13
6 сентября, 22 часа 26 минут
Южноуральские горы
Монк нес дежурство.
Натянув просохшую одежду и согрев кости возле печки, он обошел избушку, ступая как можно осторожнее. Ботинки он надел, но шнурки завязывать не стал. Перед тем как дети завернулись в одеяла, он также заставил их натянуть высохшую верхнюю одежду и обувь. Если им вдруг придется срочно уходить, не надо будет возиться с одеванием.
Константин и Киска лежали, прижавшись друг к другу. Спящие, они выглядели совсем детьми, особенно Константин, который обычно благодаря взрослой манере поведения и речи казался старше своих лет. Но теперь, когда он расслабился во сне, Монк, взглянув на него, понял, что мальчику не больше двенадцати.
Проходя мимо них, Монк двигался с особой осторожностью. Он уже знал наперечет все скрипучие половицы и старался не наступать на них.
Петр лежал рядом со старой шимпанзе, заботливо обнявшей его. Она спала сидя, свесив голову на грудь и глубоко дыша во сне. Чуть раньше Петр пережил приступ паники, испугавшись за свою сестру-близняшку. Монк доверял инстинктам мальчика, но помочь ему в данной ситуации было невозможно. Петру понадобилось больше часа, чтобы окончательно успокоиться, но после этого он обессилел окончательно. Наконец он уступил усталости и заснул под заботливым присмотром Марты.
Однако, как бы осторожно ни ступал Монк, когда проходил мимо них, Марта подняла голову и посмотрела на него сонными, затуманенными глазами. Затем ее веки опустились, а голова вновь упала на грудь.
«Продолжай присматривать за ним, Марта».
Хоть одно существо любило этих детей!
Монк вернулся к своему посту. Он предусмотрительно подпер дверь перевернутым набок столом, а рядом с ним поставил стул, на который сейчас и опустился с усталым вздохом.
Он прислушивался к ночным звукам: бульканью воды, лягушачьему кваканью, стрекотанию сверчков и редкому уханью совы, вылетевшей на охоту. Его немного напугали звуки, с которыми мимо избушки пробиралось какое-то большое существо, но, приоткрыв ставни и выглянув наружу, он обнаружил, что это всего лишь покрытый грязью кабан, рыскающий по островку в поисках съестного. Монк не стал прогонять клыкастого зверя, решив, что тот может послужить им в качестве охранника, но дикий хряк вскоре удалился.
Звуки болота убаюкивали, и вскоре голова Монка свесилась на грудь. Он закрыл глаза всего на несколько минут.
...Ты снова опаздываешь, Монк! Поторопись!
Он резко поднял голову, ударившись затылком о внутреннюю часть столешницы. Череп пронзила боль. Но не от удара. Ее источник находился глубже. На мгновение он ощутил вкус... корицы — согревающий и пряный. А еще щекочущее ощущение чьего-то шепота на своих губах. И — запах.
В следующий миг видение растаяло.
Всего лишь сон?
Нет, Монк знал, что это не так. Как только ледяные иглы боли вышли из его мозга, он распрямил спину и пощупал швы у себя за ухом.
«Кто я?»
Константин описал тонущий корабль, сеть с грузилами и его спасение из морской пучины. Он был моряком? Или пассажиром? Внутри его сознания не было ответа. Только темнота.
Монк посмотрел через комнату и увидел пару глаз, глядящих на него. Петр не шевелился. Он просто смотрел на Монка. Видимо, мальчика paзбудил стук, раздавшийся, когда Монк ударился головой о стол.
А может, что-то другое.
Их взгляды встретились, и в глазах мальчика он различил грусть слишком глубокую для такого малыша. Это была не просто печаль или страх. На маленьком личике читались беспомощность и отчаяние, которым не должно быть места в сознании ребенка.
Мальчик дрожал, и Марта почувствовала это. Она негромко заухал а обернулась и посмотрела на Монка. Гот встал и подошел к ним.
В отсветах огня, горевшего в печке, лицо Петра казалось белым как полотно. Монк прижал ладонь к его лбу.
У мальчика был жар. Он буквально пылал.
Не хватало ему только больного ребенка!
Будет ли этому конец?
Ответом на его безмолвный вопрос стал дикий рев. Начавшись как глухое горловое рычание, он за доли секунды набрал полную силу. Он напомнил Монку звук работающей на предельных оборотах бензопилы.
С противоположной стороны послышался рев второго зверя.
Эти жуткие звуки заставили Константина и Киску вскочить на ноги.
Все произошло совершенно неожиданно. Монк не слышал никаких звуков, которые выдали бы приближение тигров. Их появление стало неожиданностью даже для Петра. То ли из-за высокой температуры, то ли из-за усталости его удивительный дар, вопреки надеждам Монка, не сработал.
