Глава третья
Сумасшествие

1

Анна правила машиной легко и умело.

– В общем, дело решили закрыть, – сказала она в продолжение разговора. – Я, конечно, протестовала, но мой голос не взяли в расчет.

Сидя в машине сестры, Настя вполуха прислушивалась к ее словам и рассеянно смотрела на пробегающие мимо дома. Она чувствовала себя будто с похмелья, хотя вроде бы накануне ничего не пила. Но вчерашний день вспоминался как-то смутно, словно воспоминания были ненастоящими и кто-то намеренно проецировал их в сознание Насти.

«Проецировал воспоминания…» Настя усмехнулась. И откуда только в голову лезут такие глупости? Наверно, залетело из какого-то фантастического фильма.

– Таська, ты чего такая смурная? – окликнула ее Аня. – Не выспалась, что ли?

– Что-то вроде того, – буркнула в ответ Настя.

– А конкретней?

– Да сны снились плохие, – неохотно отозвалась сестра. – Все время просыпалась.

Анна кивнула и понимающе проговорила:

– Да. Поганая штука. Мне в первый год работы в «убойном отделе» тоже постоянно снились кошмары. Душу из меня выматывали. Но потом прошло. Рано или поздно все проходит.

– Верно, – согласилась Настя. И добавила с грустной усмешкой: – И жизнь в том числе.

Анна посмотрела на нее удивленно.

– Э, сестренка, да ты совсем прокисла. Говорю тебе, не зацикливайся на дурных мыслях. Проснулась, встряхнулась, приняла холодный душ – и вперед. «Туда, на бой, на жизнь, на рынок. С прибоем рынка в поединок!» Не помнишь, кстати, чей стишок?

Настя покачала головой:

– Нет.

– Наверно, Пушкина, – сказала Анна. – Другого я бы не запомнила. В общем, расслабься и думай о чем-нибудь приятном.

– Что ты сказала? – Настя вскинула голову.

– Когда? – не поняла Анна.

– Только что.

– Я сказала – расслабься. И получай удовольствие от жизни.

Настя задумалась. Ей вдруг показалось, что недавно она уже слышала эти слова. Но произнесены они были вежливым, ровным и властным голосом, совсем не похожим на сипловатый голос сестры.

Настя тряхнула головой и пробормотала:

– Наверно, просто дежавю.

Но на душе у нее все равно осталась тревога, подобно осадку на дне пустого стакана.

– Что слышно про убийц Литовцевой? – сменила тему Настя. – Их уже поймали?

Анна покосилась на сестру и сказала:

– Нет, не поймали. Слушай, Таська, ты прости, что я тебя подозревала.

– А ты меня подозревала?

Аня смущенно усмехнулась:

– Ну не тебя, конечно. Просто думала, что ты кого-то покрываешь. Кого-нибудь из своих дурковатых дружков или подружек.

– Намекаешь на Машку Клюеву? – прищурилась Настя.

– Угу, – призналась Анна.

– Она ни в чем не замешана.

Анна улыбнулась:

– Верю. Потому и прошу у тебя прощения. Ну, ты как? Не в обиде?

– Нет.

– Вот и хорошо. Нас только двое, Настен, других сестер у нас нет. Помни об этом.

– Да, Ань, я помню.

С минуту они ехали молча. Остановив машину у «зебры» перехода, Анна покосилась на рукоять бамбукового меча, торчащую из спортивной сумки Насти:

– А ловко ты орудуешь этой палкой.

– Это не палка, – все еще пребывая в задумчивости, машинально поправила Настя. – Это синай. Бамбуковый меч.

– Да, я помню, – кивнула Анна. – Дерешься ты этой штуковиной ловко. Но, по мне, так лучше бы занималась карате или дзюдо. Можешь мне поверить, на улицах города тебе эта палка не пригодится.

– Я занимаюсь кендо не для того, чтобы драться палками на улице, – возразила Настя. – Кендо – это путь к самосовершенствованию и внутренней дисциплине. Есть такая история. Однажды у каратиста, борца и кендоки спросили: о чем вы думаете перед схваткой? Каратист ответил: «О том, куда нанести удар и как его правильно исполнить». Борец ответил: «О том, как произвести бросок и болевой прием». А кендоки улыбнулся и сказал: «Я ни о чем не думаю. Я просто предвкушаю наслаждение от боя».

– Наслаждение, говоришь? – Анна хмыкнула. – Ладно, пусть так. И все же дзюдо лучше. Практичнее.

Настя не стала спорить. Ее сестра Анна двенадцать лет работала в полиции, и за это время ей ни разу не приходилось видеть бандитов со шпагами или мечами в руках. Ножи, заточки, пистолеты – да, но японский меч – нет. Это было выше Аниного понимания.

Настя хорошо помнила тот день, когда он решила заняться кендо. Это было три года назад, и у нее тогда был плохой период. Мальчик, с которым она дружила, бросил ее ради другой. В первый день после его ухода Настя купила бутылку белого вина и в одиночестве выпила ее всю. Но это не помогло забыться. Стало только хуже. Переболев похмельем, Настя отправилась бродить по улицам города.

Три дня, с раннего утра до позднего вечера, она бродила, неприкаянная, по Москве, плюнув на занятия. А на четвертый, когда Настя, остановившись на каком-то бульваре, посмотрела на мутное, затянутое тучами солнце и в полном отчаянии проговорила: «Господи, что мне делать?» – порыв ветра швырнул ей в лицо рекламный листок.

Спортивный клуб кендо.

Приглашаем всех желающих!

Настя хотела его выбросить, но словно какой-то голос сказал ей свыше – зайди, попробуй. И она зашла. И попробовала. И осталась в клубе на три года. Пожалуй, в этом было что-то от судьбы.

Настя давно заметила: стоило ей только взять в руки бамбуковый меч, как она тут же превращалась в другого человека. Сильного, ловкого, уверенного в себе. Меч был не просто оружием – он был воплощением лучших качеств Насти, которые отдельно от меча будто бы и не существовали.

Настя не раз размышляла, что было бы, если б она взяла в руки настоящий меч. И не просто меч, а какой-нибудь легендарный – вроде того серебряного меча, который хранился в Музее Востока. Изменил бы этот клинок ее суть? Сделал бы более воинственной? Или подарил бы ощущение полной свободы?

Размышляя об этом и сейчас, Настя уловила краем глаза, что из папки, лежащей на коленях Анны, выпал листок. Настя нагнулась и подняла его. Хотела уже отдать сестре, но задержала взгляд на изображении. Этот листок был фотороботом какого-то человека. Обычное, размытое и весьма условное изображение из разряда «Их разыскивает милиция».

– Кто это? – спросила Настя, разглядывая портрет.

Анна покосилась на листок и ответила:

– Пару дней назад два мужика устроили в ресторане драку. Разбили витрину и все такое. Потом оба исчезли.

– Завели на них дело?

– Да нет. Фоторобот этот давно пора выбросить. Не знаю, что он тут делает.

Настя все еще задумчиво смотрела на портрет. Лицо казалось ей знакомым. Это было изображение лысоватого толстяка с большими, выпуклыми, как у филина, глазами. Насте вдруг показалось чрезвычайно важным вспомнить это лицо. Откуда она его знает? В голове завертелось слово «кулон». Что-то было связано с этим словом. Но что?

В голове у Насти запульсировала боль. Она поморщилась и потерла виски кончиками пальцев.

– Где тебя высадить? – спросила Анна.

– Где удобнее, – сипло проговорила Настя. – Можешь прямо тут.

Она не без удовольствия сунула листок обратно в папку.

– Что, не понравился? – усмехнулась Анна. – А на работе мне приходится встречаться с такими каждый день. Кстати, насчет подработки. Ты, кажется, собиралась мыть полы в богатых квартирах? И как у тебя с этим?

– Пока никак, – ответила Настя. – На дворе кризис. Богатые научились мыть полы сами.

– Ну и хорошо, – неожиданно обрадовалась Анна. – Скажу тебе как старшая сестра: отдавай все время учебе, и тогда выйдет толк. А понадобятся деньги – обращайся ко мне.

Анна остановила «Мазду» у обочины, в двух шагах от университетского скверика.

– Будь осторожнее, Настя, – напутствовала она младшую сестру. – Москва становится слишком опасным городом. Сколько у тебя сегодня пар?

– Две, – ответила Настя, открывая дверцу машины.

– Если хочешь, я за тобой заеду, вместе пообедаем.

– Да нет, я потом сразу на тренировку.

– Ну, как скажешь.

Настя выбралась из машины и махнула Анне рукой. Вскоре «Мазда» сестры укатила прочь, а Настя, закинув спортивную сумку на плечо, побрела по асфальтовой дорожке. Перед глазами у нее снова встало лицо лупоглазого толстяка.

ГДЕ ЖЕ Я ЕГО ВИДЕЛА?

Она снова напрягла память и вдруг – все вспомнила! И толстяка, и черноволосую стригу, и Жгута с Платоном Багратовичем, и Зину, и Валю! Вспомнила, как шла к дому с кулоном в кармане…

Но что было потом?

Настя остановилась. Ее прошиб пот, когда она с ужасом поняла, что воспоминания на этом оборвались. Дальше она помнила себя уже в машине с Анной.

ЧТО БЫЛО В ПРОМЕЖУТКЕ?

…И ГДЕ КУЛОН?!

Попытка напрячь память привела к тому, что пульсирующая боль заполнила всю голову Насти – от темени до висков, но когда девушка попыталась перестать вспоминать, боль не ушла, а даже усилилась.

Настя покачнулась и огляделась по сторонам. Вид у нее был потерянный и дикий. Ей вдруг показалось, что вместо людей по улицам ходят странные существа – какие-то полулюди, полуящерицы, и все они смотрят на нее, показывают на нее пальцами и плотоядно скалятся. Девушка опустила сумку на асфальт, вынула из нее бамбуковый меч и повернулась к ближайшему прохожему.

– Ну?! – громко и с вызовом крикнула она. – Чего же ты ждешь?! Хочешь меня убить? Попробуй!

Ей показалось, что в приоткрытой пасти прохожего сверкнули острые белые клыки. Настя, издав боевой клич, бросилась на прохожего и нанесла ему рубящий удар мечом.

– Прочь! – крикнула она. – Оставьте меня в покое!

Кто-то схватил ее сзади, она попыталась вырваться, но что-то вспыхнуло у нее перед глазами, а затем она провалилась в бездонный мрак забытья.

2

Войдя в кабинет шефа Бюро, испанец Мигель остановился на пороге. В кресле у окна сидел человек. Был он невысок, плотен, широкоплеч и одет в мятый потертый плащ. На голове – кепка, в руке, лежащей на подлокотнике кресла, – пистолет. Взгляд жесткий, колючий, подозрительный.

– Здравствуй, контролер, – спокойно сказал Мигель и склонил голову в легком поклоне.

Контролер прищурил неприветливые светло-голубые глаза и сухо осведомился:

– Кажется, тебя зовут Мигель?

– Да. Несколько часов назад мы столкнулись в коридоре, когда я выходил отсюда.

– Ясно, – контролер слегка расслабился. – Меня зови Жгут. Владимир Иванович. Садись, где удобнее.

Мигель сел на небольшой кожаный диванчик.

– От Платона вестей нет? – спросил он у Жгута.

Тот покачал головой:

– Нет. Эти ублюдки отлично все рассчитали. Сперва устроили кавардак на проспекте Вернадского. А потом, когда в офисе осталось всего несколько сотрудников, совершили налет и отняли у девчонки Кулон Чивера.

Жгут пару секунд помолчал, после чего мрачно произнес:

– Я бы отрезал себе руку, если бы знал, что это хоть что-то исправит.

