14
Поселение
16 августа, 4 часа 13 минут
Джунгли Амазонии
Луи покачивался в каноэ, дожидаясь вестей от своих ищеек. До рассвета было еще далеко. На чистом небосводе сияли звезды, но луна уже скрылась, окутав болото тенями. Приладив ночной бинокль, Луи пытался высмотреть хоть кого-нибудь из разведчиков.
Пусто.
Он недовольно поморщился. Сидя в ожидании, он чувствовал, как рушились его планы. Что там у них творится? Его уловка будто бы удалась — рейнджеры подались в бега. Но что дальше?
В полночь команда Фавре переплыла озеро на каноэ, перетащенных волоком от реки. Приближаясь к дальнему берегу, группа увидела высоко в небе над каньоном вспышки ракетниц и услышала грохот выстрелов, прокатившийся эхом до самого болота.
Луи наблюдал за перестрелкой через прибор. Команда рейнджеров, без сомнения, подверглась атаке. Впрочем, с его позиции разглядеть нападавших не удалось. Все попытки связаться с разведгруппой Жака окончились неудачей. Его «лейтенант» самым таинственным образом смолк. Затем Луи отрядил еще одну группку — свою элиту — на берег, в инфракрасных очках и приборах ночного видения. Им предстояло произвести разведку, в то время как их шеф с остальными оставался ждать на воде.
Прошло два часа, а Луи так и не услышал ни слова, не получил даже кратчайшей радиограммы. Вместе с ним в лодке сидело трое его людей и любовница. Все, как один, рассматривали дальний берег в бинокли.
Тшуи первой заметила, как из джунглей выбежал человек. Она указала на него, отрывистым звуком привлекая внимание. Луи узнал в нем предводителя группы слежения. Тот помахал им, приглашая пристать к берегу.
— Наконец-то, — буркнул Луи, опуская бинокль.
Вереница каноэ понеслась к илистым отмелям. Луи вылез на сушу одним из первых. Он молча подал знак организовать защитный периметр, а затем отправился поговорить с разведчиком. Тот кивнул ему в знак приветствия — темноволосый немец-наемник по фамилии Брайль. Ростом он был невысок, не больше пяти футов, в камуфляжной раскраске и черной форме.
— Что вы узнали? — спросил его Луи.
Соглядатай заговорил с сильным немецким акцентом:
— Ягуары, около пятнадцати.
Луи кивнул без удивления. Они уже слышали странное рычание и вой по ту сторону болота.
— Но эти ягуары не простые, — продолжал Брайль. — Какие-то монстры. Втрое больше обычного. Здесь у меня тело...
— Потом, — отмахнулся Луи, возвращаясь к главному. — Что с теми, другими?
Брайль продолжил рассказ, объясняя, как разведчикам пришлось действовать, чтобы остаться в тени. Остальные трое членов его группы укрылись на деревьях в ущелье.
— Стая уходит дальше по каньону. Кажется, они гонят вражескую команду перед собой. — Брайль протянул ладонь. — После того как кошки убрались, мы нашли это на трупе.
На руке у шпиона лежали две серебристые полоски, нашитые на лоскут цвета хаки, — знак отличия капитана, командира отряда рейнджеров.
— Почему же ягуары не нападают на остальных? — спросил Луи.
Брайль тронул «ночной бинокль».
— Я кое-кого там заметил. Судя по виду — индеец. Он ведет их выше по ущелью.
— Бан-али?
Немец пожал плечами.
Хотя кто же еще? Луи задумался, переваривая свежую информацию. Он не мог позволить другим зайти так далеко, особенно с учетом того, что рейнджеры успешно вошли в контакт с таинственным племенем. Награда была слишком близка, поэтому Фавре не имел права упускать конкурентов из виду.
Стая живых ягуаров, однако, могла вызвать некоторые затруднения. Она стояла между ним и командой противника и должна была быть уничтожена как можно незаметнее, дабы не спугнуть основную добычу.
Луи оглядел сумрачный лес. Пришла пора выйти из тени. Как только он разведает расположение деревни и ее охрану, наступит решающая часть спланированной им операции.
— А где эти ягуары сейчас? — спросил Луи. — Все ли они поднимаются по ущелью?
— Пока — да. — Брайль кисло усмехнулся. — Если наметятся перемены, мои разведчики нам доложат. К счастью, твари отлично видны в инфракрасные очки — большие и яркие.
Фавре удовлетворенно кивнул.
— А других врагов нет?
— Мы прочесали всю зону, герр доктор. Тепловых пятен нет.
Отлично. Стало быть, внимание рейнджеров и сейчас обращено не на его шпионов. Однако у самых земель бан-али такое превосходство не продлится надолго. Ему и его команде придется ускорить свой путь. Но прежде, для успешного выполнения плана, тропу предстоит очистить от ягуаров.
Фавре повернулся. Тшуи стояла бок о бок с ним, молчаливая и смертоносная, как всякая кошка джунглей. Луи протянул руку и провел пальцем по ее скуле. Она подалась навстречу прикосновению, его мастерица зелий и ядов.
— Тшуи, ма шери, похоже, нам придется еще раз прибегнуть к твоим талантам.
* * *
5 часов 44 минуты
Джунгли Амазонии
От носилок у Ната болели плечи. Путешественники шли больше двух часов. Небо на востоке уже заалело, предвещая зарю.
— Долго еще? — пыхтел Манни спереди носилок, озвучивая общий вопрос.
— Не знаю, но назад дороги нет, — ответил запыхавшийся Нат.
— Точно, если не хочешь стать чьим-то завтраком, — напомнила Каррера, которая то и дело поглядывала за спину.
Всю ночь напролет ягуары тянулись за ними, передвигаясь в подлеске у отвесных скал. Самые храбрые то и дело выскакивали на щебень — черными силуэтами на черных камнях.
Тор-Тор в их присутствии сделался вспыльчивым — сдавленно шипел и расхаживал вокруг носилок, неся свою вахту. Его глаза метали золотые молнии.
