Глава 31
27 октября,
03 часа 55 минут
по центральноевропейскому времени
Этталь, Германия
Стоя перед компьютерным экраном, Рун находился так близко от Эрин, что чувствовал исходивший от ее тела запах простого мыла из иерусалимских запасов Бернарда. Когда она отбрасывала назад пряди своих длинных волос, в воздухе распространялись теплые волны.
Джордан, вставший между ними, снова заслонил от него Эрин. Рун понимал, что сержант делает это специально. Этот солдат держал руки наготове и занимал по отношению к Руну позицию, удобную для любых действий, в том числе и для драки.
Это раздражало Руна — больше того, это его бесило, — но он изо всех сил старался сохранять спокойствие. Джордан, в общем-то, поступал правильно, держа под неусыпным контролем пространство между ним и этой красавицей. Эрин Грейнджер с ее проницательным умом и жалостливым сердцем была, несомненно, очень и очень опасной женщиной. Поэтому Руну надо было держаться от нее как можно дальше.
Корца переключил свое внимание на брата Леопольда и на дело, которым они все занимались:
— Здесь можно собрать триаду?
— Натюрлих. — Четки, висевшие на поясе монаха, чиркнули по кромке стола, когда он вставал со стула. — Надия, Эммануил и Христиан, если тебе будет угодно. Хочешь я приведу их?
— Только Надию и Эммануила, — сказал Рун. — Третьим буду я.
— А что такое триада? — спросил Джордан, прислушивавшийся к их разговору.
Леопольд, сняв трубку с черного телефонного аппарата, объяснил:
— Воины-сангвинисты работают в группах по трое. Три — это же святое число.
И отличная боевая единица, мысленно добавил Рун, а вслух произнес:
— Я вместе с этой парой доберусь до бункера и осмотрю его.
Эрин, сложив руки крестом, решительно объявила:
— Я тоже еду.
— Ведь мы же составляем группу, сформированную в результате переговоров, — вмешался в разговор Джордан. — Или ты забыл, что говорил кардинал?
Рун выпрямился и расправил плечи.
— Вам было поручено помогать мне в поиске, что вы и сделали. Если нам повезет, мы вернемся назад с артефактом.
— Я верю тому, что сказал кардинал, назвав нас «трио». Женщина, воитель и рыцарь. Я за то, чтобы усилить наше трио, но против того, чтобы заменять его, — с доброжелательной улыбкой возразил Джордан.
Набрав номер, брат Леопольд заговорил в поднесенную ко рту трубку, но глаза его неотрывно следили за солдатом. Он слышал, о чем они говорили, понял, в чем дело, и узнал, что именно они ищут.
— Рун, — сказала Эрин. — Если… артефакт действительно окажется в бункере, то моя помощь приведет вас туда и, возможно, снова потребуется вам, когда вы окажетесь внутри бункера.
— Я прожил много столетий, не прибегая к вашей помощи, доктор Грейнджер.
Но Эрин не отступала:
— Если кардинал правильно истолковывает пророчество, то сейчас не время проявлять гордыню. Никому из нас.
Рун растерянно заморгал. Эрин как бы мимоходом указала ему на его самый серьезный недостаток.
Гордыню.
Именно благодаря ей он так низко пал в прошлом — и не допустит повторения этого вновь. Она права. Ему наверняка потребуется ее помощь, и он примет ее, подавив гордыню.
— Мы должны делать то, что нам назначено, — сказала Эрин, и в ее словах он словно услышал эхо того, что говорил ему кардинал.
Мы все должны смиренно подчиняться своим судьбам.
— Только тогда мы сможем добыть Книгу, — добавила Эрин.
Рун опустил глаза. Если исполнение пророчества началось, то они должны искать Книгу втроем. И как бы ему ни хотелось, оставить Эрин в стороне он не может. Даже ради ее личной безопасности.
А может быть, и его безопасности.
