Глава четвертая
Бесы
1
Навалившись голым мускулистым животом на подоконник, бывший уголовник Бобер хмуро разглядывал улицу. У него за спиной, бесстыдно раскинувшись на кровати, лежала обнаженная женщина с большим бюстом и ярко накрашенными губами. В ее белых пухлых пальцах дымилась сигарета.
– А ты красавчик, – сказала она, разглядывая широченные плечи Бобра и его жилистую мускулистую спину, на которой был вытатуирован горящий православный крест. Потом хихикнула и добавила: – Настоящий самец!
Бобер, не оборачиваясь, протянул руку к тумбочке и сгреб пачку «Кемела». Вытряхнул сигарету и неторопливо прикурил. Выпустил облако табачного дыма и нахмурился. Зря он притащил сюда эту шлюху. Дал слабину, решил снять напряжение перед ответственным делом. Ладно, теперь уже все равно ничего не изменишь. Главное, чтобы это не вошло в привычку.
Бобер повернулся и присел на подоконник. Окинул полную фигуру путаны небрежным взглядом, сдвинул брови и сказал:
– Накинь одеяло.
Она прищурила глаза и мстительно пустила в Бобра струю бледно-голубого дыма:
– Не нравлюсь?
Бобер несколько секунд молчал, с каким-то мрачным любопытством разглядывая ее, а потом вдруг спросил:
– Тебе совсем не стыдно?
– Чего?
– Ты торгуешь своим телом, а ведь это грех. Неужели тебе совсем не стыдно?
Несколько секунд путана удивленно смотрела на него, потом усмехнулась и небрежно проговорила:
– Да пошел ты.
Бобер снова повернулся к окну. Он не питал иллюзий на свой счет. За спиной у него было две ходки. Даже самый нежный цветочек, законопать его на шесть лет в тюремную камеру, избавится от цветочного душка и будет вонять грязным матрасом и клопами.
Но проститутки поражали его. Ради паршивой сотни баксов любая из них готова была сделать то, что не каждая женщина сделает для самого любимого мужчины. Что же такое происходит у них с психикой? И где предел тем гадостям, на которые они готовы пойти ради нескольких мятых зеленых фантиков?
А может, во всем виноваты бесы? Возможно, проститутки – те же бесноватые, просто никто об этом не задумывается? Бобер стряхнул пепел и глянул на путану через плечо. Она и не подумала накинуть одеяло.
«Похоже, я прав, – подумал Бобер, и сердце его сдавили невидимые тиски. – Она и впрямь одержима бесом. И почему я раньше не задумывался над этим?»
Бобер чувствовал, как путана дышит у него за спиной. Чувствовал запах ее парфюма и разгоряченного тела. И на смену похоти пришли ненависть и брезгливость.
Чистенькая, пухленькая стерва с гнилой душой. Он полжизни шел по черепам, утираясь кровавыми соплями и раздумывая над каждым своим шагом. А она? Всего лишь легла на спину, раздвинула ноги и впустила в свою адскую топку демона.
Бобра передернуло. Выходило, что и он виноват – тоже подкинул в эту топку пару поленьев.
– Эй, ты там не прилип к подоконнику? – игриво окликнула его путана. – Прыгай в постельку, милый! У тебя еще двадцать минут, а я девушка честная и не кидаю клиентов!
Бобер поморщился. Прыгай в постельку. Да с кем эта гадина говорит? Со своей ручной болонкой?
Душу Бобра захлестнул гнев, такой лютый, что даже сигарета задрожала в пальцах.
«Только не говори больше ничего, – мысленно взмолился он, чувствуя, что вот-вот слетит с катушек. – Только заткни свое мерзкое, продажное хлебало и молчи».
Однако путана не привыкла к молчанию.
– Чего притих? – развязно осведомилась она. – Давай же, дурачок, не тяни время. Если поднапряжешься – успеешь еще разок!
Путана захихикала и потянулась за бокалом с недопитым вином. И в этот миг Бобер молниеносно развернулся и подобно дикой кошке прыгнул на нее. Его сильные пальцы сдавили ее белую шею.
Путана выпучила глаза и попыталась оторвать руки Бобра от своего горла, но у нее не получилось.
– Ты… Ты… – лицо женщины налилось кровью, голос сорвался на хрип.
– Изыди! – прорычал, капая ей на лицо слюной, Бобер. – Изыди! Сатана!
Судорожным движением путана схватила рассвирепевшего клиента за волосы и попыталась оторвать от себя. Клок волос Бобра остался у нее в руке, но уголовник не ослабил хватку и продолжал стискивать мягкое женское горло.
Путана боролась за жизнь, как могла. Ее острые ногти расцарапали Бобру лицо, и на подушку закапала кровь. Однако он еще сильнее сжал пальцы, удивляясь, что эта тварь такая живучая.
Еще с полминуты женщина сопротивлялась, хотя ее глаза уже налились кровью и вывалились из орбит. Наконец тело обмякло, руки упали на простыню.
Бобер с трудом разжал затекшие пальцы. Выпрямился, тряхнул ими в воздухе и поморщился от боли. Затем сложил пальцы в щепоть и трижды перекрестил мертвое тело путаны, после чего повернулся к стулу с наваленной на спинку одеждой и принялся неторопливо одеваться.
Несколько минут спустя Бобер, уже одетый и обутый, кряхтя от напряжения, поднял труп путаны на руки.
– Тяжелая… – недовольно проговорил он. – Сразу видно, жрала шоколад тоннами.
Дотащив путану до платяного шкафа, Бобер ногой открыл дверцу и грубо, как мешок с мукой, зашвырнул тело в его темную, пропахшую нафталином утробу.
Затем захлопнул дверцу и перевел дух. Восстановив дыхание, Бобер глянул на часы. Времени оставалось в обрез. Ровно в два часа пополудни лысый демон, умеющий повелевать птицами, придет в ресторан «Азуми», чтобы набить свое адское брюхо сырой рыбой и вонючими водорослями. Надо успеть.
И вдруг его пронзила мысль. Интересно, что про все это скажет Рута? Она совсем не неженка и не чурается крови. Но лишь в том случае, если пролитая кровь – кровь того, на кого надлежит охотиться. А тут – молодая женщина.
Бобер нахмурился. Что, если Рута ревнива? Эта мысль показалась ему забавной, но он тут же согнал с губ едва наметившуюся усмешку. Нет, глупости. С Рутой его связывают совсем другие отношения. Не любовь, не дружба, а прочное боевое товарищество, основанное на общем деле.
Бобер представил себе суровое бледное лицо Руты. Вспомнил улыбку, которую он видел на лице боевой подруги всего пару раз за два года, и на сердце у него стало чуть легче.
Вместе с тем он в который раз отметил, что совсем ничего не знает о ней. С Рутой они познакомились два года назад, в кремлевском соборе Святого Архистратига Михаила. Бобру сразу же понравилось ее лицо, бледность которого еще больше оттеняли черные как вороново крыло волосы. А еще впечатлили ее глаза. Большие, серые, спокойные, но с какой-то затаенной грустью на дне.
Рута – это было не настоящее имя. Настоящее знал только Господь, которому она присягнула на верность, как солдаты присягают своему правителю и своей стране.
При первом же разговоре выяснилось, что оба захвачены одной идеей. С тех пор они не расставались и все «экзы» готовили и осуществляли вместе. Сегодня Рута тоже должна была отправиться на «экз» вместе с Бобром, но с утра у нее поднялась температура. Бобер, посчитав это недобрым знаком, запретил ей выходить из квартиры и пообещал, что все сделает сам.
И вот он стоит посреди своей квартиры, а в шкафу у него лежит мертвая путана. Первый раз без Руты – и сразу же прокол.
Бобер заскрипел зубами и качнул головой. Ничего. Все-таки мы люди и, как все люди, склонны допускать ошибки. А про путану он Руте ничего не скажет. Сразу после «экза» вывезет тело шлюхи за город и закопает в лесу.
Бобер опустил руку в карман. Достал маленький серебристый револьвер. Откинул барабан и посмотрел на желтые головки патронов. Их было семь. Семь медных гильз, начиненных серебряными пулями. В другом кармане лежал самодельный глушитель.
Бобер холодно усмехнулся и сунул револьвер обратно в карман. Он был готов встретиться с демоном-птичником лицом к лицу.
2
Официантки с раскосыми глазами, одетые в кимоно, разносили на бамбуковых подносах еду и выпивку. Еда была замысловатая. В основном рисовые комочки, завернутые в листья и начиненные рыбой. Суши и роллы. Есть их полагалось двумя палочками. А вместо водки здесь было саке. Редкая гадость.