– Что это за девчонка? – спросил Мигель. – Платон ей доверял?

– Они познакомились только сегодня. Но, кажется, шеф на нее запал. – Жгут вздохнул и добавил с горечью: – В его жизни давно уже нет женщины. Кроме фотографии на столе.

– Фотографии? – переспросил Мигель.

– Да, – сказал Жгут. – И добавил непонятно: – Ника, однокурсница. Но там, скорее, что-то связанное с чувством вины.

– Мне сказали, что Платон мертв, – осторожно проговорил Мигель.

– Это лишь предположение, – мрачно отозвался Владимир Иванович. – Я видел, как во время заварушки ему выстрелили в грудь.

– Кто это был?

– Человек. Обычный человек. Платон мог его прикончить одним взглядом, но пожалел. А тот в ответ высадил ему из пистолета всю обойму в грудь. Я бросился на помощь, но тут на меня навалились бандюки… В общем, меня вырубили.

– Значит, эксы нашли поддержку в криминальном мире, – задумчиво проговорил Мигель.

– Думаю, они просто заставили бандюков на себя работать. Ну, может, пообещали им что-нибудь. Деньги. Или избавление от неизлечимых болезней. Это неважно. Главное, что Платона они свалили. Даже если он жив, ему сейчас очень туго.

– Платон – сильный экс, – возразил Мигель. – Если он жив, он найдет способ с нами связаться. Даже если его… где-то заперли.

В эту секунду компьютер, стоящий на столе, включился. Жгут и Мигель, как по команде, повернули головы к осветившемуся монитору. Сперва на экране ничего не было, кроме серого фона и легких помех. Затем появилось чуть смазанное изображение человеческого лица.

– Платон! – взволнованно воскликнул Жгут, весь подавшись вперед.

Лицо на экране стало четче. Это было лицо Платона Багратовича, но какое-то странное, размытое и неживое. Вглядевшись внимательнее, Жгут понял, что оно состоит из крошечных цифр. Вернее, из двух повторяющихся цифр – единицы и нуля.

– Здравствуй, Володя, – проговорил негромкий, словно бы издалека звучащий голос. Платон (вернее, его цифровое, не слишком искусно анимированное лицо) перевел взгляд на испанца: – Здравствуй и ты, Мигель.

– Шеф, как вы? – хрипло спросил Жгут. – И… где вы?

– Мне трудно поддерживать с вами связь, – отозвался Платон все таким же негромким, спокойным голосом. – Видимо, мой мозг сильно поврежден…

– Мозг поврежден? – Жгут нахмурился. – Где вы сейчас, шеф?

– У своих старых друзей. Тело в коме, но мои друзья изо всех сил пытаются реанимировать его.

– У них получится? – спросил Мигель.

– Не знаю. У меня мало времени. Прежде всего, запомните, что Настя Лаврова ни в чем не виновата. Келлер перехитрил ее. Она отдала кулон своему приятелю Илье, а тот передал его Птицыну.

– Шеф, мы…

– Володя, не перебивай меня, пожалуйста. Келлер и Птичник ищут эту девушку. Она им нужна.

– Зачем? – недоуменно спросил Мигель. – Ведь кулон уже у них.

– У меня нет ответа на этот вопрос.

– Шеф, вы что-то недоговариваете, – сказал Жгут. – Девчонка все-таки экс?

Платон закрыл глаза, через секунду открыл их и ответил:

– Да.

– И что она может? – спросил Мигель. – Читает мысли? Передвигает предметы силой взгляда?

– У нее редчайший дар, – ответил Платон. – Она умеет мгновенно перемещаться в пространстве.

Жгут тихо присвистнул, а Мигель что-то прошептал на испанском и быстро перекрестился.

– Девочка исчезла, – продолжал Платон Багратович. – Я не могу ее найти. Нужно выяснить, где она сейчас. Володя, в дефиниторе должна остаться мнемокарта Насти Лавровой. С ее помощью…

– Шеф, мнемокарта сгорела вместе с дефинитором, – уныло перебил Жгут. – Я уже проверял.

По изображению на серебристом экране снова пробежала рябь.

– Плохо дело, – сказал Платон Багратович. – Ладно, тогда пойдем другим путем. Разыщи прорицателя Толю. Помнишь его?

– Да.

– Когда-то он был нашей лучшей ищейкой. Уверен, он и сейчас сумеет настроиться на нужную волну. Мигель тебе поможет. Но ты должен найти девочку раньше, чем это сделает Келлер.

Жгут сдвинул брови и кивнул:

– Сделаю, шеф.

– Я попытаюсь связаться с тобой. Потом. Но не уверен, что у меня получится. Да, и еще одно. Наша сотрудница Зина…

Голос шефа оборвался на полуслове, серебристое облако свернулось в точку и исчезло. Монитор погас. Несколько мгновений Жгут сидел молча, надеясь, что связь восстановится, затем тихо проговорил:

– Наверно, все. – Он повернулся к Мигелю. Тот сидел с изумленным, ошарашенным лицом. – Эй, испанец, ты…

– Платон сумел поддерживать с нами ментальную связь, будучи почти мертвым?

Владимир Иванович неприязненно прищурился:

– Когда речь идет о нашем шефе, «почти» не считается. А вот тебе, испанец, следовало рассказать нам о краже Кулона Чивера заранее. Глядишь, и с шефом все было бы в порядке.

Мигель опустил взгляд:

– Я виноват, и мне нет прощения. Когда все закончится, я сам обращусь с соответствующим рапортом к шефу Испанского Бюро.

– Вот это вряд ли, – холодно сказал Жгут. – В соответствии с Конвенцией твое дело будет рассматриваться здесь, в России.

– Я соглашусь с любым вердиктом, – сказал на это Мигель. – А теперь не будем терять время. Кто такой прорицатель Толя, которого мы должны разыскать? И почему он должен с нами сотрудничать?

Жгут иронично поднял бровь:

– Ты не знаешь, кто такие прорицатели?

– Знаю. Но я не знал, что прорицатели сотрудничают с Бюро. Говорят, у них очень скверный характер и они не подпускают к себе чужаков.

– Даже среди прорицателей бывают исключения. Дядя Толя несколько лет работал у нас, пока не увлекся водочкой. К сожалению, алкоголь действует на способности прорицателей губительно, и год назад, совершив три ошибки подряд, он взял расчет.

– Ты знаешь, где его искать?

Жгут хмыкнул:

– Догадываюсь.

– Тогда в путь.

Мигель поднялся.

3

Двадцать минут спустя оперативник-контролер Жгут и испанец Мигель стояли в начале узкого переулка и смотрели на пожилого мужчину, роющегося палкой в мусорном баке и в кучах хлама вокруг бака.

– Он правда нищий? – тихо спросил Мигель.

– Не знаю, – ответил Жгут. – Но то, что любит закладывать за воротник, – это точно.

– Закладывать за воротник?

– Любит прикладываться к бутылке чаще, чем это делают нормальные люди, – пояснил Жгут.

– А-а, – кивнул Мигель. – Платон сказал, что Толя был лучшей ищейкой. Как он это делает?

– Каждое сказанное слово, каждое действие оставляет после себя информационный след, подобный радиоволнам. А мозг этого прорицателя похож на приемник. Только теперь у этого приемника сбилась настройка.

Мигель взглянул на дядю Толю с мрачноватым интересом. Во внешности нищего инвалида не было ничего примечательного. Небритые впалые щеки, усталые лукавые глаза, изношенная кепка и такие же рубашка и куртка.

Владимир Иванович смотрел на бродягу мрачно, не испытывая к нему никакого сочувствия. Он родился и вырос в крайне неблагополучной семье, знал, что такое настоящая бедность, не имел особых способностей ни к чему и прошел через годы унижений, прежде чем получить хоть какое-то образование и устроиться на приличную работу. Жгуту было совершенно непонятно, как мог такой одаренный человек (а умение прорицать – настоящий Божий дар) отвернуться от всех открывающихся ему возможностей и выбрать бродяжничество и деградацию.

Жгут знал, что должен более снисходительно относиться к таким людям. Возможно, этот человек испытал много боли, страдал, пережил какую-нибудь личную трагедию. Поработав оперативником, Жгут хорошо разобрался в разного рода девиациях. Однако ему был глубоко чужд ход мыслей этого пропащего прорицателя. Потому он сперва тяжело вздохнул и поморщился, а уже после этого поправил на голове кепку и обратился к Мигелю:

– Отойди в сторонку, а я с ним поговорю.

Испанец не стал спорить. Он отошел на несколько шагов и остановился под сенью дерева.

К бродяге Жгут подошел спокойной, уверенной походкой. Остановился рядом и сказал:

– Привет, дядь Толь! Как оно ничего?

Прорицатель запрокинул голову и посмотрел на него снизу вверх, сощурив левый глаз. Потом сплюнул Жгуту под ноги и сказал:

– Лучше не бывает. Вот только пойло приходится потреблять дешевое. И это напрягает.

«Господи, как же он воняет!» – подумал Владимир Иванович.

Дядя Толя достал из кучи мусора недоеденный кем-то бутерброд, тщательно обдул его со всех сторон, после чего сунул в карман куртки. Снова посмотрел на Жгута и мрачно изрек:

– Он дешевого пойла у меня ссыхаются мозги. Хотя, может, это и к лучшему. Думать вообще вредно.

– Почему? – поинтересовался Жгут.

– А ты не знаешь?

– Нет.

Тогда дядя Толя поднял указательный палец и назидательно произнес:

– Да потому что от многих мыслей многие печали. Думы делают человека несчастным и больным. Вот так-то.

Владимир Иванович натянуто улыбнулся.

– Думаю, такой взгляд имеет право на существование, – сказал он. – Слушай, дядь Толь, мне требуется твоя помощь.

– Вот как? – бродяга прищурился. – Кажется, я на вас уже не работаю.

Жгут достал из кармана плаща бумажник, вынул из него пятисотенную купюру и протянул дяде Толе. Тот взял бумажку, свернул ее и положил в тот же карман, где у него уже лежал недоеденный бутерброд.

– Ну? – сказал он. – И чего тебе от меня надо?

– Ты слышал про Кулон Чивера? – прямо спросил Жгут.

– А кто про него не слышал? Это один из тридцати шести артефактов древности, про них рассказывают каждому стажеру Бюро на первом же занятии. А почему ты спрашиваешь?

Жгут вздохнул и нехотя проговорил:

– Он снова объявился.

На мгновение лицо дядя Толи оцепенело, затем он усмехнулся:

– Вот как? Значит, твой шеф плохо поработал пятнадцать лет тому назад. Передай ему мои соболезнования.

– Я бы передал, но не могу. Келлер заманил Платона в ловушку и попытался уничтожить.

– Значит, этот дьявол Келлер тоже жив? – дядя Толя удивленно покачал головой. – Ну и дела. Платон не только проворонил кулон, но и не смог разобраться с эксом-универсалом?

– Келлер – не просто экс, – возразил Жгут.

– Вот как? А кто же он?

– Его сущность никому не известна.

Дядя Толя помолчал, посмотрел на проходящих мимо редких прохожих, потом сказал:

– Ну, тебе виднее. А я-то зачем тебе понадобился?

– Помоги мне найти кулон, Платона и девушку по имени Настя Лаврова.

Дядя Толя долго молчал, потом с хмурым видом произнес:

– Я давно не работаю по профилю. Талант поистерся. Обращайся к молодым эксам-прорицателям, а я, считай, на пенсии.

– Никто из прорицателей не работает с нами, – сказал Жгут.

Дядя Толя усмехнулся:

– И правильно делают. С вами, контролерами, только свяжись. Утащите в ад быстрее, чем черти. И я – яркий тому пример.