Единственным путем к спасению был путь вперед, вслед за темной фигурой. Туземец сохранял расстояние в четверть мили и шел так, чтобы за ним поспевали. И все-таки скоро путники утомились. Проведя долгие дни без отдыха, они совершенно вымотались. Команда ползла черепашьим шагом, волоча ноги и спотыкаясь на каждом шагу. И хотя всем ночное путешествие изрядно потрепало нервы, кое-кому перепало сильнее других.
Келли ни на минуту не отходила от носилок, постоянно проверяя состояние брата и на ходу поправляя окровавленные бинты. Ее лицо в свете звезд казалось таким же пепельно-серым, а взгляд — усталым и испуганным.
Когда ее работа врача ненадолго заканчивалась, она по-сестрински держала Фрэнка за руку, явно желая ему крепиться, как крепилась сама.
Спасало только то, что морфий и успокоительные удерживали покалеченного Фрэнка в состоянии полудремы. Периодически он начинал стонать. В такие моменты Келли менялась в лице и кривилась, словно боль брата передавалась ей. Нат догадывался, что частично так оно и было — Келли явно страдала не меньше своего близнеца.
— Внимание! — выкрикнул спереди Костос. — Мы сворачиваем.
Нат вытянул шею. Всю ночь они плелись по слежавшейся земле вдоль границы леса и каменистого косогора у подножия скал. Теперь же их проводник поднимался по косогору в сторону одной из расщелин, которыми были изрезаны отвесные стены. Она рассекала скалу сверху донизу и в ширину могла бы вместить двухместный гараж.
Индеец подошел к входу, оглянулся на путешественников и прошел внутрь, не позвав за собой ни словом, ни жестом.
— Я пойду первым, — сказал Костос.
Рейнджер поспешил вперед, в то время как остальные замедлили шаг. Под дулом винтовки десантника был примотан фонарик — он давал ровный свет и позволял быстро прицелиться. Костос ринулся в сторону зияющей трещины, глубоко вздохнул и заглянул за угол, чтобы осветить ее изнутри. Несколько секунд он стоял неподвижно, затем, не высовываясь, помахал рукой.
— Здесь боковой коридор! С подъемом.
Группа поспешила к рейнджеру. Нат протиснулся в расщелину. Эта скальная трещина, как и первая, тянулась до самого неба, пропуская звездный свет. Дорога довольно круто шла вверх. Кое-где в скале, как оказалось, были вырублены грубые ступени.
Профессор Коуве привлек к ним внимание остальных.
— Похоже, там лежит еще один каньон или долина.
С ним поравнялась Анна Фонг.
— А может, это петля того же каньона, а здесь — путь к верхним ярусам?
Вдалеке проводник-одиночка взбирался по каменным ступеням, как будто не заботясь о том, идет кто-нибудь следом или нет. Однако не все проявляли равнодушие к путникам. Ягуары подбирались все ближе, рыча и поскуливая.
— По-моему, пора что-то решать, — произнесла Каррера.
Костос хмуро оглядел высокие стены, ограждающие корявую лестницу.
— Там может быть западня или засада.
Зейн шагнул в сторону прохода.
— Мы уже в западне, сержант. Лично я предпочитаю испытать неизвестное, чем возвращаться туда, откуда пришел.
Спорить никто не стал. Память о гибели Воржека и Ваксмана была еще слишком свежа и болезненна. Костос протиснулся перед Зейном.
— Вперед. Держите ухо востро.
Расселина была достаточно широка, чтобы Нат и Манни могли пройти бок о бок, с носилками в руках. Так было легче взбираться по высоким ступенькам, но все же подъем вымотал их. Олин спустился к Нату:
— Кого-нибудь сменить?
Манни скорчил мину.
— Я еще продержусь.
Нат тоже дал знать, что отказывается.
Начался долгий подъем. Вскоре Манни и Нат отбились от основной группы и тащились в хвосте. Келли держалась рядом с ними. Тревога не покидала ее лица. Каррера замыкала ряды. От усталости у Ната ныли колени и сводило плечи, но он продолжал идти.
— Тут уже недалеко, — сказал он вслух — больше себе, чем кому-либо.
— Очень на это надеюсь, — отозвалась Келли.
— Он сильный, справится, — сказал Манни, кивая на Фрэнка.
— Силы когда-нибудь да кончаются, — ответила Келли.
— Он выдюжит, — заверил ее Нат. — Счастливая кепка все еще на нем, верно?
Келли вздохнула.
— Он с ней не расстается. Знаете, дома Фрэнк играл в клубе. Стал почти профессионалом. — Она понизила голос до напряженного шепота. — Отец так гордился... Мы все гордились. Поговаривали даже, что Фрэнк выйдет в высшую лигу. Потом он неудачно съехал на лыжах и свернул колено. На том весь бейсбол и закончился.
Манни удивленно хрюкнул:
— Вот вам и счастливая кепка.
Келли печально улыбнулась и провела по козырьку:
— Да, но три сезона он отыграл и был счастлив. Даже после аварии Фрэнк не стал горевать. Говорил, что чувствует себя счастливейшим человеком в мире.
Нат посмотрел на бейсболку, завидуя Фрэнку в его момент славы. Была ли жизнь так проста для него? Может, эта кепка и впрямь приносит удачу... Потому, что сейчас удача требовалась им как никогда раньше.
Каррера развеяла ностальгическую атмосферу.
— Ягуары... Они больше не преследуют нас.
Нат оглянулся на спуск. Одна из кошек-гигантов стояла у входа — самка-вожак. Потом она попятилась и пошла вниз. Тор-Тор неотрывно смотрел на нее сияющим взглядом. Секунду они глядели друг на друга, а потом, в темном вихре, самка унеслась в джунгли.
— Видимо, долина на берегу — это убежище стаи, очередная защитная полоса.
— Но что она защищает? — спросила Каррера.
Издалека послышался зов. Кричал Костос. Он встал в десяти ступенях от края расщелины и замахал остальным.
Пока все собирались, на востоке занялся рассвет. За ступенчатым ходом открывалась долина, плотно покрытая зеленью, в том числе деревьями-великанами. Где-то рядом бодро журчала речушка, а вдалеке слышался шум водопада.
— Земля бан-али, — произнес профессор Коуве.
