14
6 сентября, 23 часа 04 минуты
Пенджаб, Индия
— Дальше ходу нет,— заявил Абхи Бханджи.
Грей не стал спорить. Их внедорожник находился в грязи по самые оси. Уставший до предела, с нервами, натянутыми как струны, он вывел машину на более каменистое место.
На протяжении последних двух часов низкие тучи беспрестанно поливали землю дождем. Казалось невозможным, что в облаках может содержаться такое количество води. Выбравшись из манговых рощ, они проехали уже тридцать миль. Теперь машина двигалась по столь же заросшей лесами местности, но она стала уж совсем непроходимой. Покатые холмы уступили место крутым и каменистым, с вкраплениями скал. Из-за дождя реки набухли, вздыбились и бешено неслись по окружающему пространству. Казалось, весь мир пропитался водой.
«Здесь никто не селится,— сказал человек.— Плохое место для земледелия».
Это было явным преуменьшением.
— Мы уже недалеко,— заверил Абхи после того, как Грей затормозил.— Осталось меньше километра. Но отсюда придется идти пешком.
Грей спрятал машину под широченной кроной баньяна. Выключив двигатель, он смогрел на скалы и вспоминал храм с древнегреческой монеты. Эйб уверял, что похожее сооружение расположено в этих краях. Именно к нему направлялся доктор Полк в день своего исчезновения. Лишь немногие из местных жителей знали об этом месте. Люди Эйба одновременно боялись и поклонялись ему. Оно было священным для ачхутов.
Почему и зачем доктор Полк направился сюда? Что привело профессора в такое возбуждение?
Вода хлестала по лобовому стеклу, мешая видеть.
— Может быть, стоит подождать, пока погода изменится? — заговорил Мастерсон.— Поищем этот храм после того, как прекратится ливень.
Грей взглянул на часы. Приближалась полночь. Он совершенно не хотел находиться здесь поутру. Как только рассветет, вертолеты вновь поднимутся в воздух и примутся искать их, а внедорожннк-«мерседес» размером едва ли не с танк будет ясно виден с неба на открытом пространстве. Грей уже предпринял кое-какие меры предосторожности. Например, отключил установленное в машине устройство глобального позиционирования, полагая, что именно благодаря ему русским удалось проследим их от Дели.
В голове у него вертелось много вопросов, не имеющих ответа, но одно он знал наверняка: если они намерены пройти по последним следам оставленным доктором Полком, сделать это лучше теперь же.
Он повернулся лицом к сидевшим сзади.
— Мы пойдем с Эйбом. Остальные — по желанию — могут оставаться в машине.
Элизабет протестующе подняла руку.
— Я иду с вами. Если там действительно существует какой-то затерянный храм, вам может понадобиться моя помощь.
— Куда она, туда и я,— пробасил Ковальски.
Элизабет метнула в его сторону раздраженный взгляд, который, впрочем, тут же смягчился.
— Нам нужно держаться вместе,— сказала Розауро, взяв из багажного отделения рюкзак с их оборудованием.
Лука согласно кивнул. Мастерсон закатил глаза.
— Похоже, нам сегодня придется здорово помокнуть. Покончив с решением этой проблемы, они выбрались из внедорожника под дождь. Сделав всего пару шагов, Грей уже промок до нитки. Казалось, его одежда потяжелела фунтов на двадцать.
Ковальски выругался и бросил тоскливый взгляд сторону автомобиля, но как только Элизабет пошла вперед, он двинулся следом за ней
— Сюда,— сказал Эйб, указывая на полуразрушенный утес, заканчивавшийся неровным, поросшим деревьями плато.
Из стен песчаника, переплетаясь самым причудливым образом, торчал и корни деревьев, напоминавшие сморщенные лица стариков. Их обнажили ливни и ветры. Небо расколола молния, а следом за ней — удар грома.
Гроза усиливалась.
У Грея, уставшего до предела, собственный план уже начал вызывать нешуточные сомнения. С тех пор как они покинули Дели, у него не было возможности связаться с «Сигмой». Спутниковый телефон они потеряли во время нападения на них в отеле, а сотовый, который Грей купил в индийской столице, в этих отдаленных районах неработал.
Они оказались предоставлены самим себе. И хотя обычно Грей предпочитал работать, рассчитывая только на себя, тетерь на нем лежала ответственность за гражданских лиц.
Эйб подвел их к расщелине в скале. Из ее центра вытекала небольшая речка, бурлившая свинцовой водой. Вдоль нее тянулась узкая тропинка, а по обе стороны возвышались каменные стены.
Грей вошел вслед за Эйбом в расщелину. В каньоне дождь ощущался гораздо слабее, а ветра и вовсе не было. И все же по стенам нескончаемым потоком стекала вода. Здесь, в ограниченном пространстве, звук бурлящей воды стал значительно громче. Путники шли вереницей.
Каньон, уходя в глубь холмов, делал зигзаги, напоминавшие молнию, становясь постепенно все уже и глубже. Эйб на ходу рассказывал:
— Иногда, во времена преследований, наш народ находил здесь спасение. Мой прадед рассказывал о карательных операциях, в ходе которых подчистую уничтожались целые поселения. Те, кому удавалось уцелеть, находили укрытие именно здесь.
«Неудивительно, что ачхуты держат расположение этого места в секрете»,— подумал Грей.
— Но эти стены не гарантируют защиты,—скептически добавил Эйб.— По крайней мере, не всегда.
Грей взглянул на него, но Эйб шел дальше и остановился лишь в том месте, где каньон разделялся на два рукава. Он провел рукой по стене, словно желая в чем-то убедиться, а потом двинулся влево.
Грей ощупал то место, к которому прикасался их проводник, и обнаружил выбитую в камне надпись. Из-за дождя она была почти неразличима и напоминала расплывчатые тени.
Элизабет также изучила надпись.
— Хараппа,— с удивлением сказала она, оглядев своих спутников — Мы, должно быть, находимся на внешней границе Индо-Гангской равнины.
Мастерсон согласно кивнул.
— Люди жили вдоль Инда пять тысяч лет назад и оставили после се бя руины удивительных городов и храмов. Их можно найти по всему этому региону. Вероятно, наш молодой индийский друг ошибочно принял одни из хараппских развалин за храм, изображенный на странной монете.