Жгут почувствовал острое желание дать глумящемуся прорицателю подзатыльник, но сдержался.

– Дядь Толь, будь человеком, – сказал он. – Ты наша единственная надежда.

– Вот как? Значит, ваши дела и впрямь плохи, – дядя Толя картинно вздохнул. – Ладно. У тебя есть еще деньги, контролер?

– Сколько нужно? – спросил Жгут.

– Давай все, что есть.

Владимир Иванович достал из кармана бумажник, а из него – пачку рублей, долларов и евро. Протянул их дяде Толе. Тот взял пачку и, не пересчитывая, засунул во внутренний карман куртки. Затем сказал:

– А теперь дай мне свои руки, контролер.

Жгут протянул руки, и дядя Толя ухватил их своими огромными загорелыми клешнями.

– Думай про кулон, Платона и эту девушку, – приказал он. – Только думай усердно, врачи запретили мне напрягаться.

Владимир Иванович наморщил лоб. Прошло секунд тридцать. Прорицатель выпустил руки Жгута из своих клешней и сказал:

– Платона я среди живых не вижу. Кулон – у мага-птичника. Птичник – в районе метро «Сокол», но где именно, я определить не могу. Что до девушки Насти Лавровой, то ее я вижу вполне определенно.

– И где она?

Дядя Толя поманил контролера корявым пальцем. Тот нагнулся, и прорицатель шепнул ему на ухо несколько слов. Брови Жгута взлетели вверх. Он посмотрел на дядю Толю и удивленно уточнил:

– Ты уверен?

– Сложный вопрос, – внезапно усовестился дядя Толя. – Ты ведь знаешь, что моим сведениям можно доверять процентов на восемьдесят пять. Так что верить мне или нет – решай сам.

Жгут выпрямился, о чем-то раздумывая, потом снова посмотрел на прорицателя и сказал:

– Спасибо, дядь Толь. Как вообще поживаешь? Помощь никакая не требуется?

– Несколько минут назад ты говорил, что это моя помощь требуется вам, – напомнил прорицатель. – Так что нет, помогать мне ничем не надо.

– Ладно… – Владимир Иванович нахмурился. – И еще один момент. Келлер и Птичник могут попытаться найти тебя…

Дядя Толя жестом остановил его:

– Не продолжай. Если это случится, я смогу за себя постоять.

– Уверен?

Взгляд прорицателя стал холодным и жестким, а губы сухо произнесли:

– Уверен.

Жгут вздохнул:

– Ладно. Еще раз спасибо за помощь. Всего доброго!

Он повернулся и зашагал прочь.

– Володь! – окликнул его дядя Толя.

Жгут обернулся. Прорицатель растянул губы в улыбке и произнес, уже по-доброму:

– Ты заглядывай, ладно? Не по делу, а просто так. Выпьем водочки, потрындим за прошлое.

– Хорошо, дядь Толь, загляну. Бывай!

Подойдя к Мигелю, Жгут тихо сказал:

– Есть информация про Настю, которую надо проверить. Но поскольку меня в городе знает каждая сволочь, сделать это должен ты.

– Что именно? – спросил Мигель.

Жгут посмотрел ему в глаза и загадочно произнес:

– Примерить тапочки и пижаму. Подробности чуть позже. Пока ты будешь заниматься поисками Насти, я попробую разыскать Птичника.

– Мы разделимся? – вскинул брови испанец.

Жгут кивнул:

– Да. – Он достал из кармана дешевенький мобильный телефон и протянул испанцу: – Держи, долговязый.

Мигель взял телефон, повертел его в руках и смущенно проговорил:

– Я не умею им пользоваться.

– Это несложно. Как только услышишь, что телефон звонит, нажми на зеленую кнопку и поднеси его к уху.

– И все?

– И все.

4

Настя открыла глаза и осмотрелась. В голове у нее еще шумело, а перед глазами в прозрачно-желтой пелене мелькали мушки, однако чувствовала она себя намного лучше, чем раньше. Впрочем, что было раньше и когда, собственно, было это самое «раньше», она не смогла бы сказать.

Оглядевшись, Настя поняла, что лежит на белой неудобной кушетке, покрытой целлофаном, а рядом, на белых пластиковых стульях, сидят две женщины в белых халатах. Одна из них была рослая, широкоплечая. Вторая поприземистей, с толстой бычьей шеей и такими же толстыми руками.

Тут Настя обратила внимание, что вместо курточки на ней – полосатая пижама.

Увидев, что Настя шевелится, та из теток, что повыше, пробасила:

– Гляди-ка, Ларка, наша сумасшедшая самурайка проснулась.

Настя села на кушетке, тряхнула головой и скривилась от ухнувшего в черепе колокола.

– Где я? – хрипло спросила она.

– Там же, где и мы, – ответила вторая амбалша.

– А вы где? – уточнила тогда Настя.

Амбалши переглянулись.

– На Лазурном Берегу, – ответила та, что пониже. – В отеле «Рэдиссон».

Настя натянуто улыбнулась:

– А если серьезно?

– Если серьезно, то в психиатрической клинике, – сказала рослая. – Проще говоря, в дурдоме. В простом российском дурдоме.

– Правда? – Настя нахмурилась, пытаясь сообразить, разыгрывают ее или нет. – И за что нас с вами сюда упекли?

Тетки снова переглянулись.

– Она еще и острит, – с усмешкой проговорила та, что пониже.

– Это от тоски по галоперидолу и циклодолу, – заметила рослая. – Вот вколют ей еще три кубика, сразу станет не до шуток.

Настя снова посмотрела на грозные и туповатые лица теток.

– Так вы не психопатки? – уточнила она.

Рослая усмехнулась и покачала головой:

– Нет, родная. Мы – совсем наоборот. Ты хоть помнишь, как сюда попала?

Настя попыталась вспомнить, но перед глазами замелькали какие-то нечеткие и путаные фрагменты, и она удрученно покачала головой:

– Нет. Кажется, не помню.

– Тебя подобрали на улице, – объяснила та, что пониже. – Ты кричала, что за тобой гонятся экстрасенсы, и требовала, чтобы тебе дали пистолет и меч.

Настя облизнула пересохшие губы.

– Я… ничего этого не помню, – призналась она.

– Жаль, – сказала рослая. – А то мы уже послали человека в оружейный магазин – за пистолетом. Придется отменять заказ.

Санитарки – а в том, что это были санитарки, Настя теперь не сомневалась – весело засмеялись.

– И давно я здесь? – спросила Настя после того, как они перестали гоготать.

– Недавно, – сказала рослая. – Поднимайся. Пора идти в гости.

– К кому? – растерянно спросила Настя.

– К нашему главному экстрасенсу, – ответила рослая санитарка утрированно торжественным голосом. – Веди себя хорошо, и он подарит тебе волшебную палочку.

Спустя несколько минут амбалши-санитарки ввели Настю Лаврову в просторный светлый кабинет, стены которого были украшены детскими рисунками.

В глубине кабинета, за широким столом, сидел мужчина в медицинском халате. На вид ему было лет сорок. Лысоват, но строен и моложав, а в глазах, устремленных на вошедших, светился озорной добрый огонек.

– Сергей Павлович, мы тут привели фею цветов! – отрапортовала рослая санитарка.

– И обещали, что вы подарите ей волшебную палочку, – добавила приземистая. – Вы уж не обидьте девушку.

– Ну-ну, не очень-то резвитесь, – улыбнулся мужчина в халате и указал на кресло перед столом. – Присаживайтесь, девушка.

Настя, растерянно переминаясь, продолжала стоять у порога кабинета.

– Чего встала? – грубо проговорила у нее над ухом толстомордая санитарша. – Тебя врач зовет. Шевели батонами!

И несильно подтолкнула Настю в спину, а затем захлопнула за нею дверь. Настя прошла к креслу, стоящему перед столом врача. Села. Врач по-доброму посмотрел на нее и вежливо осведомился:

– Вы помните, как вас зовут?

Настя с силой потерла виски пальцами, убрала руки, посмотрела на врача и вдруг спросила:

– А это правда дурдом?

Во взгляде врача мелькнуло недовольство, но он улыбнулся и мягко проговорил:

– Это не дурдом. Это психиатрическая клиника.

– Ясно… – Настя огляделась. На окнах были решетки. Она снова посмотрела на врача. – Значит, вы решили, что я сумасшедшая.

Психиатр дипломатично улыбнулся.

– Никто здесь не считает вас сумасшедшей.

– Тогда, может быть, вы меня отпустите?

– Само собой. Но сначала мы вас немного подлечим. У вас расшалились нервы, это бывает. Неврозы и психозы в наше время – совершенно обычная вещь. Но мы успешно справляемся и с первым, и со вторым.

Настя молчала, хмуро и удрученно разглядывая свои колени.

– Итак, давайте познакомимся поближе, – снова заговорил психиатр. – Как вас зовут?

– Настя.

– А по батюшке?

– Евгеньевна.

– Ну, а фамилия у вас есть? – все с тою же сладкой улыбкой поинтересовался врач.

– Есть. – Настя бросила на него хмурый взгляд исподлобья. – Но я вам ее не скажу.

– Ладно. Не торопитесь. Я понимаю вашу осторожность. Меня зовут Сергей Павлович. Настя, прошлая наша беседа была несколько неудачной и, вероятно, не закрепилась у вас в памяти. Расскажите мне немного о себе.

Настя чуть прищурилась.

– Может, сначала вы?

– Я бы с радостью, – с улыбкой ответил психиатр. – Но в моей жизни нет ничего экстраординарного. Дом, работа, семья. А вот в вашей происходит много интересных вещей, я в этом уверен. Итак, что за экстрасенсы вас преследуют и что они хотят с вами сделать?

Настя помолчала. Потом потерла пальцами лоб и растерянно и неуверенно проговорила:

– Я точно не знаю. Есть эксы. Есть полуэксы. У них тоже способности, но не такие ярко выраженные, как у эксов… А вы правда думаете, что я сошла с ума?

– Ну… – начал было психиатр, но Настя его перебила.

– Это бы все объяснило, – сказала она. – И… я сейчас подумала… что мне даже стало бы легче.

– Возможно, вы…

– А это лечится? – все более оживляясь, спросила Настя.

– Что именно?

– Ну, эти сумасшествия. И всякие галлюцинации.

Он улыбнулся.

– В наше время существует много препаратов, которые…

– Хорошо! – Настя чуть порозовела от волнения. – Тогда начинайте лечить прямо сейчас. Чтобы я все это забыла. Можете?

Врач посмотрел на нее чуть удивленным взглядом.

– Для начала мы поговорим, – сказал он после паузы. – Расскажите мне все, что считаете нужным.

– Хорошо!

И Настя, уже почти не сомневаясь в том, что больна, начала удрученным голосом рассказывать психиатру обо всем, что пережила.

Когда десять минут спустя она закончила, Сергей Павлович прищурил свои добрые, внимательные глаза и вежливо сказал:

– Это очень необычно.

Настя вздохнула.

– Я знаю.

Несколько секунд врач молчал, обдумывая ее рассказ, затем спросил:

– Настя, вы любите читать фантастику?

– Раньше любила, – ответила Настя. – А сейчас как-то руки не доходят.

– В университете сильно загружают?

– Да, порядочно. – Она на секунду замялась, а затем осторожно спросила: – Скажите, Сергей Павлович, а галлюцинации могут быть такими реалистичными и яркими?

– Иногда галлюцинации выглядят намного реалистичнее, чем жизнь, – ответил врач.

– Значит, никакого Келлера и никакого кулона, накачанного магической энергией, не существует? И я все это выдумала?

– А вы сами как считаете?

Настя понурила голову.