К Манни и Нату подошел Олин и протянул руку к носилкам.
— Теперь наша очередь.
Нат удивился, увидев в паре с русским Ричарда Зейна, но возражать не стал. Они передали сменщикам носилки. Сбыв ношу с рук, Нат почувствовал, будто стал футов на сто легче и что его руки вот-вот взлетят в воздух. Они с Манни поднялись к Костосу.
— Индеец испарился, — проворчал сержант.
Нат посмотрел — того и впрямь нигде не было.
— Да и ладно, мы ведь знаем, куда идти.
— Надо дождаться, пока солнце не встанет как следует, — сказал Костос.
Манни нахмурился.
— Бан-али следили за нами с первого дня в джунглях, днем и ночью. Так что взошло солнце или нет, мы все равно ни души не увидим, пока им не заблагорассудится.
— Кроме того, — добавил Нат, — с нами раненый. Чем раньше мы доберемся до деревни, тем больше у него шансов выжить. Предлагаю двигаться дальше.
Костос, вздохнув, согласился.
— Так и быть, только будем держаться все вместе.
Сержант приосанился и повел группу вперед.
С каждым шагом новый день разгорался все ярче. В Амазонии светает подчас моментально. Звезды над головой потонули в розовых разливах зари. Безоблачное небо предвещало очередной жаркий день.
Отряд замер на пороге расселины. Впереди в джунгли спускалась тонкая тропка, но куда она вела? Признаков жилья странники не заметили — ни дыма костров, ни людского гомона.
Прежде чем отправиться вниз, Костос достал бинокль и осмотрел долину.
— Проклятье, — пробормотал он.
— В чем дело? — спросил Зейн.
— Этот каньон — всего-навсего продолжение того, где мы были. — Он указал вправо. — Похоже только, что этот на другом уровне и отделен скальным уступом.
Нат посмотрел в свой бинокль, следуя жесту сержанта. За зеленой стеной он смог разобрать лишь русло речушки, стекающей посередине каньона. Он проследил ее путь до того места, где она исчезала, падая с крутого обрыва в нижнюю часть каньона — ту самую, через которую они шли ночь напролет, вотчину гигантских ягуаров.
— Мы тут как в ящике, — обронил Костос.
Нат повернул голову с биноклем в противоположную сторону и заметил там другой водопад. Он обрушивался в каньон с нагромождения скал у дальнего края. По сути дела, долина была ограничена с трех сторон отвесными стенами и обрывом — с четвертой.
«Полностью изолированный клочок джунглей», — понял Нат.
Сержант гнул свое:
— Не нравится мне все это. Единственный путь отсюда — здесь, у нас под ногами.
Когда же Нат опустил бинокль, на востоке пробился край солнечного диска и лес залило светом, превратившимся под листвой в зеленоватое сияние. Над головами промелькнула стайка желто-голубых ара, снявшихся с гнезд возле мглистых горных уступов. Водяная пыль, взбиваемая двумя водопадами с обеих оконечностей долины, заставляла воздух почти что сверкать в первых лучах солнца.
— Рай, да и только, — вполголоса произнес профессор Коуве.
С прикосновением света в джунглях раздались птичьи трели и переклички обезьян. У опушки запорхали бабочки чуть ли не с тарелку величиной. Кто-то мохнатый и шустрый шмыгнул в лес. Несмотря на изоляцию, жизнь нашла способ проникнуть в эту зеленую долину.
Кому же еще она служила прибежищем?
— Что будем делать? — спросила Анна.
Несколько секунд все молчали. Наконец Нат произнес:
— Думаю, у нас нет иного выбора, кроме как идти дальше.
Костос поморщился и кивнул.
— Поглядим, куда ведет эта тропа. Будьте начеку.
Группа осторожно сошла по узкому склону к подножию леса. Лидером отряда оставался Костос, а Нат шел с ним рядом, держась за ружье. Плотной толпой они шли по тропе. Воздух под пологом тенистого леса наполняли такие густые запахи орхидей и цветущих лиан, что почти ощущались на вкус.
Однако, как бы сладок ни был лесной воздух, напряжение росло. Что за тайны здесь сокрыты? Что за опасности? Малейшая тень навевала подозрения.
Только потом, прошагав целых пятнадцать минут, Нат заметил, что с лесом что-то не так. Видимо, усталость притупила его чувства. Он остановился и разинул рот.
Манни налетел на него сзади.
— Что такое?
Насупив бровь, Нат сделал несколько шагов в сторону.
— Куда это вы, Рэнд? — спросил Костос.
— Эти деревья...
Изумление захлестнуло Натана, переборов тревогу. Остальные тоже замерли, озираясь вокруг.
— А что с ними не так? — спросил Манни.
Нат медленно развернулся.
— Мне как ботанику известно большинство растущих здесь видов. — Он стал показывать и называть растения. — Хлопковое дерево, лавр, фикусы, красное дерево, всяческие пальмы... Обычные растения, встречающиеся в экваториальном лесу. Но...
Голос Ната затих.
— Но что? — подгонял Костос.
Нат подошел к тонкоствольному дереву. Оно тянулось ввысь на сотню футов и заканчивалось раскидистым веером веток, с нижней поверхности которых свисали тяжелые бугристые шишки.
— Вы знаете, что это?
— Похоже на пальму, — ответил сержант, — а что?
— Это не пальма! — Нат хлопнул пятерней по стволу. — Это саговник, черт его подери!
— Как-как?
— Древесное растение, которое считается вымершим давным-давно, еще с мелового периода. Его изображения встречаются лишь в описях ископаемых останков.
— Вы уверены? — спросила Анна Фонг.
Нат кивнул.
— Я писал диссертацию по палеоботанике.
Он подошел к другому растению — кусту наподобие папоротника, только вдвое выше человеческого роста. Каждая его ветвь была длиной с Ната и так же широка, как две его расставленные руки. Натан тряхнул один из огромных листьев.
— А это, чтоб ему, древовидный плаун, который должен был вымереть во время карбона. И это еще не все. Их тут полно: глоссоптериды, хвощи, подкарповые... — Он продолжал указывать. — И это только то, что я могу определить.