— Существует только один способ выяснить это,— проговорил Грей и двинулся вперед.
После того как каньон сделал еще два поворота, он внезапно расширился. Путники оказались в подобии круглой пещеры, только без потолка. В дальнем конце в нее струилась вода, переливаясь через невысоки й утес и стекая в водоем, где и брала начало река, вдоль которой они шли.
Эйб остановился и обвел пространство вокруг себя рукой.
— Ну вот мы и пришли.
Грей недоуменно наморщил лоб. Каньон был пуст. Но затем небо прорезала новая молния, и ее сияющий свет озарил водоем. Серебряный луч упал на уступы стен и отразился в воде.
Все стены вокруг бассейна были изрыты и представляли собой ярусы, поднимавшиеся от земли до верхних краев каньона. А на каждом из этих ярусов располагались дома. Некоторые из них за прошедшие века разрушились, и теперь от них остались лишь каменные обломки. Это зрелище напомнило Грею горные жилища индейцев анасази. Однако по архитектуре и ряду других признаков было понятно, что эти сооружения построены не американскими индейцами и не здешними индийцами.
Грей сделал несколько шагов вперед и медленно повернулся вокруг своей оси. Фасады домов, сделанные из белого мрамора, ярко выделялись на фоне темного камня. Стены из меткого песчаника были сильно потрепаны дождями и ветрами, бушевавшими здесь на протяжении веков. При взгляде на дома создавалось впечатление, что они растут прямо из стен. Благодаря белому мрамору они казались окаменевшими скелетами, вмурованными в поверхность стен.
Несмотря на ущерб, причиненный строениям многими веками непогоды, архитектурные элементы мраморных построек были до сих пор вполне различимы. Низкие треугольные крыши поддерживались гофрированными колоннами, фронтоны и карнизы были украшены скульптурами и резьбой по камню.
Происхождение этого архитектурного стиля не вызывало сомнений.
— Греческая архитектура,— с замиранием сердца проговорила Элизабет. Она с восхищением смотрела вокруг, не обращая внимания на воду, текущую по ее лицу.— Греческий храмовый комплекс. Спрятанный здесь.
Мастерсон стоял рядом с ней. Свою промокшую шляпу он держал в одной руке, а второй приглаживал мокрые седые волосы.
— Просто поразительно! Ах, Арчибальд, старый дурень, почему только ты не рассказал мне об этом?
Грей тоже глазел по сторонам. Удивление заслонило даже его усталость.
— Смотрите,— указала Элизабет,— это храм «меж антами», одно из простейших древнегреческих сооружений. Вон там — простиль, постройка более позднего периода. А вот это — толос, круглый храм с колоннадой, расположенный внутри утеса.
Она говорила, а Грей не отрывал взгляда от сооружения в дальней части каверны. Его сердце забилось быстрее. Храм был расположен примерно посередине стены. У его подножия лежали каменные глыбы, отвалившиеся от верхней кромки каньона и обрушившиеся вниз. Сверху лились потоки воды. Она падала на уступ, где стоял храм, и текла мимо него, придавая сооружению иллюзорный, призрачный вид.
Но ошибиться было невозможно.
Шесть колонн поддерживали треугольную крышу и обрамляли темный входной портал.
— Точь-в-точь как на монете,— сказала Розауро, увидев, как пристально ее командир рассматривает храм.
— Это еще не все,— сообщил Эйб и направился к высокому зданию. Обуреваемый любопытством, Грей поспешил за ним, а промокшая экспедиция потянулась следом.
Когда они дошли до груды камней, Эйб забрался на нее и махнул остальным, приглашая следовать за собой. Потом полез еще выше. Похоже, ему было известно, как перебраться через этот завал.
Другие, карабкаясь один за другим, полезли за индусом. Диалог между Элизабет и Мастерсоном продолжался.
— Как по-вашему, почему они построили этот храмовый комплекс здесь? Да еще в такой причудливой манере?
— Совершенно очевидно, что они прятались,— ответил Мастерсон.— Это место чертовски сложно отыскать, особенно между таких стен. Но я видел аналогичные горные поселения хараппской цивилизации в других районах Индо-Гангской равнины. Возможно, создатели этого поселения построили его по образцу старых хараппских городов и усовершенствовали в соответствии со своими потребностями.
— Такое возможно. Это довольно распространенное явление, когда одна цивилизация создавалась, что называется, поверх другой.
Не слушая их ученый разговор, Грей рассматривал храм. Теперь, оказавшись ближе, он увидел: то, что он поначалу принял за тени на колоннах, на самом деле было старыми выжженными пятнами. Стали видны и более мелкие детали. Фасад был испещрен трещинами и выбоинами, большой кусок верхней части фронтона обрушился.
Грей подозревал, что причиной всех этих разрушений стали вовсе не только минувшие века. Они со всей очевидностью намекали на то, что в древние времена здесь состоялась крупная битва.
Впереди Эйб спрыгнул с глыбы булыжников и вскарабкался на пространство между двумя колоннами. Грей последовал за ним и оказался на мраморном полу храма, наконец-то избавившись от дождя. Шесть колонн стояли на расстоянии метра от здания, образуя что-то вроде крыльца.
Грей поднялся, чтобы освободить место для остальных. Ковальски и Лука подсадили Элизабет и Мастерсона, Розауро, отягощенная поклажей, забралась последней. Когда все оказались в сборе, Грей направился к входу, но Эйб преклонил колена и несколько секунд шептал молитву. Грей ждал, чувствуя, что, поступи он иначе, это стало бы проявлением неуважения.
Наконец Эйб встал и кивнул.
Грей достал маленький фонарик и включил его. Он вошел первым. Луч фонаря плясал по темному интерьеру храма.
Помещение было большим, идеально квадратной формы. Каждая из его сторон насчитывала двадцать футов в длину. На такой же высоте от пола располагался потолок. Вдоль стен выстроились колонны, прнчем несколько из них были разбиты и обратились в груды камней. Посередине зала находилось углубление очага, почерневшее от горевшего здесь когда-то огня. По обеим сторонам от него виднелись арочные проходы, ведущие в прилегающие помещения, как часовни в церкви.
В боковых помещениях Грей заметил нагромождение чего-то и, пока другие его спутники входили в храм, подошел ближе, чтобы разглядеть, что это такое. Эйб, нервно скрестив руки, стоял в стороне и не последовал за Греем.