04 часа 02 минуты
Весь экран заняла новая карта — современная дорожная карта гористой местности района Гармиш-Партенкирхен. Озеро и спрятанный в нем бункер находились в глубине района примерно в сорока милях от аббатства. Глядя на сверкающий монитор, Эрин проследила взглядом за тонкой белой линией, петлявшей между зеленых холмов и упиравшейся в небольшое горное каровое озеро.
— Эта дорога ведет к озеру? — спросила она.
— Да, старая грунтовая дорога, — подтвердил брат Леопольд. — Машина, на которой вы приехали, для этой дороги не годится. Но…
Дверь офиса позади него резко распахнулась.
Рука Джордана машинально сжала приклад пистолета-пулемета.
Рун, отпрянув назад, принял боевую позу.
А Эрин просто повернулась. Правильно ли отреагировали ее спутники на внезапное вторжение, даже находясь здесь, где она чувствовала себя в безопасности? Дело в том, что именно в этот момент она размышляла о том, спасует ли перед опасностями, которые ждут ее впереди.
Два существа в черном одеянии влетели в комнату подобно порыву ледяного ветра — порывистого, непредсказуемого и холодного. Когда они наконец остановились, Эрин признала в них сангвинистов.
Первым существом, как это ни удивительно, оказалась женщина, облаченная в сшитый по фигуре кожаный костюм, подобный тому, что был на Руне; единственное отличие заключалось в том, что ее талию опоясывал серебряный ремень, набранный из звеньев цепи. Блестящие черные волосы, заплетенные в косы, были собраны на затылке в пучок, заколотый шпильками. Ее суровое с виду лицо было более темным, чем у Руна, но его выражение было таким же непреклонным. Затянутая в перчатку рука покоилась на рукояти кинжала, висящего у бедра.
Обведя глазами комнату, она чуть заметно поклонилась Эрин и Джордану.
— Я — Надия.
Второй сангвинист, мужчина, стоял в двух шагах позади женщины.
— А я — Эммануил, — произнес он с испанским акцентом.
Мужчина был одет в черную сутану, расстегнутую спереди сверху донизу, под которой виднелся черный кожаный костюм и угадывались контуры невидимого оружия, по всей вероятности, покрытого серебром. Его белокурые волосы, слишком длинные для пастора, свободно спадали на плечи, одну его скулу прочерчивал сверху вниз розовый шрам.
Рун быстро заговорил с пришедшими на латыни. Эрин слушала, но не показывала вида, что понимает. Джордан застыл в своей привычной позе, ладонь покоилась на прикладе пистолета-пулемета, свешивающегося с плеча. Он попросту не доверял здесь никому.
Эрин, копируя его, проявила показной интерес к карте на экране, напряженно вслушиваясь при этом в разговор.
Рун быстро и немногословно изложил им все на емкой и краткой латыни: и о пророчестве, и о Джордане и Эрин, и о Книге, которую они ищут, и о врагах, с которыми они столкнулись. Стоило ему произнести слово «Велиан», как оба они, Надия и Эммануил, мгновенно напряглись.
Закончив рассказ, Рун повернулся к Леопольду:
— Ты понял, что тебе надо сделать?
Леопольд утвердительно кивнул:
— Три мотоцикла. Они уже заправлены и ждут вас.
Эрин не отрывала глаз от карты, от тонкой белой линии, проходящей по горам. Конечно, нечего и думать, что они могут добраться до нужного им места на легковой машине или даже на внедорожнике.
— Вы, похоже, готовы? — спросил Рун, глядя на Эрин и Джордана.
Эрин хватило лишь на то, чтобы подтвердить свою готовность кивком — но даже и это движение было неестественным, вымученным. Ей была ненавистна даже сама мысль о том, что надо покидать это привычное для нее, как для ученого, место, набитое пыльными книгами, заставленное колченогими, обитыми потертой кожей стульями; место, где с холодным безразличием светится огромный компьютерный экран. Но у нее были обязательства.
Когда Леопольд вел их по лестницам, Джордан не отходил от нее дальше чем на шаг, поддерживал ее, держа за запястье, при этом задерживая ее руку в своей дольше, чем требовалось.
