Глава 56
28 октября, 16 часов 30 минут
по центральноевропейскому времени
Государство Ватикан, Италия
Кардинал Бернард, подобно зловещей грозовой туче, пронесся по залам Апостольского дворца. Рун поспешал за ним, сопровождаемый швейцарскими гвардейцами, держащими оружие наготове. Надия, казавшаяся безразличной к происходящему, шла слева от него, Джордан, вышагивавший справа, выглядел более озлобленным, чем озабоченным. Рун был рад, что они идут рядом с ним.
Прямая спина кардинала Бернарда свидетельствовала о его гневе и возмущении. Его ярко-красная сутана колыхалась и шелестела от быстрой ходьбы. Вне всякого сомнения, причиной его бешенства было то, что Надия соврала ему о смерти Руна.
Корца обернулся назад и глянул на строй шедших за ними швейцарских гвардейцев. В его хвосте вышагивал падре Амбросе с приторно-самодовольной улыбкой, которую он словно хотел выставить на всеобщее обозрение.
С помощью Надии Рун мог бы легко одолеть всю швейцарскую охрану, но у него не было желания спасаться бегством от гнева кардинала. Он хотел объяснить Бернарду, что случилось, и заручиться его помощью в деле спасения Эрин и Книги. Он молил Бога лишь об одном: не упустить время.
Бернард открыл дверь приемной и впустил их. Войдя последним, он пересек комнату и грузно плюхнулся в кресло, стоявшее у круглого стола красного дерева, затем подал Руну знак сесть на его обычное место — справа от него. А может, на самом деле он не так уж и разозлен, подумал Рун, выдвигая из-за стола изящный старинный стул с мягким сиденьем, обитым янтарного цвета тканью, и садясь на него.
— Рун. — Строгий тон Бернарда сразу рассеял ту призрачную надежду, теплившуюся в душе Руна. — Ты врал мне. Мне.
— Я врала вам, — поправила его Надия. — Вина за это ложится на мои плечи.
Бернард махнул рукой, показывая этим жестом, что ее уточнение не меняет существа дела.
— Это произошло с твоего ведома.
— Все правильно, — ответил Рун, склоняя голову. — Я принимаю на себя всю ответственность.
— Прекрасно, — сказала Надия, складывая руки. — Если я не несу никакой ответственности, так, может, я могу уйти?
— Никто не уйдет отсюда до тех пор, пока ситуация не будет доложена мне целиком и полностью.
— Вы хотите услышать исповедь? — спросил Рун. — Сейчас не время для этого. Книга находится у велиалов.
— Понимаю, — ответил Бернард, откидываясь в кресле.
— Велиалы в Риме. — Рун положил ладони на глянцевую поверхность стола, словно готовясь встать. — И мы должны их найти.
— Сидеть, — приказал Бернард так, будто подавал команду собаке. — Сначала объясни мне, как такое могло случиться.
Рун ощетинился. Он стал водить пальцами по четкам, стараясь успокоиться перед тем, как начать рассказывать о том, что произошло в России. Он говорил быстро, но Бернард все время сбивал темп его речи, задавая бесчисленные вопросы, выискивая в его рассказе ошибки и упущения. Его теологический ум старался зацепиться за любые несообразности в надежде разоблачить ложь.
И все это происходило тогда, когда на счету была каждая минута!
Не в силах удержать себя за столом во время своего рассказа, Рун встал из-за стола и начал ходить по комнате, периодически останавливаясь перед окном, чтобы взглянуть через него на площадь, которую постепенно окутывали вечерние сумерки. Там, снаружи, люди надевали на себя куртки, собирали свои пожитки. Приближался закат, еще полчаса или чуть больше, и на город опустится темнота — вот тогда-то стригои почувствуют себя на свободе. С каждой секундой убывали шансы на то, что Рун и Джордан найдут Эрин живой и вернут Книгу. А кардинал все давил на него.
— Если вы намерены допрашивать нас целый день, — не выдержал Джордан, — так, может, вы пошлете людей на поиски Эрин и Книги на тот случай, если мы не сможем уложиться в отведенное время и рассказать вам свою историю до конца?