Направив луч фонаря на странную кучу, Грей понял нежелание индуса приближаться. Его взгляду предстало нагромождение костей, сложенных штабелем, наподобие дров, и увенчанных сотнями черепов. Человеческих черепов. Кости были изъедены временем и потемнели, а это говорило об их древности.
Грей вспомнил обожженные участки внешних колонн.
Эйб нарушил молчание.
— В нашем народе рассказывали предания, передававшиеся от отца К сыну и от матери к дочери. Предания о великой битве, случившейся тысячу лет назад. В них говорилось о том, как наши предки создали это место, полное костей. В честь павших мы собрали останки и перенесли их в §ти храмы.— Он махнул рукой в сторону пещеры снаружи.— Там еще очень много костей.
Грей отвернулся. Кто-то нашел жителей этого поселения и истребил Их. Он вспомнил загадочные слова, произнесенные Эйбом раньше: «Эти Стены не гарантируют безопасность. По крайней мере, не навсегда».
Участь, постигшая первоначальных обитателей этого места, стала предупреждением для народа Эйба. Это было хорошим укрытием, но даже Тут было невозможно спрятаться от мира навсегда.
Грей направился к последнему из находившихся в зале предметов. Как и фасад храма, он также был изображен на монете.
Он подошел к дальней стене и направил на нее луч фонаря. В стену из кремового мрамора был вделан черный камень в форме знакомого символа. Он был не менее двадцати футов высотой.
— Колесо чакры,— озадаченно сказала Элизабет, после чего достала миниатюрный цифровой фотоаппарат и стала фотографировать.— Как на обратной стороне монеты.
Лука провел ладонью по стене. Грей будто читал его мысли: «Не от этого ли древнего знака произошел современный символ цыганского народа?»
Не задавался ли тем же вопросом Арчибальд Полк? Ковальски древний храм явно не вдохновил, и он вздохнул:
— Полный облом.
— Как тебе не стыдно! — упрекнула его Элизабет.— Это археологическое и антропологическое открытие века!
— Ну и что с того? — пожал плечами великан.— Где золото? Где драгоценные камни?
Грею было противно признаться в этом самому себе, но в душе он был согласен с Ковальски. Он отошел в сторону и обвел лучом фонаря все стены зала по периметру. Чего-то действительно не хватало, но это не было золото или самоцветы.
К нему присоединилась Розауро.
— Что-то не так, командир? — спросила она.
— Здесь чего-то недостает.
— Чего именно?
В замкнутом помещении голоса звучали громко, поэтому, услышав этот диалог, все остальные повернули головы в их сторону. Грей снова обвел стены лучом фонаря.
— На той монете... Там была буква. Греческая «эпсилон».
— Он прав,— сказала Элизабет. Грей стряхнул с лица дождевые капли.
— Мы нашли здесь все, что изображено на монете: фасад храма, колесо чакры... Где же греческая буква?
— Еще одна незначительная деталь,— вмешался Мастерсон.— Что она означает?
— Она вовсе не незначительная,— возразила Элизабет.— Кто-то oчень здорово потрудился, чтобы воспроизвести уменьшенную копию храмового комплекса в Дельфах. Что мы видели снаружи? Храм «меж антами» имеет форму зданий сокровищницы Дельфийского храма, толос выглядит в точности так, как тот, что был возведен в Дельфах в честь Афины Или взять хотя бы это место. И снаружи, и изнутри он выглядит в точности так же, как храм Дельфийского оракула. А греческая «эпсилон» являлась одним из важнейших элементов, которыми он был декорирован.
Грею вспомнился их разговор с Пейнтером, когда тот рассказывал ему о том, что в Дельфах эта буква превратилась в символ культа пророчества, некий код, существовавший с тех пор на протяжении многих веков в искусстве и архитектуре.
Вперед выступил Лука.
— Я кое-что слышал об этой букве,— произнес он. Грей повернулся к главе цыганского племени.
— Я рассказывал вам о детях, которых у нас отобрали,— заговорил тот.— Те из моего народа, кто первыми обнаружили место побоища, говорили о стоявшей там каменной церкви. Ее двери были выбиты и открыты нараспашку, но на них сохранилась большая бронзовая «эпсилон». Никто не знал, что она значит, а те, кто знал, лежали в общей могиле. Тайна умерла вместе с ними. Может, это была та же буква?
«Обозначающая шовихани, цыганских предсказателей судьбы,— подумал Грей.— Еще один культ пророчества».
— Как бы то ни было,— упрямо проговорил Мастерсон, который явно устал,— что из того, что здесь нет этой буквы «эпсилон»? Что из этого следует?
— Может, и ничего,— согласился Грей, но без особой убежденности. Он повернулся к Эйбу.— Когда вы впервые показали доктору Полку это место?
Тот пожал плечами.
— Первый раз я привел сюда доктора Полка год назад. Он тут все осмотрел, сделал какие-то записи и уехал.
Элизабет выглядела уязвленной.
— Отец ничего не рассказывал мне об этом открытии.
— Потому что он с уважением относился к нашим тайнам,— жестко проговорил Эйб.— Он был хорошим человеком.
Грей посмотрел на Мастерсона. Пожилой ученый стоял с кислым выражением лица. Поначалу увиденное потрясло его, но когда первая волна шока схлынула и Мастерсон увидел, что открытие ничего не может дать его собственным исследованиям, он потерял к нему интерес. Не испытал ли что-то подобное и доктор Полк? С точки зрения археологии это открытие имело огромное значение, но, убедившись в том, что оно не поможет ему продвинуться в его исследованиях, он, возможно, решил сохранить секрет ачхутов и никому о нем не рассказал.
Но если так, зачем ему вдруг срочно понадобилось приехать сюда вновь перед самым своим исчезновением? Наверняка он открыл что-то новое, какую-то связь между своей работой и древним горным поселением.
Грей обратился к Эйбу:
— Было ли что-нибудь, что неожиданно заставило доктора Полка вернуться сюда? Что-то необычное?
Индус покачал головой.
