Глава 55
28 октября, 15 часов 40 минут
по центральноевропейскому времени
Цирк Нерона, Рим, Италия
— А как, по-вашему, мы выберемся отсюда? — спросил Нейт.
Эрин, споткнувшись обо что-то в густой масленой темноте, подошла к нему и, взяв за руку, чтобы хоть как-то подбодрить, ответила:
— Попробуем выбраться через верх.
— Что… А как?
Она рассказала ему то, что придумала.
Еще раньше, когда Батория освещала своим фонарем камеру, Эрин пришел в голову возможный вариант побега. Разумеется, нечего и думать о том, чтобы пробить брешь в каменной кладке стен, да и дверь, собранная из новых стальных стержней, выглядит неприступной, не говоря уже о поле, вырубленном в крепкой скальной породе. Все эти препятствия являются непреодолимыми.
Но вот потолок…
При свете фонаря Батории Эрин заметила, что над камерой нет крыши. Камера представляла собой некое подобие шахты с пересекающимися под прямым углом стенами, которая сверху оставалась ничем не накрытой.
Эрин знала, с какой целью выбран такой вариант постройки. В древние времена римские рабы использовали длинные шесты для прогона содержащихся в клетках диких зверей вниз по туннелю, по которому сама Батория уже неоднократно ходила прежде. Звери были предназначены для арены, но сперва, выпустив их из клеток, рабы загоняли их в ту самую камеру, где сейчас сидели они с Нейтом.
В те давние времена каменный пол был скрыт под деревянным настилом. За прошедшие века дерево превратилось в труху, которую и почувствовала Эрин, в первый раз проснувшись в камере. Поначалу доски пола, застилавшие всю площадь камеры и образовывавшие платформу, были скреплены между собой гвоздями. С обеих сторон к платформе были прикреплены цепи, перекинутые через установленные сверху шкивы. Цепи перемещались по щелевым направляющим, вырубленным в каждой из стен, формирующих камеру.
Рабы закатывали клетку со зверями на платформу. Затем по их сигналу другие рабы, находящиеся наверху, при помощи хорошо отлаженных подъемных систем, состоящих из блоков, поднимали платформу с установленной на ней клеткой из глубины на арену, построенную вровень с землей.
Эрин и Нейт надеялись на то, что, поднявшись вверх по этой шахте, они очутятся в более безопасном месте, чем то, где они находились сейчас.
— Иди сюда, — сказала она, ведя Нейта за руку. — Мы можем подняться по стальным стержням двери и добраться до верхнего края шахты.
Эрин помогла ему встать и ухватиться за горизонтально укрепленные скобы. Он все еще дрожал, как в лихорадке. Постоянные избиения и скудная кормежка заметно ослабили его.
— А теперь самое интересное. — Эрин одной рукой удерживала его у стержней двери. — Я видела маленькую вертикальную щелевую направляющую канавку, идущую по одной из стен шахты. Давным-давно по ней скользила цепь, с помощью которой напольная платформа этой шахты поднималась вверх. Если нам повезет, мы, цепляясь за эту направляющую, сможем выбраться на поверхность. Я буду подниматься первой. Ты пойдешь сразу за мной.
— Да, мэм. — В голосе Нейта звучали саркастические нотки, которые ей было радостно слышать.
Подняв руки над головой и проведя пальцами по стене, Эрин нащупала щелевую направляющую. Та была достаточно широкой, чтобы упереться ногами в один край, а спиной — в другой. Такую технику подъема профессиональные скалолазы называют «труболазанием».
Оттолкнувшись ногами от двери камеры, Эрин поднялась вверх до направляющей канавки. Ее потащило вниз, но она успела упереться подошвой ноги в одно боковое ограничительное ребро, а спиной — в другое, противоположное. Ее спина при этом плотно прижалась к поверхности ограничительного ребра. Первый шаг она сделала. Положение ее было устойчивым.
Эрин передвинула вперед подошву одной ноги, затем другой.
— Порядок, Нейт. Теперь твоя очередь.
Не видя ничего в темноте, она слышала, как он, оторвавшись от прутьев, подтянул свое тело к ней — а затем с глухим стуком свалился на каменный пол.