Наклонившись к ее уху так близко, что она чувствовала на щеке его горячее дыхание, он спросил:
— В том, о чем они там говорили, есть что-либо, о чем мне надо знать?
Разумеется, ее показное невнимание к их разговору не могло быть воспринято им всерьез — Джордан ясно видел, что она вслушивается в их разговор. Эрин усиленно подыскивала слова для ответа, что было весьма затруднительно, поскольку ее сознание в это время переполняло ощущение его близости и практически все ее усилия были сосредоточены на том, чтобы не позволить своему телу преодолеть этот последний разделяющий их дюйм.
Перед тем как ответить, ей пришлось мысленно повторить его вопрос.
— Ничего важного. Он просто ввел их в курс дела.
— Ты тоже держи меня в курсе дела, — прошептал он ей на ухо.
Она, подняв голову, посмотрела в его глаза, потом перевела взгляд на его губы, вспомнила, как они там, в Иерусалиме, приникали к ее губам.
— Доктор Грейнджер? — окликнул ее Рун, стоявший на верхней ступеньке лестницы. — Сержант Стоун?
Тяжело дыша — и не только из-за крутого подъема, — Эрин поспешила вслед за сангвинистами.
Оказавшись на открытом воздухе, она почувствовала, что ночью стало еще холоднее, к тому же туман вокруг сгустился. Она с трудом различала очертания их «Мерседеса».
Когда они обошли машину, Джордан присвистнул от удивления.
Три черных мотоцикла с красными выхлопными трубами стояли перед ними на влажной траве. На Эрин они не произвели особого впечатления, но Джордан был просто поражен.
— «Дукати Стритфайтер», — задыхаясь от восторга, произнес он. — С магниевыми ободами и угольными глушителями в выхлопных трубах. Здорово! А быть попами, оказывается, не так уж и плохо.
Эрин смотрела на мотоциклы с более практичной точки зрения, сравнивая число пассажиров с числом машин.
— Кто с кем едет?
Надия, чуть приподняв уголки губ в едва уловимой улыбке, которую смогла сохранить с тех далеких времен, когда была человеком, сказала:
— С точки зрения равномерного распределения масс, мне следует взять сержанта Стоуна.
Эрин заколебалась. Она все еще не разобралась полностью в том, какова роль в предстоящей операции сангвиниста женского пола. Если Рун был пастором, то она — кто-то вроде монахини, давшей обет церкви? Что бы там ни было, но во взгляде, которым она смотрела на Джордана, не было ничего, кроме целомудрия.
Стоун, разумеется, истолковал ее предложение по-своему и подошел к одному из мотоциклов.
— Я могу вести байк. — По тому, как он произнес это, было ясно, что он хочет сидеть за рулем одной из машин. — И я хотел бы иметь своей пассажиркой Эрин.
— Вы поедете медленно и будете задерживать всех, — сказала Надия, и на мгновение во взгляде ее черных глаз промелькнула насмешка.
Эрин поначалу ощетинилась, но, вспомнив, с каким мастерством Рун вел «Мерседес», вынуждена была признать, что скорость реакции ни у нее, ни у Джордана не идет ни в какое сравнение с быстротой реакции сангвинистов.
Джордан, должно быть, тоже признал это, поскольку с тяжелым вздохом и помрачневшим лицом кивнул.
Эммануил, подойдя к одному из мотоциклов и не говоря ни слова, по-хозяйски сел на седло. Джордан последовал за Надией к другой машине.
— Вы поедете со мной, доктор Грейнджер, — объявил Рун, направляясь к третьему мотоциклу.
— Даже и не знаю, если…
Не обращая внимания на ее слова, Корца сел на седло, приподняв и расправив полы своей сутаны. Обернувшись, он похлопал ладонью в перчатке по кожаному сиденью позади.
— Я помню, как вы сказали: «Для того чтобы добыть эту Книгу, нам придется не жалеть себя». Это ведь ваши слова, не так ли?
— Да, мои, — сделав усилие над собой, согласилась Эрин. — А мы что, поедем без шлемов?
Надия, услышав это, рассмеялась, а ее оживший мотоцикл взревел.