Избушка не могла служить надежной защитой. Тигр — три с половиной центнера сплошных мускулов — мог легко выбить хлипкую дверь или, запрыгнув на крышу, в считанные секунды проделать в ней дыру. Но пока они с рычанием кружили вокруг избушки, примеривались.
Константин напомнил им еще об одной опасности. Даже если тигры не попытаются ворваться в избушку, вслед за ними обязательно придут другие охотники — двуногие. Поэтому они не могли оставаться здесь, как мыши в мышеловке под присмотром тигров.
Поскольку выбора не оставалось, они начали действовать.
Монк вытащил из-за пояса длинный нож с острым концом, который они нашли в шкафу, и зажал его деревянную рукоятку зубами. Затем он подошел к печке и сунул в очаг конец длинной палки, которую еще раньше выстругал из ствола молодой сосенки и заострил. Смолистое дерево вспыхнуло почти сразу, и через минуту Монк держал в руке полутораметровый факел-копье.
Затем он поспешил в противоположный конец комнаты и использовал факел, чтобы поджечь внутреннюю часть соломенной крыши. Монк также вылил на тряпки остатки керосина из лампы, рассовал их под стрехи и тоже поджег.
Огонь занялся быстро.
Огромные кошки выли на высоких октавах, и их крики резали ночь словно зазубренными ножами.
Позади Монка Константин отодрал две сосновые половые доски. Монк все тем же ножом заранее наполовину вытащил старые гвозди и ослабил доски. Поскольку изба стояла на коротких сваях, между ее днищем и землей оставалось пустое пространство — слишком узкое для Монка, но достаточное для того, чтобы под избушкой смогли проползти дети и Марта.
Тем временем Киска, находившаяся возле единственного окна избушки, расположенного напротив двери, отворила деревянные ставни и настежь распахнула окно.
Монк отшвырнул стол от двери.
Все готово. Медлить больше нельзя. Он подал своим маленьким спугникам знак спускаться. Дым уже заполнил верхнюю часть домика, сверху накатывались волны жара.
Марта помогла Петру спуститься в отверстие в полу. Следующей была Киска. Константин, прежде чем нырнуть в дыру, посмотрел на Монка Проснувшись, старший из детей уже не выглядел ребенком, а вновь превратился в сурового и решительного молодого человека.
— Будь осторожен,— попросил он Монка, прыгнул в дыру и исчез.
Задача Монка заключалась в том, чтобы отвлечь тигров от детей. Горящая крыша и дым собьют их с толку, а Монк должен усилить этот эффект. Сжимая факел в руке, он досчитал до десяти, а затем изо всех сил ударил ногой в покоробившуюся дверь. С хрустом ломающихся досок она открылась нараспашку и громко ударилась о внешнюю стену избушки. Всего в метре от него присел на все четыре лапы тигр. Огромная лапа с когтями-кинжалами царапнула воздух, словно пытаясь схватить человека.
Тигриный эквивалент человеческого ругательства.
Полсекунды понадобилось Монку, чтобы рассмотреть зверя. Это была махина двух с половиной метров в длину: красно-оранжевая шкура с черными полосами, янтарные глаза, в которых плясало отражение огня. полыхавшего на крыше, открытая пасть и розовый язык в клетке из огромных клыков.
Монк взмахнул палкой, описав в воздухе огненную дугу. Его сердце колотилось охотничьим барабаном, и этот ритм тянулся в доисторические времена, когда люди выходили на охоту из пещер.
Как и рассчитывал Монк, громкий удар двери привлек к входу в избушку второго тигра. Тот выпрыгнул из-за левого угла домика и прильнул к земле смутным пятном полосатой шкуры и массивных лап.
Тигр пополз к нему, и Монк ткнул горящим копьем ему в морду. За пахло паленой шерстью, огромная кошка взвыла и метнулась в сторон у
Монк заметил рваное левое ухо тигра и понял: это Захар. Аркадий взревел и, намереваясь защитить брата, присел, готовясь к прыжку.
Монк понимал: зверь кинется на него, невзирая на факел. Отведя руку назад, он, как копье, метнул горящую палку в тигра и угодил точнехонько в раззявленную пасть. Зверь подскочил вертикально вверх, плюясь и извиваясь от боли.
Монк выхватил изо рта нож, развернулся на пальцах ног и метнулся обратно в избушку. На мгновение оглянувшись, он увидел, что следом за ним летит гигантская туша Захара.
Задохнувшись от ужаса, Монк нырнул в дым, уже целиком заполнивший избушку. Дым и обжигающе горячие частицы сажи ослепили его, но Монк доверился инстинктам. Он помнил: окно расположено прямо напротив двери. И впрямь, отчаянно моргая и вытирая текущие из глаз слезы, он увидел темный квадрат на фоне пылающей стены.