Эрин спрыгнула вниз.
— Ты ушибся?
— Я в порядке.
Но по его голосу она поняла, что это вовсе не так.
— Теперь первым пойдешь ты.
Эрин нащупала его руку и подвела его снова к стержням двери. Нейт снова полез наверх — и снова упал.
— Оставьте меня, — попросил он. — Мне этого не осилить.
— Ты что, хочешь сказать мне, что у такого здоровенного техасского парня, как ты, не хватает мужества обойти на скале такую тощую старую даму, как я?
— Дело не в мужестве, — ответил он тихим упавшим голосом.
Мысль о том, что надо будет снова пихать и подталкивать его, была ей ненавистна, но, переборов себя, Эрин сказала:
— Да, черт возьми, дело не в этом. А сейчас кончай ныть, поднимай свой зад и давай к стене. Я не собираюсь карабкаться наверх для того, чтобы потом рассказывать твоей младшей сестренке о том, что ты был убит, потому что поленился выкарабкаться из этой дыры.
Нейт встал и выпрямил спину.
— Вы мне нравитесь.
— Давай, вперед.
На этот раз она поддерживала его ступни, толкая его вверх. Приноровившись опираться на ограничительные бортики щелевой направляющей ногами и спиной, Нейт мог обойтись без помощи своих раненых рук.
Земля и мелкие камни дождем сыпались на нее, когда Нейт медленно продвигался вверх. Эрин, следуя за ним, распрямляла то одну его ногу, поднимая ее на несколько дюймов, а затем находила в себе силы на то, чтобы оторвать от стены его вторую ногу. И так снова и снова. Дюйм за дюймом вверх. Ей и раньше приходилось заниматься «труболазанием», но всегда со страховочной веревкой и фонарем.
— Ну как ты, Нейт?
— Самые лучшие минуты за все это время, — ответил он, одолев еще несколько дюймов.
Эрин грустно улыбнулась. Похоже, он говорил правду.
Пройдено еще несколько очень важных футов… и вдруг он поскользнулся.
Эрин, ухватив его за лодыжку, прижала ее к стене. Он, вцепившись в Эрин, удержался.
Сердце у нее колотилось. Они с Нейтом почти достигли цели. Еще немного, и они разбились бы насмерть при падении. А если и нет, то их разорвал бы на части забавы ради беспощадный волк. Но в этом случае они хотя бы умерли, сопротивляясь.
Тусклый серый свет осветил верх шахты.
Кто-то приближался к их камере.
16 часов 05 минут
Джордан, находясь в отдельной комнате Апостольского дворца, скрежетал зубами. Обнаженный до пояса, он лежал, уткнувшись вниз лицом, на толстой шерстяной циновке, расстеленной на полированном деревянном полу. Надия, приняв на себя обязанности медсестры, обрабатывала и смазывала раны на его руках и спине, причем делала это старательно и усердно, не проявляя никакого сочувствия к пациенту.
— Странная татуировка, — покачала головой она, рассматривая фигуру Лихтенберга, оставшуюся на его теле после удара молнии.
— Согласен, — подтвердил Стоун, морщась от боли. — Тебе, чтобы поиметь такую, пришлось бы сначала умереть.
Надия тайком провела его и Руна через один из тайных проходов с площади Святого Петра в Апостольский дворец, где проживал римский папа. Она быстро втолкнула их в эту ничем не примечательную комнату с побеленными стенами. В ней стоял длинный старомодный деревянный стол, шесть массивных тяжелых стульев, а на стене висело устрашающего вида распятие. После встречи с падре Пирсом Джордан с трудом мог заставить себя смотреть на него. Вместо этого он сосредоточил взгляд на циновке, пахнущей мокрой овчиной.
Надия отжала мягкую коричневую мочалку в медный таз, и вода в нем порозовела от крови Джордана.
— Где Бернард? — Рун непрерывно ходил по комнате, делая лишь краткие остановки у окна, чтобы бросить быстрый взгляд на двор.
— Я сообщила ему о вашем возвращении, — ответила Надия и снова принялась обрабатывать раны Джордана.
Ой! Она снова погрузилась в работу.