Бобер потягивал пиво, заедая его солеными орешками, и думал обо всех этих выкрутасах со скептической усмешкой. Лично его ни одна сволочь на свете не заставила бы жрать сырую рыбу с рисом, да еще и ковырять эту дрянь деревянными спицами.
Про саке и говорить нечего. Пусть косоглазые сами потребляют это теплое пойло, он его и ко рту не поднесет.
«Все это нерусское и нечистое», – вспомнил он слова своего тюремного духовника отца Паисия.
Другое дело – пиво. Его Бобер готов был пить когда угодно и в любых количествах. Хотя редко позволял себе за раз больше трех бутылок. Он любил держать разум и тело в постоянной готовности. Слишком нечист был этот мир, слишком неправилен и жесток.
Бобер уже в третий раз посмотрел на часы, когда в ресторан вошел толстый лысый мужик в костюме и черном плаще. Бобер ничем не выдал своего волнения и продолжил терпеливо ждать. Толстяк уселся за столик, и к нему тут же подошла гейша-официантка.
«Знаем мы таких «гейш», – мрачно подумал Бобер. – Из какого-нибудь Оша или Джезказгана. Бес любит провинциалок, они охотнее прочих поддаются искушениям».
Прошло еще минут пять. Официантка вернулась и поставила перед толстяком графинчик с водкой и тарелку с рисовыми шариками.
«Ну хоть водку он пьет нормальную», – пронеслось в голове у Бобра, и на мгновение он даже испытал к лысому демону что-то вроде симпатии. Но как только тот подцепил палочками шарик и сунул его в рот, к Бобру вернулись прежние ненависть и отвращение.
Дождавшись, пока официантка отойдет, Бобер выскользнул из-за стола, бесшумной тенью – он умел быть незаметным – пересек зал и сел за столик напротив толстяка. Тот как раз пытался ухватить палочками следующий кусок сырого рыбьего дерьма, но, увидев Бобра, замер и недоуменно на него уставился.
Бобер почти физически ощутил, как невидимые липкие пальцы демона шарят у него под черепной крышкой. Многие демоны умели читать мысли, но Бобер давно научился ставить блокаду.
– Кто вы? – произнес наконец толстяк. – Какого дьявола вам надо?
– Я хочу задать вам вопрос, – спокойно и миролюбиво ответил Бобер.
– Вопрос? – толстяк удивленно приподнял брови. – Какой еще вопрос?
Бобер улыбнулся и спросил:
– Вы верите в Бога?
Несколько мгновений на лице демона отображалось удивление, затем оно сменилось неприязнью.
– А, так вы из этих уличных проповедников, – брезгливо проговорил он. – Не знал, что вас пускают в рестораны.
– Вы не ответили на мой вопрос.
– Не ответил. Потому что не хочу с вами об этом говорить.
– Ладно, – согласился Бобер. – Нет – значит нет.
Он улыбнулся, затем быстро откинул полу ветровки, вынул из-за пояса револьвер с навинченным на ствол глушителем, наставил его под столом на демона и нажал на спусковой крючок.
Толстяк замер с вытаращенными глазами. Из угла его мокрого рта на подбородок стекла струйка черной крови.
– Кто… – прохрипел он. – Кто… ты?
Бобер огляделся. Посетители ресторана были заняты своими делами. Бобер снова посмотрел на толстяка и холодно проговорил:
– Это мой мир, демон. И тебе здесь не место. – Затем вынул револьвер из-под стола, быстро вставил ствол толстяку в рот и еще раз нажал на спуск.
Сделав дело, Бобер свинтил со ствола револьвера глушитель и привычно сунул его в левый карман. Револьвер он убрал в правый.
Затем Бобер подсел поближе к толстяку и быстро и умело обыскал его карманы. Ничего интересного там не нашлось. Несколько счетов из магазинов и ресторанов, маленькие кусачки для ногтей («Или – когтей? У демонов ведь когти!») и еще кулон из белого металла с красным камушком посередине.
Счета и кусачки Бобер швырнул в пепельницу. Туда же он хотел отправить и кулон, но вдруг передумал. Будучи уголовником-рецидивистом, Бобер обожал всякие талисманы, обереги и прочие цацки. Поразмыслив секунду, он сунул кулон в карман куртки. Затем еще раз огляделся.
Звучала негромкая музыка. Посетители поедали сырую рыбу и мирно беседовали друг с другом. Смерть демона не привлекла к себе ничьего внимания. Люди разучились видеть и слышать. Все они были заняты только собой и своими дерьмовыми жизнями, в которых не осталось ничего, за что стоило бы пролить кровь.
Бобер взял со стола графин, открыл крышку и выплеснул водку на грудь и колени мертвого демона. Затем достал из кармана зажигалку, зажег и швырнул тому на колени. Не дожидаясь, пока его заметят и в зале поднимется крик, Бобер поднялся из-за стола и быстро зашагал к выходу.
Когда за спиной закричала официантка, он уже открывал дверь. Секунда – и вот он на тротуаре. В лицо ему ударил чистый, прохладный ветер с улицы. Бобер поднял ворот куртки и неторопливо зашагал к метро, благодаря Господа за то, что Он помог ему выследить и уничтожить еще одного демона.
«Сколько же их еще будет впереди?» – подумал Бобер. И сам себе ответил: «Бог весть».
3
Все выглядело реальным, хотя Платон сознавал, что эта реальность сновиденная. А может, и просто выдуманная. Ведь сон – это начало литературы, и мы активно участвуем в создании ткани своих снов и даже невольно или вольно создаем их сюжеты.
Ника стояла у стола и нарезала овощи для салата. На ней были джинсы и футболка. Футболка обтягивала ее грудь, и Платон, открывавший ножом пачку майонеза, никак не мог оторвать взгляд от этих туго обтянутых тканью упругих холмиков, от нежной шеи Ники, от ее точеного профиля. В конце концов он не выдержал, положил нож, подошел к Нике, повернул к себе, обнял и страстно поцеловал ее в губы.
– Ты что, сумасшедший! – засмеялась Ника, отстраняясь. – У меня ведь нож в руках! Я могла тебя поранить!
Платон ничего не сказал. Он все еще чувствовал на своих губах аромат ее губ. Не в силах больше противостоять страсти, он медленно провел руками вниз по ее спине, ощущая точеные контуры ее стройного тела под тонким хлопком футболки. Под футболкой на ней ничего не было. Платон почувствовал, как его теплые ладони стали еще горячее, словно жар ее тела передался им через тонкую ткань.
На секунду она прижалась к нему, как бы в отчаянии, словно она была утопающей, а он – спасательным плотом, вцепилась тонкими пальцами в его плечи. Ее жаркие губы приоткрылись, дыхание участилось, и она сама поцеловала его.
Платон ощущал, как ее упругая грудь прижимается к его груди. Он, сгорая от нетерпения, запустил ей руки под футболку. Но вдруг Ника отстранилась.
– Не сейчас, – сказала она.
– Почему? – удивился он.
– Ты сам знаешь, почему.
Платон чуть нахмурился.
– Но я люблю тебя, – сказал он. – И я хочу на тебе жениться. Выходи за меня, Ника.
Ника взглянула на него удивленно.
– Ты сделал мне предложение? – спросила она.
– Вроде того… – Платон слегка смутился. – Я понимаю, что все это должно было быть романтичнее. В ресторане, с цветами и кольцом…
Он замолчал. Она, с любопытством глядя на него, ждала продолжения.
– И все же это предложение, – сказал он тогда. – Я хочу прожить с тобой всю жизнь. Растить вместе с тобой наших детей. Нянчить внуков.
Ника улыбнулась.
– Далеко же ты загадываешь.
– Я люблю тебя, – повторил Платон. И осторожно, с величайшей нежностью погладил ее по щеке.
Ника засмеялась, наклонилась и легко поцеловала его в нос. А затем весело проговорила:
– Не дури. Ты же знаешь, я еще не выбрала – ты или Игорь.
– Но, Ника…
– Ника? – Она удивленно подняла брови. – Почему вы называете меня Никой, Платон Багратович?
Платон с изумлением вгляделся в лицо девушки, которую сжимал в объятиях, и понял, что это Настя Лаврова.
– Настя, я…
Он смутился и хотел разжать объятия, но не смог. Ему вдруг стало хорошо и радостно из-за того, что перед ним Настя, а не Ника. Но вдруг все закончилось. Девушка исчезла, испарилась, будто ее и не было, а кухня превратилась в тюремную камеру с черными стенами и тусклой лампочкой под высоким потолком, забранной железной решеткой.
– Узнаю друга Платона, – услышал он голос Келлера и обернулся.
Игорь сидел на железной койке и смотрел на Платона холодным, насмешливым взглядом.
– Хочешь угадаю, о чем ты сейчас думаешь? Ты думаешь, что я охочусь на нее и рано или поздно ее настигну, а ты ничем не сможешь ей помочь. Потому что ты валяешься на койке с простреленной грудью и вряд ли уже очухаешься. Верно?