Нат ткнул ружьем в дерево с изогнутым стволом, свернутым у верхушки улиткой.
— Что вот это, например, не имею понятия.
Он повернулся к остальным, сбрасывая усталость, как вторую кожу, и потряс руками.
— Мы в музее живых ископаемых!
— Как такое возможно? — спросил Зейн.
Ответил Коуве:
— Здешний участок изолирован со всех сторон, словно карман во времени. Все живое, однажды попав сюда, могло не изменяться миллионы лет.
— Геологически эта область относится к палеозою, — взволнованно добавил Нат. — Амазонский бассейн был некогда пресноводным внутренним морем, до того как тектонические сдвиги образовали канал и вода ушла в океан. Теперь у нас есть возможность заглянуть в древние времена. Потрясающе!
— Как бы там ни было, — возразила Келли из-за носилок, — мне надо переправить Фрэнка в место побезопаснее.
Ее слова вернули Ната к действительности, из прошлого в настоящее. Он кивнул, устыдившись собственных восторженных излияний в столь тревожный момент. Костос прочистил горло.
— Идем дальше!
И отряд потянулся за командиром.
Нат брел, задрав голову, очарованный лесом. Он разглядывал полог; подозрительные тени интересовали его куда меньше, чем сами деревья. Как опытный ботаник, он не мог оторвать потрясенного взгляда от буйства местной флоры: членистых хвощей высотой с органные трубы, папоротников, в сравнении с которыми современные пальмы казались пигмеями, громоздких пращуров хвойных с шишками величиной с микролитражку. Сочетание нового с доисторическим поражало — никто прежде не видел подобной составной экосистемы.
Профессор Коуве поравнялся с Натом:
— Ну и что ты обо всем этом думаешь?
— Не знаю. — Нат покачал головой. — Вообще, доисторические рощи находили и раньше. В Китае в восьмидесятых открыли лес реликтовой секвойи, в Африке — грот с редкими папоротниками. В Австралии, совсем недавно, среди отдаленных дождевых лесов обнаружили целую заросль деревьев, считавшихся вымершими. — Нат сделал паузу и глянул на Коуве. — Если учесть, как мало изучены леса Амазонии, становится странным, что мы встретили такую рощу только сейчас.
— Джунгли хорошо стерегут свои тайны, — сказал Коуве.
По мере углубления в лес полог становился плотнее, а деревья — выше. Утреннее солнце осталось над листвой, ниже все погрузилось в зеленоватый полумрак. Казалось, путники снова вернулись в сумерки.
Разговоры утихли, теперь всеобщее внимание было приковано к лесу. Даже несведущим в ботанике стало ясно, насколько здешние джунгли отличались от уже виденных.
Доисторические растения все больше теснили своих современных собратьев. Стволы делались толще, папоротники высились гуще, среди винегрета форм мелькали откровенно причудливые. Вот отряд миновал представителя бромелиевых размером с небольшой коттедж. Мощные цветы диаметром с тыкву свешивались с лиан и наполняли воздух благоуханием.
Это была теплица невероятных размеров.
Костос вдруг встал как вкопанный, уставившись на тропу, перехватив оружие поудобнее. Затем он медленно махнул остальным, чтобы те пригнулись.
Отряд сел на корточки. Нат повертел дробовиком. Далеко не сразу он заметил, что так всполошило рейнджера. Десантник всматривался перед собой, слева, справа и даже сзади. Все выглядело как на одной из хитроумных картинок, которые на первый взгляд кажутся мешаниной фрагментов и только потом, если посмотреть под особым углом, расслабив глаза, сразу и вдруг складываются в трехмерную фигуру.
Точно так — сразу и вдруг — Нат узрел лес в новом свете.
Высоко на деревьях, поверх толстых сучьев, расположились рукотворные платформы с маленькими хижинами на них. Крыши многих из них были сплетены из живых листьев и веток, не требуя дополнительного камуфляжа. Эти сооружения великолепно сливались с деревом-хозяином. Когда Нат приблизился, лианы и плющи-душители, вьющиеся между деревьями и висящие плетьми до земли, оказались не чем иным, как подвесными мостами и лестницами. Одна из таких лестниц болталась по правую руку от Ната, всего в нескольких ярдах. Во всю длину она была усеяна цветами, живая, как и прочее.
Теперь, продолжая оглядываться, Натан с трудом отличал человеческие творения от природных. Сочетание ошеломляло, маскировка — поражала совершенством. Сами того не ведая, путешественники очутились в деревне бан-али.
Постройки становились крупнее и располагались все выше, в несколько этажей, перемежаясь площадками и парапетами. Даже они, несмотря на размер, оставались неразличимы благодаря укрытию из коры, веток и листьев.
Путники смотрели вокруг, не смея пошевелиться. У всех на лицах застыл один и тот же вопрос: где обитатели этих древесных жилищ?
Тор-Тор сдавленно зарычал.
И тут Нат увидел бан-али, так же как увидел деревню. Они с самого начала скрывались вокруг — вездесущие, безмолвные и неподвижные, как живые обрывки теней. Их тела, раскрашенные черным, сливались с темнотой в промежутках листвы и в подлеске.
Один из туземцев вышел из спасительного полумрака на тропу. Казалось, ружья в руках чужаков его не страшили.
Нат был уверен, что перед ними стоял их давешний проводник, тот, что завел их сюда. В его черные волосы были вплетены кусочки листьев и цветов, в дополнение к природному камуфляжу. Он вышел безоружный, с пустыми руками. По правде сказать, индеец вообще был наг, за исключением набедренной повязки. Туземец смотрел на пришедших, и лицо его было сурово и непроницаемо.
Затем он, не говоря ни слова, развернулся и пошел по тропе.
— Должно быть, он хочет, чтобы мы снова последовали за ним, — сказал Коуве, поднимаясь на ноги.
Остальные медленно встали.
В глубине леса показались другие индейцы — тихие стражи, погруженные в сумрак.
Костос стоял в нерешительности.
— Если бы они хотели убить нас, — добавил профессор, -то давно сделали бы это.
Костос насупился, но затем нехотя побрел за провожатым.