Вынув из рюкзачка стеклянную баночку, Надия предупредила:
— Это может жечь.
— Ну разве это ты должна говорить в подобных случаях? — проворчал Джордан. — Ты должна врать, что будет не больно.
— Ложь — это грех.
— Ты имеешь в виду то, что рассказывала кардиналу о нашей смерти?
Надия отвернула крышку на баночке, и из нее пахнуло чем-то вроде смеси дегтя и конского навоза.
— А из чего состоит это снадобье? — спросил он, радуясь возможности сменить неприятную для Надии тему разговора.
— Лучше тебе этого не знать, — сказала она, запуская в баночку большой и указательный пальцы.
Джордан открыл было рот, но решил, что сейчас лучше помолчать. Может быть, это вызывает у Надии какие-то неприятные ассоциации — до этого он не хотел докапываться.
Она смазала своим средством рану от укуса у него на спине — и Стоуна словно ожгло пламенем. Ловя открытым ртом воздух, он моментально покрылся потом.
— Да это хуже, чем напалм!
— Согласна, — подтвердила Надия, быстро обрабатывая своим жгучим средством одну рану за другой.
Джордан рассматривал укус на руке, который не переставая кровоточил с того времени, как они уехали из России, однако эта неприятно пахнущая целебная мазь остановила кровотечение. Он глубоко вдохнул, надеясь, что боль отпустит его или хотя бы притупится.
— Как мы будем искать Эрин?
Рун продолжал ходить по комнате, когда он наступал на циновку, его шаги становились бесшумными.
— Как только прибудет кардинал, мы сразу создадим группу для поисков — ее и Книги. Сангвинисты создали широкую сеть информаторов, особенно в Риме. Так что мы их отыщем.
В ответ на это Джордан едва не сказал, что созданная сангвинистами сеть информаторов пока что показала себя полностью бесполезной, но решил, что такое утверждение не сделает ее работу более эффективной. Он молча терпел болезненную процедуру перевязывания ран, которую сейчас производила Надия. Да, подумал Джордан, она может быть кем угодно, только не медсестрой.
Наконец Надия, закончив, бросила ему чистую серую футболку, и он, сев на циновке, стал натягивать ее на себя. Теперь Стоун выглядел обычным парнем, и лишь пара широких пластырных наклеек на руках закрывала следы нападения стригоев.
Это уже кое-что.
В дверь постучали, и прежде чем кто-либо успел подойти к ней, она широко раскрылась. В дверном проеме стоял кардинал. Он был в красной сутане и с прочими атрибутами своего сана. По обе стороны от него стояли двое мужчин в синих панталонах, заправленных в высокие черные сапоги, их шеи закрывали пышные белые воротники, на руках были надеты белые перчатки, на головах — черные береты. Они выглядели так, словно только что появились из другого века.
Но «ЗИГ-Зауэры» в их руках выглядели вполне по-современному.
16 часов 12 минут
По мере того как приближался свет, становясь все ярче, Эрин чувствовала, что холодеет. Только бы никто не услышал, думала она, а затем поняла, насколько нелепой и смешной была эта мысль.
В камере был всего один выход, который находился на высоте примерно десяти футов. Стригои обладали способностью слышать сердцебиение, поэтому прятаться в камере было бессмысленно. Единственный шанс на спасение давал побег.
Нейт, находящийся над ней, стал карабкаться быстрее. Его тяжелое частое дыхание свидетельствовало о том, каких сил от него требует этот подъем. А поскольку ни ему, ни Эрин не была известна высота шахты, она не представляла себе, сколько сил может потребоваться для ее преодоления.
Беспощадный волк залаял, подняв морду к шахте. Этот звук отскочил от каменной стены эхом, подобным лаю своры злобных псов из сказок, нагрянувших, чтобы расправиться с ними.
Нейт поскользнулся.
Эрин с трудом закрепилась, упираясь ногами и спиной в обе стенки щелевой направляющей. Но ненадолго.
Падение Нейта ослабило ее положение. Их соприкасающиеся тела буквально висели на волоске. Эрин изо всех сил уперлась головой и руками в бортики щелевой канавки, стараясь оттянуть падение. Но, несмотря на все усилия, полетела вниз. Нейт свалился на нее. При падении ее спина ударилась не о камень, а о человека, оказавшегося на полу ровно под ней.