– Я не знаю, – проговорила она. – Все выглядело так реально. И эти эксы, и стригои…

Сергей Павлович чуть склонил голову набок и сочувственно произнес:

– Сознание человека – крайне сложная структура. И, как в каждой сложной структуре, иногда в нем случаются сбои.

– Думаете, вы сможете починить мне мозги?

– Это наша профессия. Поверьте, ваш случай хоть и интересный, но не самый оригинальный и не самый сложный.

– Правда?

– Правда. Мы вернем вас в нормальное состояние, Настя. Но чтобы это произошло как можно быстрее, вы должны нам помочь.

– Я готова! Но… не знаю как.

Доктор вновь ободряюще улыбнулся.

– Будьте с нами искренни. И, пожалуйста, отвечайте на все вопросы правдиво и максимально точно. И помните – все это только ради вашего здоровья. Никто в клинике не заинтересован, чтобы вы пробыли здесь долго. Для начала давайте поразглядываем карточки Роршаха.

Врач выдвинул верхний ящик стола и достал пачку плотных листков. Взял из пачки верхний и положил перед Настей:

– Как по-вашему, что здесь изображено?

Настя посмотрела на черные кляксы и ответила, почти не задумываясь:

– Маг-птичник, а вокруг него – птицы.

– Гм… – Сергей Павлович чуть нахмурился. – Ваше воображение, Настя, создало удивительную по своей сложности картину. – Он достал новую карточку и положил ее перед Настей: – На что это, по-вашему, похоже? – спросил он.

– На пистолет, – ответила Настя.

– Пистолет? Почему именно пистолет? Вам кто-то угрожал пистолетом?

Настя ощутила внутри себя черную, гнетущую пустоту.

– Я… не помню, – пробормотала она.

Сергей Павлович пристально посмотрел ей в глаза.

– Порой мы сами не знаем, откуда берется та или иная ассоциация, – сказал он.

На стол легла следующая карточка.

– Что изображено здесь?

– Это… чудовище, – неуверенно проговорила Настя.

– Вам приходилось видеть его раньше?

– Не помню.

Некоторое время Сергей Павлович с любопытством разглядывал Настю, потом сложил карточки Роршаха и убрал их в стол.

– Настя, – начал он мягким, вкрадчивым голосом, – вы, конечно, слышали, что в лечении мы применяем гипноз?

– Слышала. Вы собираетесь меня загипнотизировать?

– А вас это пугает?

Она покачала головой:

– Нет. Но меня еще никто никогда не гипнотизировал.

– Все когда-то бывает в первый раз, – мягко проговорил врач. – Сядьте поудобнее, и мы начнем.

– Прямо сейчас?

– А зачем тянуть? Вы должны полностью расслабиться и внимательно слушать мой голос. Сможете?

– Да. Я попробую. – Настя поерзала в кресле. Потом сказала: – Я готова.

– Смотрите мне в глаза, – негромко, но властно проговорил Сергей Павлович. – Чтобы у нас все получилось, вы должны сами этого захотеть. Все зависит от вашей воли, и только от нее.

– Я постараюсь, – с готовностью сказала Настя.

– Внимательно слушайте мой голос… – Сергей Павлович чуть подался вперед и, пристально глядя Насте в глаза, проговорил: – Ваше тело полностью расслаблено. Ваша голова пуста. Ни одной мысли, никаких тревог – ничего! Вы ни о чем не думаете и не слышите ничего, кроме моего голоса.

«Хотела бы я, чтобы так оно и было», – с горечью подумала девушка.

– Не пытайтесь сопротивляться. Расслабьтесь и подчинитесь мне. Вашей воли больше нет. Есть только моя воля, и она полностью подчинила вас себе. А теперь отвечайте: где теперь Кулон Чивера?

– Я… не помню.

– Постарайтесь вспомнить.

– Но я не…

СМОТРИ МНЕ В ГЛАЗА, СТЕРВА!

Настя вздрогнула. Губы врача остались сомкнутыми, а громкий яростный окрик прозвучал прямо у нее в голове.

ТЫ В СГОВОРЕ С ПТИЧНИКОМ? ГДЕ ОН? КУДА ВЫ СПРЯТАЛИ КУЛОН?

Настя, оцепенев, смотрела на Сергея Павловича.

ОТВЕЧАЙ, ЕСЛИ НЕ ХОЧЕШЬ, ЧТОБЫ Я ВЫЖЕГ ТЕБЕ МОЗГИ! ГДЕ КУЛОН?

Чужая воля сломила Настю. Она почувствовала себя вялой, уставшей и на все готовой.

– Я не помню, – пробормотала она. – Ничего не помню.

ВСПОМИНАЙ!

Новый импульс был так силен, что на мгновение Насте показалось, что ее голова вот-вот взорвется. Подступившее было воспоминание вылетело под напором этого импульса быстрее, чем девушка успела его озвучить.

– Пожалуйста… – хрипло пробормотала она, стиснув ладонями виски. – Пожалуйста, не так сильно.

Поняв, что совершил ошибку, стригой ослабил напор. И тут же в голове у Насти зазвучали голоса.

«Ни с кем ничего нельзя сделать вопреки его желанию», – сказал один.

«Они не смогут пробиться к тебе сквозь щит, который ты сама воздвигла», – сказал другой.

«Твоя воля сможет противостоять им», – пообещал третий.

Настя сжала кулаки, медленно подняла голову и посмотрела стригою в глаза.

ПРОЧЬ ИЗ МОЕЙ ГОЛОВЫ, ТВАРЬ!

Несколько мгновений ничего не происходило, а затем по лицу Сергея Павловича пробежала странная судорога. Врач резко отшатнулся и посмотрел на Настю с изумлением.

– Как ты это сделала? – хрипло проговорил он.

Настя разжала губы и медленно проговорила, по-прежнему глядя в глаза стригою:

– Я ничего не делала.

Сергей Павлович вскочил со стула, сжал голову ладонями и отступил к стене.

– Санитары! – крикнул он. – Сюда! Быстро!

Дверь распахнулась, и две амбалши-санитарши вбежали в кабинет.

– Уведите ее! – дрогнувшим, сорвавшимся на визгливый хрип голосом крикнул Сергей Павлович.

Санитарки подошли к креслу, схватили Настю за плечи и подняли на ноги.

– Куда ее? – спросила приземистая. – В надзорку или в общую?

– В общую! Но чтобы глаз да глаз! Отвечаете мне за эту девчонку головой!

Рослая схватила Настю за шиворот пижамы и толкнула к двери:

– Шевели батонами, «Гермиона»!

Как только дверь кабинета закрылась, стригой достал из кармана мобильник. Но вместо того, чтобы набрать номер, он глубоко задумался.

Волна чужой воли выбросила его из головы девчонки. Удар был такой силы, что едва не расплавил ему мозги. Но как это могло случиться?

Сергей Павлович прекрасно сознавал свои возможности и знал их пределы. Уровень его силы был не то чтобы огромен, но и не так уж мал. Конечно, он не смог бы бросить вызов хотя бы самому захудалому магу, но вот люди и полуэксы, даже самые сильные из них, были для него открытой книгой.

Сломать волю молодой неопытной девушки – что может быть проще? Однако девчонка умудрилась поставить барьер и вышвырнуть его из своей головы. Либо эта юная стерва оказалась сильнее его, либо… Либо ей кто-то помог.

НО КТО?

Сергей Павлович вновь посмотрел на дисплей мобильного телефона. Один звонок – и через пять минут клиника наводнится эксами-магами. Они легко справятся с наглой девчонкой, но в этом случае все лавры достанутся им. А сам он вновь, как это почти всегда бывает, останется не у дел.

Поразмыслив еще несколько секунд, Сергей Павлович сунул мобильник обратно в карман.

– К черту магов, – тихо проговорил он. – Разберусь сам.

5

Сидя за столом с шашками, Настя вновь, в который уж раз за последние полчаса, рассматривала железные прутья решетки, выкрашенные в белый цвет.

Дверь «Комнаты отдыха и досуга» распахнулась, и громкий голос верзилы-санитара произнес:

– Принимайте пополнение, ребята!

Настя повернула голову на голос и увидела на пороге новенького. Он был долговяз, широкоплеч и худ. В его иссиня-черных волосах серебрилась седая прядь. Полосатая пижама была новичку явно коротка и смотрелась на нем нелепо.

– Развлекайся, Дон Кихот, – сказал ему санитар. – Но не хулигань. Иначе отправишься в «надзорку».

Он толкнул новенького к столам, уставленным играми, и креслам, в которых сидели пациенты, уставившиеся в беззвучно работающий телевизор. Долговязый сел в кресло и молча посмотрел на экран телевизора. Настя обратила внимание на кисти его рук, которые он положил на колени. Они были очень большими, длиннопалыми, как у скрипача, и выглядели необыкновенно сильными.

Пациенты некоторое время с любопытством таращились на новичка, но вскоре потеряли к нему интерес и снова занялись своими делами. Отвернулась и Настя. В душе у нее было пусто, мрачно и тоскливо.

* * *

– Настя, проснись. Ты слышишь? Надо просыпаться.

Кто-то сильно тряхнул ее за плечо, и она открыла глаза.

– Что?

Большая ладонь закрыла ей рот.

– Тихо, – снова зашептал кто-то. – Нас не должны услышать.

Настя растерянно заморгала, потом скосила глаза вправо и увидела новенького. Тот сидел на корточках рядом с ее кроватью и смотрел на нее своими внимательными, спокойными глазами. Палата была слабо освещена, горела лишь тусклая дежурная лампочка под потолком.

– Сейчас я уберу руку, только не шуми, – сказал новенький. – Ты в большой опасности, но я помогу тебе.

Он убрал ладонь с губ Насти. Девушка приподнялась на локте, вгляделась в лицо новичка, нахмурилась и шепотом спросила:

– Кто вы такой?

– Я Мигель. Мы виделись в коридоре Бюро, когда ты приходила к Платону. Помнишь?

Настя нахмурилась.

– Нет никакого Бюро, – сказала она. – Это всего лишь мои фантазии.

– Бюро есть. И Платон есть. А ты в опасности. Келлер ищет тебя. У тебя есть способности, которые ему нужны.

Настя стиснула зубы и тихо процедила:

– Вы сумасшедший. Эксов, телепатов и стригоев не существует. Это все мои галлюцинации.

Долговязый покачал головой:

– Это не галлюцинации. – Он оглянулся на дверь, из-под которой пробивалась полоска тусклого электрического света, затем снова посмотрел на Настю и продолжил: – Пожалуйста, поспеши. Мне пришлось здорово потрудиться, чтобы разыскать тебя и проникнуть в эту клинику.

Слова долговязого прозвучали настолько зловеще, что заставили Настю поверить в серьезность незнакомца. Стараясь, чтобы кровать не скрипела, она опустила ноги на пол и нашарила босыми ступнями тапочки.

– Я поставил барьер, сквозь который стригой не сможет прорваться, – сказал Мигель. – Однако долго это продолжаться не будет. У нас есть максимум десять минут.

– А потом? – рассеянно спросила Настя.

– Потом нам не поздоровится.

Он выпрямился и протянул Насте руку. На лице девушки отразилась досада.

– Значит, маги и стригои…

– Это все было на самом деле, – кивнул Мигель.

– Так… – она попыталась взять себя в руки. Потом посмотрела Мигелю в глаза и спросила: – И какой же у вас талант? Вы ведь тоже экс?

– Люди называют меня «человеком, который не стареет», – ответил долговязый. – И еще – «долгожитель Мигель». Я очень давно живу на свете. Идем!

Он снова протянул ей руку. Настя еще пару секунд колебалась, но потом взялась за протянутую ладонь и встала с кровати.