По пути Нат продолжал исследовать деревню и ее молчаливых жителей. Время от времени ему попадались на глаза лица поменьше, высовывающиеся из окон, — лица женщин и детей. Он оглянулся на тех, кто скрывался в лесу, — видимо, воинов племени или разведчиков.
Разрисованные лица несли характерные черты американских индейцев. Чем-то они напоминали предков-азиатов, которые однажды пересекли Берингов пролив и, минуя Аляску, обосновались в обеих Америках около пятидесяти тысячелетий назад. Однако кем они были? Как попали сюда? Где берут начало их корни? Нату, несмотря на опасность и висящую в воздухе угрозу, не терпелось выведать побольше об этом народе и его истории, так тесно оказавшейся связанной с его собственной.
Натан оглядел лес. Здесь ли прошел его отец? Едва он представил такую возможность, как у него сжалось в груди. В нем ожили прежние чувства. Еще чуть-чуть, и он узнает правду об отце.
По мере того как отряд продвигался вперед, стало ясно, что экспедицию ведут к залитой солнцем поляне, видневшейся на расстоянии.
Лес по обе стороны тропки раздался, и люди вышли на свет. Открытую лужайку окружало кольцо гигантских саговников и примитивных голосеменных. По солнечной поляне петлял мелкий ручеек, журча и посверкивая. Проводник продолжил путь, но отряд озадаченно встал на краю. В центре поляны, едва ли не занимая ее целиком, высилось мощное дерево, подобного которому Нат прежде не видел.
Оно тянулось вверх на высоту тридцати с лишним этажей, а его белый ствол составлял в поперечнике не меньше десяти ярдов. Толстые корни, словно чьи-то бледные колени, выпячивались из темной земли, а некоторые, прежде чем углубиться в почву, обвивали русло текущего рядом ручья.
Ветви дерева разрастались отчетливыми этажами, напоминая гигантские секвойи. Однако вместо хвои у этого вида росли широкие пальчатые листья. Они дрожали на легком ветерке, показывая серебристую изнанку и гроздья семенных коробочек со скорлупой, как у кокосовых орехов.
Нат ошеломленно разглядывал дерево, не зная, с чем его соотнести и куда определить. Может, в новые виды первых голосеменных? Он сомневался. Орехи отчасти походили на семена современного питеколобиума, только здешний вид был гораздо древнее. Изучая дерево, Нат заметил еще кое-что: даже этот лиственный гигант имел обжитой вид. На толстых сучьях или у ствола теснились группки хижин. «Имитируют семенные коробочки», — пораженно осознал Нат.
Проводник-туземец, шедший впереди, прошмыгнул меж двух корявых корней и скрылся в тени. Отойдя в сторону для лучшего обзора, Нат увидел, что там на самом деле располагался арочный спуск к основанию дерева, дверной проем. Натан поднял глаза к гроздьям построек. Лестниц-лиан рядом не было. Как же туда добирались? Неужели по спиральному ходу в стволе? Нат сделал шаг вперед с намерением это выяснить, но Манни схватил его за руку.
— Гляди.
Биолог указал в сторону.
Нат обернулся. Отвлекшись на белого исполина, он совершенно не заметил низкую бревенчатую хижину в другой части прогалины. Сруб ее был неказистым, но прочным, а крыша сложена из тростника. Будучи единственным в округе наземным строением, она, казалось, попала сюда из другого мира.
— На крыше, случаем, не солнечные батареи? — спросил Манни.
Нат прищурился и поднял бинокль. На верхушке хижины поблескивали в утреннем солнце две черные панели. Действительно, похоже на батареи. Нат, заинтригованный, принялся осматривать постройку более тщательно. Окон в ней не было, а на месте двери болталась лишь плетеная заслонка из пальмовых листьев.
Внимание Ната привлек какой-то предмет, стоящий у двери. Он узнал его — длинный посох из древесины пиратинеры, отполированный годами верной службы и увенчанный пучком перьев хоко.
Нат почувствовал, как земля уходит у него из-под ног. Это был посох, на который опирался при ходьбе его отец.
Выронив бинокль, Натан пошел, спотыкаясь, к хижине.
— Рэнд! — прикрикнул на него Костос, но он уже не слышал.
Ноги сами несли его, все скорее и скорее. Остальные потянулись за ним, чтобы не разбивать группу. Зейн и Олин крякнули, взявшись за носилки.
Нат мчался к двери и вдруг осадил себя, тяжело дыша. Во рту у него пересохло — он смотрел на посох, но уже вблизи. На рукояти были вырезаны инициалы: «К. Р.».
«Карл Рэнд».
У Ната выступили слезы.
Во время исчезновения отца Натан отказывался принять мысль о его смерти. Ему было необходимо цепляться за надежду, иначе отчаяние раздавило бы его и он просто не смог бы целый год возглавлять поиски. Даже когда все средства иссякли, когда ему пришлось признать версию о кончине отца, он не уронил ни слезинки. За столь долгий срок тоска развилась в жуткую депрессию, и следующие четыре года жизни канули в эту черную дыру.
Зато сейчас, держа в руках доказательство того, что отец был здесь, Натан не сдерживал слез.
Нат вовсе не тешил себя надеждой на то, что отец все еще жив. Такие чудеса — удел героев романов. Здесь же вся постройка была отмечена следами долгого запустения. У порога лежала груда листьев, принесенных ветром из леса, по которым не ступала нога человека.
Нат шагнул вперед и отодвинул плетеную дверцу. Внутри было темно. Нат выхватил из кармана куртки фонарик, включил его. Застигнутая в укромном углу пака, бесхвостая крыса, юркнула в щель у дальней стены. На полу лежал толстый слой пыли, испещренный отпечатками маленьких лап и засохшим пометом. Нат осветил все вокруг.
Внутри, у противоположной стены, с потолочных балок свешивались четыре гамака, пустые и нетронутые. Чуть ближе стояла самодельная скамейка, на которой выстроилась шеренга лабораторных приборов, включая складной компьютер-ноутбук.
Как и посох, Нат узнал крошечный микроскоп и склянки для образцов — все они также принадлежали его отцу. Он шагнул вглубь темной комнаты и открыл ноутбук. Тот моментально зажил своей электронной жизнью, заставив Ната вздрогнуть и отшатнуться.