Он нырнул в него, как в бассейн, вытянув руки перед собой.
Монк прицелился верно, но не смог учесть одного — того, что тигр успеет достать его. Сомкнув зубастую пасть, зверь, словно дворовая собака, вцепился в его штанину. Ткань с треском порвалась, но тело Монка дернулось и изменило траекторию полета. Он врезался плечом в оконную раму, и рука тут же утратила способность чувствовать. Однако сила инерции все же выбросила его из окна, и он упал на землю — задыхаясь и не в силах пошевелиться. Нож вылетел из его онемевшей руки и, описав дугу, упал в заросли травы.
Позади него Захар, не вписавшись в оконный проем, врезался в стену С такой силой, что вся избушка содрогнулась. Языки пламени взлетели еще выше. Дикий рев, полный ярости, заставил Монка вскочить на ноги. Он сделал шаг, споткнулся, а затем, обретя равновесие, побежал прочь от избушки, по направлению к воде.
Именно то, что Монк споткнулся, стало для него приговором.
14 часов 20 минут
Вашингтон, округ Колумбия
— Ее теперешнее состояние представляет собой одну из форм менингита,— признал доктор Юрий Раев.
Пейнтер сидел по другую сторону ресторанного столика, прямо напротив пожилого русского ученого. По обе стороны от доктора Раева расположились Джон Мэпплторп, которого Пейнтер узнал благодаря тому, что предварительно просмотрел досье, подготовленное Шоном Макнайтом, и вовсе уж удивительный гость — доктор Трент Макбрайд, считавшийся пропавшим коллегой Арчибальда Полка. Значит, он все же отыскался.
Пейнтер хотел бы задать ему тысячу вопросов, ко эта встреча в «Капитолийском гриле» была организована разведывательным сообществом и проходила в рамках жестко оговоренного регламента. Никакие разговоры относительно Арчибальда Полка были недопустимы. По крайней мере, сейчас. Единственное, о чем они могли разговаривать,— это состояние здоровья девочки.
Поэтому Пейнтер привел на переговоры собственных экспертов. Cправа и слева от него сидели Лиза и Малкольм. Эти двое имели достаточно солидную медицинскую подготовку, чтобы разобраться в достоверности информации, которую им подсовывают.
Русский, сидевший напротив, выглядел больным и вовсе не походил на чудовище, которым представлял его Пейнтер, готовясь к этой встрече. Этот мужчина в темном помятом костюме был похож на доброго дедушку, но в его глазах читалось загнанное выражение. Пейнтер также ощутил тревогу в его душе, стоило им заговорить о девочке. Когда Раев просматривал медицинский отчет о состоянии ребенка, составленный Лизой, морщины на его лице будто стали глубже. Пейнтер чувствовал, что к сотрудничеству русского подтолкнуло искреннее беспокойство за жизнь девочки.
— Ухудшение состояния связано с повышением ее активности,— продолжал Юрий.— Мы, правда, до сих пор не понимаем, почему именно. Микроэлектроды устройства представляют собой углеродно-платиновые нанотрубки. По нашему мнению, чем интенсивнее субъект использует свой талант, тем быстрее они изнашиваются. Много ли рисовала Caша за то время, что находилась у вас?
Пейнтер вспомнил лихорадочно сделанные рисунки девочки: конспиративная квартира, Тадж-Махал, портрет Монка...
— Как она себя ведет, когда рисует? Мэпплторп протестующе поднял руку.
Его голос был маслянистым и словно специально предназначенным для того, чтобы обходить острые углы и избегать правды.
— Вы сами знаете, что этот вопрос выходит за дозволенные рамки нашего разговора. Вы ходите по тонкому льду, директор Кроу.
Это возражение показалось Пейнтеру весьма интересным, но Юрий, не обращая внимания на обоих, решил ответить на вопрос.
— Она является савантом потрясающей силы,— заговорил он.— Ее талант сочетает в себе способности дальновидения и живописи, а будучи стимулированы, они достигают...
— Довольно! — отрезал Мэпплторп.— Или мы немедленно уйдем. А вы пришлете нам тело девочки после того, как она окочурится.
Лицо Юрия потемнело, но он промолчал.
Лиза попробовала вернуть его в русло разговора.
— Почему использование способностей Саши ведет к ее угасанию? — спросила она.
— Будучи стимулированным,— виновато заговорил Юрий,— интерфейс между органикой и неорганикой начинает давать утечку.
Малкольм дернулся.
— Что значит «утечку»?
— Наши специалисты полагают, что наночастицы срываются с концов микроэлектродов и отравляют спинномозговую жидкость.