Эрин попыталась столкнуть с себя тело Нейта, чтобы освободиться, но он оказался слишком тяжелым.
Какая-то женщина разразилась в ее адрес проклятиями, произнесенными с явно славянским акцентом, а потом, упершись в нее своими острыми локтями, сдвинула ее в сторону. Эрин откатилась от Батории с чувством немалого удовлетворения от того, что ее падение завершилось именно таким образом.
Громадного роста стригой левой рукой поднял Эрин, а правой — Нейта. Его рост был, должно быть, не меньше семи футов, совершенно голая голова, похожие на бусинки маленькие глазки. Он, что необычно для стригоя, был чернокожим, одетым в грязные рабочие брюки и когда-то белую, а сейчас покрытую пятнами футболку. Рубашка плотно облегала его мускулистую грудь. Поверхностный осмотр его тела до пояса не обнаруживал при нем оружия. Эрин опустила взгляд ниже. С пояса у него свешивался кинжал в кожаных ножнах.
Он швырнул Нейта об стену, а потом протянул руку к Батории.
И вдруг замер.
И отдернул протянутую к ней руку.
Из раны на руке Батории хлестала кровь. Перепачканный белый бинт сполз почти до локтя: должно быть, Эрин, упав на нее, сдвинула повязку. Шов вокруг трехглавой мышцы разошелся. Кровь обильно стекала по ее руке. Батория, глядя в пол, выругалась, затем дернула повязку вверх, но та снова съехала.
Беспощадный волк тыкался носом ей в ноги и скулил.
— Назад. — Батория грубым движением, почти со злостью, оттолкнула его от себя. — Магор, пошел прочь!
Волк отошел на шаг назад и сел.
Эрин, сощурив глаза, пристально следила за происходящим. Интересно.
Батория без посторонней помощи встала на ноги. Капля крови упала с ее руки на пол. Цвет ее показался Эрин странным, но она не могла нагнуться и рассмотреть, потому что стригой крепко держал ее за руку.
— А ты, оказывается, предприимчивая особа, — сказала Батория, стряхивая пыль с джинсов.
— Первой задачей любого заключенного является побег, — ответила Эрин.
Стригой широко открытыми глазами уставился на раненую руку Батории.
Эрин никогда не доводилось видеть, чтобы реакцией стригоя на кровь был страх, а не эмоциональное возбуждение. Ясно, что с раной Батории надо было что-то делать.
— Мне надо показать свою рану. — Батория взяла с пола свой фонарь. — Я скоро вернусь.
— И что будет потом?
Батория повернулась к стригою, державшему Эрин.
— Михир, оставайся здесь и смотри за ними. Не давай им даже и думать о том, чтобы сбежать.
Михир склонил голову.
Батория, свистом подозвав волка, двинулась вниз по туннелю. Другой стригой ждал ее снаружи. Захлопнув дверь, он подергал ее, взявшись руками за прутья решетки, и, удостоверившись, что она действительно закрыта, поспешил за Баторией.
Эрин снова оказалась запертой в камере, но на этот раз вместе с ней находился сокамерник — злобный стригой. Он отшвырнул ее от себя в сторону, и ей пришлось изгибаться и изворачиваться, чтобы не приземлиться на Нейта.
Михир, вертя в руке фонарь, осветил шахту и щелевую канавку, откуда только что свалились Эрин и Нейт.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила Эрин, наклонившись к Нейту.
— Это самое худшее место раскопок, — с трудом произнес он, приоткрыв дрожащие веки.
Она улыбнулась.
— Обещаю, когда мы выберемся отсюда, я напишу тебе целую кучу самых лестных рекомендаций.
Михир ходил по камере, далеко обходя каплю крови, оставленную на полу Баторией. Он посмотрел на них недовольным взглядом.
— Прекратите болтать.
Его взгляд остановился на свежей крови, сочившейся из ран на шее Эрин. У нее при падении с высоты также раскрылись раны. Она заметила жадный блеск в его глазах.