— Батареи, — произнес Манни из дверей. — Они все еще питают его.
Нат стер паутину с ладоней.
— Мой отец был здесь, — пробормотал он потрясенно. — Это его приборы.
Коуве, стоявший поодаль, сказал:
— Индеец возвращается... и не один.
Нат еще несколько секунд смотрел на экран. В воздухе плавали пылинки, посверкивая в солнечном луче, что пробивался в дом через открытую дверь. Комната благоухала древесной смолой и сухим пальмовым листом. Однако чувствовался и другой, более глубокий привкус — пепла и старины. Здесь уже больше полугода никого не было.
Что произошло с отцом и его спутниками?
Утирая глаза, Нат повернулся к дверям. Было видно, как разрисованный черным туземец идет в направлении хижины. Рядом с ним семенил абориген поменьше, индеец-пигмей. Роста в нем было не больше четырех футов. Его смуглая кожа не была покрыта краской, за исключением броского рисунка из красных линий на животе и синего отпечатка ладони чуть выше пупка.
Нат вышел на солнце, возвращаясь к остальным.
У новоприбывшего красовались перья в ушах — убранство, привычное для яномамо. Еще он носил повязку с жуком в качестве украшения. Черный глянцевый панцирь блестел на солнце. Это был тот самый не то жук, не то кузнечик, стая которых сожрала капрала Йоргенсена.
Профессор Коуве бросил взгляд на Ната — Рэнд тоже заметил необычный амулет. Им открылось новое свидетельство того, что нападение на отряд велось отсюда.
Нат вскипел. Это племя не только было повинно в смерти половины его спутников, оно четыре года держало в плену выживших членов отцовской экспедиции. В душе вздымались ярость и боль.
Коуве как будто догадался о его чувствах:
— Погоди, Нат. Давай посмотрим, чем все обернется.
Их прежний проводник вывел перед собой незнакомца и отошел в сторону с явным почтением к малорослому собрату.
Пигмей оглядел группу, внимательно изучив каждого, в том числе, немного прищурившись, и Тор-Тора. Наконец он ткнул в сторону носилок, а затем на Олина с Зейном.
— Нести раненого, — произнес он на ломаном английском, махая на остальных. — Другие стоять здесь.
После этих простых указаний человечек повернулся и направился обратно к белому дереву.
От потрясения никто не мог сдвинуться с места. Английская речь в устах индейца потушила гнев Ната.
Олин и Зейн по-прежнему стояли как вкопанные. Индеец-проводник сердито замахал им, чтобы те пошли за его соплеменником.
— Никто никуда не пойдет, — отрезал сержант Костос. Каррера тоже подалась вперед, как и он, с оружием наготове. — Мы не разобьем отряд.
Туземец нахмурился, затем указал на крохотную удаляющуюся фигурку.
— Лекарь, — проговорил он, силясь подобрать слова. — Хороший лекарь.
И снова родные слова из уст дикарей заставили их озадаченно умолкнуть.
— Наверное, команда вашего отца научила их английскому, — пролепетала Анна.
«А может, и сам отец», — подумал Нат.
Коуве обратился к Келли:
— По-моему, нам следует подчиниться. Я не думаю, что они хотят Фрэнку зла. Если хотите, я могу донести его.
— Я своего брата не брошу, — сказала Келли, становясь у носилок.
Зейн тоже вставил свое слово:
— Я вообще туда не пойду. Остаюсь там, где ружья.
— Успокойтесь, — ответил профессор. — Вместо вас пойду я. Все равно теперь моя очередь.
Зейн был просто счастлив избавиться от ноши. Освободившись, он спрятался в тени вечно хмурого сержанта Костоса.
Келли подошла к Олину у изголовья носилок.
— Я понесу с другого конца.
Русский попытался воспротивиться, но получил отпор.
— За вами спутниковая связь, — распорядилась Келли. — Вы единственный, кто может починить эту чертову штуку.
Олин нехотя согласился и отпустил бамбуковые колья носилок. Несколько секунд Келли боролась с тяжестью, затем рывком выпрямилась.
Нат протиснулся вперед, чтобы помочь ей.
— Я могу понести Фрэнка, — предложил он. — А вы пойдете рядом.
— Нет, — бросила она сквозь зубы и кивнула на хижину. — Постарайтесь выяснить, что здесь случилось.
Не дожидаясь возражений, Келли зашагала вперед. Коуве — за ней, придерживая с другого конца носилки. Такое содействие, видимо, успокоило туземца, и он повел их к гигантскому дереву.
Стоя на пыльном пороге, Нат снова взглянул на постройки, льнувшие к белой коре высоко над землей. Его осенило, что эту же картину отец видел в последние дни своей жизни. Натан старался уловить какую-то связь с отцом и не сдвинулся с места до тех пор, пока Келли и Коуве не исчезли в туннеле.
Когда его соратники начали сбрасывать рюкзаки, Нат вернулся к опустевшей хижине. Экран ноутбука призрачно светился в потемках. Это был тоскливый, безжизненный свет.
Нат вздохнул, гадая, что произошло с обитателями хижины.
* * *
Приседая под весом своего брата, Келли прошла под темную арку в мощном стволе дерева. Ее внимание разрывалось между Фрэнком, которому становилось все хуже, и окружавшей неизвестностью.
К этому времени повязки Фрэнка насквозь пропитались кровью. По ним ползали сотни мух, слетевшихся на дармовое угощение. Ему срочно требовалось переливание. Келли перебирала в уме медикаменты и все, что могло пригодиться: капельницу, новые давящие повязки, побольше морфия и антибиотиков. Фрэнк непременно должен дожить до прибытия вертолетов. Тем временем, несмотря на весь страх и ужас, переполнявший ее, она невольно дивилась тому, что открылось глазам после входа в туннель. Келли ожидала увидеть тесный прорубленный ход. Однако от арки вела широкая дорожка — пологий просторный коридор, вьющийся выше и выше к самим древесным постройкам. Его полированные стены были густого медового цвета, по которому шел узор из голубых отпечатков ладоней. Через каждые десять ярдов в стене попадались окошки наподобие бойниц средневековых замков. Сквозь них пробивался яркий солнечный свет, озаряя дорогу.