– Как ты меня нашел?
– Почему ты думаешь, что это я тебя нашел? Быть может, это ты забрался в мою голову. А? Как тебе такой поворот?
– Мне плевать, кто из нас в чьей голове. Я хочу, чтобы ты оставил девочку в покое.
Келлер хмыкнул.
– Ей двадцать лет. Она молодая женщина. Нике было столько же, помнишь?
Платон облизнул пересохшие губы.
– Ника не имеет к этому никакого отношения, – сказал он дрогнувшим голосом.
Келлер, пристально на него глядя, медленно покачал головой.
– Ошибаешься, Платон. Девчонка отдаст свою жизнь за жизнь Ники. Впрочем, ты ведь и сам это знаешь, правда?
Платон сжал кулаки.
– Ты бредишь, – крикнул он.
Келлер усмехнулся и холодно возразил:
– Это ты всю жизнь бредишь. А я живу в реальном мире.
– Ты живешь в кошмарном сне, – ответил на это Платон. – Мир совсем не такой, каким тебе кажется.
На лице Келлера появилось разочарование.
– Опять собираешься морализаторствовать? – спросил он скучающим голосом. – Как пятнадцать лет назад? Кажется, тогда ты собирался меня прикончить.
– Я всего лишь исполнял свои обязанности, – сказал Платон.
– Вот как? Просто «выполнял обязанности»?
Платон и сам почувствовал некоторую фальшь в своих словах.
– Ты это заслужил, – сказал он. – Ты переступил черту. На твоей совести полтора десятка загубленных жизней. И ты за это заплатишь.
Келлер дернул щекой и небрежно проговорил:
– Вряд ли. Бюро уже не то. Я слышал, государство больше не хочет спонсировать вашу работу. И правильно. Зачем спонсировать бездельников, гоняющихся за тенями? Эксов не существует. Иллюзионисты, телеклоуны, мелкие мошенники. Кто угодно, только не эксы. Нас нет! Ни тебя, ни меня!
Келлер тихо засмеялся. Платон посмотрел на него исподлобья и вдруг попросил:
– Не трогай Настю. Пожалуйста.
Келлер оборвал смех и неприязненно скривился.
– Перестань, Платон. Тебе не идет роль просителя. И потом, ты не должен за нее переживать. У девчонки завидная миссия. Разве это не прекрасно – подарить жизнь другому существу? Разве не об этом мечтают все девушки земли?
Платон побледнел и, стиснув зубы, шагнул к своему собеседнику.
– Я не отдам ее тебе, – холодно и твердо произнес он.
Келлер хмыкнул.
– А я не буду тебя спрашивать, – заметил он. – Просто приду и возьму то, что мне нужно. Как делал всегда. И, кстати, откуда такое нежное отношение к этой девочке? – он внимательнее вгляделся в полные гнева глаза Платона и вдруг все понял. – Постой-ка… – с кривой ухмылкой проговорил Келлер. – Уж не влюбился ли ты в нее, а? Железный Платон влюбился! Ей-богу, смешно!
Платон стоял перед Келлером со сжатыми кулаками, устремив на него хмурый ненавидящий взгляд. Внезапно лицо Келлера тоже стало бледным и ненавидящим.
– Только вот что я тебе скажу, Платон, – отчетливо произнес он. – Ты понятия не имеешь, что такое любовь. Как многие стареющие мужики, ты принимаешь за нее одержимость молодостью. Но к любви эта одержимость не имеет никакого отношения.
– Не тебе анализировать мои чувства, – прорычал Платон.
– А почему бы нет? – поднял брови Келлер. – Я хорошо тебя знаю, Платоша. Кроме того, твои «чуйства» столкнулись с моими. Ты одержим юной студенткой, а я… Я все еще люблю Нику. Посмотрим, чья одержимость сильнее. Прощай.
Келлер исчез. Платон остался один в тюремной камере своего сознания.
Он вдруг подумал, что здесь, в этом великом НИГДЕ, заключена сейчас и Ника. Заключена уже больше двадцати лет – без всякой надежды когда-нибудь выбраться.
Но без надежды ли? Что, если она ждет, пока Келлер освободит ее? Что, если она знает, что Игорь не сдается и ищет способ прорубиться к ней и освободить ее?
«Но ведь это уже не Ника, – с горечью подумал Платон. – Двадцать лет заключения превратили ее во что-то другое. Во что-то похожее на Нику, но ею уже давно не являющееся».
4
Настя резко села в постели и открыла глаза, но тут же снова зажмурила их. В окно ярко бил солнечный свет. Из соседней комнаты донеслись громкие голоса.
Ей приснился странный сон. В этом сне она стояла за кухонным столом и нарезала овощи для салата. Рядом стоял Платон Багратович и открывал какой-то пакет. С майонезом? Да, кажется. Но неважно. Потом Платон Багратович подошел к ней, обнял ее и – поцеловал. И это было… это было волшебно.
Волшебно!
Настя улыбнулась, подняла руку к лицу и легонько провела кончиками пальцев по губам, которые, казалось, еще ощущали сладкую истому этого поцелуя.
Настя вспомнила лицо Платона – строгое, худощавое, чуть скуластое, лицо бесстрашного военного врача или средневекового рыцаря, отправившегося в безнадежный поход за Святым Граалем. И вдруг поняла, что скучает по нему.
Это было странно и удивительно. Ведь они виделись всего раз в жизни. И потом, Платон Багратович был намного старше ее. Лет на двадцать, наверное. Может, даже больше.
Из-за стены снова послышался шум голосов. Там явно о чем-то спорили. Настя откинула одеяло, поднялась с дивана и быстро натянула джинсы и футболку, которые приготовила для нее Машка.
Потом сунула ноги в тапочки и направилась в комнату, из которой все это время доносились голоса Маши и Мигеля. Судя по всему, разговор у них шел на повышенных тонах. По крайней мере, со стороны Маши.
Войдя в комнату, Настя услышала горестный Машкин возглас:
– Ты хоть понимаешь, что сломал его?
– Он оскорбил меня, – холодно и с достоинством отозвался Мигель.
– Что случилось? – спросила Настя, протирая кулаками сонные глаза.
Маша дунула на длинную прядку волос, упавшую ей на лицо, и гневно произнесла:
– Твой друг убил телевизор!
– Как убил?
Настя глянула на телевизор. Он был разрублен ровно пополам, и обе половины валялись на черной резной тумбе. Испанец тоже посмотрел на сломанный прибор и презрительно осведомился:
– Из какой страны явился этот нечестивец?
– Из «Электромаркета», – убитым голосом отозвалась Маша.
Мигель сдвинул брови.
– Судя по тому, каким невежей и негодяем был этот подлый телевизор, в «Электромаркете» творится полный беспредел.
Маша открыла было рот, но не нашлась, что сказать, и посмотрела на Настю. Та пожала плечами и, едва сдерживая улыбку, осведомилась у испанца:
– Мигель, неужели ты до сих пор не видел телевизора?
– Нет, – ответил тот.
– Они же у нас повсюду. В каждом доме. Люди смотрят по нему новости и сериалы.
– Я мало бывал в чужих домах, – спокойно и строго сказал Мигель. – А там, где я был, никто не смотрел телевизор.
– Это просто электронное устройство, – сказала Настя. – Вещь, сделанная человеческими руками.
Некоторое время Мигель молчал, а потом виновато покосился на Машу:
– Прости, я не подумал.
– Ладно, чего уж теперь, – удрученно вздохнула та. – Родители рассердятся, когда приедут из своей командировки, но я им навешаю лапши на уши. Если, конечно, сумею.
Испанец еще немного помолчал, а потом вздохнул:
– Вы, люди двадцать первого века, – удивительные создания. Вы не владеете магией, но изобретаете вещи, которые творят магию по вашему приказу.
– Но это никакая не магия, – возразила Настя. – Это просто наука.
Испанец качнул встрепанной головой:
– Не важно, как вы это называете. В былые времена только очень сильные маги умели общаться друг с другом на большом расстоянии, а в современном мире на это способен каждый. Нужно только взять в руку телефон и нажать на кнопку. Вы даже не задумываетесь, насколько изумительны и непостижимы вещи, окружающие вас и сотворенные руками ваших гениев.
Маша и Настя переглянулись.
– Ты прав, – сказала испанцу Маша. – Мы и впрямь не задумываемся о чудесах, которые творятся у нас на глазах каждый день. Мы просто к ним привыкли.
Мигель несколько секунд стоял молча, потом неуверенно проговорил:
– Я тут покопался в ваших книгах и кое-что нашел.
– Ты умеешь читать по-русски? – удивилась Настя.