— Он просто приехал осмотреть поселение, как делал много раз прежде. Мы говорили о предстоящих выборах, на которых один из ачхутов выдвинул свою кандидатуру на пост мэра. Я нашел новую монету и показал ему, но он сказал, что снова хочет взглянуть на ту, где был изображен храм. Он, правда, смотрел на нее без особого интереса и даже безучастно катал ее по столу, пока мы разговаривали. Но затем вдруг глаза его сделались огромными, и он вскочил из-за стола. Он захотел немедленно отправиться сюда, но у меня были дела, связанные с выборами, и я попросил его подождать до тех пор, пока я вернусь...
Он умолк, и инициативу перехватила Элизабет.
— Отец никогда не отличался терпеливостью. Мастерсон кивнул.
— Именно в тот день он позвонил мне и говорил как одержимый. Он заявил, что совершил грандиозное открытие, которое перевернет все существовавшие до этого представления о человеческом сознании.
В мозгу Грея пронеслась внезапная догадка, и он повернулся к Розауро.
— А ну-ка дай мне еще раз взглянуть на ту монету. Женщина передала ему монету, и Грей стал внимательно рассматривать ее. Храм — на одной стороне, колесо чакры — на другой.
— Элизабет, по твоим словам, именно отец добыл для тебя место в Дедьфийском музее, так что ты можешь проследить за тем, как соотносятся его исследования с твоими. Что ты рассказывала ему об истории Дельф?
— Лишь самые общие вещи,— ответила Элизабет.— Его интересовала не столько история, сколько открытие испарений газа этилена рядом с храмом. Отец подробно расспрашивал о ритуалах, связанных с пророчествами Дельфийского оракула, пытался найти физиологическое обоснование интуитивных способностей.
— Но если его не интересовала история, как он узнал о значении греческой буквы «эпсилон»?
— Я послала ему отчет об этом.
— Когда?
— Примерно за месяц до того, как он...— Ее глаза внезапно расширились.
Грей кивнул. Он опустился на колени, положил фонарик на мраморный пол, а затем поставил монету на ребро и сильно щелкнул ногтем по ее боковой стороне. Монета завертелась юлой и стала двигаться прочь от него.
Грей наклонился и стал смотреть на нее.
Вертящаяся монета превратилась в размытую сферу серебристого цвета. Буква «Е», расположенная в центре одной из ее сторон, теперь находилась прямо посередине этой вертящейся сферы. Грей ощутил символическое значение этого. Пейнтер говорил, что, возможно, значение буквы «эпсилон» уходит корнями в древнейший культ матери-земли Геи. Теперь она находилась в центре серебряного шара, словно материальное олицетворение самой Геи. Однако эта буква символизировала также интуитивный потенциал человека, кроющийся в самой его сущности, в его мозгу.
Пытаясь осознать значение всего этого, Грей отпустил собственные мысли в свободное плавание.
Что вдруг открылось Арчибальду Полку?
Монета вертелась — серебристая загадка, прячущая древнюю тайну. Но что...
И тут Грей понял.
Вытянув вперед руку, он прихлопнул монету, прижав ее плашмя к полу. Ну конечно же!
23 часов 35 минут
Припять, Украина
— Саша у американцев! — прорычал Николай, войдя в спальню. На обнаженное тело мужчины был накинут лишь распахнутый халат, но его согревала злость.
Нагая Елена раскинулась на кровати в ожидании его. Правую руку она откинула в одну сторону, левую ногу — в другую. Они уже вернулись после приема в свой отель, расположенный за пределами Чернобыльской зоны отчуждения. Помимо них здесь разместилось множество других VIP-персон, прибывших для участия в назначенном на завтра торжественном мероприятии.
Последние полчаса Николай провел, разговаривая по спутниковому телефону зашифрованной связи. Он желал убедиться, что не упущена ни одна деталь из плана акции, которая также была намечена на завтра. По звонив своей матери в Муравейник, он выслушал изрядную порцию скверных новостей. От своих старых друзей, работавших раньше в КГБ, она узнала о слухах, которые циркулируют в разведывательном сообществе Вашингтона. В течение последних двенадцати часов оно буквально бурлило, пытаясь отыскать девочку. Ею могла быть только Саша. А потом вдруг все утихло. Даже от Юрия не было никаких известий. И Николай, и eго мать знали, что это может означать.
Кто-то все же нашел ее.
И Николай подозревал, кто именно.
Его пальцы сжались в кулак.
Похоже, это была та же организация, которая докучала ему в Индии, пытаясь добраться до результатов исследований доктора Полка и возродив к жизни то, что, как считал Николай, умерло вместе с самим ученым. Одна попытка обрубить этот «хвост» провалилась, но, быть может, eще не все потеряно.
После этой неудачи у Николай состоялся один короткий телефонный разговор.
Судя по всему, группа американцев в Индии подбиралась к тому, что доктор Полк хранил в тайне от всех. К чему-то, что имело очень большое значение для исследований профессора. К чему-то важному и связанному с детьми. Но к чему именно?
Елена перевернулась на кровати и приподнялась, опершись на локоть. Когда она заговорила, в ее голосе звенела тревога.
— Что ты намерен предпринять в отношении маленькой Саши?
Николай знал: все подобные дети очень близки друг к другу. Воспитываясь вместе в Муравейнике, старшие нередко брали на себя родительские функции по отношению к младшим. Елене были особенно дороги Саша и ее брат.
Но Николаю эта парочка также была чертовски нужна.
Он улегся на кровать, а Елена, свернувшись калачиком, прижалась к нему — испуганная и злая. Ее рука нырнула под халат Николая и легла на его бедро. Кожа женщины была лихорадочно горячей. Он заставил ее ждать слишком долго.
Затем длинные ногти внезапно впились в его кожу. Елена подняла на него глаза, в которых, требуя выхода, пылал огонь. По бедру Николая но текли струйки крови. Это было восхитительное ощущение — словно кто-то лизал его кожу кончиком горячего и ненасытного языка.
Елена заговорила, и в ее голосе прозвучала стальная решимость — не допускавшая возражений, повелительная, требовательная:
— С маленькой Сашей ничего не должно случиться!
Ее пальцы снова сжались, отчего все тело мужчины пронзила сладостная боль. Он судорожно выдохнул и ответил:
— Необходимые меры уже принимаются. Все, что нам нужно, это... Ногти женщины еще глубже впились в его плоть.
— ...это что-нибудь для обмена.