Теперь на стуле заерзала Лиза.
— Неудивительно, что все сделанные нами анализы дали отрицательный результат. Ее менингит не является ни бактериальным, ни инфекционным. Он вызван бомбардировкой инородными телами.
Юрий кивнул.
— И для того, чтобы излечить ее, мы должны купировать это отравление? — высказала догадку Лиза.
— Да. Нам понадобилось много лет, чтобы разработать систему превентивного лечения. В настоящее время мы применяем усовершенствованный препарат, который используется для химиотерапии при раке мочевого пузыря. Цисплатин. Моноатомная платина связывает отбившиеся наночастицы и нейтрализует их. Чтобы определить необходимую комбинацию и дозировку лекарств, мне необходимо осмотреть девочку и немедленно сделать свежие анализы крови.
Пейнтер заметил, как напряженно сжались губы Макбрайда. Похоже, тому не нравилось, что он находится в зависимости от доктора Раева. Но если русский говорит правду, он необходим для того, чтобы девочка выжила.
Под столом на колене Пейнтера, скрытая скатертью, лежала ладонь Лизы. Они находились на нейтральной территории, в Полотняном зале ресторана «Капитолийский гриль» — заведения, известного тем, что за его столиками было заключено немало важных сделок. Весь зал был отдан в их распоряжение, а остальная часть ресторана практически пустовала. Скорее всего, это было организовано Мэпплторпом с тем, чтобы им никто не мешал.
Пальцы Лизы стиснули колено Пейнтера. Таким способом она давала ему понять, что верит Раеву. Пейнтер также заметил, что русский и двое его спутников, судя по всему, находятся по разные стороны баррикад. Можно ли обернуть это обстоятельство в свою пользу?
Заговорил Макбрайд.
— Все необходимые лекарства, о которых говорит доктор Раев, у нас имеются. Если вы привезете девочку в больницу, мы можем начать лечение немедленно. Вам необходимо доставить ее в Военно-медицинский исследовательский институт Уолтера Рида.
«Близко, но мимо, приятель»,— подумал Пейнтер и отрицательно покачал головой.
Его поддержала Лиза.
— Она сейчас слишком слаба, чтобы ее перевозить. Нам с трудом удалось зафиксировать развитие ДВС-синдрома на текущем уровне. Любой стресс дестабилизирует ее состояние, и тогда выздоровление будет невозможным.
— В таком случае пустите к ней меня,— попросил Юрий. Пейнтер понимал: переговоры подошли к решающей точке. Будущее ребенка представляло собой щекотливую тему, девочка стала предметом политического и экономического торга. Он оставил девочку под присмотром Кэт и Шона, который, будучи руководителем УППОНИР, задействовал все скрытые от посторонних глаз рычаги. Нынешняя встреча являлась лишь вершиной политического айсберга.
У Пейнтера не оставалось иного выхода, кроме как привести Юрия к девочке, рассекретив при этом «Сигму». К сожалению, это было известно и Мэпплторпу. Однако по тому, как они вели себя сейчас, по их реакции на те или иные реплики, было ясно: Мэпплторп ни за что не позволит, чтобы Юрий отправился к девочке один.
— Доктора Раева может сопровождать только один человек,— сказал Пейнтер.
Мэпплторп неверно истолковал это ограничение.
— Если вы боитесь рассекретить свое местоположение, то можете не волноваться. Нам и так известно, где расположена штаб-квартира «Сигмы» — под зданием Смитсоновского замка.
Пейнтер понимал, что должен держать себя в руках, но тем не менее внутри его поднялась злая волна. Мэпплторп охватил своими щупальцами весь разведывательный мир Вашингтона. Шон предупреждал Пейнтера: этому субъекту не понадобится много времени, чтобы узнать, кто вовлечен в дело и где они располагаются. И все же, несмотря на все свои связи, в святая святых «Сигмы» Мэпплторп доступа не имел. Без сомнения, этот тип пытался втихаря подобрать ключи к двери «Сигмы», а задача Пейнтера заключалась в том, чтобы не впустить его внутрь.
— Будет так, как я сказал,— бесстрастно произнес Пейнтер.— Я разрешаю, чтобы доктора Раева сопровождал только один человек.
Он перевел взгляд с одного мужчины на другого и обратно. Макбрайд поднял руку.
— Пойду я. Я смогу помочь доктору Раеву.
По тому, как русский закатил глаза, было ясно, что его подобная перспектива вовсе не прельщала.
Мэпплторп посмотрел на Пейнтера тяжелым взглядом, а затем сказал:
— Но за согласие сотрудничать с вами мы потребуем кое-что взамен.
— Что именно?