– Да, – ответил Мигель. – Я читаю на семи языках, а говорю на четырех. Присядьте, девушки.
Настя поискала глазами, куда бы сесть. Покрывало на диване было скомкано, и на обивке кое-где темнели засохшие пятна крови. Она села в кресло, а Маша, сложив руки на груди, прислонилась плечом к шкафу и устремила взгляд на испанца, ожидая, что тот продолжит. И он продолжил:
– Эксы недооценивают обычных людей. Ваши ученые и философы постигают вещи, которые когда-то были доступны лишь магам высочайшего уровня. В одной из книг я прочел верную и очень глубокую мысль.
– Какую? – спросила Настя.
– «В духовной области не существует никаких пределов. А время и пространство – всего лишь построения нашего ума».
Настя и Маша снова переглянулись.
– Ты говоришь как философ, – с легкой иронией заметила Настя.
– Правда? – Мигель улыбнулся. – Что ж, может быть. Я прочел также строки, которые мог написать только маг, равный по силе Платону или Келлеру. – Испанец наморщил лоб, припоминая, а затем процитировал: – «Сознание – это скульптор, а энергия – это глина в его руках».
– Что это значит? – не поняла Маша.
Мигель перевел на нее взгляд и объяснил:
– Великий маг может высвободить сознание из оков своего тела и стать кем угодно. Или чем угодно. Он может стать скалой, водой, куском вулканической лавы. И даже этим шкафом. Но достигнуть этого можно только с помощью глубочайшей духовной сосредоточенности.
– А как насчет атома и молекулы? – осведомилась Настя.
Мигель кивнул:
– Конечно. Микромир – не исключение. Сознание разумного существа способно войти во что угодно и стать чем угодно. – Испанец на секунду задумался, после чего добавил: – Даже радиоволной.
– Для меня это темный лес, – хмуро сказала Маша.
– Для меня тоже, – согласилась с ней Настя. – Лучше скажи, что мы сделаем с головоломкой Чивера, когда вернем ее? Уничтожим?
Испанец покачал головой:
– Нет. Головоломку Чивера нельзя уничтожить. Но можно надежно спрятать.
– Если Келлер нам ее вернет, – хмуро проговорила Настя. – Кто он вообще такой, этот Келлер? Он что, всегда был гадом и мерзавцем?
– Келлер – темный супермаг, – отозвался Мигель странным глухим голосом. – Когда-то я знал подобных. Но Келлер – самый сильный из них. И он постоянно голоден.
– В каком смысле? – не поняла Настя.
– Платон рассказывал, что много лет назад Игорь Келлер отправился за душой любимой девушки в Великую Пустоту. Он не сумел ее вернуть. Но сумел вернуться сам. Великая Пустота не убила его, но выжгла ему душу. Она сделала его частью себя самой. Поэтому он постоянно голоден. Пустота никогда не может насытиться.
В кармане у испанца зазвонил телефон. Он быстро достал мобильник, нажал на кнопку соединения и прижал трубку к уху.
– Жгут! – взволнованно проговорил испанец. – Ты нашел Птицына?
– Настя с тобой? – услышал он голос Жгута.
– Да.
– Включи громкую связь.
Мигель отнял трубку от уха, посмотрел на Настю и растерянно проговорил:
– Он просит включить громкую связь.
Настя взяла из рук Мигеля мобильник и включила громкую связь.
– Владимир Иванович, это Настя! – проговорила она, склонившись над телефоном.
– Рад, что ты жива, милая, – отозвался из динамика хрипловатый голос пожилого контролера. – А теперь слушайте меня внимательно. Я нашел Птичника. Он был в японском ресторане возле метро «Сокол». Но все не так просто. Дело в том, что авгур мертв. Его убили.
Настя, Мигель и Маша слушали контролера с напряженными и хмурыми лицами.
– Кто мог это сделать? – спросил Мигель. – Келлер?
– Нет. Вряд ли. Нужно выяснять.
– А кулон? – спросила Настя.
– Головоломки Чивера при нем не было. Скажите, где вы находитесь, и я за вами заеду.
Настя посмотрела на Машу. Та кашлянула в кулак и назвала адрес.
– Понял, – ответил Жгут. – Вижу, у нас в команде появился еще один игрок? Настя, твоей подружке можно доверять?
Взгляды Насти и Маши встретились.
– Можете доверять ей так же, как и мне, – сказала Настя.
Маша слегка зарделась.
– Ладно, – проговорил Жгут. – Кем бы ни была эта девушка, ей сейчас угрожает большая опасность. Она должна спрятаться. Подумайте, как это сделать. Буду у вас через десять, максимум – двадцать минут. До встречи!
Контролер отключился. Настя виновато посмотрела на Машу:
– Машка, он прав. Келлер может нагрянуть сюда. Тебе надо спрятаться.
На лице Маши отразилась растерянность.
– Но… куда же я спрячусь?
– А как насчет дома в Абрамовке? – осенило вдруг Настю. – Вы его еще не продали?
Маша покачала головой:
– Нет.
– Ты можешь спрятаться в нем. Там тихо и безопасно.
– Это далеко? – быстро осведомился испанец.
– Полтора часа от Москвы, – ответила Маша. – По Егорьевскому шоссе.
– Отлично!
Маша стояла, нахохлившись и сурово сдвинув брови. Было видно, что идея отправиться в деревню и сидеть там тише мыши не вызвала у нее восторга. Однако, увидев, что от нее ждут ответа, она сделала над собой усилие:
– Хорошо. Только постарайтесь решить свои проблемы побыстрее. Дольше двух дней я там не высижу.
Настя вздохнула и проговорила с горькой улыбкой:
– Об этом можешь не волноваться. Если Келлер соберет головоломку, через пару дней нам всем придет конец.
– Это точно не известно, – заметил Мигель. – Хотя и вероятно.
5
О том, что бесы существуют, Бобер знал давно. С того самого момента, как отец Паисий рассказал ему о главной причине его несчастий. Во всем были виноваты бесы. Именно они, вползая в нутро человека, соблазняют его лживыми обещаниями, подталкивают к гадким поступкам и вымораживают душу.
Бесы, демоны.
Когда-то они здорово покуражились и над Бобром. Привили ему любовь к жестокости, научили воровать, грабить и убивать. Но, слава богу, их власти пришел конец. Отец Паисий, Царствие ему Небесное, изгнал адских тварей из души Бобра. Изгнал без меча и огня, а только лишь молитвой и долгими богоугодными беседами.
Бобер, к сожалению, так не умел. Бог не дал ему таланта убеждения, зато наградил крепкими мускулами и холодным сердцем. И отец Паисий научил его использовать эти Божьи дары не во зло, но во благо.
«Ибо только богоугодными делами можно спастись от адского пекла, Никита. Тем паче такому душегубу, как ты. Имя твое значит «изгоняющий бесов», и в этом я вижу прямой намек на Божий промысел. Иди и сражайся, Никита-бесоборец, и отверзнутся пред тобою врата райские!»
Прежде чем начать сражаться с бесами, Бобер почти три года потратил на их поиски, скрупулезно, капля за каплей, собирая информацию, ничего не отвергая и прислушиваясь даже к самым диким слухам. И оказалось, что не напрасно.
На странную контору под названием Бюро Бобер вышел полгода назад. Вернее, вышел не он, а его боевая подруга Рута. Именно она, внимательно просматривая газеты (все – от серьезных федеральных изданий до самых дешевых желтых листков, пишущих про надуманные сенсации), составила таблицу совпадений и сумела найти штаб-квартиру демонов. Рута. Воистину необыкновенная женщина! (Или девушка? Бобер никогда не мог понять, сколько же ей лет. Иногда она казалась ему взрослой, умудренной опытом женщиной, а иногда – энергичной юной девушкой, почти девочкой.)
Теперь, зная о бесах всю правду, Бобер удивлялся, как же слепы люди. Верно написано в Библии: «Глазами смотрите – и не видите, ушами слушаете – и не слышите». Приметы присутствия демонов были разбросаны повсюду, но люди просто не хотели ничего замечать и торопливо проходили мимо, спеша по своим никчемным делам.
Бобер вздохнул, посмотрел на Руту и добавил к уже сказанному:
– Мне пришлось сжечь ресторан. Наверняка ты уже слышала.
– Да, об этом передали в новостях. Жаль, что погибли невинные люди, но, видно, таково было предначертание Божье.
Лежащая в постели Рута перекрестилась. Затем снова устремила на Бобра свои спокойные серые глаза и спросила:
– Он успел понять, с кем имеет дело?
Бобер кивнул:
– Да. Я сказал ему.
– Это уже второй демон за последний месяц.
– Да, они активизировались.
