Глава 30
27 октября, 03 часа 22 минуты
по центральноевропейскому времени
Этталь, Германия
Едва Эрин переступила через порог маленькой двери в заднем фасаде аббатства, знакомый запах дыма горящего дерева вернул ее снова к тому времени, когда она была обязана постоянно обеспечивать дом дровами и водой.
Это показалось ей очень странным. Зачем сангвинистам огонь? Разве они любят тепло, танцующее пламя, потрескивание угольков? А может быть, в этой части аббатства жили люди?
Шагнув за порог, Эрин остановилась рядом с Джорданом у входа в длинный каменный коридор, конец которого был скрыт в темноте. Путь им преградил ангельского вида священник, с виду не более чем мальчик.
Может, он и вправду был мальчиком?
— Я брат Леопольд, — приветствовал он их, сопровождая свои слова легким поклоном; в его речи слышался сильный баварский акцент. На нем было простое монашеское одеяние, а на лице — круглые очки в проволочной оправе. — Позвольте мне включить свет.
Он протянул руку вперед, но Джордан перехватил ее со словами:
— Никакого освещения, пока мы все не отойдем от двери.
— Простите мою неосмотрительность. — Брат Леопольд зашагал вперед по длинному коридору. — Здесь, в провинции, мы привыкли к спокойной жизни. Прошу вас следовать за мной.
Он повел их по темному коридору к лестницам. В темноте Эрин, споткнувшись, чуть не столкнула провожатого вниз по ступенькам, но Рун, изловчившись, подхватил ее за локоть и поставил прямо, его рука была крепкой и в то же время холодной.
Джордан сунул ей в руку пару очков ночного видения.
— Раз уж мы захватили с собой эти игрушки, возможно, они нам действительно понадобятся. Как говорят, в чужой монастырь со своим уставом…
Эрин надела очки и закрепила их на глазах с помощью эластичного ремешка, перекинутого за голову. Весь мир сразу покрылся зелеными тенями. Она с трудом различала ступеньки. Вместо грубых каменных плит под ногами был протертый линолеум, похожий на тот, который можно встретить практически в каждом университете.
Этот незначительный показатель соответствия принятому стандарту успокоил ее.
Из любопытства Эрин переключила свои очки на инфракрасный режим и сразу увидела рядом с собой свет теплого тела Джордана. Инстинктивно она приблизилась к нему.
Взгляд, направленный на их провожатого, показал, что тот пропал — хотя она отчетливо слышала его шаги по ступенькам лестницы. Его тело явно не излучало тепла. Несмотря на свою ангельскую внешность, он вовсе не был молодым человеком. Он был сангвинистом. Обеспокоенная этой мыслью, Эрин снова переключила очки на режим ночного видения.
Они дошли до нижней площадки лестницы, и тут путь им преградила стальная дверь с электронным замком.
Брат Леопольд набрал на клавиатуре пятизначный код, и дверь распахнулась.
— Поторопитесь, прошу вас.
Эрин, оглянувшись через плечо, вдруг почувствовала страх и задумалась над тем, какая опасность может их подстерегать.
— В этом помещении установлено устройство климатического контроля, — с ободряющей улыбкой пояснил брат Леопольд. — Больше ничего, поверьте мне.
Эрин быстро вошла в дверь, следом за ней вошел Джордан, все еще демонстрирующий свою готовность к любым неожиданностям.
Протянув руку, брат Леопольд повернул выключатель. Зажегся свет, почти ослепив Эрин, глаза которой все еще были прикрыты очками. Она и Джордан мгновенно сорвали с себя эти не нужные сейчас предметы экипировки.
— Прошу прощения, — извинился брат Леопольд, поняв, что он сделал, включив свет без предупреждения.
Эрин, часто моргая, помогла сетчатке глаз восстановиться после слепящей вспышки и стала внимательно осматривать заставленную разнообразными вещами комнату, похожую на ее офис в Стенфорде. Но вопреки ее ожиданием, вместо сокровищ библейских времен комната была заполнена реликвиями и артефактами Второй мировой войны. Одна стена была сплошь завешана вставленными в рамы картами 1940-х годов; возле другой от пола до потолка громоздились полки, набитые книгами в два ряда; дальняя стена была облицована черным стеклом, что показалось Эрин несколько странным. В комнате пахло книгами, чернилами и кожей.