— Вы можете оставить девочку у себя, но в обмен на наше сотрудничество мы намерены предъявить вам некоторые условия. После того как она поправится, вы должны обеспечить нам свободный доступ к ней. Она является важным источником информации, который мы не собираемся выпустить из рук. Это вопрос национальной безопасности.
— Не надо размахивать знаменами перед моим носом,— проговорил Пейнтер.— Ваше «сотрудничество» заключалось в том, что вы сделали с ребенком черт знает что. Нечто, выходящее за грань любых человеческих понятий о гуманности.
— Мы всего лишь финансировали и обеспечивали научную поддержку этих исследований. Проект находился в конечной стадии развития. Если бы не наше «сотрудничество», как вы иронично высказываетесь, наша страна оказалась бы в серьезной опасности.
— Будет врать-то! Пересекая эту линию, вы наносите ущерб всем нам. Какую страну вы намереваетесь защищать за счет того, что мучаете ребенка?
— Вы что, действительно так наивны, Кроу? Выгляните в окно. Там — новый мир!
— Ни черта подобного! Когда я в последний раз выглядывал в окно, то увидел все ту же планету, вращающуюся вокруг того же солнца. Дело в другом: в том, как мы себя ведем, какие рубежи готовы пересечь. Сейчас у нас есть возможность остановить все это.
Мэпплторп кинул на него злой взгляд. Пейнтер понял: этот человек уверен в своей правоте и не пойдет ни на какие уступки. Интересно, в чем причина подобной упертости — в ложно понимаемом патриотизме или в том, что он кутается в подобные разглагольствования, чтобы укрыться от жестокостей жизни, от собственных преступлений — слишком жестоких, чтобы их можно было оправдать?
Как бы там ни было, они оказались в тупике.
— Ну что, договорились? — спросил Мэпплторп.— Иначе мы уходи м В конце концов, есть и другие дети.
Пейнтер смотрел на своего оппонента. Чтобы вылечить девочку, нужно было — в политическом смысле — лечь в одну постель с этим гадом. Девочка не должна умереть! А что касается политических последствий, то... Разберемся после.
— Когда вы будете готовы? — медленно спросил он. Макбрайд воспрянул.
— Мне понадобится час, чтобы забрать медикаменты доктора Раева.
— Мы будем ждать вас.
Пейнтер встал, давая понять, что разговор окончен. Мэпплторп тоже поднялся и протянул ему руку, как если бы они только что заключили выгодную сделку с недвижимостью. Впрочем, примерно так оно и было. Пейнтеру казалось, что он продал какую-то частицу себя.
Однако выбора у него не было. Ой пожал протянутую руку.
Ладонь Мэпплторпа была холодной и сухой, а рукопожатие — крепким и уверенным.
Пейнтер отчасти завидовал чувству собственной правоты и непогрешимости, которое буквально пронизывало этого человека. Но хорони. ли ему спалось по ночам?
Они вышли из ресторана, затем из-под сине-зеленого парусинового навеса над входом и пошли по улице. Пейнтеру не давала покоя одна фраза, произнесенная Мэпплторпом.
«В конце концов, есть и другие дети...»
Что он имел в виду?
22 часа 42 минуты
Южноуральские горы
Нужно было сматываться!
Монк бежал к открытой воде. Позади него из горящей избушки рвался тигриный рев.
Захар.
Огромная кошка пыталась выбраться через окно избушки.
Монк побежал быстрее.
Впереди, на чистой от камышей воде, виднелся плот. Монк заранее позаботился об этом потенциальном средстве передвижения. С помощью ножа он очистил плот ото мха, вытащил его из зарослей камыша на открытую воду и убедился в том, что сооружение вполне пригодно для плавания. К сожалению, весел не нашлось, поэтому Монк срубил молодое деревце и, обстругав, сделал из него шест.
Там, на открытой воде, Константин, стоя на плоту, отталкивался шестом от дна. Плот уплывал все дальше.
Пусть хотя бы они спасутся!
Они заранее договорились. Выбравшись из-под избушки, пока Монк отвлекал тигров, дети должны были забраться на плот, который ждал их у берега. Монк планировал присоединиться к ним, но его «выход» из избушки прошел не совсем гладко.
Монк замешкался, и эти считанные секунды позволили второму тигру, Аркадию, выскочить из-за угла горящей хижины и кинуться на него. Тяжелые лапы ударили ему в спину. Безоружный, он мог рассчитывать только на одно...
Бежать!
Обретя равновесие, он по-спринтерски рванулся вперед. Все перед его глазами превратилось в разноцветную карусель. Низкий рык неумолимо настигал его, позади раздавался топот массивных лап по влажной земле.
Монк задыхался, в ушах у него стучало.
За его спиной, ближе, чем обычно, послышалось шипение огромной Кошки. Зверь был готов прыгнуть.