Рута едва заметно усмехнулась. И Бобер знал, почему. Ее всегда смешило, когда он, бывший уголовник-рецидивист с неполным средним образованием, произносил такие длинные слова. Впрочем, он давно уже не чурался интеллигентских словечек. С тех пор, как стал читать богословские книги, мало что в них понимая, но испытывая удовольствие от самого процесса чтения.
– Ну, как ты себя чувствуешь? – спросил Бобер.
– Намного лучше, чем утром, – ответила она. – Температура спала.
Бобер протянул руку и пощупал лоб Руты. Лоб был теплый, но не горячий. Бобер достал из кармана кулон с багровым камушком и показал ей.
– Это я нашел у демона в кармане.
Некоторое время Рута с мрачным интересом разглядывала кулон, потом перевела взгляд на Бобра:
– Это плохая вещь. От нее исходит злая аура. Я вижу ее. Надо от нее избавиться.
– Но…
– Бобер, мы уже об этом говорили, помнишь? Твои помыслы еще не до конца чисты.
Бобер насупился, но вдруг вспомнил про путану, которую задушил перед сегодняшним «экзом» и которая все еще лежала у него в квартире, в шкафу.
– Да, – признал он, – ты права.
«Неудивительно, что она не доверяет мне, – подумал Бобер. – Ведь я и сам себе не доверяю».
Он протянул кулон Руте. Посмотрел, как она положила его в карман халата, и сказал:
– Я выследил еще двух демонов. Один из них имеет собачью голову, которую прячет под личиной. Второй похож на нас, но беспрестанно пророчествует беды, и пророчества его сбываются. Притворяется нищим, копается в помойках и просит милостыню.
– Нужно повременить с экзорцизмом, – сказала Рута.
Бобер растерянно моргнул. Они давно уже не называли свою работу экзорцизмом, заменив это слово на менее напыщенное «экз». И настояла на этом именно Рута.
Он хотел спросить, почему она так говорит, но девушка его опередила.
– Ты должен уехать из Москвы, – произнесла она.
На загорелом лбу Бобра обозначились резкие морщины.
– Я о чем-то не знаю? – спросил он.
– Демон, которого ты сегодня убил, был очень влиятельным. Кроме того, пожар в ресторане наделал слишком много шума. Тебя будут искать.
Он проговорил с презрением:
– Я никого не боюсь.
– Я знаю. – Рута протянула руку, будто хотела погладить Бобра по плечу, но рука замерла в нескольких сантиметрах от его плеча и вернулась обратно. Они никогда не позволяли себе в отношении друг друга таких вольностей.
– Если не хочешь подумать о себе, подумай обо мне, – сказала Рута. – Через тебя они могут добраться и до меня. И тогда убьют нас обоих. Если это произойдет, на земле не останется ни одного бесоборца. Мы с тобой последние, Бобер. Помни об этом.
Он помнил. И как ни постыдно было бежать из Москвы, ради Руты он готов был сделать даже это.
– Ты права, – нехотя признал Бобер. – Но куда мне поехать?
– Как можно дальше от Москвы. Ты говорил, что у тебя есть друг в Новосибирске?
– Бывший одноклассник, – кивнул Бобер. – Мы много лет не виделись.
– Значит, вам будет о чем поговорить. Сними с нашего банковского счета деньги – столько, сколько тебе будет нужно, – и отправляйся к нему.
– Когда?
– Сегодня. Поезжай в аэропорт, купи билет на ближайший рейс и улетай.
Бобер помедлил, обдумывая план Руты, потом посмотрел в ее спокойные глаза и спросил:
– А ты?
– Я тоже залягу на дно, – ответила девушка. – Нужно выждать.
– Хорошо. Тогда… до встречи?
– До встречи.
Он чуть поколебался, затем нагнулся и поцеловал ее в теплый лоб. Дождавшись, пока за ним закроется дверь, Рута опустила голову на подушку и облегченно вздохнула. Пока все шло так, как она запланировала.
6
Жгут пожал полицейскому руку, сунул фальшивое удостоверение в карман пиджака, повернулся и зашагал к машине. Забравшись на водительское сиденье и захлопнув дверцу, он обернулся и сказал Мигелю и Насте:
– Тело Птичника почти полностью сгорело.
– А кулон? – нетерпеливо спросила Настя. – Кулон при нем был?
Владимир Иванович покачал головой:
– Нет. Ни при нем, ни в ресторане.
– Значит, он уже у Келлера, – хмуро произнесла Настя.
– Скорее всего, да. Хотя могут быть и другие варианты. Нужно тщательно все обдумать и выработать план дальнейших действий. Но прежде всего – поесть. Не знаю, как у вас, ребята, а у меня в животе кишка кишке бьет по башке.
– Можно купить в ларьке бутерброды, – предложил Мигель, который при упоминании о еде тоже почувствовал зверский голод.
– Вот еще! – фыркнул Жгут. – Я знаю одно место, где нас обслужат быстро и недорого и где готовят самые вкусные стейки во всей Москве. – С этими словами Владимир Иванович положил руки на руль и предупредил: – Держитесь крепче, ребята. Ехать буду быстро.
…Пятнадцать минут спустя Мигель дожевывал бутерброд с ветчиной, а Жгут, глядя на его отражение в зеркале заднего вида, выговаривал:
– На черта тебе сдался этот бутерброд? Мы едем в шикарное место, где подают отличные стейки, а ты жуешь какую-то дрянь.
– Захотелось, – ответил с набитым ртом Мигель.
– Захотелось, – передразнил его Владимир Иванович. – Я купил эти бутерброды не для того, чтобы ты их слопал.
– А для чего?
– Узнаешь позже. Настя, забери у него второй бутерброд и спрячь. Живо!
– Прости, Мигель, – виновато улыбнулась Настя, взяла с колен испанца завернутый в салфетку бутерброд и запихала в карман куртки.
Мигель проглотил последний кусок, вытер рот салфеткой и спросил, глядя на проплывающие за окном машины яркие неоновые вывески:
– Куда мы все-таки едем, контролер?
– Я же сказал: в отличное место, где мы сможем не только поесть, но и спокойно все обсудить. Правда, там полно полуэксов, но большинство из них – наши добровольные или не вполне добровольные помощники.
– Осведомители? – уточнила Настя.
– Можно сказать и так, – отозвался Жгут.
– И где это место?
– Совсем рядом.
Жгут не обманул. Свернув за угол, «Лада Приора» проехала еще метров сто и остановилась возле невзрачной серой пятиэтажки.
– Приехали, – объявил Владимир Иванович. – Вытряхивайтесь, ребятня!
Мигель и Настя выбрались из машины и встали на тротуаре, разглядывая неоновую вывеску с надписью «Клуб «Лиловый кролик» и стоявшего под ней короткостриженого громилу в пиджаке и с наушником, ввинченным в ухо.
Жгут захлопнул дверцу, обошел машину и, поравнявшись с ними, небрежно обронил:
– Здесь фейс-контроль. Сделайте физиономии поприличнее, а то не пустят.
Настя и Мигель недоверчиво посмотрели на громилу охранника, а Владимир Иванович вынул из кармана какое-то удостоверение и сунул ему под нос. Охранник наморщил лоб и принялся читать, усердно шевеля губами. Прочел и спросил, кивнув на Настю и Мигеля:
– Эти двое с вами?
– Вроде того, – сказал Жгут. – Приблудились на улице, пришлось подобрать. Думаю, проблем с ними не будет.
Охранник усмехнулся:
– Ясно. Оружие есть?
– Кое-какое имеется, но все в рамках закона.
– А у них? – громила снова кивнул на Мигеля и Настю.
– У них – нет.
Охранник взглянул на выпирающий карман Насти и уточнил:
– А в кармане что?
– Бутерброд с ветчиной, – ответила Настя. – Страшное оружие. Сплошной холестерин и куча калорий. Убивает наповал.
Охранник как-то странно выпятил нижнюю челюсть, облизнул губы широким языком и проговорил, продолжая смотреть на карман:
– Со своей едой в клуб нельзя.
– Само собой, – согласился Жгут. – Анастасия, отдай ему бутерброд.
Настя достала из кармана бутерброд и протянула охраннику:
– Угощайтесь.
Тот взял бутерброд, секунду подержал в руке, а затем, не в силах бороться с искушением, быстро сунул его в рот и усердно заработал челюстями.
– Проходите! – сказал он с набитым ртом.
– Хороший песик, – похвалил Владимир Иванович и подмигнул Насте.
Когда они вошли в клуб, Жгут пояснил своим спутникам:
– Охранник – полуэкс-звереныш. Собачий нюх, собачья ловкость и преданность. И собачий аппетит. Никогда не откажется от лакомого куска. Между прочим, в прошлом чемпион России по многоборью.