Как человек науки, она с удовольствием вошла сюда — и с таким же удовольствием осталась бы здесь навечно.
Ветхий, обитый потертой кожей конторский стул стоял возле большого дубового письменного стола, на котором громоздились кучи бумаг, стопки книг и стеклянная шкатулка, наполненная жетонами и медалями.
Джордан, обозрев комнату, изрек:
— Слава Господу, что хоть в кои-то веки здесь я не вижу ни одной вещи, которая выглядела бы более древней, чем Соединенные Штаты.
— По-вашему, это хорошо, — недовольно заметила Эрин.
— И не дурит головы, — добавил Рун. — Ведь много зла было содеяно в современный период истории, так же как и в древние эпохи.
— Никто не собирается мешать мне наслаждаться этим моментом, верно?
Джордан, подождав, пока брат Леопольд отошел в сторону, приблизился к ней, и снова она почувствовала доброжелательное тепло, исходящее от его тела.
— Простите, что не прибрался в комнате, — сказал молодой монах, поправляя очки. — А также и за то, что не познакомился с вами. Вы ведь сержант Джордан Стоун, верно?
— Так точно, — отчеканил тот, протягивая руку.
Брат Леопольд пожал ее обеими руками, подняв и опустив сомкнутые в пожатии руки.
— Willkommen. Добро пожаловать в Эттальское аббатство.
— Спасибо, — ответил Джордан, доброжелательно улыбаясь монаху.
Брат Леопольд ответил Джордану улыбкой, такой же приветливой, как и его рукопожатие.
Представив себя, Эрин про себя решила, что этот монах более человечный, чем Рун или Бернард. Правда, его протянутая для пожатия рука была такой же холодной, но ее пожатие было более дружественным, чем при знакомстве с другими членами его Ордена, и менее формальным по сравнению с пожатием руки, затянутой перчаткой. Возможно, он просто моложе своих собратьев, проживших на свете на много столетий больше.
Брат Леопольд драматическим жестом руки указал на хаос, творящийся в его кабинете.
— Вся коллекция и я сам в вашем полном распоряжении, профессор Грейнджер. Насколько мне известно, у вас есть некий артефакт, о котором вы хотели бы получить более подробные сведения.
— Совершенно верно.
Запустив руку под куртку, Эрин достала из кармана джинсов пакетик и, развернув его, положила на ладонь нацистскую медаль. Протянув ее монаху, она спросила:
— Что вы можете сказать об этом?
Держа медаль большим и указательным пальцами, он внимательно осмотрел ее через очки, затем, сняв их, поднес медаль почти вплотную к глазам. Несколько раз подбросил ее на руке и, наконец, подошел к столу, где положил ее под увеличительный объектив, закрепленный на штативе. Прочел выгравированную надпись:
— «Аненербе». Неудивительно, что вы нашли один из их опознавательных знаков в Святой земле. Эта группа провела там не один десяток лет, отыскивая и обшаривая усыпальницы, пещеры, разного рода развалины. — Он повернул медаль другой стороной. — О, а вот это уже интересно. Руна Одал. — Леопольд внимательно посмотрел на Эрин. — А в каком именно месте вы ее нашли?
— В ручке мумифицированной девочки, убитой в израильской пустыне. Мы ищем какие-либо артефакты, которые, возможно, были похищены у нее людьми из «Аненербе».
Одна бровь монаха в изумлении поднялась. Он смотрел на них, ожидая дальнейших объяснений, но, не дождавшись, вздохнул и, разведя руками, заключил:
— Зло, которое сотворили эти нацисты, не поддается исчислению.
Эрин почувствовала себя неловко и даже несколько виноватой за то, что не могла говорить более открыто с этим благожелательно настроенным монахом. Она знала, что брату Леопольду ничего не известно о том, что они заняты поисками Кровавого Евангелия — он должен был всего лишь помочь им выяснить, что за вещь они нашли в пустыне.
— Как по-вашему, возможно определить, кому принадлежала эта медаль? — спросила Эрин. — Если бы мы знали это, то, возможно, более точно определились бы с направлением дальнейших поисков.
— Это может быть трудно. Я не вижу никаких опознавательных знаков.
Эрин старалась не показывать охватившее ее отчаяние, но разве могла она справиться с ним?
Джордан, должно быть, уловил ее настроение, поскольку, положив руку ей на плечо, постарался перевести разговор на другую тему. Он прочел несколько названий на картах, правильно выговаривая немецкие слова.