6

Сбежать оказалось очень просто. У выхода, где за длинным столом дремали два охранника, Мигель, молниеносно скользнув вперед, схватил их своими длинными пальцами за шеи и тихонько надавил. Затем обернулся и сказал:

– Готово. Теперь нужно переодеться в их одежду.

Настя с опаской посмотрела на охранников – глаза их были закрыты, из приоткрытых ртов текла слюна.

– Что вы с ними сделали?

– Усыпил. Не волнуйся, с ними все будет в порядке. Помоги мне раздеть их.

Минут через пять Настя и Мигель вышли в ночной сумрак улицы. На Мигеле был форменный костюм охранника, маловатый ему, а поверх – длинный серый плащ, который он сорвал, проходя мимо вешалки. На своей форме Настя подвернула рукава и штаны.

Территорию клиники они покинули, перебравшись через высокий железный забор. Причем если Насте понадобилась вся ее спортивная сноровка, то Мигель просто с легкостью перемахнул через ограждение и по-кошачьи мягко приземлился с противоположной стороны.

Затем они зашагали дальше. На улице было темно. Клиника находилась в отдалении от жилого квартала, фонари здесь встречались редко и светили тускло, словно на последнем издыхании.

Вышагивая по заросшей травой обочине дороги своими длинными ногами, Мигель сообщил:

– Тебе стерли память. Поэтому ты помнишь не все.

– Кто стер? – спросила Настя.

– Тот, кто забрал у тебя кулон. Вернее, тот, кому ты сама его отдала. Полагаю, ты ему доверяла.

Настя задумалась.

– Помню, как я подходила к дому. А потом… Потом провал.

Мигель вдруг резко остановился под фонарем и взглянул на нее.

– Позволь мне посмотреть тебе в глаза.

Настя тоже остановилась. Недоверчиво взглянула на испанца и негромко произнесла:

– А что, если вы тоже сумасшедший?

– Я не сумасшедший, – заверил он.

– Откуда вы знаете?

– Знаю.

Настя посмотрела на него с сомнением.

– Это вы построили у меня в сознании стену? – спросила она. – Там, у психиатра?

– Да. – Мигель протянул руки и положил пальцы Насте на виски. Затем пристально посмотрел ей в глаза и сказал: – Пожалуйста, не сопротивляйся. Я не сделаю тебе ничего плохого.

Голос у испанца был красивый, глубокий, богатый модуляциями.

– Ладно, – согласилась Настя. – Что я должна делать?

– Ничего.

С полминуты оба молчали. От пальцев Мигеля шло успокаивающее тепло, и на мгновение Насте показалось, будто она задремала. Потом Мигель убрал руки и спросил:

– Ну? Вспомнила что-нибудь?

Щеки у Насти порозовели, а глаза возбужденно заблестели. Она провела ладонью по лицу, словно смахивала невидимую паутину, снова уставилась на своего спутника и ответила сипловатым от волнения голосом:

– Да. Я все вспомнила! Но сперва скажи мне: кто-нибудь из контролеров уцелел после налета эксов?

По лицу Мигеля пробежала тень.

– Погибших двое, – сказал он. – Остальные ранены и находятся в специальном госпитале. Включая Валю Резник и секретаршу Зину. Валя ранена, а у Зины нервный срыв.

– А Платон?

– Платон ранен и находится в коме. Но он выходил с нами на связь.

– Как выходил? – не поняла Настя.

– Использовал штуку, которую вы называете компьютером.

На душе у Насти стало мрачно и тревожно.

– А Жгут? – тихо спросила она. – Жгут уцелел?

Мигель кивнул:

– Да. Он и послал меня за тобой. А сам отправился на поиски мага-авгура.

– Птичника? Ясно… – она отвела взгляд от глаз Мигеля и потерла ладонями щеки. – Что же теперь делать?

Мигель положил ей руку на плечо и сказал спокойным, но твердым голосом:

– Мы вернем кулон. Времени осталось немного, но мы успеем. Келлер не всесилен.

– Как думаете, зачем Келлеру кулон-головоломка?

– Точно не знаю. Считается, что он хочет стать сильнее всех. Получить власть над умами и народами, неуязвимость. Хочет стать богом или полубогом. Но мне кажется, тут есть что-то еще. Платон что-то недоговаривал, я это видел. Я думаю… – Мигель сдвинул черные ломкие брови. – Я думаю, тут есть что-то личное. Что-то между Платоном и Келлером. И еще кем-то.

– Почему вы так решили?

– Я увидел это в глазах Платона, когда говорил с ним.

– Увидел в глазах, – повторила Настя. Вздохнула и добавила: – Все у вас не как у людей. Скажите, в вы знаете его лично?

– Келлера? – Лицо Мигеля чуть потемнело. – Видел один раз. Пятнадцать лет назад. Но мимоходом. Он тогда здорово набедокурил в моей стране, и его депортировали в Россию. Вернее – конвоировали. Насколько я знаю, его должны были ликвидировать, но он выжил. И сбежал.

– Если мы не сумеем помешать Келлеру и завтра вечером он соберет головоломку Чивера… Много людей может погибнуть?

– Кто знает, – неопределенно ответил Мигель. – Я верю старинным книгам. Но я человек старомодный, верующий. Верую в Создателя, в светлые и темные силы. В чистилище и ад. Еще я верю в то, что способности эксов имеют сверхъестественное происхождение. Одни из них служат светлым силам, другие – темным.

– У вас средневековый взгляд на мир, – заметила Настя.

– Уж какой есть, – сухо проговорил Мигель.

– Если эксы – это что-то вроде полуангелов и полудемонов, то на земле должны существовать и суперэксы. Своего рода высшие ангелы и высшие бесы. Гении Добра и Зла. Вы в это верите?

– Конечно, – ответил Мигель. – Для меня это само собой разумеется. В старинных книгах написано, что высшие эксы охраняют Великий Маятник. Их так и называют – Хранители Маятника.

– И что это за Маятник? – заинтересовалась Настя.

Испанец пристально посмотрел на нее, вздохнул и сказал:

– Не знаю. Этой информацией владеют только высшие эксы.

– Вы к ним не относитесь?

Мигель покачал головой:

– Нет.

– А Платон?

Испанец подумал и кивнул:

– Пожалуй, да.

– А Келлер?

При звуках этого имени по лицу рыцаря снова пробежала тень.

– Никто в точности не знает, что такое Игорь Келлер, – сказал он. – Платон говорил, что чуть больше двадцати лет назад Келлер отправился в мир мертвых и задержался там слишком долго.

Настя обдумала его слова и спросила:

– У нас есть какой-нибудь план?

– Владимир Иванович взял след авгура Птицына. Хватка у этого кабальеро железная, так что думаю – авгуру не уйти. Когда Жгут найдет Птицына, он позвонит мне на мобильник.

– А мы?

– А мы будем ждать дальнейших распоряжений. В укромном месте…

Мигель резко оборвал свою речь и напрягся. Потом повернул голову и вгляделся во тьму. Через несколько секунд Настя услышала рокот моторов и увидела, что с двух сторон к ним приближаются автомобили. Судя по зажженным фарам, машин было четыре – по две с каждой стороны.

– Это за нами, – коротко сказал Мигель. И посмотрел на Настю. – Убежать мы не успеем. Придется принять бой. Ты готова?

– Я? – сердце Насти учащенно забилось, а ладони в карманах куртки неприятно вспотели. Ни к какому бою она готова не была. Однако признаться в этом испанцу не решилась, поэтому сказала с деланой смелостью: – Всегда готова.

– Отлично, – выдохнул Мигель. – И да погибнут наши враги.

7

Машины остановились. Дверцы распахнулись, и из салонов выскочили дюжие парни в темных костюмах. Все они были рослые, широкоплечие, коротко стриженые, словно их сделали по шаблону на фабрике наемных убийц.

Парни, как стая черных псов, быстро двинулись на Настю и Мигеля, но испанец чуть выдвинулся вперед, поднял руку и громко крикнул:

– Стойте, где стоите, и останетесь целы!

Громилы на мгновение приостановились, но тут же, действуя по-заученному, рассредоточились и окружили испанца и Настю широким полукольцом. Один из них, такой же рослый, как другие, но самый старший на вид, крикнул:

– Эй, долговязый! Отойди от девчонки, и мы тебя не тронем!

– Кто вы такие? – грозно пророкотал в ответ Мигель.

– Тебе это знать незачем! Просто уйди в сторонку и дай нам забрать девчонку!

Настя тихо сказала:

– Мигель, я знаю, кто они. Это люди бизнесмена Литовцева.

– Вот как? – так же тихо отозвался испанец и, не сводя взгляда с громил, прищурил свои большие темные глаза. – Чего они от тебя хотят?

– Литовцев обещал за мою голову награду.

– Почему?

– Он думает, что я причастна к убийству его жены.

– Но ты ее не убивала? – уточнил испанец.

– Нет, – тихо ответила Настя. – Ее прикончил Жгут. Я всего лишь подобрала кулон, который Литовцева обронила.

– Эй, чернявый! – гаркнул главарь наемников. – Я считаю до пяти, и, если ты не отойдешь, мои парни разобьют тебе башку!

– Раз…

– Она не убивала жену вашего хозяина! – крикнул Мигель. – Если хотите, она поклянется в этом честью!

– Два…

– Уезжайте отсюда! Уезжайте, если вам дорога жизнь!

– Мы не уедем без девчонки, – крикнул в ответ главарь. – Три…

– Эта девушка – мой друг, и тот из вас, кто захочет причинить ей вред, расстанется с жизнью!

– Четыре…

Главарь бандитов подал знак своим людям. В руках у них появились пистолеты.

На несколько секунд все затихло. Стайка ночных бабочек кружилась вокруг тусклых фонарей, стуча об их горячие стекла своими нежными крыльями в самоубийственной попытке добраться до огня. Их большие тени суетливо метались по капотам машин.

– Отдайте им меня, – сказала Настя дрогнувшим голосом. – Нам все равно не спастись.

– Лучше зажечь свечу, чем проклинать сгущающуюся тьму, – спокойно изрек испанец. – Спрячься за мою спину и ни о чем не беспокойся.

Мигель вскинул вверх руку и проговорил несколько слов на непонятном языке. В ту же секунду от каждой из ярко горящих фар оторвалось по лучу, и лучи эти, подобно сверкающим нитям, сошлись на поднятой ладони Мигеля.

Потом что-то вспыхнуло, на секунду ослепив Настю, а когда зрение снова вернулось к ней, она увидела, что испанец держит в поднятой руке огненный меч. Его клинок голубовато мерцал, и Настя вдруг поняла, что Мигель создал этот меч из луча света.

Случившееся повергло бандитов в изумление.

– Да ты фокусник! – крикнул главарь. – Ты собрался драться с нами этим ножиком?

– Это не ножик, тупица, это меч! – гаркнул в ответ Мигель. – Предупреждаю вас: я – экс третьего уровня! Я могу вас уничтожить! – И тихо добавил и по-испански: – Por supuesto, si tengo suerte.

Секунду громилы смотрели на Мигеля с удивлением, а когда до них дошел смысл сказанного, заухмылялись.

– Ладно, клоун, не хочешь по-хорошему – объясню по-плохому, – прорычал главарь бандитов. – Пять!

Он достал пистолет, наставил его на Мигеля и нажал на курок.

Пистолет гулко тявкнул у бандита в руке. В то же мгновение Мигель произвел неуловимое движением мечом, и летящая пуля, столкнувшись с голубым клинком, выбила из него сноп искр и отлетела в сторону.

Мигель замер с мечом в руке. Он был спокоен и как будто расслаблен. В наступившей тишине один из бандитов изумленно проговорил:

– Бугор, этот тип отбил пулю!

Главарь облизнул пересохшие губы. Уверенности в его глазах поубавилось, но сдаваться он не собирался.