В «Лиловом кролике» было тесно от гостей. Ритмично стучала музыка. Пробираясь в полумраке за Владимиром Ивановичем, Мигель налетел на огромного подвыпившего мужика.
– Смотри, куда идешь, болван! – прорычал тот.
Испанец остановился и удивленно посмотрел на бугая.
– Ты назвал меня болваном? – уточнил он, словно не веря своим ушам.
– Да! Хочешь, чтобы я это повторил?
На скулах испанца заходили желваки. Жгут быстро встал между ними.
– Не выступай, стригой, – сухо сказал он верзиле.
– А то что? – осклабился тот, и Насте на миг показалось, что во рту у него и в самом деле сверкнули острые клыки.
– А то сделаю так, что твою тушу выдует отсюда вселенским ветром, стригой, – сухо ответил Жгут.
– Прости, контролер, – виновато проговорил верзила и отвел глаза. – Не признал тебя сразу.
Он отступил и скрылся в толпе. Из полумрака вынырнул менеджер, тощий вертлявый парень в безупречном костюме и со столь же безупречной белозубой улыбкой.
– Добрый вечер, господа контролеры! – поприветствовал он. – Пришли развеяться?
– Угу, – мрачно отозвался Владимир Иванович. – Сделай-ка нам отдельный кабинет, Антоша.
– Хорошо. Идите, пожалуйста, за мной.
И менеджер двинулся вперед, лавируя между танцующими. Жгут, Мигель и Настя последовали за ним.
Минуту спустя менеджер ввел их в отдельный закуток, расположенный в глубокой нише и отгороженный от остального зала витым позолоченным заборчиком с неоновыми узорами.
– Владимир Иванович, вам как всегда? – вежливо осведомился он.
– Да, Антош. Только в трех экземплярах.
– Будет сделано.
Менеджер удалился. Вскоре к столику подошел официант и поставил перед каждым бокал красного вина и блюдо с хорошо прожаренным стейком.
Несколько минут все трое молча и с аппетитом ели. Потом, слегка заморив червячка, Владимир Иванович решил, что пришло время поговорить.
– Эй, дочка, – окликнул он Настю. – Полагаю, ты уже в курсе, каким даром обладаешь?
Вилка с кусочком стейка застыла у Насти возле рта.
– Ну, Мигель мне что-то говорил, – неохотно произнесла она. – Но я не особо верю.
– Зря не веришь, – сказал Жгут. – Этот талант не так уж редок. В сущности, мгновенно перемещаться в пространстве способен примерно каждый тысячный. Вот только мало кто об этом догадывается.
Некоторое время Настя с сомнением смотрела на контролера, потом качнула головой и сказала:
– Да нет, ерунда. Телепортации не существует.
– Точно, – кивнул Жгут. – И стригоев не существует. И магов. Да и меня самого, если рассудить здраво, тоже не существует. Весь мир – иллюзия, как говорят индусы.
Несколько секунд Настя молчала, потом недоверчиво проговорила:
– Если каждый тысячный умеет перемещаться, то почему никто этого не делает?
– Ну, во-первых, уровень способностей у всех разный. Большинство может переместиться не дальше чем на несколько миллиметров. Другие – на сантиметр или два. Они постоянно это делают, просто не замечают. Настоящих уникумов мало. Как мало хороших поэтов или художников.
– А во-вторых? – тихо спросила Настя.
– А во-вторых, талант – это всего лишь полдела. Главное – суметь его раскрыть.
Настя нахмурилась:
– Ну, допустим… Тогда почему я не могу переместиться по желанию… вон хотя бы до того угла?
– А ты пробовала?
– Только что. Но, как видите, по-прежнему сижу перед вами.
Жгут подумал над ее словами и сказал:
– Значит, ты не умеешь управлять своим даром. Но этому можно научиться.
К столику подошел официант и с вежливой улыбкой положил на стол лист бумаги. Жгут пробежал по нему взглядом.
– Что это такое? – сухо осведомился он.
– Просили вам передать.
Жгут показал записку Насте и Мигелю. Там было крупным размашистым почерком выведено:
«Отдайте Кулон Чивера официанту. Тогда вы сможете покинуть клуб. Но без девчонки. Она останется».
7
– От кого это? – спросил у официанта Владимир Иванович.
Тот пожал плечами:
– Передал какой-то гость у входа. Сказал, что вы должны отдать ему какую-то вещь. А что? Что-нибудь не так?
Жгут молниеносно схватил парня за руку, резко дернул на себя и ударом вилки пригвоздил его ладонь к столу. Официант вскрикнул, но в тот же миг ствол пистолета ткнулся ему под подбородок.
– Дернешься – превращу в пыль! – проговорил Владимир Иванович холодным, безжалостным голосом.
Официант тихо выругался.
– Чего ты хочешь, контролер? – прошипел он, скосив глаза на пистолет.
– Правду, – сказал Жгут. – Я буду считать до трех – и на счет три нажму на спуск. Раз…
– Я не виноват… – прохрипел официант. – Они меня заставили.
– Эксы?
– Да.
– Сколько их?
– Много… – официант облизнул толстые губы широким языком и добавил: – Очень много.
– Почему они еще не напали?
– Не хотят поднимать шум. Но если вы не отдадите кулон, они вас прикончат.
Жгут задумался. На его широком лысоватом лбу пролегли резкие морщины. Он взглянул на своих спутников и сухо произнес:
– Птичник не отдал кулон Келлеру.
Мигель кивнул:
– Точно. Они думают, что это мы убили Птичника и забрали у него кулон. По крайней мере, допускают это.
Контролер холодно усмехнулся.
– Полагаю, наш хитрожопый авгур вообще не собирался отдавать кулон Келлеру.
– И где же теперь кулон? – спросила Настя. – Ведь вы сами сказали, что в сгоревшем ресторане его не было.
Контролер открыл рот, чтобы высказать Насте свои предположения, но не успел.
– Вам с ними не справиться! – прорычал вдруг официант, глядя на пистолет, зажатый в руке Жгута. – Их много, и они жаждут расправы!
Владимир Иванович нахмурился, внимательно посмотрел на Настю и проговорил с надеждой в голосе:
– Милая, сможешь перенести нас отсюда?
Настя покачала головой:
– Нет. Я ведь не знаю, как это работает.
– Жаль. – Владимир Иванович перевел взгляд на испанца: – Что будем делать, тореадор?
Мигель наморщил смуглый лоб и задумчиво побарабанил по столу пальцами.
– Они не поверят, что кулона у нас нет, – проговорил он. – Если мы сдадимся, они подвергнут нас пыткам, после чего убьют. Мы должны принять бой.
Жгут снова посмотрел на Настю:
– А ты что об этом думаешь?
– То же, что и Мигель, – сказала она, прилагая усилия, чтобы ее голос не задрожал. – Сдаваться нельзя.
– Самоубийцы, – процедил официант, злобно сверкая глазами. – Эксы разорвут вас на части и разбросают куски по всем помойкам Москвы!
Глаза его были налиты кровью, и на трех гостей он смотрел уже как на дичь, при дележе которой перепадет кусочек и ему.
Жгут схватил официанта за шиворот и резко ударил физиономией о стол. Удар был настолько силен, что деревянная столешница треснула. Контролер разжал пальцы, и стригой рухнул на пол.
Владимир Иванович брезгливо вытер руку об брючину. Потом протянул пистолет Насте:
– Держи. Это пятнадцатизарядный «глок». Вот тут – предохранитель. Сдвигаешь его, жмешь на спусковой крючок – и бабах!
– Зачем это? – растерянно спросила Настя.
Жгут не нашел нужным отвечать. Девушка неуверенно взяла пистолет. Владимир Иванович взглянул на Мигеля:
– А как насчет тебя?
Мигель улыбнулся:
– Мое оружие – это мой меч. Он всегда при мне.
– Хорошо. Значит, так. Настя попробует добраться до черного хода. Это там, за пальмами. А если не получится – то до окна. А мы с тобой, меченосец, ее прикроем.
Мигель кивнул.
– Владимир Иванович, мне этот план не нравится, – сказала Настя.
– Мне тоже, – сказал Жгут. – Но другого у нас нет. Помнишь заброшенный склад рядом с ломбардом?
– Да.
– Встретимся там. – Жгут на секунду задумался, потом вздохнул и добавил: – Ну, вроде все. Готовы к бою, ребятки?
– Да, – ответил Мигель.
– Да, – вымолвила Настя.
– Тогда вперед.
Жгут поднялся из-за стола, и Настя увидела у него в руках странное приспособление, похожее на детские пластиковые грабли.
– Рви к окну! – приказал Жгут.
Настя быстро поднялась со стула. Боковым зрением она видела, как в руке у Мигеля появился меч со сверкающим клинком, а Жгут метнул в бегущего к ним человека что-то тонкое и серебристое, похожее на леску. А потом все завертелось и загрохотало.