— Вы говорите по-немецки? — удивилась Эрин.
— Немного, — ответил Джордан. — И еще немного по-арабски. И немного по-английски.
Рун повернулся на месте, привлекая к себе внимание Эрин, и она задумалась, сколько языков может знать он.
Джордан, глядя на брата Леопольда, спросил:
— А как вам удалось собрать такую значительную подборку карт?
— Некоторые попали ко мне сразу после того, как были напечатаны. — Монах погладил деревянные розовые четки, висевшие у него на поясе. — Должен со стыдом признаться вам, что, будучи человеком, я был членом Национал-социалистической партии.
Глаза Джордана расширились.
— Вы…
Придя в такое же удивление, Эрин пыталась представить себе этого округлого монаха с открытым лицом в образе нациста.
В разговор вмешался Рун:
— Может, нам сосредоточить внимание на «Аненербе»?
— Разумеется. — Брат Леопольд уселся на шаткий, обитый кожей стул. — Я просто хочу, чтобы оба ваши спутника поняли, что мои знания в подобных вопросах вовсе не эзотерические. Став сангвинистом и узнав больше о деятельности нацистов, я посвятил все свое дальнейшее существование и мои научные занятия уничтожению созданного ими зла и недопущению того, чтобы подобное злодейство когда-нибудь повторилось.
— А в процессе этого, — спросил Рун, — вам доводилось видеть медали, подобные этой?
— Да, я видел такие. — Брат Леопольд порылся в одном из ящиков письменного стола и вынул оттуда небольшую деревянную коробочку со стеклянной крышкой. — Вот посмотрите, тут несколько жетонов «Аненербе». Большинство из них собрал падре Пирс, мой наставник и пастор, который и ввел меня в духовный сан. Он знал о нацистских оккультных изысканиях намного больше, чем кто-либо другой, — возможно, даже больше, чем об этом знали сами немцы.
Эрин вспомнила, как кардинал Бернард там, в Иерусалиме, упоминал имя этого погибшего пастора. Многие выдающиеся историки ушли из жизни в прошедшие столетия, унеся с собой в могилу добытые ими, но незадокументированные сведения. Для людей, занимающихся исследованиями, такие потери часто бывают невосполнимыми.
Монах снова обратил их внимание на извлеченную им из стола коробочку:
— Я думаю, вы обратите внимание на центральную часть медали.
Он постучал пальцем по стеклу над отлитым из сплава олова со свинцом жетона в форме руны Одал со свастикой в середине и двумя ножками, протянутыми снизу и как бы оканчивающимися маленькими ступнями.
Эрин прочитала слова, выгравированные по краям: «Volk. Sippe».
— «Народ» и «племя», — перевела она. — «Аненербе» верила, что германцы происходят от арийской расы, от народа, который, как они считали, обитал в Атлантиде, перед тем как двинуться на север.
— В Атлантиде? — качая головой, переспросил Джордан.
Внимание Эрин привлек другой жетон. Эмблема на нем имела форму подставки для установки раскрытой книги.
— А что это?
— А этот жетон подтверждает важность, придаваемую «Аненербе» документальному подтверждению своей арийской истории и унаследованным традициям. Однако некоторые утверждают, что этот жетон означает величайшую тайну, некую оккультную книгу, описывающую великую силу, и эта книга будто бы есть у них.
Эрин и Рун переглянулись.
Может ли это быть истолковано как намек на то, что они владеют Кровавым Евангелием?
Монах сдвинул в сторону груду документов времен нацистской эпохи, под ней показалась современная компьютерная клавиатура. Он застучал по ней пальцами, и стена позади его письменного стола вдруг засветилась, оказавшись гигантским компьютерным монитором. На громадном экране стали с невероятной скоростью возникать данные. Оказывается, сангвинисты располагают и древними, и современными игрушками.
— Если вы ищете пропавшие артефакты «Аненербе», — сказал Леопольд, не отрывая своих быстро летающих пальцев от клавиатуры, — то вот перед вами карта Германии. Я тружусь над ней по меньшей мере шестьдесят лет. Красными стрелками на ней указаны предполагаемые места расположения нацистских бункеров и хранилищ. Зеленым отмечено то, что уже было опустошено. — Он вздохнул. — Как это ни печально, красных стрелок больше, чем зеленых.