Келли и Коуве пробирались по винтовому ходу вслед за провожатым. Пол был гладким, но не настолько, чтобы затруднять ходьбу. От подъема, хотя и пологого, Келли довольно быстро запыхалась, но адреналин пополам со страхом за брата и остальных гнали ее вперед и вперед.
— Такое впечатление, что это естественный туннель, — бормотал Коуве ей в спину. — Стены гладкие, завитки идеальных пропорций. Как будто это проводящий элемент, ход в стволе дерева, а не прорубленный коридор.
Келли облизнула губы, однако не нашла в себе сил для ответа, уставшая и напуганная. Слова профессора привлекли ее внимание к стенам и полу. Теперь и ей стало видно, что к туннелю словно никогда не прикасался топор. Только окна были явственно устроены человеком, прорублены изнутри. Разница поражала. Возможно ли, чтобы племя наткнулось на витой ход внутри дерева и решило им воспользоваться? Постройки, виденные отрядом в пути, доказали, что бан-али были искусными зодчими, умеющими сочетать неживое с живым. Быть может, дерево было лишь примером их мастерства?
В довершение всего профессор сделал еще одно открытие:
— Мухи исчезли.
Келли глянула через плечо. Стая мух, роящихся и снующих по повязкам ее брата, в самом деле пропала.
— Они разлетелись вскоре после того, как мы вошли внутрь, — сказал Коуве. — Видимо, древесные масла этого вида способны отпугивать насекомых.
Келли тоже почувствовала мускусный запах дерева. Он показался ей на удивление знакомым, так как напоминал запах эвкалиптовых листьев, лекарственный и приятный, но с более глубоким оттенком земли и спелости.
Поглядывая через плечо, Келли видела, как сильно набухли повязки на Фрэнке. С такой кровопотерей ему долго не продержаться. Нужно было срочно что-то предпринимать. Страх за брата леденил Келли душу. Несмотря на полную измотанность, она прибавила шаг.
По мере подъема в стенах туннеля стали появляться более широкие отверстия. Проходя мимо, Келли заметила, что ответвления коридора вели либо в хижины у ствола, либо продолжались внутри ветвей ходами шириной с мостовую, ведущими опять-таки к хижинам.
Их же путь лежал все дальше и выше.
Несмотря на усердие, Келли скоро начала спотыкаться и волочить ноги. У нее появилась одышка, глаза щипало от пота. Ей неимоверно хотелось передохнуть, но Фрэнка нельзя было бросать ни на минуту.
Индеец-проводник заметил, что они отстают все больше и больше. Он вернулся и, судя по всему, осознал их положение.
— Я помогать. — Он подошел к Келли и стукнул себя кулаком в грудь. — Я сильный.
Индеец отпихнул Келли в сторону и взялся за носилки с ее стороны.
Келли слишком обессилела, чтобы противиться, и слишком запыхалась, чтобы поблагодарить.
Едва она отошла в сторону, как двое мужчин продолжили подъем, уже в ускоренном темпе. Келли пошла рядом с носилками. Фрэнк побледнел, его дыхание стало поверхностным. Поменявшись местами с индейцем, Келли снова перевела все внимание на брата. Она достала стетоскоп и приложила к его груди. Сердце Фрэнка глухо стучало, в легких слышались хрипы. Его организм быстро начал сдавать, впадая в гиповолемический шок. Кровопотерю надо было как-то прекратить.
Сосредоточившись на состоянии брата, Келли не заметила, как туннель подошел к концу. Внезапно извилистый ход оборвался точно таким проемом, какой они видели при входе в основании гигантского ствола. Но вместо того чтобы вывести их на свет, этот проем открывался в сводчатое помещение с круглым, как блюдце, полом.
Келли озирала его внутреннее убранство, освещенное теми же грубыми прорезями в изогнутых стенах. Сферический зал был не меньше тридцати ярдов в поперечнике — гигантский пузырь, возникший в дереве. Он наполовину выпячивался за пределы основного ствола.
— Словно чудовищный галл, — произнес Коуве, подразумевая наросты на листьях и побегах дубов и прочих деревьев, создаваемые насекомыми и некоторыми другими паразитами.
«Верно подмечено», — согласилась про себя Келли. Только в этом галле обитали вовсе не насекомые. Вдоль гнутых стен на колышках висели плетеные гамаки — не меньше дюжины. На некоторых лежали, разметавшись, обнаженные туземцы. Другие бан-али сновали вокруг. У них были заметны признаки всевозможных увечий: забинтованная нога, рука с наложенной шиной, разбитая бровь.
У Келли на глазах один индеец прикладывал раненому с длинным порезом на груди какую-то пастообразную массу, а тот морщился.
Келли тотчас поняла, куда попала.
Перед ней была больничная палата.
Низкорослый индеец стоял в нескольких шагах от пришедших, всем своим видом выражая нетерпение. Затем он указал на пустующий гамак и затараторил на неизвестном языке.
Провожатый ответил кивком и взял курс на нужный гамак. Профессор Коуве по пути пробормотал:
— Если не ошибаюсь, это диалект языка яномамо.
Келли вопросительно посмотрела на него, уловив потрясение в его голосе.
— Язык яномамо не имеет аналогов, — пояснил профессор. — Его речевые модели и тональные структуры стоят особняком среди прочих. Настоящий лингвистический уникум. Это одна из причин, по которой яномамо считаются одним из амазонских племен-прародителей. — Он взволнованно разглядывал собравшихся в зале. — Судя по всему, бан-али — их потомки, потерянное племя яномамо.
Келли машинально кивала. Ей было не до профессорских теорий — она пристально следила за состоянием Фрэнка.
Под присмотром индейца-пигмея мужчины опустили носилки и перенесли Фрэнка в гамак. Келли встревоженно согнулась над братом. Перевалка растормошила Фрэнка, и он тихо застонал, заметался. Видимо, снотворное переставало действовать.