23 часов 45 минут
Пенджаб, Индия
Полоснула молния, осветив внутренний зал храма, затем грянул гром. Элизабет пошла следом за Греем к гигантскому колесу чакры на дальней стене. Он положил ладонь на символ. Когда Грей крутил монету, он осознал нечто важное.
— Поскольку я изучал индийскую философию, мне известно, что в центре колеса чакры расположены буквы из санскрита, обозначающие точки на теле человека, центры накопления и преобразования энергии. Муладхара, основная из чакр, в основании позвоночника. Манипура — в области солнечного сплетения. Анахата — на сердце.— Грей уставился вверх.— Это колесо — пустое. Здесь нет вообще ничего.
— На монете оно выглядит так же,— осторожно заметила Элизабет, не понимая, куда он клонит.
— Вот именно.— Грей передал ей монету.— Но представь, что ты смотришь сквозь монету. Что ты видишь в центре противоположной стороны?
Элизабет повертела монету в руке, переворачивая ее то так, то сяк. В центре храма находилась буква «эпсилон», на другой стороне — в той же точке — располагался центр колеса чакры.
— Буква «эпсилон»,— пробормотала она.
— Та же самая буква находится и на противоположной стороне этого колеса чакры.— Он повернулся к Мастерсону.— Не могли бы вы одолжить мне вашу трость?
Профессор с видимой неохотой передал ему трость.
Грей отступил на шаг, уперся тростью в край центральной части огромного символа и налег на нее всем телом. Его мышцы напряглись. Маленький круг сдвинулся с места, повернувшись вокруг своей оси, словно вентиль в трубе.
— Потайная дверь! — воскликнул Мастерсон.
— А ну-ка помоги забраться,— приказал Грей Ковальски. Гигант опустился на одно колено и сплел пальцы рук. Грей встал ногой на это «стремя» и поднялся достаточно высоко, чтобы дотянуться до мраморной плиты и толкнуть ее внутрь. Нижний край потайной двери располагался в десяти футах от пола, но Ковальски поднял командира по выше, и тот пролез в открывшееся отверстие.
— Здесь ступени! — крикнул Грей, как только его ноги исчезли из поля зрения остальных.— Они вырезаны в песчанике и ведут вниз!
Элизабет не терпелось увидеть, что находится по ту сторону, и она подошла к Ковальски следующей.
— А теперь помоги мне.
Она встала на колено великана, но тот взял ее за талию и легко, словно перышко, поднял вверх. Он был силен. Женщина ухватилась за край отверстия и стала шарить ногой в поисках опоры, чтобы забраться внутрь. Наконец ее подошва во что-то уперлась.
— Ой, это мой нос! — прогнусавил снизу Ковальски.
— Извини.
Он взял женщину за колено и поставил ее ногу на свое плечо. После этого для нее уже не составляло труда, оттолкнувшись от твердой, как скала, опоры, пролезть в отверстие. Грея она обнаружила стоящим на лестнице и шарящим лучом фонарика по стенам. Те были испещрены причудливой смесью символов и букв.
— Опять Хараппа,— напряженно проговорила она и поднялась на ноги.
— Взгляни-ка на это,— сказал Грей, повернул фонарик и направил его луч на обратную сторону черной мраморной двери.
На ней была глубоко высечена большая заглавная буква «эпсилон». Он оказался прав.
Элизабет вынула фотокамеру и сделала несколько снимков. Пока она этим занималась, к ним присоединились Розауро и Лука. Грей выглянул наружу.
— А вы, доктор Мастерсон?
Сквозь отверстие Элизабет видела стоявшего внизу профессора.
— Такие упражнения — для людей помоложе меня,— ответил он, устало опираясь на трость.— Потом расскажете, что вы там нашли.
— Я тоже останусь здесь,— проговорил Эйб, но в его голосе звуча и скорее страх, нежели усталость.
Элизабет заметила: чем дальше они продвигались, тем сильнее он нервничал.
— Ковальски,— позвал Грей.— Останешься тут. На тот случай, если возникнут непредвиденные осложнения.
— Я не против,— ответил бывший морской пехотинец.— Тем более что мне вряд ли удалось бы пролезть в эту мышиную нору.
Он взглянул на Элизабет, молчаливо призывая ее быть осторожной. В небе снова громыхнуло, и этот звук отдался в камнях.
— Пошли,— сказал Грей.
Освещая себе путь фонарем, он стал спускаться первым. Следующей шла Элизабет, за ней — Розауро и Лука. Ладонь Элизабет скользила по стене. Настенные надписи спускались вместе с ними. Этот древний язык хараппцев так и не был расшифрован — в основном из-за того, что сохранилось крайне мало его образцов. Археологи до сегодняшнего дня искали Розеттский камень для этого языка, который позволил бы прочитать древние иероглифы.
«Возможно, это он и есть»,— подумала Элизабет, оглядевшись вокруг.
Ее сердце бешено колотилось от испуга и одновременно от восторга, и ее даже удивляло, что никто рядом не слышит этого звука. Она представила себе, как по этим же ступеням спускался ее отец. Наверняка его сердце колотилось столь же неистово. В этот момент она испытала удивительное чувство близости с этими людьми, которых знала совсем недавно и с которыми вскоре, наверное, расстанется навсегда. Ее горло сжалось.
Лестница оказалась не длинной и привела их в маленькую комнату, высеченную в толще песчаника. В дальнем ее конце слышалось журчание воды. Из отверстия в стене на уровне колен бил природный источник. Вода по проделанному ею же желобку текла через всю комнату и исчезала в другой стене.
— Колодезная пещера,— проговорила Элизабет.— Народ, живший на берегах великой реки Инд, был опытен в искусстве ирригации.
Грей осветил фонариком все пространство пещеры. Она была почти Круглой формы. В каменном полу было вырезано еще одно колесо чакры. Но это не было пустым. В его центре покоился большой камень в форме яйца.
— Это копия омфала,— сообщила Элизабет.
Пришедшие обступили камень, возвышавшийся примерно до уровня человеческой груди. Он был раза в два больше того, что привезли в Вашингтон из Дельфийского музея. На верхней части купола был высечен орнамент в виде деревьев и листьев.
Элизабет с усилием сглотнула и огляделась.
— Кто-то переделал адитон, внутреннее святилище оракула, где он изрекал свои пророчества.