Эрин почувствовала, как внутри ее все оборвалось. Едва ли на карте можно было найти хоть один квадратный дюйм, где не было бы стрелки. И печальнее всего было то, что большинство из них были красными.
— Если все они еще не опустошены, — спросила Эрин, показывая на карту, — как вы выяснили, где именно они находятся? И как понимать предполагаемые нацистские бункеры?
— Мы слышали рассказы о них. Местный фольклор, если можно так сказать. Иногда мы делаем выводы исходя из информации, обнаруженной в уцелевших — хотя бы частично — нацистских документах.
Джордан пристально вглядывался в экран.
— Но ведь это не единственный способ, воспользовавшись которым вы нанесли на карту все эти точки, ведь верно? — Он кивком указал на переполненный данными экран. — Принимая во внимание сложность этого исследования, я могу предположить, что вы, должно быть, использовали спутниковую телеметрию и методы спутникового радиолокационного исследования подпочвенных пластов для определения мест хранения.
Брат Леопольд улыбнулся.
— Вы заставляете меня чувствовать себя обманщиком. Но в конечном итоге все эти замечательные технологии смогли добавить лишь очень небольшое число красных стрелок. Единственным способом выяснить, если ли в данном месте что-либо или имеется ли в этом хранилище что-либо действительно ценное, — это лично осмотреть их одно за другим.
Глаза Руна блестели, когда он взглядом сканировал выведенную на экран карту сверху вниз.
— То, что мы ищем, возможно, находится в одной из сотен этих обозначенных на экране точек.
Брат Леопольд, откинувшись на спинку стула и закинув ногу на ногу, произнес:
— К сожалению, ничего более утешительного сообщить вам я не могу.
Руна передернуло. Эрин почувствовала его нетерпение и раздражение. Велиалы с таким же усердием и азартом шли по следу Книги, как она, Джордан и Рун. Каждая минута могла стать решающей.
Джордан постучал пальцем по одной из стрелок.
— Начнем эту адову работу отсюда, друзья. Мы пройдем по этим точкам, оценим их с точки зрения вероятности и проработаем… вернее, перепашем их. Будем пользоваться координатной сеткой. Эта работа будет не быстрой, но тщательной.
Его предложение было логичным — но не давало уверенности в том, что является правильным.
03 часа 42 минуты
Джордан смотрел, как Эрин, подойдя к письменному столу, вынула медаль из-под увеличительного объектива. По складке между ее бровями и по наклону спины он ясно видел, что она расстроена. Ему также не по душе было предложение обследовать сотни мест, но что еще можно было предложить?
Эрин повернулась в его сторону, и он сразу заметил блеск в ее глазах. Это было привычным признаком того, что положение должно измениться, правда, не всегда эти изменения бывали к лучшему.
Коснувшись ее плеча, Джордан спросил:
— Эрин, ты что-то надумала?
— Даже и не знаю.
Подушечкой большого пальца она потерла руну на обратной стороне медали. Корца, склонив голову набок, не отрываясь смотрел на Эрин с такими же напряжением и волнением, какие испытывал Джордан; своими пристальными взглядами они буквально пожирали ее.
Стоун, сдвинувшись с места, встал между ними.
— Рассказывайте, — сказал он. — Может быть, мы что-нибудь подскажем.
Взгляд карих глаз Эрин был где-то далеко.
— Символы были очень важными элементами для «Аненербе». Почему именно этот символ оказался на сорванной девочкой медали?
Стул под Леопольдом заскрипел.
— Руна Одал обозначает наследственность. Одал, начертанная после имени человека или на каком-то предмете, обозначает право собственности, иначе говоря, владение.
— Подобно тому, как ваши кеды помечены вашим именем, — уточнил Джордан. Он посмотрел на жетон со свастикой в центре руны. — Так, значит, эта эмблема свидетельствует о том, что «Аненербе» принадлежит нацистам?
Стоун понимал, что его вопрос звучит явно по-идиотски для уха ученого человека, но ведь иногда идиотские предложения приводят в конце концов к тому, что дело сдвигается с места.
— Я думаю, более правильным было бы полагать, что, по мнению «Аненербе», она принадлежала Третьему рейху, — поправила его Эрин. — Все, кто работал в этой структуре, верили, что они стоят на страже арийского наследия.
— Ну и что из этого следует? — решительным тоном спросил Рун, склоняясь к ней, словно намереваясь заставить ее силой ответить на его вопрос.