Над головой у Насти что-то просвистело, в лицо ей пахнуло жаром.
Девушка побежала к ближайшему окну, но, увидев там двух верзил полуэксов с растопыренными руками, развернулась и бросилась к другому. Один из верзил прыгнул ей наперерез.
На мгновение Насте показалось, что ее подхватил резкий порыв ветра, и в следующее мгновение она оказалась за спиной у полуэкса. Настя схватила стул, размахнулась и бросила его в окно. Стекло осыпалось дождем осколков. Настя крепко зажмурилась и прыгнула следом за стулом.
8
Поднявшись на ноги, Настя перебежала через дорогу и нырнула в кусты. Потом, низко пригнувшись, помчалась дальше. За спиной у нее послышался жуткий грохот, и небо над головой озарилось радужной вспышкой.
Настя не остановилась. Пробежала мимо ларьков, спустилась в подземный переход. Выскочила с другой стороны и свернула в переулок. Пронеслась по нему и снова выбежала на большую улицу. Впереди показался сквер, и Настя устремилась туда, надеясь затаиться под прикрытием деревьев и перевести дух.
Через минуту она уже была в сквере. Пробежала по тенистой аллее, свернула на какую-то тропинку и, завидев впереди густые кусты, поспешила к ним.
Нырнув в кусты, она, шумно дыша, остановилась и тяжело опустилась на жухлую траву. Сердце колотилось, как бешеное. Колючие ветки оцарапали щеку. Футболка под курткой промокла от пота и прилипла к спине.
Немного отдышавшись, Настя подняла пистолет и слегка раздвинула им ветки. Неподалеку она увидела стеклянный колпак автобусной остановки, к которому как раз подъезжала маршрутка.
В голове у Насти созрел план. Она хотела подняться на ноги, но тут что-то холодное коснулось ее шеи, а высокий неприятный голос злобно проговорил:
– Клади «волыну» на землю, девочка!
Настя замерла.
– Пистолет на землю, я сказал. Ну!
Помедлив еще секунду, она подчинилась.
– Молодец. А теперь подними руки.
Холодный ствол пистолета по-прежнему буравил Насте шею. Она поежилась и негромко сказала:
– Может, перестанете мне угрожать и мы просто поговорим?
За спиной у нее послышался легкий шорох.
– Думаешь, ты самая умная? – осведомился невидимый противник.
– Нет, не думаю. Просто не хочу проблем. Что вам от меня нужно и кто вы?
– За твою голову эксы назначили награду, девочка. А я – тот, кто ее получит. Можешь повернуться, только делай это медленно, не то пристрелю.
Настя медленно повернулась. Сначала она никого не увидела, а потом догадалась опустить взгляд и тогда разглядела прямо перед собой маленького человечка, одетого в синий спортивный костюм «Адидас». Ростом он был с трехлетнего ребенка. В руке коротышка сжимал пистолет.
* * *
– Так вы карлик? – удивленно и почему-то облегченно проговорила Настя.
Лицо коротышки гневно скривилось.
– Не называй меня карликом, девчонка! Мои способности выше человеческих! А теперь повернись и иди к парковке. И не вздумай со мной шутить – я работаю в цирке и могу попасть тебе в глаз с пятидесяти шагов!
Настя повернулась и медленно шагнула в сторону парковки.
– Вот так, – сказал коротышка. – Иди медленно и не делай резких движ…
Клинок светового меча со свистом рассек воздух, и пистолет выпал у коротышки из рук.
Мигель, нависнув сверху, схватил карлика за воротник олимпийки и поднял в воздух. Коротышка попытался пнуть противника ногой, но испанец отбил его ногу, а затем хорошенько встряхнул карлика. Поняв, что вырваться не удастся, тот замер, сложив руки на груди и повиснув в руке Мигеля, как пойманный заяц.
Настя быстро подняла с земли оба пистолета – свой и коротышки. Испанец холодно посмотрел карлику в лицо и пророкотал:
– Прислуживаешь Келлеру, полуэкс?
Карлик гневно скрипнул зубами.
– Я никому не прислуживаю, – сердито выпалил он. – Мы заключили временный союз.
– Вот как? «Временный союз». И за сколько ты ему продался?
– Я просто хочу немного заработать, долгожитель.
– Ты меня знаешь?
– О тебе все знают. И о тебе, и о девчонке. Келлер сбросил нам на мобилы ваши фотки.
– Зачем ему Настя?
– Кто знает. Келлер себе на уме. И уж нам-то, полуэксам, он точно ничего рассказывать не станет. Думаю, это как-то связано с головоломкой Чивера.
Мигель посмотрел на него с глубоким презрением.
– Если Келлер соберет головоломку, вам всем конец. Неужели ты этого не понимаешь?
– А вот это уж бабушка надвое сказала, – просипел коротышка. – Келлер не дурак и не самоубийца. Он соберет головоломку, поднакачается энергией и обретет власть над обычными людишками. Может, кому-то от этого и будет плохо, но точно не мне.
– Не любишь «простых» людей? – сухо осведомился Мигель. – Думаешь, ты устроен гораздо тоньше и сложнее? И все потому, что обладаешь парой-тройкой способностей?
Карлик фыркнул.
– У меня пара-тройка, а у них и того нет. Большинство людей – просто ничтожные алчные твари. Хуже животных.
– А ты сам-то кто? Не алчная тварь? Готов убить человека ради пачки паршивых денег.
Карлик хмуро посмотрел на испанца.
– Ты ведь знаешь, как тяжело нам жить среди таких верзил, как ты, – произнес он обиженно. – Кроме того, в стране кризис. У нас в цирке грядет сокращение, а у меня жена и трое детей. Ты, что ли, будешь их кормить, если я потеряю работу? Доброхот, блин!
Некоторое время Мигель мрачно разглядывал коротышку, затем устало опустил его на траву.
– Ты сам не знаешь, что творишь, – сказал он. – Сдохнешь за Келлера. И твои детишки тоже. А деньги твои грязные никому не принесут пользы.
Карлик сердитым движением поправил смявшуюся олимпийку и сказал:
– Вас все равно поймают. И награду получит кто-нибудь другой. По всему миру закрывают офисы контролеров. Вы больше никому не нужны.
– Да ну?
– Вот тебе и да ну. А без Хамдаева и его связей вы вообще никто, и звать вас никак. Обычная частная структура навроде какого-нибудь задрипанного ЧОПа. Келлера вы остановить не сможете. А разозлить – да. Боитесь, что произойдет что-то ужасное? Ну так валите поскорее из города.
Мигель посмотрел на карлика с сожалением.
– Убирайся прочь, полурослик, – презрительно сказал он. – И моли Создателя, чтобы твои дети никогда не узнали, каким мерзавцем был их отец.
Коротышка посмотрел на Мигеля исподлобья, потом сплюнул себе под ноги, повернулся и побрел к аллее. На полпути он остановился и бросил через плечо:
– Не ходите на старый склад. Вас там «встретят».
Затем отвернулся и зашагал дальше. Через несколько секунд он скрылся из вида.
Настя поплотнее запахнула полы куртки, чтобы не было видно оружия, устало посмотрела на испанца и спросила:
– Что будем делать дальше, Мигель?
– Отправимся на склад, – ответил он.
– Ты слышал, что сказал коротышка? Там засада.
– Да, я слышал. Но Владимир Иванович о засаде не знает. Он поедет на склад и нарвется на Келлера и его людей. Его мобильник не отвечает. Наверное, он его потерял во время потасовки в клубе.
Мигель поднял руку и потер длинными пальцами смуглый лоб.
– Не понимаю, как это Келлер до сих пор нас не схватил? – с легкой растерянностью произнес он. – С его-то способностями.
– Я знаю почему, – сказала Настя. И пояснила в ответ на вопросительный взгляд испанца: – Платон Багратович нас оберегает.
Во взгляде Мигеля промелькнули недоверчивость и удивление.
– С чего ты взяла?
– Он говорил со мной, – призналась Настя. – Пока ты спал.
– Говорил? Как? Откуда?
Настя улыбнулась.
– Лучше тебе этого не знать.
– Но ты уверена, что это был он? Может, тебе привиделось? Взвинченные нервы, стресс…
– Я уверена, – заверила Настя. – Он сказал, что будет меня… нас оберегать. И что выкарабкается. Не знаю, как ты, а я ему верю.
– Что ж, тогда самое время отправиться на склад.
– Да. Но где мы возьмем машину?
– Машину? – Мигель покачал головой. – Нет, машина нас не спасет. Владимир Иванович уже в пути. Мы не успеем его перехватить.
Настя растерянно моргнула.
– И что же нам делать?
