сказала тихо:
— Ты же сказал, что ваш Верховный Демон всех слышит?
— Слышит, — сказал я зло, — но позволяет клясть его сколько угодно и как угодно!.. Он пресекает только неугодные действия. А ругань что… Когда пар уходит в свисток, он не рванет.
Ворота гаража прыгнули вверх и пропали в узкой щели карниза. Я даже вздрогнул, в гараже непривычно чисто и сверкающе, как в кабинете дантиста. Свиньи, уничтожили все неповторимое очарование! Теперь у меня, как у всех, порядок и все такое, а это унижает мое человеческое достоинство и самобытность, вот они, плоды тоталитаризации общества!
В центре сияет, как дитя солнца, новенький автомобиль, я с понятным трепетом узнал последнюю модификацию «Инфинити», «majesty» называется, совсем недавно авто миллионеров, а теперь автомобиль верхней строки лоукласса.