– Это какой-то фокус, – хрипло сказал он. – Никто не может отбить летящую пулю. А ну, парни, валите его!

Громилы почти одновременно вскинули пистолеты, и грохот выстрелов слился в рокочущую канонаду.

То, что произошло дальше, не поддавалось описанию. Насте показалось, что меч Мигеля превратился в сверкающий вихрь. Пули с лязгом наталкивались на клинок и, выбивая снопы искр, отскакивали в сторону.

Наконец магазины пистолетов опустели, и стрельба прекратилась.

Испанец опустил меч и замер на месте, оглядывая врагов.

Главарь наемников посмотрел на свой пистолет, затем перевел взгляд на Мигеля и ошалело спросил:

– Ты дьявол?

– Я не хочу никого убивать, – холодно и твердо проговорил в ответ испанец. – Но если придется, я сделаю это без всякого сожаления.

Главарь еще несколько секунд разглядывал долговязого испанца, затем обернулся к ближайшей машине и громко позвал:

– Серый!

Дверца распахнулась. Из салона выбрался невысокий коренастый парень с какой-то громоздкой штукой в руках. Приглядевшись, Настя с ужасом поняла, что это автомат.

– Давай! – рявкнул главный наемник.

Крепыш поднял автомат. В тот же миг Мигель взвился в воздух, за одно мгновение преодолел отделяющие его от автоматчика десять метров и дважды взмахнул мечом. Еще секунду или две автоматчик стоял на месте в прежней позе, а затем его тело, рассеченное световым клинком испанца, распалось на три части и рухнуло на асфальт.

Испанец нагнулся, поднял автомат за ствол, размахнулся и сильным ударом об асфальт разбил его вдребезги. Громилы смотрели на Мигеля с ужасом. А тот неторопливо повернулся к их главарю и спокойно проговорил:

– Я ведь предупреждал тебя. Но ты не внял моим словам.

Лицо главаря стало белым как полотно. Пару мгновений Мигель молчал. Потом произнес:

– Возвращайся к тому, кто тебя послал, и передай, чтобы он прекратил свою охоту. А если он не прислушается, я приду и убью его. Ты все запомнил?

– Да, – сдавленно пробормотал громила. – Я все запомнил.

Мигель окинул застывших врагов спокойным взглядом и приказал:

– Уезжайте отсюда. И не забудьте забрать тело своего товарища и предать его земле со всеми почестями, какие положены погибшему воину.

Громилы зашевелились. Настя поспешно отвернулась, чтобы не видеть, как они собирают то, что осталось от автоматчика.

Пару минут спустя от машин и след простыл, и Настя с Мигелем вновь остались на пустыре вдвоем. Проводив взглядом последнюю машину, испанец поднял руку с мечом, и меч исчез, растворившись в ночном сумраке. Затем Мигель взглянул на Настю:

– Как себя чувствуешь?

– Нормально, – соврала девушка. Ее немного мутило. И голова кружилась. – Не ожидала, что вы… так легко с ними расправитесь.

– Легко? – Мигель едва заметно усмехнулся и покачал головой. – Ошибаешься. Для настоящего воина не бывает легких побед. Как не бывает и коротких путей. Нам пора идти.

– Да, но… Можно вас кое о чем спросить?

– Спрашивай, – разрешил Мигель.

– Этот меч… Вы создали его из луча света?

Испанец хмыкнул.

– Никакого меча не было, – сказал он.

– Но вы отбивали пули. И убили того… автоматчика.

– Пули я отвел, это правда. И автомат разбил. Но автоматчик жив.

– Значит, это тоже была иллюзия?

Он кивнул:

– Да.

– И они поймут это?

– Минут через двадцать-тридцать.

– Но ведь они тогда вернутся за нами!

Мигель чуть насмешливо посмотрел на Настю и спросил:

– Ты бы на их месте вернулась?

– Я? Нет.

– Я тоже.

Настя облегченно перевела дух.

– И вы можете проделать это когда угодно? – спросила она. – Ну, вот этот номер со световым мечом?

– Только если рядом есть источник света, – ответил Мигель. – Пусть даже самый крохотный.

– А если нет?

– Тогда я останусь безоружен. Но не беспокойся. Какой бы кромешной ни казалась тьма, в ней всегда найдется хотя бы один луч света.

Настя на секунду задумалась и сказала:

– То есть вы обладаете способностью мгновенно аккумулировать световую энергию? И не только аккумулировать, но и каким-то образом усиливать?

Мигель улыбнулся:

– Тебе виднее. Ты ведь студентка. – Испанец хотел еще что-то добавить, но внезапно покачнулся и схватился рукой за ее плечо.

– Что с вами? – вскрикнула Настя.

Мигель снова покачнулся и вдруг упал на колени. Затем сунул руку под плащ, достал ее и посмотрел на ладонь. Она были окрашена кровью.

– Вот черт! – с горечью воскликнул Настя. – Эти гады вас все-таки достали! А я уж подумала, что вы неуязвимы.

Испанец слабо улыбнулся, потом разомкнул губы и тихо вымолвил:

– Я никогда тебе этого не говорил.

Глаза его закатились, и он рухнул на асфальт. Несколько секунд Настя стояла в полной растерянности. Потом огляделась по сторонам и увидела брошенный кем-то из бандитов пистолет.

8

Бежевая «Тойота», душераздирающе скрипнув тормозами, остановилась у обочины. Настя, сжимая в руке тяжелый пистолет, наставленный на водителя, шагнула к машине и крикнула:

– Выходи!

Дверца «Тойоты» открылась, и на асфальт ступила нога, обутая в кроссовку. Водитель, невысокий лысоватый очкарик, выбрался из машины, не сводя испуганного взгляда с пистолета.

– Вы хотите меня ограбить? – дрожащим голосом спросил он.

Настя покачала головой:

– Нет.

– Тогда что?

– Мне нужна ваша машина. Мой друг истекает кровью.

Очкарик посмотрел на Мигеля, лежащего у обочины. Затем снова перевел взгляд на Настю и неуверенно предложил:

– Я могу отвезти вас в больницу.

Настя на мгновение задумалась. Ей отчетливо вспомнилось доброе, мягкое лицо врача, оказавшегося на поверку энергососом-стригоем. Она отрицательно покачала головой и сказала:

– Нет. Больница не подходит.

Водитель поправил пальцем очки и так же тихо пробормотал:

– Тогда я отвезу вас туда, куда вы скажете. Только, пожалуйста, не надо угрожать пистолетом.

Настя опустила пистолет.

– Помогите мне донести его до машины, – попросила она.

Вдвоем они подняли Мигеля с земли. Настя обхватила его за талию с одной стороны, очкарик-водитель – с другой, и хотя испанец самостоятельно передвигал ногами, без поддержки он бы до машины не добрался – колени у него подгибались.

Они посадили Мигеля на заднее сиденье и пристегнули ремнем безопасности, на котором испанец тут же повис, низко опустив голову. Настя почувствовала исходящий от него запах крови, и ей стало дурно.

Но, взяв себя в руки, девушка выпрямилась и вытерла рукавом куртки потный лоб. Затем посмотрела на водителя и сказала:

– Простите, что наставляла на вас пистолет.

Тот натянуто усмехнулся:

– Ничего, я это переживу. Вы уже знаете, куда хотите его отвезти?

– Да. К одной своей знакомой.

– Насколько я успел понять, рана у вашего друга серьезная. Вы уверены, что не намерены везти его в больницу?

– Уверена.

– Что ж, тогда поехали.

И он поспешно сел на водительское кресло.

9

Стоя перед обитой дерматином дверью, Настя придала равновесие заваливающемуся на нее испанцу, а затем протянула руку и нажала на кнопку звонка. Послышалась мелодичная трель. Прошло несколько секунд, и женский голос из-за двери спросил:

– Кто там?

– Свои! – ответила Настя и вновь, поморщившись от напряжения, поправила Мигеля.

«Счастье, что он такой худющий, – подумала она. – Что б я делала, если бы в нем было килограммов сто?»

Лязгнул замок, дверь приоткрылась. В образовавшуюся щель выглянуло хорошенькое лицо Маши. От вида изнуренной Насти и привалившегося к ней бледного долговязого типа ее глаза полезли на лоб.

– Настя? Что случилось? Кто это с тобой?

– Илья дома? – вместо ответа спросила Настя.

Маша удивленно качнула головой:

– Нет. Я не видела его со вчерашнего дня. А что случилось?

– Можно мы войдем?

– Да. Да, конечно!

Маша распахнула дверь и посторонилась, впуская в прихожую Настю и Мигеля, который едва шевелил ногами. Волосы Насти были растрепаны, лицо раскраснелось от напряжения.

– Помоги мне довести его до дивана, – попросила она.

Маша взглянула на худое, изможденное лицо испанца и осторожно спросила:

– Он что, пьяный?

– Нет. Он ранен.

– О Господи! – Маша тут же схватила руку испанца и забросила себе на плечи. – Идем в мою комнату!

Вдвоем девушки втащили тощего испанца в комнату и аккуратно уложили на диван. Маша выпрямилась, откинула со лба прядь волос и посмотрела на Настю так, что той сразу же захотелось провалиться сквозь землю.

– Маш, в него стреляли, – сбивчиво проговорила Настя.

Глаза Маши вылезли из орбит.

– Насть, скажи мне, что это шутка.

– Это не шутка. У него правда пуля. И нам нужно ее вытащить.

Маша заморгала, все еще не веря услышанному. Потом перевела взгляд на испанца. Он лежал на диване, запрокинув голову. Черты его худого лица заострились, а кожа приобрела сероватый оттенок. Маша увидела, что угол дивана уже пропитался кровью, и несколько капель упало на ковер.

– Черт! – выдохнула она. – Вы с ума сошли! Я звоню в «Скорую»!

Она кинулась к телефону, но Настя поймала ее за руку и, пристально посмотрев ей в глаза, покачала головой:

– Нет, Машка. Его нельзя в больницу. Ты ведь учишься в медицинском. Вытащи пулю.

Маша посмотрела на Настю, как на сумасшедшую:

– Да ты что! Я не умею вытаскивать пули!

– Тебе придется попробовать, – мягко, но настойчиво проговорила Настя. – В больницу его везти нельзя. За ним охотятся бандиты.

– Так позвони в полицию! У тебя ведь сестра мент! – внезапно вспомнила Маша.

Настя нахмурилась и снова покачала головой:

– Это слишком сложно. К тому же этот парень иностранец. Помоги нам.

Слово «иностранец» почему-то подействовало на Машу. Она посмотрела на телефон и закусила губу, не в силах на что-либо решиться. И тут Мигель открыл глаза. Пару секунд он смотрел в потолок, потом перевел взгляд на Машу и тихо произнес:

– Не надо бояться. Достаньте пулю. У вас получится.

И снова закрыл глаза. Слова испанца, даже произнесенные так тихо, обладали почти гипнотической силой.

– Сумасшедшие какие-то, – проговорила Маша, а затем вздохнула и добавила: – Ладно, черт с вами. Сейчас достану аптечку. А ты сбегай на кухню и принеси зажигалку, водку, нож и кипяченую воду.

Настя побежала выполнять распоряжение. Вскоре она вернулась, неся все, что перечислила Маша. А та уже хлопотала возле испанца.

– Разрежь ему одежду! – приказала она Насте.

Настя так и сделала. Вместе они осторожно освободили торс испанца от лоскутов ткани. Стройный и гибкий, Мигель словно состоял из одних только мускулов и сухожилий. На вид ему было лет тридцать, но кожа у него была очень нежная, а грудь абсолютно безволосая.

Смочив ватный тампон перекисью водорода, Маша осторожно провела им по груди испанца. Входное отверстие от пули «уставилось» на Машу, словно багровый, затекший кровью глаз.