Впереди блеснула вода.
Слишком далеко.
Потеряв надежду на спасение, Монк повернулся, поджал ноги и упал На спину, скользнув по траве.
Тигр остановился и ссутулился, изготовившись к решающему прыжку, но тут...
...Из высокой травы метнулась темная тень и ударилась тигру в бок. Монк заметил серебристый отблеск. Затем тень перепрыгнула через тигра, понеслась к густым зарослям травы и исчезла.
Марта.
Шимпанзе не уплыла с детьми.
Аркадий, которого это внезапное нападение застало врасплох в разгар финальной атаки, не удержался на лапах и повалился на бок. Монк на четвереньках отползал назад. Зверь издал хриплый, придушенный вой.
Что-то темное текло по горлу огромной кошки, соединяя черные полосы на его шкуре в одно большое пятно.
Кровь.
Из-под нижней челюсти животного торчала рукоятка ножа.
Охотничьего ножа из избушки.
Монк обронил его, когда упал, а шимпанзе подобрала и пустила в ход, чем спасла ему жизнь.
Каким-то непонятным для себя образом Монк вспомнил, что шимпанзе обладают врожденной способностью к использованию орудий. С помощью предварительно облизанной палки, которую эти человекообразные опускают в термитник, они извлекают оттуда термитов, заостренными ветками умеют выковыривать из дупла насекомых и личинок.
А Марта была необычным шимпанзе.
Аркадий трясся всем телом, его вой захлебывался в крови.
Ему ответил другой звук.
Захар взревел с таким бешенством, что у Монка свело зубы. Он вскочил на ноги и метнулся к воде, а добежав до илистого берега, прыгнул вперед и плюхнулся животом в мутную жижу. Сразу же после этого Монк заработал руками и ногами, плывя на глубину.
В вое Захара слышалось отчаяние.
Отплыв достаточно далеко, Монк нырнул и полностью оказался под водой. Но даже после этого он слышал горестные и устрашающие крики тигра. Сдерживая дыхание, он по-лягушачьи уплывал все дальше.
Только после того, как легкие занялись огнем, Монк вынырнул на поверхность и оглядел воду. Затем посмотрел назад. Захар кружил вокруг своего брата. Второй тигр не шевелился.
Монк услышал, как Марта пробирается по деревьям. Он повернул голову и увидел, как шимпанзе легко перелетает с ветки на ветку. Наконец она добралась до цели и тяжело спрыгнула на плот. Тот дрейфовал в десяти футах впереди. Доплыв до плота, Монк забрался на него и повалился на спину, задыхаясь и хватая ртом воздух.
Слева от него, свернувшись комочком, лежала на боку Марта. Из ее горла вырывались жалобные стоны. Петр распростерся над обезьяной и утешал ее, обняв одной рукой.
Монк, приподнявшись на локте, посмотрел на избушку и снова перевел взгляд на Марту. Протянув руку, он положил ладонь на плечо шимпанзе. Ее поза изображала душевную боль, а тело сотрясала мелкая дрожь.
На берегу Захар продолжал оплакивать своего брата.
«Это нужно было сделать»,— мысленно сказал Марте Монк.
Аркадия мучили, подвергли издевательствам, довели до полусумасшествия. Большая кошка стала скорее чудовищем, нежели божьим созданием.
Смерть была для него избавлением.
И все же Марта стонала.
Убийство никогда не дается легко.
Константин навалился на длинный шест, и плот поплыл по направлению к сердцевине болота.
Монк сел. Что-то привлекло его внимание. Перед тем как они стали устраиваться на ночь, он сложил на плот все их рюкзаки, и сейчас его взгляд упал на дозиметрический значок, свисавший с застежки-молнии.
Розовый цвет стал гораздо темнее, словно угасал.
А вместе с ним угасали и их надежды.
16 часов 31 минута
Вашингтон, округ Колумбия
Юрий поправил трубку от капельницы. Его руки дрожали. Он слишком хорошо знал все, что было связано со здоровьем Саши, лежащей на непомерно большой для нее кровати. Ее состояние было даже хуже, чем опасался Юрий.
Он безмолвно проклинал Макбрайда и Мэпплторпа. Из-за них ему пришлось потерять целый час, который он мог бы использовать для того, чтобы начать лечение Саши. Вместо этого он просидел взаперти в одном из помещений здания ФБР, в то время как эти двое удалились на секретное совещание. В конце концов появился Макбрайд вместе со всеми медикаментами, находившимися в гостиничном номере Юрия.