Она шагнула к поваленному на пол стулу, имевшему всего три ноги
— А вот и треножник. Классический треножник, на котором восседал оракул.
— Или оракулы.
Грей отошел на несколько шагов в сторону и направил луч фонарика на другие лежащие на полу треножники. В общей сложности их было пять.
Элизабет сделала несколько снимков. Что же это за место? Что здесь происходило?
— Эй! — позвала Розауро. Она стояла у стены, подняв в воздух рюкзак, чтобы привлечь внимание своих спутников.— Вам наверняка захочется взглянуть на это.
Лука находился чуть дальше. Он поднес раскрытую ладонь к поверхности стены, но не прикасался к ней. Даже в царившем здесь сумраке Элизабет увидела, как дрожит его рука.
Она пересекла пещеру и подошла к Розауро.
Стену покрывала мозаика, почти почерневшая от времени. Некоторые из ее элементов, отвалившись, лежали на полу. Кто-то очистил отдельные ее участки, стерев с них плесень и грязь столетий. Казалось, это было сделано второпях. Элизабет представила своего отца, тряпкой оттирающего поверхность мозаики и горящего нетерпением увидеть, что на ней изображено.
Она посмотрела на очищенные куски.
На мозаике, занимавшей все пространство стены от пола до потолка была изображена осада монастыря, угнездившегося в горах.
— Парнас...— пробормотала Элизабет.— Под осадой римлян. Здесь изображено падение Дельфийского храма.
Следующая часть мозаики изображала пещеру — почти такую же, и которой сейчас находились они, даже с омфалом посередине. Но камень был показан в разрезе. Спрятавшись под куполом камня, в нем скорчилась маленькая девочка на руках крепко прижавшей ее к груди молодой женщины. Рядом с омфалом стоял пытающийся найти их римский легионер.
Элизабет оглянулась и посмотрела на камень за своей спиной.
«Не может быть...»
Она прошла вдоль стены. На следующей картине был изображен караван из лошадей, ослов и повозок. Во главе его шла все та же молодая стройная женщина, ведя за руку ребенка. Длинный караван взбирался на гору. Последнюю повозку тянули два горячих жеребца. Они имели явное сходство с конями, запряженными в солнечную повозку Аполлона, несущуюся по небу. Но солнца тут не было. В повозке лежал тот же камень, который защитил женщину и ребенка. Дельфийский омфал.
Элизабет повернулась и снова посмотрела на камень, возвышавшийся позади нее. Ее сотрясала дрожь.
— Это не копия,— сказала она срывающимся голосом.— Это настоящий омфал. Тот самый, о котором говорили Плутарх и Сократ.
— Посмотрите на это,— сказала Розауро и подвела Элизабет к следующему участку мозаики.
Женщина сразу узнала тот самый каньон, в котором они сейчас находились. Здесь превалировало жизнеутверждающее настроение: греки строили пещерные храмы. Был тут изображен и адитон, вот только вместо одного оракула на треножниках восседали целых пять. Они расположились вокруг омфала, из отверстия в верхней части которого, как из жерла вулкана, поднимался дым. Он формировался в фигуру мальчика с распростертыми руками. В его глазах был огонь, а из открытых ладоней вырывалось пламя.
Был ли это некий общий символ пророчества, или фигура означала нечто более конкретное?
Как бы то ни было, Элизабет показалось, что эти огненные глаза смотрит прямо на нее. Грей, шедший рядом, самым внимательным образом рассматривал этапы истории, которую шаг за шагом рассказывала мозаика. Наконец он решил подвести итог.
— Последний оракул, ребенок, видимо, был тайно похищен после падения храма. Греческие храмовые хранители и их сторонники скрытно вывезли его, избавив от преследований Рима, и прибыли сюда. Восстановив хараппские руины, они укрылись здесь и вели незримое остальному миру существование.
Элизабет вспомнила то, что рассказывал о пещерном городе Эйб, и добавила:
— В течение семи веков их никто не трогал. Онижили, понемногу смешиваясь с местным населением. По мере того как сменялось много поколений, греки растворились в индийской культуре.
— Затем они пали жертвой религиозных гонений и формировавшейся в Индии кастовой системы,— снова заговорил Грей.— Все эти кости... Здесь случилась кровавая бойня.
— И они снова бежали,— проговорил Лука, стоявший дальше. Другие подошли к нему. Он находился в нескольких шагах от журчавшего родника. То, что они увидели, было не мозаикой, а торопливо сделанным рисунком черной краской, изображавшим нападение на храмы. Люди разбегались в разные стороны, но одна группа, выделенная зигзаго образными линиями, спасалась, погрузившись на повозки с большими колесами. Караван становился все меньше и меньше, направляясь вдаль.
Лука мягко положил ладонь на изображение повозок. Голос цыгана ломался от нахлынувших на него чувств.
— Это мой народ,— проговорил он.— Ромалы. Вот откуда мы пошли. Вот наши корни.
Грей отступил назад и изумленно окинул взглядом всю стену.
Греческие хранители бежали вместе с последним ребенком и омфалом, спрятались в этой долине и за семьсот лет растворились в индийском этносе. Затем этот же самый этнос обрушился на них и обрек их снова скитаться, но только под другим именем.
Цыгане.
Он обвел мозаику рукой.
— Этот рассказ в виде рисунков позволяет проследить определенную генетическую линию на протяжении всей истории человечества. Побег из Греции сюда, а затем бегство отсюда. Генетическая линия способностей савантов.
— Вот почему мы скитаемся,— сказал Лука, по-прежнему не сводя взгляда с каравана.— Как сказал индус, ни в одном убежище нельзя скрываться вечно. Поэтому цыгане и странствовали. Они пытались не выдан, тайну, хранящуюся в сердцах их племен.
— До тех пор, пока эту тайну у вас не украли,— вставил Грей.
— Тайну, берущую начало в Дельфах,— добавила Элизабет. Она вспомнила маленькую девочку в Вашингтоне. Могла ли она на самом деле быть потомком последнего Дельфийского оракула?
Розауро подошла к рисунку и указала на фигуры людей, разбегающиеся из осажденного каньона в разных направлениях.