— Вы не должны разговаривать с кардиналом в таком тоне! — с напускной строгостью объявил Амбросе.
— Чего? — Джордан отодвинулся от стола, явно готовый задать Амбросе хорошую трепку.
Надия заерзала на своем стуле. Скажи Рун хоть одно слово… И она, и Джордан были готовы к рукопашным действиям.
Но Корца, подняв руки, сделал предостерегающий жест.
— Успокойтесь. Мы…
В дверь негромко постучали.
Рун прислушался. Пятеро мужчин и женщина. На его лице появилась улыбка — одно сердцебиение он узнал. Корца с трудом сдержался от того, чтобы не пасть на колени, воздавая благодарность Господу. Это он сделает позже.
Надия, тоже услышавшая знакомое сердцебиение, перехватила его взгляд.
Джордан смотрел то на нее, то на него, и его симпатичное лицо выражало полное недоумение.
Амбросе, придав лицу максимально возможное выражение высокомерия, пошел открывать дверь.
Вошла Эрин.
Ошейник Батории оставил раны и следы засохшей крови на ее горле. Лицо и руки были сплошь покрыты грязью, она выглядела изможденной и усталой. Молодой человек, вошедший вслед за ней, выглядел еще хуже.
Но она была жива.
16 часов 40 минут
Джордан обнял Эрин, он и сам уже не помнил, сколько времени не заключал никого в такие тесные и горячие объятия. Она, закрыв глаза, приникла к его груди, и ей хотелось оставаться в таком положении как можно дольше.
— А как вы здесь оказались? — спросил Рун. — И кто ваш спутник?
Эрин с трудом оторвала себя от Джордана, с лица которого все еще не сходила радостная улыбка.
— Это Нейт Хайсмит. Он был в составе моей группы в Кесарии. Батория захватила его и привезла в Рим.
Нейт поздоровался со всеми за руку, то и дело бросая при этом ревнивые взгляды на Джордана, еще не опомнившегося от этих более чем горячих объятий. А Джордан, по-прежнему радостно улыбаясь, казалось, не замечал ничего. Он не сводил глаз с Эрин, да и она сама не могла оторвать от него радостного взгляда. Батория, похитив ее, оставила Джордана и Руна в руках Распутина, и Эрин боялась, что уже никогда не увидит никого из них.
Джордан в нескольких словах посвятил ее в то, что произошло в последние несколько часов, а она, в свою очередь, рассказала, как они с Нейтом выбрались из туннелей под цирком Нерона в Ватикан. Оказавшись в Ватикане, она потребовала встречи с кардиналом Бернардом, однако швейцарские гвардейцы тут же доставили их в тюрьму.
— Развалины цирка! — Руна словно осенило. — Ну конечно же. Это проклятое место, под которым имеется несчетное количество туннелей. Идеальное укрытие для велиалов!
— Почему? — удивленно спросил Джордан.
— Да потому, что туннели расположены под землей и туда не проникает солнечный свет, а значит, стригои Батории могут находиться там в дневное время, — объяснил Рун. — Но более важно то, что этот цирк — одно из самых нечестивых мест в Риме, песок его арены навеки запятнан и пропитан кровью христиан, нашедших свой мученический конец в этом месте. Эта нечестивость придаст Батории новые силы, а нас — ослабит.
Кардинал Бернард подал знак одному из охранников и Амбросе.
— Направьте вооруженную группу в этот цирк. Сангвинистов и людей. Они должны прочесать туннели и вернуть Книгу. И проинформируйте Его Святейшество.
Понимающе кивнув, солдат и падре вышли.
Кардинал снова расспросил Эрин и Нейта о том, что было с ними, обращая внимание на все, даже самые незначительные подробности. На это потребовалось долгое время, но после этого у него, похоже, уже не оставалось никаких сомнений в том, что они говорили правду.
— Опишите мне снова Книгу. — Кардинал прикрыл веками глаза и сцепил пальцы рук.
— Лучше я нарисую вам, как она выглядит, — предложила Эрин и жестом попросила дать ей карандаш и бумагу.
Кивнув, кардинал протянул ей несколько листов почтовой бумаги с папским вензелем и карандаш. Сразу же приступив к рисованию, она изобразила общий вид книги сверху.