Мигель посмотрел ей в глаза и спокойно произнес:
– Воспользуйся своим даром. Перенеси нас туда.
Лицо Насти вытянулось от удивления.
– Ты правда думаешь, что я смогу? Я ведь говорила, что не умею этим управлять.
– Значит, пришло время научиться, – сказал Мигель и положил ладонь Насте на плечо. – Соберись, Настя. Вспомни склад таким, каким ты его видела. Представь себе место, где ты хотела бы оказаться.
Настя покраснела от волнения и снова хотела возразить, но испанец добавил:
– Воля этого мира не сильнее твоей воли. Помни об этом.
– Но законы природы нельзя отменить, – пробормотала девушка.
– Эти законы существуют только в твоей голове, – возразил Мигель. – Один английский физик написал, что законы природы – что-то вроде привычки. Но всякой привычкой можно пренебречь. Сосредоточься на своем желании. Разрушь схему, разомкни круг привычных связей и выйди за его пределы.
– Ну, хорошо… – неуверенно проговорила Настя. – Только если не получится…
– Просто попробуй, – попросил Мигель.
Настя вздохнула, пожала плечами и закрыла глаза. Постаралась сосредоточиться, вспомнила старый склад…
И тут что-то произошло. На секунду у нее перехватило дыхание, словно она рухнула в глубокую яму, а затем в лицо ударил резкий порыв ветра, и земля ушла из-под ног.
9
Лицо слегка покалывало, словно ледяной поток ветра обжег ей кожу. Но в остальном Настя чувствовал себя прекрасно. Девушка огляделась. Прямо перед собой она увидела огромный короб ангара, освещенный заходящим солнцем. Мигель стоял рядом, и его правая ладонь все еще лежала у нее на плече. Испанец улыбнулся:
– У тебя получилось, Настя.
– Да. – Она шумно перевела дух. – Это было покруче американских горок.
Настя хотела добавить еще что-то, но Мигель быстро сказал:
– Тише.
Несколько мгновений ничего не происходило, а затем испанец приблизил свое лицо к ее лицу и прошептал:
– Они уже здесь. Сосредоточься на своих ощущениях.
Настя перестала таращиться на ангар и вновь попыталась сосредоточиться. И вдруг поняла, что тоже чувствует врагов. Причем буквально. Она уловила запах озона, железа, серы и еще чего-то – нечеловеческого, жуткого и неприятного.
– Их шестеро, – снова шепнул Мигель. – Три полуэкса, два экса-мага и один стригой. Очень сильные ребята.
– Сильнее тебя? – шепотом спросила Настя.
Мигель помедлил пару секунд, затем кивнул:
– Да. Пожалуй.
Он поискал вокруг глазами, увидел валяющийся на земле кусок железной арматуры, нагнулся и поднял его.
– Мигель, мы…
Договорить Настя не успела. Ее лицо на мгновение обдало жаркой волной, затем по ушам ударил рев двигателя, и прямо из сумеречного воздуха на поросшую бурьяном дорогу вылетел бежевый автомобиль «Лада Приора».
Проехав десяток метров, машина круто развернулась на пустыре и остановилась у огромных деревянных катушек из-под кабеля. Дверца распахнулась, и из салона выскочил Жгут.
– Берегись! – крикнула ему Настя.
Пожилой контролер среагировал молниеносно. Он прыгнул вперед, перекувыркнулся – над головой у него со свистом пронеслась пуля. Жгут вскочил на ноги и выхватил из кобуры ствол. Послышались два хлопка, как если бы лопнули воздушные шарики, и темная утроба ангара дважды ярко осветилась.
Настя успела увидеть три высокие фигуры, мелькнувшие возле груды ящиков. Вдруг один из врагов схватился за живот и повалился не землю.
«Смерть не страшна, если ты уже умер», – услышала она спокойный голос своего сэнсэя.
– Настя, в укрытие! – крикнул Мигель.
Но девушка его не послушалась. Она вытащила из-за пояса джинсов пистолеты («глок», который дал ей Жгут, и «макаров», отобранный у карлика) и, выставив их перед собой, быстро пошла к ангару.
Громыхнули новые выстрелы. Дойдя до ангара, Настя нацелилась на черные тени и нажала на спусковые крючки пистолетов. Ничего не произошло. «Предохранители!» – мелькнуло у нее в голове.
Два парня – не то бандиты, не то полуэксы – вынырнули из ангара, как демоны из адской утробы. Один из них сбил Настю с ног, а второй нагнулся и схватил ее за горло. Но тут за спиной у парней выросла долговязая фигура Мигеля. Ударом ноги он отшвырнул одного из них в сторону, а второго ударил кулаком в лицо.
Настя была уже на ногах. Она отшвырнула «макаров» в сторону и быстро сняла «глок» с предохранителя. И тут перед ней выросла черная тень. Незнакомец вскинул руку, и хотя не коснулся Насти, она почувствовала сильный и упругий удар в лицо. Девушка пошатнулась, но устояла на ногах.
– Настя, в сторону! – крикнул Мигель.
Он шагнул к экстрасенсу и резко ударил его арматурой по руке. Мужчина взвыл и, схватившись за ушибленную руку, побежал прочь.
Мгновение спустя в глазах у Насти потемнело. Испугавшись, что ослепла, она несколько раз тряхнула головой. Черный туман перед глазами рассеялся, а прямо перед собой она увидела Машку Клюеву.
– Лаврова, ты? – удивленно спросила Маша, прежде чем Настя успела что-то понять. – Что здесь происходит?
– Маша? – пробормотала Настя и растерянно отступила на шаг. – Ты чего здесь делаешь?
Маша посмотрела на пистолет, который сжимала в руке Настя, и испуганно проговорила:
– Настюх, ты меня пугаешь. Ради бога, опусти пистолет!
«Иллюзия!» – поняла вдруг Настя. И подняла пистолет. В ответ Машка Клюева усмехнулась, и Настя увидела у подруги во рту частокол желтых зубов. Она нажала на курок. Маша, чуть дернув головой, поймала пулю зубами, выплюнула ее на землю и рассмеялась.
Настя снова выстрелила, но Маша резко отшатнулась в сторону, и пуля просвистела у нее возле виска.
Снова и снова Настя жала на спусковой крючок, но Маша с дьявольским хохотом прыгала из стороны в сторону, уклоняясь от пуль, и движения ее были настолько быстрыми, а смех настолько ужасным, что Настю прошиб пот.
В какое-то мгновение Настя осознала, что беснуется перед нею вовсе не Маша, а жуткое существо, похожее на огромную белую лягушку. И тут же чудовище прыгнуло Насте на грудь, вцепилось ледяными пальцами ей в шею и крепко обхватило ее талию ногами.
Затем оно раскрыло свой огромный лягушачий рот, и из черной глотки в лицо Насте выстрелил багровый язык, усеянный острыми шипами.
«Конец!» – успела подумать Настя.
Но тут непонятная сила оторвала белую тварь от Насти. Наваждение рассеялось, и девушка снова увидела перед собой Жгута и еще какого-то невысокого темноволосого человека. Человек бросился на Жгута, но тот выстрелил ему в грудь. Еще мгновение незнакомец стоял на ногах, а затем покачнулся и рухнул на землю. Глаза его закатились и застыли двумя матовыми бельмами. Жгут опустил пистолет и хрипло произнес:
– Вроде все.
Настя огляделась в поисках новых врагов, но их больше не было. На земле лежали изуродованные выстрелами трупы. Жгут и Мигель стояли рядом и тяжело дышали. Их лица были забрызганы кровью.
И тут Жгут пошатнулся – он непременно упал бы, если бы Мигель не подхватил его и не усадил на землю. Владимир Иванович приподнял левую руку. Она выглядела так, словно побывала в мясорубке. От вида окровавленной плоти и оголенных костей Настю едва не вырвало.
Лицо Жгута стало землисто-бледным, глаза запали, а на лбу и щеках заблестели крупные капли пота.
– Аптечка… – прохрипел он. – В машине…
Мигель быстро выпрямился и побежал к машине. Владимир Иванович посмотрел на Настю и спросил:
– Цела?
– Да, – ответила девушка, которой все еще казалось, что она пребывает внутри какого-то страшного сна.
Он улыбнулся.
– Это хорошо.
И закрыл глаза. Подбежал Мигель с аптечкой. Быстро осмотрел раны Владимира Ивановича.
– Жгут, ты серьезно ранен, – сказал он. – Если тебя не отвезти в больницу, ты умрешь.
Владимир Иванович, не открывая глаз, ответил, и голос его был слаб и тих:
– Нет, тореадор. До больнички я не дотяну.
Издалека донесся тихий раскат грома. Испанец прислушался к нему и сказал:
– У нас осталось всего четыре часа, чтобы добыть кулон. Потом – все.