Затем они вдвоем пересекли Эспланаду, где у Смитсоновского замка их встретили какие-то люди и на частном лифте спустили в надежно защищенное убежище. Они были обысканы, просвечены, им завязали глаза. Юрия вели за руку, и он очень скоро потерял ориентацию в бесконечном лабиринте подземных коридоров. И вот наконец они вошли в какую-то комнату. За их спинами хлопнула дверь и щелкнул замок.
Только после этого с их глаз сняли повязки.
Оглядевшись, Юрий увидел, что находится в маленькой больничной палате. Одна стена была стеклянной. Наверняка — одностороннее зеркало, из-за которого за ними наблюдали. По обе стороны кровати, словно на посту, стояли двое: высокая женщина с темно-рыжими волосами, на звавшаяся Кэт Брайент, и доктор Лиза Каммингс, которая была в ресторане. В руках Лиза держала пачку медицинских отчетов.
— Мы к вашим услугам,— произнесла она.— Скажите нам, что нужно делать.
Юрий приступил к работе. Первым делом он прочитал отчеты, изучил результаты последних анализов крови. Еще десять минут у него ушло на то, чтобы рассчитать нужную дозировку лекарств. Макбрайд, делая вид, что всячески пытается помочь, заглядывал ему через плечо.
— Не лезьте ко мне! — прорычал Юрий.
Американцы ни черта не понимали в волшебном искусстве сохранения детей. Юрий собирался сделать все для того, чтобы так оставалось и впредь, а метод этот был слишком сложным, чтобы вытянуть его с по мощью пыток. Но он не мог позволить Саше умереть, не попытавшись спасти ее, поэтому пришлось позволить Макбрайду наблюдать за его действиями. Но как только девочка окажется в безопасности...
Кэт, стоявшая позади, прервала его мысли вопросом:
— Она выздоровеет?
Юрий постучал пальцем по трубке капельницы. Лекарство поступало нормально. Повернувшись, он встретился взглядом с женщиной. Ее волосы были отброшены с лица, на котором — ив резких чертах, и в глаза х и в складках рта — читалась искренняя тревога.
Юрий вздохнул и сказал чистую правду:
— Я сделал все, что мог. Ежечасно нам придется делать анализы, чтобы контролировать деятельность почек и удельный вес мочи. Это даст нам представление о том, как идет процесс, но окончательно понять, вы живет ли она, мы сможем лишь через пять-шесть часов.
На последних словах его голос сорвался, и Юрий отвернулся, не желая, чтобы эти незнакомые люди видели его слабость. Макбрайд смотрел на него бездушными глазами. Он успел устроиться в кресле у двери и сидел, вольготно раскинувшись и закинув ногу на ногу.
— Теперь единственное, что нам осталось,— это ждать,— пробормотал Юрий и сел у кровати ребенка.
На ней лежала открытой детская книжка.
Кэт протянула руку и взяла ее.
— Я читала ее малышке.
Юрий кивнул. Во время авиаперелета сюда Саша положила голову на его руку, а он тихим голосом читал ей русские сказки. При воспоминании об этом он слабо улыбнулся. Детей воспитывали таким образом, чтобы у них не вырабатывалась сильная привязанность к кому бы то ни было, но Саша была особенной.
Из-под простыни высунулся один из ее пальчиков, к которому был присоединен датчик измерителя кровяного давления. Юрий легонько погладил этот пальчик, хрупкий и бледный, как у фарфоровой куклы.
Наконец он откинулся в кресле. Ждать придется долго. Макбрайд постукивал подошвой по полу. Приборы гудели и перемигивались. Через несколько минут доктор Каммингс выскользнула из палаты, чтобы обсудить какие-то вопросы с патологоанатомом. Кэт устроилась в кресле по другую сторону кровати.
Пока тянулся первый час ожидания, Юрий заметил на прикроватной тумбочке стопку листов. Уголок одного из них привлек его внимание тем, что на нем были следы от черного маркера. Сразу же поняв, что это Сашины рисунки, Юрий взял их и перебрал. Большинство из них ничего ему не говорили, но на последнем Юрий увидел знакомое лицо. От удивления он застыл в кресле.
Это был их узник, которого держали в Челябинске-88. Юрий держал картинку горизонтально. Макбрайд ничего не знал о пленении американца. Ему об этом не рассказывали. И все же Юрий, по-видимому, слишком долго смотрел на портрет.
— Это мой муж,— пояснила Кэт со своего места.— Его нарисовала Саша. Полагаю, она видела его фотографию в моем бумажнике.
Юрий медленно кивнул и положил рисунок обратно в стопку. «Ее муж?..»
— Интересно, зачем ей это могло понадобиться? — спросила Кэт.глядя на Юрия более пристально, нежели раньше.— Я имею в виду — ри совать этот портрет?