— Это свинцовый блок размером примерно с Библию Гутенберга, — поясняла Эрин, торопливо рисуя странное изображение, выгравированное на верхней плоскости: скелет и человек, обнимающие друг друга и связанные плетеной веревкой, рядом с которыми были углубления, похожие на чернильницу и греческие буквы.
— Альфа и омега, — полушепотом, как бы про себя, произнес кардинал, когда она закончила эскиз. — Конечно, это имеет отношение к Иисусу.
— А вот я в этом не уверена.
Эрин до смерти не хотелось начинать спор, но что-то подсказывало ей, что кардинал ошибается.
— Нет, это именно так! Я есмь альфа и омега, начало и конец, первый и последний. Из «Книги Откровений». — Взгляд его карих глаз стал сердитым.
— Но ведь альфа и омега — это также первая и последняя буквы греческого алфавита. — Какие-то смутные ассоциации возникли в закоулках ее мозга. — Первая и последняя.
Когда она, дорисовав эскиз, посмотрела на него, то ясно почувствовала: что-то в этом рисунке все-таки будоражит ее… но что? И вдруг она поняла, что именно. Холодная уверенность накатила на нее, словно волна. Она же видела подобный рисунок, изображенный на всех книгах в Апостольском дворце. Этот культовый символ присутствовал здесь повсюду — даже вверху листа почтовой бумаги, который она держала в руке. Эрин обвела всех присутствующих взглядом своих широко раскрытых глаз.
— Я думаю…
И в этот момент с грохотом, от которого Эрин вздрогнула, распахнулась дверь и в комнату ввалился швейцарский гвардеец. По его виду было ясно, что он долго бежал — щеки его пылали, он был в панике.
— Ваше Высокопреосвященство, кто-то проник в папскую усыпальницу в некрополе!
Эрин, обернувшись, встретилась глазами с гвардейцем.
— И они что-то сделали с костями святого Петра, верно?
Он в крайнем удивлении отступил на шаг назад.
— Кто-то украл их.
У кардинала случилось что-то вроде приступа удушья, Рун и Надия тем временем вскочили со своих мест.
— Конечно же, они их украли! — почти выкрикнула Эрин, ее сердце при этом забилось. — Ну конечно!
Все глаза устремились на нее.
— Я знаю, как открыть Книгу! — воскликнула она.
Эрин вспомнила, как выглядело лицо Батории, когда они говорили о превращении Книги и об ингредиентах, которые алхимики используют в качестве катализаторов при превращении обычного свинца в золотое слово Христа. Батория уже поняла, что означают альфа и омега.
Все по-прежнему напряженно смотрели на Эрин.
— Ну, дальше, — умоляюще произнес Джордан.
— На свинцовой оболочке, внутри которой заключена Книга, имеется ключ. С его помощью и открывается Книга. — Голос ее задрожал. — И Батория догадалась до этого.
— Да объясни ты, наконец, в чем дело, — взмолился Джордан.
Склонившись над листом почтовой бумаги, Эрин обвела папскую печать, красовавшуюся на его верхней части.
На ней были изображены два ключа — золотой и серебряный ключи святого Петра, перекрещенные посередине и соединенные друг с другом петлями ярко-красной веревки. Папскую печать и рисунок на Книге объединяло какое-то необъяснимое сходство друг с другом — но вместо ключей на папской печати на Книге были два тела, перекрещенные подобным образом.
Эрин начала объяснять:
— Святой Петр спрятал эту Книгу два тысячелетия назад. Он наверняка видел этот узор на обложке Евангелия, и узор этот становился все более и более понятным по прошествии столетий — проходя путь от таинственности к открытости, которому суждено будет свершиться в двадцатом столетии, когда скрещенные ключи начали появляться в виде папского геральдического символа. Но ключом к пониманию действия защитного механизма должен был стать рисунок, выгравированный на Кровавом Евангелии и придуманный святым Петром.
Она постучала кончиками пальцев по папской печати.
— Эти ключи как бы олицетворяют понтификат, то есть институт папства. То же самое олицетворяют две фигуры, выгравированные на крышке: скелет и человек. — Она откинула волосы с лица. — Альфа означает первый. Под этой буквой расположен скелет.