– Выглядит ужасно, – тихо сказала она. – Настя, подай водку.

Испанец открыл глаза и посмотрел на бутылку, которую держала в руках Лаврова.

– Что это? – хрипло спросил он.

– Водка, – ответила Маша. – Пейте!

Испанец послушно открыл рот и сделал несколько глотков.

– Настя, держи ему руки. И держи так крепко, как только сможешь.

– Это не понадобится, – не открывая глаз, пробормотал испанец. – Я не буду двигаться, пока вы мне не позволите.

– Ладно. Но все равно держи.

Настя взяла Мигеля за запястья и сжала их.

– Начинаем, – проговорила Маша и занесла нож.

Пока Маша пыталась достать пулю, испанец, вопреки ее ожиданиям, не стонал и не метался. Закусив губу и закрыв глаза, он словно оцепенел. Выглядело это так странно, что Маша забеспокоилась.

– Проверь ему пульс! – взволнованно попросила она Настю.

Та переместила палец Мигелю на артерию.

– Ровный, – сказала она после паузы. – Ударов шестьдесят в минуту.

– Странно, – удивленно произнесла Маша. – Он выглядит слишком смирным.

Настя усмехнулась:

– Этот парень умеет терпеть боль.

Вскоре пуля, темная и окровавленная, лежала на блюдце, а Маша взялась за иглу и капроновую нить. Зашивать раны она умела и действовала профессионально и уверенно.

Когда рана была зашита, Маша принесла из аптечки ампулу флуимуцила и шприц-пистолет.

– Антибиотик, – пояснила она. – Чтобы заражения не было.

Сделав Мигелю укол, Маша взяла бутылку с водкой, поднесла к губам и сделала пару хороших глотков. Закашлялась и вытерла выступившие на глазах слезы.

– Какая гадость, – сдавленно пробормотала она. – И как только мужики ее пьют? – Затем посмотрела на Настю и устало сказала: – Я сделала все, что могла, но твой друг все еще в опасности.

Настя выпустила руки испанца из своих побелевших, затекших пальцев и выпрямилась.

– Маша, спасибо, что помогла.

– Нужно быть сумасшедшей, чтобы помогать вам в этом. – Маша взяла со стола салфетку и, вытирая руки, посмотрела на испанца. – Сама не верю, что я это сделала. Если он умрет, нас обеих посадят.

– Он не умрет, – возразила Настя. – Он умеет держаться за жизнь. Ты уж мне поверь.

10

Пятнадцать минут спустя, укрыв спящего Мигеля пледом и выключив свет, Маша и Настя перебрались на кухню, чтобы выпить кофе и прийти в себя.

Маша курила тонкую сигаретку. Она все еще была бледна, но выглядела уже гораздо лучше, чем сразу после операции.

– Странно, – сказала она, глядя, как дымок белесым облачком развеивается в воздухе. – Я сегодня прооперировала человека, достала у него из груди пулю. Он все еще может умереть, но мне почти не страшно, и я ни о чем не жалею. – Она перевела взгляд на Настю и добавила: – Знаешь, как только он сказал мне, что у меня все получится, страх тут же ушел.

– Мой друг – необычный человек, – проговорила Настя.

– Это я уже поняла… – Маша чуть прищурилась. – Может, расскажешь мне про него подробнее?

– Может, и расскажу. Но сейчас как-то не хочется. Слушай, а я не знала, что ты куришь.

– Так, иногда. Чтобы снять напряжение.

Маша посмотрела на недокуренную сигарету, нахмурилась и вдавила ее в пепельницу.

Настя вдруг почувствовала голодный спазм в желудке. Вероятно, приключения отняли у нее слишком много энергии.

– Машка, у тебя есть чего-нибудь пожевать? – спросила она у подруги.

– У меня в холодильнике таракан повесился, – со вздохом ответила та. – Жрать вообще нечего.

– Может, закажем пиццу на дом?

– А у тебя бабки на это есть? Она ж у них рублей шестьсот стоит.

– Нет, – покачала головой Настя.

– Вот именно. Да и мало ее, одной на всех… – Маша на секунду задумалась. – Тогда знаешь что… Я сейчас поскребу по сусекам – рублей триста-четыреста, думаю, наскребу. Сбегаю вниз, у меня тут магазин рядом, куплю ту же пиццу за двести рублей, и еще на сосиски с хлебом останется. И на воду. Я из крана не пью.

– О’кей, только я пойду с тобой, – сказала Настя. – А то мало ли что.

– Не выдумывай, – возразила Маша. – А если с твоим испашкой что-нибудь случится? С дивана грохнется, и рана у него откроется? Или еще что-нибудь. Нет, подруга, ты сиди здесь и следи за своим Че Геварой.

– Ладно, – нехотя согласилась Настя. – Кстати, Че Гевара был из Латинской Америки, а не из Испании.

– Рада за него, – съехидничала Маша, поднимаясь из-за стола. – Все, я пошла, а ты следи!

* * *

Магазинчик был сразу за домом. Отстояв очередь, в которой преобладали сердитые пенсионерки и страждущие пива подростки, и расплатившись с кассиршей, Маша вышла на улицу и с удивлением увидела, что уже совсем стемнело.

На улице было безлюдно. Фонари горели даже не через один, а гораздо реже. Дойдя до угла дома, девушка опустила пакет и пятилитровую бутылку с водой на асфальт, чтобы немного перевести дух.

– Разве можно красивой девушке так надрываться? – произнес у нее за спиной вежливый мужской голос. – Разрешите, я помогу?

Маша резко обернулась и увидела высокого молодого мужчину, стоящего под фонарем.

– Спасибо, – дрогнувшим голосом пробормотала она. – Но я справлюсь сама.

– Вы меня боитесь? Напрасно. Чтобы узнать человека получше, достаточно просто посмотреть ему в глаза.

Одетый в длинный плащ мужчина выдвинулся из тени, и Маша увидела его лицо. Оно было прекрасно. Молодое, слегка бледное, с твердо очерченными губами и темными глазами, которые глядели на нее спокойно и участливо.

Маша смотрела незнакомцу в глаза всего несколько секунд и вдруг поняла, что теряется, тонет в этом бездонном взгляде. Мужчина неторопливо подошел к ней вплотную, остановился и обнял ее за талию. Потом, продолжая смотреть ей в глаза, поднял правую руку и погладил Машу по волосам.

– У меня такое чувство, будто мы знакомы целую вечность, – мягко проговорил он, и от звуков его голоса девушка почувствовала приятное волнение.

Незнакомец провел ладонью по ее щеке. Прикосновение было таким нежным, что Маша невольно улыбнулась и слегка склонила голову, как бы ластясь к этой удивительной руке с длинными сильными пальцами.

А рука прекрасного незнакомца опускалась все ниже. Пальцы его нежно провели по шее Маши и соскользнули ей на ключицу.

– Ты прекрасна, как майская ночь, – проговорил на ухо нежный, бархатистый баритон. – Не противься мне, и я отведу тебя в прекрасную страну, где ты будешь по-настоящему счастлива.

Счастлива…

Маша снова улыбнулась. От волшебных звуков этого голоса она почувствовала приятную истому и слегка подалась вперед, прижавшись к незнакомцу. Он улыбнулся и снова погладил ее по волосам, затем взял за подбородок и чуть приподнял ее голову.

– Я хочу, чтобы ты была со мной откровенна, – сказал он.

– Да… – пролепетала Маша, глядя в большие темные глаза мужчины. – Я буду откровенна.

Красавец обольститель улыбнулся и кивнул:

– Хорошо. А теперь ответь мне: Настя Лаврова сейчас у тебя?

Не устояв перед его чарами, Маша автоматически кивнула, но тут же, сделав над собой огромное усилие, пробормотала:

– Н-нет.

– А я думаю, что у тебя, – возразил незнакомец. – Он приблизил к ней свое красивое, как у киноактера, лицо и негромко проговорил: – Не обманывай меня, милая. Я пришел к тебе, потому что кое-что почувствовал.

– Что? – спросила Маша, ощущая, как голос незнакомца овладевает ею, проникает в ее душу, мысли, сердце.

Она поняла, что готова рассказать ему все, о чем он попросит, – и сделает это с радостью. Лицо Маши чуть осунулось, глаза затянула поволока. Незнакомец улыбнулся, но сказать ничего не успел – кто-то резко оттолкнул его от Маши и встал между ним и ею.

– Не перетрудись, стригой, – сухо проговорил внезапный противник.

Красавец обольститель посмотрел на него расширившимися от изумления и ужаса глаза.

– Пла… Платон Багратович? – выдохнул он. – А говорили, что вы уже того… умерли.

– Еще нет, – последовал ответ.

Голос звучал слабо и глухо, словно из-за стены. Только сейчас красавец обольститель обратил внимание, что фигура Хамдаева кажется полупрозрачной, почти призрачной. Это открытие заставило стригоя овладеть собой. Он встряхнулся и насмешливо проговорил:

– Вы всего лишь ментальная проекция. Иллюзия существования. Вас почти нет.

– Ключевое слово в твоей фразе – «почти», – негромко, но властно произнес призрак. – А теперь слушай меня внимательно, стригой. Сейчас ты уйдешь. И забудешь о своем разговоре с этой девушкой. И вообще про нее забудешь. Понял меня?

Стригой молчал, глядя в глаза призраку. И с каждой секундой лицо красавца становилось все безвольнее, а блеск в глазах – все тусклее.

– Я спрашиваю: ты понял меня, стригой?

– Да, экс… – пробормотал обольститель. – Я понял тебя.

Призрак вздохнул и небрежно проговорил:

– А теперь убирайся прочь.

Стригой развернулся и резво засеменил по асфальтовой дорожке по направлению к магазину. Призрак взглянул на Машу, затем протянул руку и легонько коснулся пальцами ее виска.

– Все в порядке, – тихо сказал он. – Наваждение кончилось.

…Маша тряхнула головой. Растерянно огляделась по сторонам, не сразу вспомнив, кто она и что здесь делает… Вроде бы на улице к ней только что подходил незнакомый человек… И о чем-то ее спрашивал… О чем? Ах да, он искал какую-то улицу…

Маша провела по лицу пальцами, как бы смахивая невидимую паутинку. Миновало еще несколько секунд, прежде чем она окончательно пришла в себя. Тяжело вздохнув, девушка подняла пакет и бутыль с водой и зашагала к дому.

11

Настя встретила подругу с видимым облегчением. Помогла ей скинуть куртку, отнесла пакет и воду на кухню. Маша едва перевела дух, как к ним вышел Мигель.

– Вы с ума сошли! – крикнула, увидев его, Маша. – Быстро в постель!

Долговязый испанец улыбнулся, покачал головой и сказал:

– Я чувствую себя отлично. Кровотечения нет, и рана уже не болит. Вы все сделали очень хорошо.

– Но…

– Вас зовут Маша?

– Да.

– Меня – Мигель, – испанец улыбнулся и сделал что-то вроде реверанса. – Я в вашем городе гость.

– Судя по ранению, встретили вас здесь не очень дружелюбно, – заметила Маша и встала со стула.

– Могло быть намного хуже, – спокойно возразил испанец. – Если бы не вы.

Маша слегка покраснела. Подойдя к Мигелю, она взяла его руку и пощупала пульс. Потом тронула ладонью лоб.

– Прохладный, – удивленно проговорила она. Испанец снова улыбнулся. Потом мягко отстранил Машу, прошел к столу, взял нож и одним необъяснимо легким движением распорол на груди повязку, которую она наложила.

– Что вы делаете! – воскликнула девушка, бросилась к испанцу и схватила его за руку. – Мы только что прооперировали вас без анестезии, в домашних условиях! У вас один шанс из ста избежать осложнений!