Юрий снова перевел взгляд на девочку. Его сердце учащенно билось, в глазах все плыло. Именно рисунок Саши спас жизнь этому человеку, а вот теперь здесь находилась его жена. Ни при каких обстоятельствах это не могло быть простым совпадением. Что же стояло за всем этим?
— Ответьте же, доктор Раев,— не отступала женщина.
От необходимости отвечать его спасло трепетание маленьких ресниц. Глаза Саши — голубые, влажные, бездонные — открылись. Юрий подался ближе. Женщина встала.
Саша все так же находилась в сумеречном состоянии, ее взгляд смотрел в никуда. Но ее лицо в форме сердечка повернулось к Юрию.
— Дядя Пепе?.. Вновь это имя.
Вся кровь в теле Юрия словно заледенела, и он мысленно вновь перенесся в темный проход промерзшей церкви, к ребенку перед каменным алтарем, сжимающему тряпичную куклу и глядящему на него такими же голубыми глазами.
Теперь он снова услышал те же слова, то же обвинение.
«Дядя Пепе...»
Ласковое имя доктора Менгеле, Мясника из Освенцима. Он взял руку Саши и легонько постучал по датчику кровяного давления.
«Нет,— пообещал он.— Никогда больше». Его глаза затуманили слезы.
Ее маленькие пальчики ответили ему слабым пожатием, а веки дрогнули.
— Папа... Папа Юрий?..
— Да,— прошептал он.— Я здесь, малышка. Я не оставлю тебя. Когда девочка снова засыпала, ее губы шевелились, рука расслабилась и выскользнула из его ладони.
— Марта... Марте страшно...
22 часа 50 минут
Южноуральские горы
Тело было все еще теплым, но кровь уже остыла. Убийство свершилось около часа назад.
Лейтенант Борсаков поднял руку с бока мертвого тигра, протянул ее к голове животного и ощупал его уши — сначала одно, затем второе. Оба целые, а значит, это был Аркадий.
Он встал.
В другой руке Борсаков сжимал пистолет Ярыгина. Он держал его на изготовку и мечтал о том, чтобы оружие было заряжено чем-нибудь помощнее девятимиллиметровых патронов. Он искал Захара, но никаких признаков большой кошки не было.
Позади него, догорая, дымилась изба.
Впечатленный ловкостью, с которой был осуществлен побег, Борсаков вернулся к аэролодке. Водитель и двое других солдат, вооруженные автоматами, оставались на борту и страховали его. Луч света от носового прожектора суденышка, предназначенного плавать по болотам, простирался далеко вперед. Водитель завел двигатель, и огромный вентилятор на корме лодки стал медленно набирать обороты.
Борсаков забрался в лодку и махнул рукой в сторону темного болота. Двигатель взвыл, вентилятор закрутился как безумный, и лодка понесла их прочь от тлеющего пепелища охотничьей избы. Охота была бы проще, если бы в их распоряжении имелись инфракрасные бинокли или очки ночного видения. Однако Борсаков обнаружил, что накануне кто-то пробрался в хранилище и испортил все эти устройства, которых у них было и без того немного.
Этим злоумышленником мог быть либо американец, либо дети.
Они знали, что за ними будут охотиться.
— Не должны ли мы доложить об этом генерал-майору Мартовой? — спросил его заместитель и потянулся к рации. Борсаков отрицательно качнул головой. Генерал-майор не любила неудач. Аэролодка летела по болоту. Он доложит ей, когда американец умрет.
Они удалялись от берега, а Борсаков все смотрел на островок, тлеющие руины и мертвого тигра. Он думал об американце и о том, что тот натворил.
Кем был этот человек? И где он обзавелся такими навыками?
18 часов 02 минуты
Вашингтон, округ Колумбия
Трент Макбрайд поднес к уху трубку. Хозяева этого бункера разрешили ему воспользоваться настенным телефоном и наверняка проследили его звонок в офис Мэпплторпа. Трент не питал иллюзий относительно того, что разговор может быть приватным. Кто-то наверняка будет eго прослушивать. Однако это не могло воспрепятствовать ему позвонить и отчитаться хотя бы в самых расплывчатых чертах.
Обменявшись с Мэпплторпом несколькими малозначащими фраза ми, Трент сказал:
— Похоже, девочка может выжить.
Если бы она умерла, они зашли бы в тупик.
— Очень хорошо,— ответил Мэпплторп. Последовала короткая, но многозначительная пауза, после которой он продолжал: — Как скоро это станет известно точно?
Трент взглянул на часы, подсчитал, сколько времени ему понадобится, и ответил:
— Наверняка мы будем знать через шесть часов. Это будет полночь.
Потребуется скоординировать усилия, но в итоге у них будет все. Мэпплторп зарычал от удовольствия.
— В таком случае это действительно отличная новость.