— Да? — Рун склонился ближе к ней, его черные глаза пристально смотрели на нее, словно ответ на свой вопрос он мог прочитать на ее лице.
— Эта буква указывает, что это кости первого папы.
— Святого Петра! — нервно выдохнул кардинал. — Так вот почему они украли его кости…
— Чтобы использовать их в качестве первого ингредиента для открытия Книги. Я верю, что какая-нибудь из преобразившихся в земле костей святого Петра предназначена для того, чтобы заполнить первое, похожее на чернильницу отверстие на кожухе.
Джордана словно осенило:
— Пирс, возможно, пытался объяснить нам это в Германии. Он все время повторял «книга» и «кости».
— Точно. — Эрин постучала кончиками пальцев по второй половине картинки. — Это изображение живого человека означает действующего папу. Папу под буквой «омега». Последнего папу.
— Выходит, им нужны еще и кости действующего папы? — спросил Джордан, и на его лице появилось выражение брезгливости.
Эрин отрицательно покачала головой.
— А что же им тогда надо? — спросил Рун.
— Что есть у живого человека, но нет у скелета? — спросила Эрин и сама же занялась перечислением: — Жизнь. Плоть. Кровь.
— Кровь? — прервал ее Джордан. — Пирс упоминал и это тоже, но по-немецки: blut.
— Второй ингредиент… — Ладони Эрин стали ледяными, когда она поняла, к чему ведет сложившаяся ситуация. Она посмотрела в лица сидящих вокруг нее. — Им нужна кровь действующего папы.
16 часов 48 минут
Рун и Надия бежали чуть позади Бернарда, прикрывая его с флангов и образуя таким образом триаду. Не заботясь больше о том, чтобы хранить в тайне то, что им стало известно, они бежали на предельной скорости, мелькая как тени в залах Апостольского дворца. Люди отстали от них. Но это не было их общим делом.
Рун со всех ног бежал по длинному залу, в конце которого находилась дверь, ведущая в спальню Его Святейшества. По обе стороны мелькали стенные панели из благородного дерева. Распятия и мрачные религиозные картины были развешаны по всему залу. Искусство — это богатство, но его бывает недостаточно для того, чтобы сберечь жизнь старого человека. Это могут сделать только они. Рун мысленно повторял молитву друидов.
Помоги, о Боже, Твоя защита и в защите сила.
Дверь в спальню папы была открыта, из нее в темный зал лился свет. Внутри мелькали какие-то тени.
Бернард вбежал в спальню, не остановившись на пороге и не постучав. Рун и Надия вошли в нее вслед за ним. Кровь буквально закипела в них. Они пришли слишком поздно.
Его Святейшество лежал на полу, повернутый на бок. Кровь из раны на его шее текла на белую сутану. Рядом с ним на полу лежала опасная бритва — возможно, даже его собственная. Возле его головы, белой головы старого человека, стояла пара красных папских туфель, которые он до этого поставил под кровать. Его обычно тщательно уложенные волосы сейчас были взъерошены, морщинистое лицо бледно от шока, голубые глаза, излучающие тепло, были закрыты.
Амбросе опустился перед ним на колени. Ладони его мгновенно покрылись кровью. Он старался остановить кровотечение, но безуспешно.
Бернард тоже опустился на колени рядом с Амбросе, Надия перешла в комнату, смежную со спальней, а Рун осматривал спальню, решая, подойдет ли она для того, чтобы производить в ней необходимые медицинские процедуры. Толстые бархатные шторы плотно закрывали окна, простая бронзовая кровать была разрыта и пуста, стул был задвинут под старинный письменный стол, на книжных полках позади него царил порядок.
Рун все понял.
Они стащили его с кровати, на которой он отдыхал, при этом он даже оказал им слабое сопротивление.
Рун закрыл глаза и прислушался к другим чувствам, будоражившим его сознание. В комнате слышались лишь сердцебиения Амбросе и Его Святейшества. Из всех запахов, которыми была наполнена спальня, знакомыми были только запахи Амбросе, папы и других сангвинистов, а также бумаги, пыли и чуть заметный запах ладана. Но все эти запахи забивались одним — запахом крови, вытекающей из раны старого человека.