04 часа 10 минут
Рун напрягся, почувствовав, как руки Эрин обхватили его за талию. Даже сквозь кожу своего костюма он ощущал тепло, исходившее от ее рук и доходившее до его тела. Какой-то момент в нем боролись два непримиримых желания: оттолкнуть ее локтем подальше от себя или прижать ближе к себе.
Вместо этого Корца сделал то, что требовалось от него в этот момент.
— Вы прежде ездили на мотоцикле? — спросил он, пристально вглядываясь в темноту леса, затянутую к тому же еще и густой дымкой тумана.
— Один раз, но это было очень давно, — ответила Эрин.
Рун чувствовал, как за его спиной колотится ее сердце.
Она была напугана сильнее, чем это могло показаться по ее голосу.
— Со мной вы будете в безопасности, — успокоил ее Корца, надеясь, что так оно и будет.
Эрин согласно кивнула, но сердце ее не стало биться спокойней.
Джордан, сидевший за спиной Надии, поднял вверх большой палец, когда она нажала на газ и мотор ее мотоцикла взревел, перейдя с холостых на рабочие обороты. Эммануил просто сорвался с места и рванул вперед, не дожидаясь никого.
Надия последовала за ним.
Хотя Рун пустил свой мотоцикл на более щадящей скорости, Эрин обхватила его еще крепче. Ее тело терлось о его спину, пока она плотно не прижалась к нему. Ее животное тепло грело Руна, но все его естество противилось этому телесному контакту. Он не должен был допускать того, чтобы его основной инстинкт взял верх над его сознанием. Он священнослужитель и с Божьей помощью исполнит свою миссию. Пробормотав короткую молитву, Корца сосредоточился на мотоцикле Надии, задние габариты которого быстро удалялись, прибавил скорость — и сразу же погнал свой мотоцикл еще быстрее.
Черные стволы деревьев, стоявшие по обеим сторонам дороги, мелькали перед глазами. Голубоватый луч фары прорезал тяжелую, как одеяло, завесу тумана. Рун во все глаза следил за неровностями дороги. Одно неправильное движение, и они разобьются.
Несущиеся впереди Надия и Эммануил прибавили скорость. Он — тоже.
Эрин уткнула лицо между его лопаток. Она дышала часто, но не глубоко, а ее сердце трепыхалось, словно заячье. Она еще не паниковала, но была близка к этому.
Несмотря на молитвы и обещания, тело Корцы сделалось чувствительным к ее страху.
04 часа 12 минут
Джордан сильно наклонялся на поворотах. Стоящие рядом с дорогой деревья сливались в одну длинную черную полосу с темно-зелеными вкраплениями. Глаза болели и слезились от ветра. Полы его плаща трепались за спиной.
Надия открыла дроссель, выехав на прямолинейный участок дороги — такие участки редко встречались на их извилистом пути. Стоун изловчился бросить из-за ее спины быстрый взгляд на спидометр: 254 километра в час — иначе говоря, их скорость была чуть больше 150 миль в час.
Это больше походило на полет.
Джордан слышал, как Надия смеялась, разгоняя мотоцикл все быстрее, но что он чувствовал при этом, он не мог объяснить даже себе. Ему ничего не оставалось делать, как только разделить ее энтузиазм, смеяться вместе с ней, ощущать переливающееся через край возбуждение, впервые после Масады чувствовать себя свободным.
Проходя очередной поворот, Надия накренила мотоцикл. Левое колено Стоуна не достало какого-то дюйма до усыпанной гравием дороги, а лицо проскочило на расстоянии фута от нависшей над дорогой скалы. Одно неверное движение, его или Надии, — и он был бы мертв.
Джордана бесило, что его жизнь зависит от ее мастерства вождения мотоцикла. Он был не более чем зрителем ее трюкачества за рулем.
Однако его лицо, обдуваемое ветром, улыбалось, он крепко прижимался к ее холодному твердому телу, но следил за тем, чтобы не сорваться невзначай и не проявить грубости. Он словно попал в супермаркет в «золотой час».