Эрин, подавшись назад, ответила:
— Я не уверена в своих предположениях, но в конце войны Берлин подвергался бомбардировкам. Лидеры Третьего рейха, скрываясь от правосудия, были в бегах. — Слова слетали с ее губ медленно, как будто она подыскивала их, в точности повторяя когда-то рассказанную историю. — И ученые «Аненербе» еще до формальной капитуляции знали, что война проиграна.
Леопольд согласно кивал.
— Они, конечно, знали. Но они мыслили в терминах столетий. Для них настоящее было бесцветной малоценной субстанцией. Их интересы сосредотачивались на истории арийской расы, уходящий корнями в прошедшие десять тысяч лет — и в ее будущее в течение такого же числа тысячелетий.
— Они думали о Четвертом рейхе! — сказала Эрин, глаза ее светились. — Эта группа, должно быть, планировала работу на дальнюю перспективу. Они наверняка хотели сохранить свои наиболее ценные вещи и сберечь их до наступления эпохи Четвертого рейха.
— А это значит, что они наверняка должны были спрятать их в местах, не известных вождям Третьего рейха, — заключил Леопольд, снова поворачиваясь к своему столу. — Поэтому мы можем исключить из рассмотрения все бункеры, задокументированные нацистским правительством.
Монах торопливо застучал по клавишам, и половина красных стрелок исчезла с экрана.
— Это уже кое-что, — облегченно вздохнул Джордан.
— И все-таки их еще слишком много, — грустно констатировала Эрин, шагая взад-вперед по маленькому офису, стараясь погасить нервное напряжение и заставить себя сосредоточиться.
Рун, не двигаясь с места, во все глаза следил за ней.
Эрин, не глядя на экран, указала на него рукой.
— Где они могли спрятать свои наиболее ценные артефакты, будучи уверенными в том, что будущие арийские ученые смогут найти их?
— А как насчет Атлантиды? — спросил Джордан, закатывая глаза. — С помощью русалок?
Эрин шлепнула себя ладонью по лбу.
— Ну конечно!
Трое мужчин молча смотрели на нее, как на ненормальную.
— Эрин, — ласковым предостерегающим голосом произнес Рун. — Должен напомнить вам, что нацистам не было известно местонахождение Атлантиды.
Она пропустила мимо ушей такую малозначимую для нее подробность.
— В легенде сказано, что Четвертый рейх поднимется из моря, как когда-то Атлантида, и вернет арийской расе ее господство над всеми. — Она повернулась к Леопольду. — А что, если оставшиеся ученые «Аненербе» пытались, образно говоря, выбрать беспроигрышное пари и следовать тому, что гласит пророчество?
Рун встал рядом с Джорданом, как будто что-то из только что сказанного Эрин обеспокоило его.
Эрин, словно ощутив прилив вдохновения, продолжала:
— Если следовать легенде, они, возможно, спрятали наиболее важные и значительные артефакты где-то возле воды. Оказавшись в окружении сил союзников, остатки ученых «Аненербе» уже не могли в конце войны достичь берега моря — и им пришлось прятать свои сокровища, закапывая их в землю Фатерланда. Поэтому им пришлось подыскивать самое подходящее место, но уже иного рода.
Раздался ставший вдруг хриплым голос Леопольда:
— Водное пространство внутри Германии.
— Какое-либо озеро, — уточнила Эрин.
Леопольд быстро ввел команду с клавиатуры, и с экрана исчезли почти все красные стрелки; осталась лишь дюжина стрелок, указывающих на неисследованные бункеры, расположенные на берегах озер.
Джордан сжал от возбуждения кулаки.
Даже на лице Руна, казалось, вот-вот появится улыбка.
— Сейчас я выведу фотографии всех этих точек, сделанные со спутника, — сказал Леопольд.
Через несколько минут на громадном экране появилось некоторое подобие шахматной доски — это были картины всех предварительно отобранных бункеров, полученные с помощью системы спутниковой подповерхностной радиолокации.
— Mein Gott im Himmel! — в экстазе возопил Леопольд, перейдя непроизвольно на родной язык.
Все как по команде подошли почти вплотную к экрану и во все глаза смотрели на него.
Очертания одного из подземных бункеров, расположенного в правом нижнем квадрате, в точности повторяли контуры руны Одал. И этот сразу обративший на себя внимание бункер был расположен вблизи озера.
Фактически он находился под водой.
Почти как Атлантида.