— Взгляните на этих беглецов,— сказала она Элизабет.— Они и есть причина того, что все генетические следы, как выяснил ваш отец, веду i именно в этот регион, почему маркёры сконцентрированы в этой местности, особенно среди представителей низших каст. Именно здесь беглецы растворились среди местного населения, поделившись с ним своими способностями на генетическом уровне.
Пока женщины разговаривали, Грей еще раз прошелся вдоль всей стены, более внимательно изучая каждую часть мозаики. Наконец он дошел до последнего фрагмента, на котором был изображен огненный мальчик.
— Здесь, внизу, какие-то надписи,— сообщил он.
Элизабет подошла ближе. Она увидела три строчки. Верхняя состояла из красивых хараппских иероглифов, вторая была на санскрите, третья — на греческом. Внизу помещалось еще одно колесо чакры.
— Хараппские иероглифы я прочесть не могу,— сказала она.— Никто не может. А под ними можно разобрать лишь несколько слов на санскрите и несколько — на греческом. Остальной текст стерся. То, что возможно прочесть, звучит так: «Мир загорится...» — Она сделала несколько снимков, сосредоточив внимание на огненной фигуре.— Остальное утрачено.
Грей наклонился ниже и прикоснулся к колесу чакры, находившемуся под тремя строчками.
— Этот знак, должно быть, очень важен. Он повторяется снова и снова.
Выпрямившись, он повернулся к большому колесу чакры, вырезанному на полу. В центре его помещался омфал. Элизабет прочитала его мысли: если чакра так важна, значит, то, что находится в ее центре, важно вдвойне. Глаза мужчины сузились, и он направился к камню. До этого они лишь мельком осмотрели его.
— Твой отец спрятал череп внутри камня, находившегося в музее. Возможно, это не простая случайность.
Грей забрался на верхушку омфала.
— Осторожно! — пискнула Элизабет, инстинктивно испугавшись за сохранность столь ценного исторического артефакта.
Обойдя камень, она заметила, что нижнюю часть каменного купола опоясывала еще одна надпись, также сделанная на трех языках: хараппском, санскрите и греческом.
Балансируя на верхушке омфала, Грей посветил фонариком через верхнее отверстие в его полое внутреннее пространство.
— Что вы видите? — спросила она.
— Золото... в виде двух орлов. Дыхание Элизабет участилось.
— Они смотрят в разные стороны? Грей перевел взгляд на нее.
— Да.
— Это еще одна из утраченных реликвий Дельф. Орлы Зевса. Согласно преданию, они полетели с его плеч в противоположные стороны, чтобы определить центр вселенной. И встретились в Дельфах, которые с тех пор считались «пупом мира».
— Ваш отец наверняка нашел и их.— Грей сунул руку в отверстие.— Возможно, существует какая-то причина того, почему они спрятаны здесь. Та же, по которой ваш батюшка спрятал череп в музейном омфале.
Пока Грей пытался дотянуться до золотых орлов, Элизабет медленно обходила камень, стараясь перевести надпись.
— Мне кажется, я сумею их вытащить...— сказал Грей. Элизабет провела пальцем по выбитой строчке и пробормотала слова,
которые ей удалось разобрать: «Алчность и богохульство принесут гибель всем».
Она остановилась.
«О нет!»
— Достал,— с торжеством в голосе сообщил Грей, которому наконец удалось дотянуться до золотой реликвии.
— Нет! — резко крикнула Элизабет.— Не надо!
От удивления и неожиданности Грей соскользнул с омфала.
Внутри камня что-то громко бухнуло, а затем под их ногами послышался громоподобный треск. Вслед за этим раздался низкий гул. Он исходил из задней части пещеры, становясь все громче, словно на людей с огромной скоростью несся товарный поезд.
Все застыли, затаив дыхание. Грей выбросил руку в направлении лестницы.
— Наверх! — крикнул он. Но было поздно.
Из отверстия родника, словно из жерла пожарного брандспойта, уда рил столб воды толщиной в два фута. По стене побежали трещины, из которых тоже стала хлестать вода.
Рукотворный потоп.
Ледяная вода била в противоположную стену и заполняла пещеру, сбивая людей с ног. Элизабет повалилась на других. Грей схватил ее за локоть и потащил к лестнице.
— Ловушка!..— в ужасе прокричала она.— Переключатель давления! Мой отец... пытался предупредить нас...
— Наружу! Наружу! — кричал Грей.
Первые несколько ступеней она преодолела на четвереньках. Позади нее Грей выловил из воды Луку и толкнул его по направлению к ступеням. Вода уже доходила Элизабет до бедер и поднималась с каждой секундой. Грей оставался внизу, у входа в пещеру, и обшаривал ее глазами.
Элизабет поняла, какой вопрос терзает его.
Где Розауро?
Грей потерял ее. Она стояла ближе всего к роднику, когда тот превратился в водяную пушку. Беснующаяся вода превратила пещеру в Мальстрем, в котором отражался луч фонаря. Под поверхностью невозможно было разглядеть ровным счетом ничего. Он стоял в воде уже по пояс. Тем не менее этого было недостаточно, чтобы на такой глубине утонул взрослый человек. И даже если бы Розауро сбило с ног и она потеряла сознание, ее тело должно было плавать на поверхности.
Вот если только...
Грей повернулся к Луке и протянул руку.
— Дай кинжал!
Блеснув серебром, в руке цыгана появился клинок, и Лука положил его на ладонь Грею. Тот сунул ему фонарик.
— Опусти его под воду и держи! — приказал он и нырнул в непрерывно увеличивающееся озеро.
Течение подхватило его и понесло вдоль стены пещеры. Он не сопротивлялся и позволил воде отнести себя к дальней стене. Оказавшись там и ощутив неистовый напор из отверстия родника, он все понял и, оттолкнувшись ногами, устремился к противоположной стене.
В сознании она или нет, только одно могло удерживать Розауро под водой.
Давление.
Грей нырнул к тому месту, куда уходила вода из родника. В мутном свете фонарика, который Лука по его приказу держал под водой, он различил извивающееся тело, попавшее в ловушку водостока. Розауро накрепко прижало к дренажному отверстию, и одну ее руку уже засосало в него. Грею приходилось слышать о том, как люди тонут точно таким же образом в бассейнах, здесь же сила давления была во сто крат больше.