Келли потянулась к аптечке, лежащей на опустевших носилках, но не успела забрать шприц и морфий, как лекарь-пигмей выкрикнул подручным какие-то приказания. Проводник вместе с другим туземцем достали маленькие костяные ножи и принялись ослаблять повязки на культях Фрэнка.
— Так нельзя! — воскликнула Келли, поднявшись во весь рост.
Индейцы как будто не замечали ее. Они занимались насквозь промокшими бинтами. Кровь полилась интенсивнее.
Келли бросилась к гамаку и схватила одного из туземцев за локоть.
— Стойте! Вы не знаете, что творите! Давящие повязки еще не готовы! Ему нужно переливание, иначе он истечет кровью до смерти!
Индеец вырвался из ее рук и хмуро покосился на Келли. Вмешался Коуве.
— Она наш лекарь.
Видимо, услышанное озадачило туземца, потому что он перевел взгляд на своего шамана.
Малорослый индеец присел у покатой стены в изголовье гамака. Держа в руке миску, он собирал в нее густой сок, стекающий по выдолбленному в стене желобу.
— Я здесь лекарь, — произнес человечек. — Это лекарство бан-али. Остановить кровь. Хорошее лекарство от Ягги.
Келли посмотрела на Коуве.
— Ягга... Это похоже на «якка», — расшифровал он, — что значит «мать» на языке яномамо. — Коуве обвел взглядом комнату. — Должно быть, они так называют это дерево; ему же и поклоняются.
Шаман бан-али встал вместе с миской, наполовину полной красноватого сока. Затем он подтянулся и перекрыл ток, закупорив деревянной пробкой отверстие в желобе.
— Хорошее лекарство, — повторил он, приподняв миску и направляясь к гамаку. — Кровь Ягги остановить кровь человека.
В его устах это звучало как народная мудрость, перевод древнего изречения. Он знаками показал помощнику, чтобы тот отрезал одну из повязок.
Келли снова открыла рот для протеста, но профессор предупреждающе сжал ее руку.
— Собирайте свои капельницы и перевязочный материал, — шепнул он. — Будьте наготове, но сперва поглядим, на что способно это лекарство.
Келли подавила возражения, вспомнив индейскую девочку в Сан-Габриеле и то, как западная медицина не оправдала себя. Она решила, что на мгновение уступит бан-али, доверившись не столько коротышке шаману, сколько Коуве. Она бросилась к аптечной сумке и стала рыться в ней, привычным жестом нащупывая бинты и физраствор. Когда Келли подготовила все необходимое, ее взгляд скользнул по ближайшему желобу для сока. «Кровь Ягги». Закупоренный ход темной полосой просвечивал сквозь древесину, пролегая от устья желоба к потолочному своду. Келли заметила и другие ходы, причем каждый таким же темным каналом вел к соответствующему гамаку.
Держа в руке бинт, она стояла и смотрела, как отдирали окровавленные повязки Фрэнка. Как сестре, а не доктору, Келли сделалось дурно при виде осколков костей, рваных краев мышц и мешанины растерзанных тканей. Обильно струящаяся кровь со сгустками омывала зияющую рану и сочилась на пол сквозь сетку гамака.
Келли вдруг стало трудно дышать. Окружавшие звуки казались и тише, и одновременно резче. Ее внимание было приковано к неподвижно лежащему телу. Разумом она пыталась убедить сама себя, будто с Фрэнком все будет хорошо, но в душе знала правду. Брат обречен. Ее глаза наполнились слезами, они душили ее.
Видя Келли в таком горе, Коуве обнял ее за плечи.
— Господи, помоги... — рыдала она.
Шаман бан-али осмотрел ножной обрубок. Взгляд его был хмурым. Затем он зачерпнул полную ладонь тягучего сока цвета портвейна и шлепнул на рану.
Реакция последовала незамедлительно, и притом самая бурная. Культя Фрэнка резко вздернулась, словно от электрошока. Он исторг дикий, нечеловеческий вопль, хотя и был в обмороке.
Келли кинулась к брату, вырвавшись из рук профессора.
— Фрэнк!
Шаман покосился в ее сторону. Он пробубнил что-то по-своему и ретировался, позволяя ей выйти вперед.
Она дотянулась до брата, схватила его за руку. Однако приступ боли прекратился так же резко, как и начался. Фрэнк опять лежал неподвижно. Келли решила, что он умер. Она склонилась над ним в громком плаче и вдруг обнаружила, что его грудь то и дело прерывисто вздымается.
Жив!
Келли облегченно опустилась на колени. Прямо на нее смотрел обрубок ноги Фрэнка. Она взялась осматривать рану с бинтами в руке, полная самых мрачных предчувствий.
Но бинтовать было незачем.
Там, где сок соприкоснулся с разрозненной плотью, образовалась плотная корка. Келли пораженно протянула руку и потрогала странный состав. Из вязкого тот стал плотным и кожистым, действуя, как большой естественный пластырь. Келли благоговейно посмотрела на шамана. Кровь остановилась — сосуды запечатались накрепко.
— Ягга принимает его, — произнес шаман. — Он исцелится.
Келли с оторопью наблюдала, как шаман пронес миску с соком ко второй культе Фрэнка, намереваясь повторить чудо.
— Даже не верится, — пролепетала она голоском не громче мышиного писка.
Коуве еще раз по-отечески обнял ее.
— Мне известно пятнадцать видов растений с кровоостанавливающими свойствами, но чтобы такой силы...
Фрэнка снова подбросило — знахарь обработал вторую ногу.
Пару секунд шаман созерцал сделанное, а потом повернулся к ним.
— Отныне Ягга хранить его, — торжественно произнес он.
— Спасибо, — ответила Келли.
Пигмей глянул на Фрэнка.
— Он теперь бан-али. Один из избранных.
Келли нахмурилась.
Шаман же продолжил:
— Теперь ему предстоит служить Ягге во всем и на все времена.
С этими словами он развернулся, успев добавить кое-что на своем языке — судя по тону, что-то зловещее.
Едва он ушел, Келли подняла глаза на профессора.
Коуве покачал головой.
— Я разобрал только одно слово — бан-йи.
— И что же оно означает?
Индеец перевел взгляд на Фрэнка.
— Раб.