Не слушая Машу, Мигель уверенно стянул повязку, скомкал ее и швырнул в мусорное ведро. Потом повернулся к девушке и сказал:

– Посмотрите и вы сами убедитесь, что со мной все в порядке.

Не веря своим глазам, Маша подняла руку и коснулась пальцами груди Мигеля. Рана затянулась. Шрам выглядел так, словно после операции прошло уже дней пять.

– Мне нужна какая-нибудь одежда, – сказал испанец, спокойно и приветливо глядя на Машу.

– Там… в шкафу… – девушка глубоко вдохнула и взяла себя в руки. – Возьмите, что подойдет.

Когда дверь за ним закрылась, она повернулась к Насте и сухо проговорила:

– Ну?

– Что «ну»? – не поняла та.

– Тебе не кажется, что пришло время все объяснить?

– Да. Ты права. – Настя на секунду задумалась, подбирая нужные слова. – Видишь ли, мой приятель, он…

Из комнаты донесся грохот. Маша и Настя, не сговариваясь, бросились к двери. Когда они вбежали в комнату, Мигель сидел в кресле с хрустальной вазой на коленях и жадно поедал из нее шоколадные конфеты. На полу валялся разбитый кувшин.

Испанец улыбнулся перепачканными шоколадом губами и сказал:

– Вкусно! – Затем быстро сдернул с очередной конфеты фантик и швырнул ее в рот.

Маша застыла посреди комнаты с обескураженным видом.

– Никогда не видела, чтобы больные восстанавливались так быстро, – пробормотала она.

– Сколько конфет там было? – спросила у нее из-за спины Настя.

– Много.

Испанец тем временем доел последнюю конфету и взглянул на Машу.

– У вас есть еще еда? – осведомился он.

– Есть пицца, – растерянно сказала Маша. – Только она сырая.

– Ничего, сгодится и сырая, – отозвался испанец. И добавил виновато: – Процесс регенерации требует большого количества протеинов.

Маша, ни слова не говоря, ушла на кухню. Мигель посмотрел на Настю и весело констатировал:

– Похоже, мы ее напугали.

– С чего ты взял? – усмехнулась Настя. – Подумаешь, завалились без приглашения, перепачкали кровью диван и заставили вытаскивать пулю. В нашем городе это происходит сплошь и рядом!

– Настя, можно тебя на минуту? – донесся из кухни голос Маши.

Настя посмотрела на довольную, перепачканную шоколадом физиономию испанца, вздохнула и поплелась на зов.

Подруга встретила ее хмурым настороженным взглядом. Она стояла возле включенной микроволновки, и вид ее не предвещал ничего хорошего.

– Кто он? – сухо спросила Маша, едва Настя переступила порог.

– Он… приезжий.

– Откуда?

– Из Испании. Кажется… – Настя перевела дух. – Понимаешь… Мигель… он не совсем обычный человек. Ты смотрела по телеку «Сражение экстрасенсов»?

– Ну, допустим. И что?

– И ты в них веришь? Ну, в то, что они существуют?

– Кто?

– Экстрасенсы.

– Не знаю. – Маша сощурилась. – Хочешь сказать, что Мигель – экстрасенс?

Настя кивнула:

– Да. Он… Ну, в общем, он быстро вылечивается и очень медленно стареет.

Маша смотрела на нее внимательно и недоверчиво.

– Разыгрываешь?

Настя покачала головой:

– Нет. Я серьезно.

– И сколько же ему лет, этому «экстрасенсу»?

– Не знаю. Может, лет сто. А может, и двести. Я не спрашивала.

Пискнул таймер микроволновки. Маша вздрогнула. Пока она вынимала пиццу, Настя продолжала:

– Помнишь кулон, который я подняла? Мы тогда с тобой возвращались из клуба.

– Ну, – неопределенно проговорила Маша.

– Этот кулон – что-то вроде головоломки, которую нужно собрать в определенный час. И он заряжен.

– Заряжен?

– Да. У экстрасенсов есть энергия… В общем, кулон заряжен этой энергией, накачан ею под завязку. Один экс, очень сильный, его фамилия Келлер, ищет этот кулон, чтобы использовать накопленную в нем энергию.

– Зачем? – все тем же отстраненным, недоверчивым голосом спросила Маша.

– Не знаю. Может, хочет получить власть над людьми. А может, еще что-то. Мигель считает, тут что-то личное.

Маша молчала, глядя на подругу исподлобья.

– Машка, клянусь тебе, все именно так, как я говорю, – заверила ее Настя. – Кулон был у меня, но потом один парень, экс, втерся мне в доверие и…

Настя вдруг осеклась. Она только сейчас вспомнила, что Илья – двоюродный брат Маши.

– Чего же ты остановилась? – настороженно спросила Маша. – Продолжай вешать мне лапшу на уши.

– Келлер заполучил головоломку Чивера, – опять заговорила Настя. – И через пару дней планеты встанут в небе так, что он сможет собрать ее. Мы не должны этого допустить, иначе высвободившаяся энергия может уничтожить город. Если, конечно, Келлер не напьется ею под завязку и не станет кем-то вроде древнегреческого бога. Всесильным, неуязвимым, и все такое.

– Насть, – хмуро проговорила Маша, – ты меня за дуру держишь?

– Я…

Маша отвернулась и вышла из кухни.

Но на пороге комнаты она замерла с вытянувшимся от изумления лицом. Мигель, откинувшись на спинку кресла, с довольным видом жонглировал лучами света, выуживая их из люстры и закручивая в замысловатые сверкающие фигурки. Блюдо с пиццей выскользнуло у Маши из рук и с грохотом упало на пол.

– Так это правда? – спросила она изумленно.

Мигель отправил лучи света обратно к люстре.

– Простите, – виновато сказал он. – Я не заметил, как вы вошли.

Тут в комнате появилась Настя.

– Мигель, я все ей рассказала, – сообщила она.

– Что именно? – уточнил испанец.

– Что ты экс. – Настя покосилась на побледневшую Машу, после чего добавила: – И что меня ищут люди Келлера. А мы ищем головоломку Чивера.

12

– Так зачем эксы за вами гонятся? – спросила Маша, сидя в кресле с холодным полотенцем на лбу.

– Им нужна Настя, – ответил Мигель, полулежа на кровати и принимаясь за второй кусок пиццы.

– Зачем?

– Она тоже экс, – пояснил Мигель. – И очень мощный. С кучей одаренностей.

Маша перевела взгляд на Настю.

– Насть, он не бредит?

– Понятия не имею, – отозвалась Настя. – Я вообще в этом деле случайно. Так же, как и ты.

– В мире ничего не происходит случайно, – назидательно проговорил испанец. – Головоломка Чивера сама выбрала тебя.

– Сама? – Настя хмыкнула. – И зачем ей это?

– Самые страшные и неуловимые маньяки подсознательно желают, чтобы их разоблачили, – изрек Мигель, продемонстрировав тем самым неплохое знание криминальной психологии. – То же и с головоломкой. В ней таится страшная сила. Которая жаждет высвободиться, но одновременно хочет, чтобы ей помешали. Как маньяк, который втайне жаждет, чтобы его поймали.

– И при чем тут я? – не поняла Настя.

Мигель откусил изрядный кусок пиццы и ответил с набитым ртом:

– Думаю, ты способна помешать. Или, наоборот, – помочь. И Келлер это знает. Ты ему нужна, а значит, нужна и нам.

– Кому это вам? – спросила Маша.

– Бюро по контролю за эксами, – коротко ответил Мигель, плотоядно посматривая на последний кусок пиццы. – Судьба любит победителей, а побеждают только смелые и благородные духом. Такие, как ты, Настя. Ну, или как я.

Настя усмехнулась.

– Ты не только благородный, но и очень скромный, – заметила она. – А вообще ты сильно ошибаешься, Мигель. В нашем мире выигрывает не честный и справедливый, а расчетливый.

– Расчетливый ум никогда не сможет подняться над мыслью о корысти и убытках, – возразил испанец. – А что есть смерть, как не убыток? И что есть жизнь, как не корысть? Тот, кем движет корысть, опасается смерти. Значит, такой человек – трус.

Настя посмотрела на рыцаря с сочувствием.

– М-да, – вздохнула она. – Тяжело тебе у нас придется.

Мигель доел пиццу, после чего протянул руку и взял со стола бутылку с недопитой водкой.

– Мигель, это не вода, – напомнил Настя.

– Я знаю. – Он свинтил крышечку и, запрокинув голову, сделал пару хороших глотков.

Настя с Машей переглянулись.

– Он еще и алкоголик, – тихо охнула Маша.

Настя протянула руку к бутылке и с усилием отвела ее от губ испанца.

– Ты выпил уже треть бутылки, – укоризненно сказала она.

– И что? – вскинул брови Мигель.

– Это слишком много.

– Чем больше воды, тем меньше вероятность сесть на мель, – афористично проговорил испанец. – Не бойтесь, милые девушки, я ведь испанец!

И он отхлебнул еще глоток.

– И все-таки тебе хватит. – Настя вынула бутылку из пальцев Мигеля, закрыла ее и поставила подальше.

– Ерунда, – возразил Мигель. – Я в норме. – Потом зевнул и добавил: – У нас в Испании тоже есть крепкие вина. И я… И мы… Мы их…

Веки Мигеля медленно закрылись, а голова опустилась на подушку. Он уснул. Настя посмотрела на него и иронично констатировала:

– Готов. Наше пойло покрепче испанского.

– До рассвета еще часа три, – сказала Маша, с некоторой опаской поглядывая на Настю. – Тебе тоже надо поспать.

– Да, пожалуй.

Маша встала с кресла.

– Я постелю тебе в гостиной.

– Хорошо, – кивнула Настя.

– Только помоги мне достать постель с антресолей.

– Без проблем. – Настя поспешно поднялась и подошла к шкафу вслед за подругой.

– Настя! – хрипло проговорил вдруг Мигель.

Девушки испуганно обернулись. Испанец по-прежнему лежал на кровати с закрытыми глазами, но рот его был приоткрыт.

– Настя, – донесся до Настиного слуха знакомый голос, который не принадлежал Мигелю, – с тобой говорю я, Платон Багратович. Слышишь меня?

Девушка оцепенела, уставившись на рот Мигеля.

– Настя? – вновь шевельнулись губы испанца.

– Я… Да, – пробормотала она. – Слышу. Я вас слышу, Платон Багратович.

– Келлер ищет тебя. Ты нужна ему для совершения ритуала. Прошу тебя, не отходи от Мигеля ни на шаг.

– Я… Да… – Настя сглотнула слюну. – А вы? Где вы сейчас? Мигель сказал, что вы ранены.

Ответа не последовало. Тогда Настя взволнованно спросила:

– Вы будете в порядке?

Снова пауза, а затем негромкое:

– Надеюсь. В любом случае, я постараюсь…

Голос шефа Бюро стих, но почти тотчас же прозвучал у Насти в голове:

…ПОСТАРАЮСТЬ ОБЕРЕГАТЬ ТЕБЯ.

Губы Мигеля сомкнулись. Испанец тяжело вздохнул, перевернулся на бок, пробормотал во сне нечто нечленораздельное и затих. Настя внимательно вгляделась в лицо Мигеля, но оно было спокойно и безмятежно, как у младенца. Тут за спиной у Насти раздался шум – звук рухнувшего на пол тела. Девушка обернулась и увидела, что Маша лежит на полу в глубоком обмороке.

Назад: Глава вторая Бюро

Дальше: Глава четвертая Бесы

Глава третья Сумасшествие

1

2

3

4

5

* * *

6

7

8

9

10

* * *

11

12

Глава третья
Сумасшествие