Грей схватил свободную руку женщины и притянул к ней свое тело, а затем уперся ногами в пол пещеры, расставив их по обе стороны водостока. Женщина повернула к нему лицо, и, даже несмотря на скудное освещение, он увидел ужас в ее широко открытых глазах.
Затем Грей принялся действовать кинжалом. Он уже потерял одного товарища, который утонул, и не допустит, чтобы это повторилось. Рюкзак Розауро наполовину затянуло в дренажное отверстие, и именно он не позволял ей вырваться из плена. Лезвие легко перерезало лямки рюкзака. После этого Грей бросил кинжал, обхватил женщину вокруг груди и стал поднимать.
Первые несколько секунд у ничего не получалось, но затем рюкзак засосало глубже в отверстие, давление, державшее Розауро, ослабло, и Грею удалось выдернуть ее. Крепко держа женщину, он сильно оттолкнулся ногами, и водоворот вынес их на поверхность, прямо к лестнице.
Вода поднялась почти до потолка, до которого оставалось около фута.
Послышалось тяжелое каменное «бум», и напор воды многократно усилился. Вероятнее всего, лопнула задняя стена пещеры, впустив внутрь всю массу находившейся за ней воды.
Метнувшись вперед, Грей выбрался на первые ступени лестницы и оказался в крепких руках Луки. Цыган помог ему и Розауро выбраться на лестницу. Женщина кашляла и задыхалась. Из ее рта вытекала вода, но, по крайней мере, она дышала. Один выдох она использовала для того, чтобы выдать такое изощренное ругательство на испанском, от которого вспыхнули бы уши даже у Ковальски.
Пещера позади них уже была затоплена до потолка, и вода начала наступление на лестницу, словно преследуя людей.
— Пора уходить,— проговорил Грей.
Он помог Розауро подняться на ноги и махнул рукой Элизабет и Луке, веля им подниматься наверх. Ноги у Розауро подгибались, но через несколько секунд она немного пришла в себя и уже могла двигаться самостоятельно. При этом, правда, правой рукой она бережно поддерживала правую, видимо травмированную, когда ее затянуло в водосток.
Быстро, как только могли, они стали подниматься по лестнице, преследуемые пенными бурунами наступающей воды.
Добравшись до начала лестницы, Элизабет скользнула в отверстие потайной двери, повисла на руках, а затем спрыгнула на пол адитона.
—Вылезай! — приказал Грей замешкавшемуся Луке. Тот повиновался и исчез в дыре.
Следом за этим Грей помог Розауро пролезть через черную мраморную дверь. Она повисла на здоровой руке, потом разжала пальцы и спрыгнула вниз. Грей последовал за ней в тот же миг, когда вода перехлестнулась через верхнюю ступеньку лестницы и омыла его холодной волной.
Он разжал пальцы за секунду до того, как поток воды ударил вдверь и та захлопнулась. Оказавшись на полу, он поднял голову. Дверь была высечена под углом и поэтому могла вращаться только в одном направлении. Теперь давление воды запечатало ее навсегда.
Повернувшись, он услышал ревущий звук, доносившийся из каньона. Блеснула молния. Каньон был заполнен белой от пены бурлящей водой. Но это был природный потоп, а не последствия неуклюжих и необдуманных действий Грея.
Глядя на это наводнение, Грей понял, почему храмы и жилища тут строили на уступах стен.
Заметил он и кое-что еще. Как, впрочем, и Лука.
— Где все остальные? — прошептал цыган.
Словно услышав его вопрос, у входа появился Мастерсон, опираясь на свою трость. До этого он находился за порогом храма, видимо наблюдая за бушующими водами.
— Благодарение Господу! — проговорил профессор.— Вас так долго не было. Что вам удалось найти?
Элизабет возбужденно шагнула вперед.
— Ответы на все вопросы! Это было потрясающе!
— Вот и прекрасно.
За спиной Мастерсона возникли фигуры в черном, с автоматами на изготовку. Из двух боковых комнат появились другие такие же. Русский спецназ.
— Вам придется рассказать мне об этом,— проговорил Macтepсон,— поскольку ваш батюшка отказался.
Из внешней двери вытолкали Ковальски, с руками за головой. Его правая бровь была разбита, и из нее по лицу текла кровь. Солдаты заставили его опуститься на колени.
— Они убили Эйба! — прорычал великан.— Пристрелили его, как собаку.
Мастерсон пожал плечами.
— А что тут такого? Он был ачхут, а к ним в Индии относятся хуже, чем к собакам.
Солдаты окружили их кольцом.
Элизабет ошеломленно смотрела на профессора, от изумления почти утратив дар речи. Однако он вернулся, когда она осознала всю глубину предательства, жертвами которого стала вместе с товарищами. Кода она заговорила, в ее голосе звенела ярость.
— Так это вы! Вы предали моего отца!
— У меня не было выбора, Элизабет. Он слишком близко подобрался к правде.
Грей заледенел. До него тоже дошла суть организованной здесь игры. Мастерсону платили за то, чтобы он шпионил за доктором Полком и передавал результаты его исследований своим хозяевам. Но когда отец Элизабет приблизился к разгадке, его решили вывести из игры.
Кто стоял за всем этим?
Мастерсон, должно быть, заметил холодную ненависть в глазах Грея и отступил назад, хотя в данной ситуации тот не мог причинить ему ни какого вреда. Пожилой ученый погрозил ему тростью.
— Коммандер Пирс, вы и остальные пока нужны мне живыми. Все, кроме этого большого парня.— Он указал тростью на Ковальски и приказал: — Убейте его.
Глаза Ковальски стали огрс|мными.
Грей кинулся вперед, но ему в грудь уперлись стволы сразу нескольких автоматов.
— Пожалуйста, Хейден, не надо! — вскрикнула Элизабет.— Умоляю вас!
По ее голосу Грей понял, что у женщины перехватило горло. Мастер сон, видимо, тоже. Он посмотрел на Элизабет, затем на Ковальски и за катил глаза.
— Ладно. Только потому, что я в долгу перед вашим отцом. Но если кто-то из вас хотя бы попытается выкинуть какой-нибудь фокус, мы начнем стрелять.
Затем Мастерсон перевел взгляд на Грея.
— Вы желали узнать, куда отправился Арчибальд.— Он развернулся и пошел прочь, бросив через плечо напоследок: — Нужно быть осторожнее со своими желаниями.