Корца снова внимательно посмотрел на Его Святейшество. Лицо папы было абсолютно бледным, утратив даже тот едва заметный розовый цвет, который они заметили, войдя в спальню. Из его полуоткрытого рта вырывалось хриплое дыхание.
— Я зашел сказать ему, а он… он… — заикаясь, объяснял Амбросе. — Ему нужен врач. Приведите же к нему врача!
Бернард прижал ладонь к ране на шее папы. Надия, кивком подтвердив кардиналу, что ванная комната чистая, кинулась со всех ног из спальни.
Амбросе обтер ладони о свою черную сутану. Его сердце лихорадочно билось — то ли от страха, то ли он еще не вышел из состояния шока. Падре был настолько бледен, что Рун его даже пожалел.
— Мы должны перенести его в хирургическую палату, — обратился он к Бернарду, положив руку ему на плечо. — А может, его врач сможет оказать ему помощь прямо здесь.
Кардинал поднял на него донельзя взволнованные глаза.
— Бернард! — снова обратился нему Рун, стараясь вернуть его к действительности.
Глаза Его Высокопреосвященства прояснились.
— Да, конечно, — произнес он.
Бернард, крепко прижав одну ладонь к ране на шее папы, просунул вторую под его плечи. Рун также обхватил двумя руками тело Его Святейшества. Вес его был очень невелик, и нести его было легко. Старческое сердце папы билось неровно, и с каждым ударом все слабее. Без немедленной помощи он долго не протянет.
Рун и Бернард подняли раненого папу и понесли его в хирургическую палату. Надия должна была привести туда его лечащего врача.
Неся на руках папу, они медленно шли через зал, и у Руна было время рассмотреть древние полотна, вставленные в тяжелые деревянные рамы. Ближняя к нему стена была украшена изображениями святых. Каждая картина рассказывала историю, полную боли и мученичества.
Зал наполнился топотом швейцарских гвардейцев, приведших Эрин, Джордана и Нейта.
— Его Святейшество серьезно ранен.
Бернард произнес эту фразу на том формальном итальянском языке, который был в ходу во времена его давным-давно прошедшего детства. Рун не слышал подобного акцента уже много лет. Должно быть, Бернард все еще был в состоянии шока.
Гвардейцы растеклись по залу, давая вновь приведенным подойти ближе.
Как и рассчитывал Рун, Надия ожидала их в хирургической палате, рядом с ней сидел какой-то всклокоченный мужчина в белом халате. Он выглядел так, словно его только что вытащили из постели и заставили бежать сюда бегом.
Он побледнел, когда увидел, кого они принесли.
Они прошли мимо него в безукоризненно чистую хирургическую палату, наполненную современным инструментарием и приборами. Все здесь было изготовлено из нержавеющей стали и пластмасс, накрыто пластиковой пленкой и готово к немедленному использованию. На стене висели лишь простые круглые часы и тяжелый железный крест.
Рун и Бернард осторожно положили Его Святейшество на чистую белоснежную кровать. Бернард все еще прижимал ладонь к ране на его шее.
— Его полоснули бритвой, — объяснил он.
В палату быстрым шагом вошел второй врач.
— Всех попрошу выйти, — сразу же потребовал первый врач. — Остаться только медперсоналу.
Врачи сразу же занялись папой, а Рун начал молиться, прося Бога помочь им найти способ спасти его. А чем еще мог помочь делу сангвинист?
Он вышел в зал. Капли папской крови блестели на деревянном полу:
— А куда ушла Надия?
— Она вместе с группой гвардейцев охраны вышла куда-то из зала, — ответил Джордан. — Поискать того, кто это сделал.
Если есть хоть один шанс найти нападавшего, Надия найдет его. Рун прислонился к деревянным панелям. Бернард, обняв его рукой за плечи, приник к нему. Успешных покушений на убийство папы не случалось в течение многих столетий.
— Эрин, а какой смысл в этом для Батории? — спросил Джордан.
Ее глаза сообщили Руну все, что ему хотелось узнать.
— Это значит, что у Батории есть оба ингредиента, необходимые для того, чтобы открыть Книгу.