Эрин сжала челюсти. Она не испугается. Ее сердце не трогали мысленно произносимые ею успокаивающие слова, и оно продолжало усиленно биться. Дело не в том, испугалась она или нет, но его жажду крови она использует в своих интересах.
Вместо того чтобы отойти от него как можно дальше — поначалу она хотела поступить именно так, — Эрин, наклонив шею, приблизилась к Михиру, зная, что он почувствует запах крови и услышит, как сильно бьется ее испуганное сердце. Руну с трудом удавалось сдерживать себя, когда он видел перед собой текущую из тела кровь. Наверняка Михир был в этом отношении более слабым, чем падре.
Его взгляд так и застыл на ее шее, стригой тяжело дышал. Эрин опустила свою левую руку. У нее был всего один шанс — да и то если ей повезет.
Михир облизал губы, но не сделал никакого движения. Ему требовалось более явное приглашение. Собравшись с духом, она протянула пальцы к своему раненому горлу и, продолжая смотреть ему в глаза, провела своими окровавленными пальцами по его губам.
Молниеносным движением Михир протянул руку к ее горлу. Нейт издал предостерегающий крик, привлекая внимание монстра своим дрожащим голосом, эхо от которого долго не стихало.
Эрин, припав на одно колено, выхватила из ножен, висевших на поясе стригоя, его кинжал и вонзила ему в грудь.
Он, пошатываясь, шагнул вперед. Кровавое пятно расплывалось по его рубашке.
Нейт, оказавшийся у нее за спиной, вытащил из тела Михира кинжал и быстрым движением полоснул им по горлу стригоя. Михир рухнул на пол. Лужа темной, еще живой крови моментально разлилась по каменному полу. Сгусток дыма рванулся в воздух, когда его кровь соприкоснулась с каплей крови Батории.
Нейт, стоя над ним и сжимая в руке оружие, дрожал с головы до пят.
Глаза Михира остекленели, превратившись в глаза мертвеца. Он лежал в луже крови, вытекающей из его тела.
— Нейт?
Он повернулся к ней, подняв кинжал.
— Нейт, — обратилась к нему Эрин, стараясь успокоить его. — Да это же я.
Он опустил кинжал.
— Простите. Что он делал со мной… своими зубами…
— Я все знаю, — сказала она. Она, конечно же, этого не знала, но Нейт должен был услышать эти слова. — Давай снова полезем наверх, нам надо успеть до возвращения этой ведьмы.
На этот раз она была ведущей и освещала стены шахты фонарем, взятым у Михира. Нейт заткнул за пояс окровавленный кинжал и стал карабкаться вслед за Эрин с куда большими усилиями, чем раньше, — очевидно, его кровь будоражил адреналин от недавней битвы. Фонарь в руке Эрин освещал им путь.
Шахта не выводила на арену, как они надеялись, а упиралась в какую-то металлическую площадку, так что они снова оказывались в западне. Через эту шахту выйти наверх они не могли.
Эрин вжалась в стену, стараясь удержаться и не соскользнуть на Нейта. Затем она, освещая фонарем стены и внимательно осматривая их, увидела что-то вроде вспомогательной шахты, ответвляющейся от основной. Возможно, она вела ко второму ярусу клеток, в которых держали диких зверей. А возможно, и совсем в другое место… Но идти вперед, ведомыми даже этой слабой надеждой, было намного лучше, чем сидеть там, в запертой камере.
— Нейт! — закричала Эрин, показывая лучом на вспомогательную шахту. — Посмотри!
— Так пойдемте же туда, — произнес он с улыбкой.
Освещая себе путь и с возросшей решимостью, они, упираясь в стенки вертикальной направляющей, поднялись до бокового ответвления. Оно скорее походило на небольшой вестибюль, чем на поперечный переход.
Эрин провела лучом фонаря по стенам камеры. Когда-то выход из нее был перекрыт металлическими стержнями, от которых теперь остались лишь кучки ржавчины на полу и небольшие металлические культяпки, торчащие из пола. Перешагнув через них, Эрин оказалась в следующем переходе. Сощурившись и закрыв ладонью стекло фонаря, она посмотрела в темноту.
Впереди, вдали, виднелась манящая полоска бледно-желтого света.
Это был выход из западни.
