23
Хороший нож хорош только в умелых руках
По дороге кто-то скачет — он еще далеко, но несется на всех парах.
— Может, это из Брокли-хиллз? — с надеждой и сомнением в голосе спрашивает Виола.
— Брокли-фоллз, — поправляю ее я. — Прячемся, живо!
Мы быстро собираем сумки. Вокруг нас узкая рощица, вклинившаяся между дорогой и рекой. Перейти через дорогу мы не решаемся, а поскольку сзади река, нам остается только спрятаться за большое поваленное дерево. Собрав последние вещи, мы залезаем за него, и я сжимаю Манчи между коленей. Отовсюду брыжжет дождь.
Я достаю нож.
Топот копыт все ближе и ближе…
— Вседник один, — шепчет Виола. — Это не армия.
— Ага, — отвечаю я, — но как быстро он скачет!
Тук-дук, тук-дук, тук-дук
… Между деревьями уже видно скачущий силуэт. Он несется по дороге невзирая на дождь и наступление темноты. С хорошими вестями так не торопятся, верно?
Виола оглядывается на реку:
— Ты плавать умеешь?
— Ага.
— Молодец, — говорит она. — А я вот нет.
Тук-дук, тук-дук, тук-дук…
Я начинаю слышать легкий Шум всадника, но копыта пока стучат громче.
— Лошадь! — говорит Манчи, зажатый между моими коленями.
Вот он, Шум: как бутто треск между ударами копыт о землю. Мгновенные вспышки. Части слов: дорог… и па… и глуп… и всякое прочее.
Я крепко стискиваю рукоять ножа. Виола больше ничего не говорит.
Тук-дук, тук-дук, тук-дук…
Быстрее… и сумерки… и пристрелить…
Конник сворачивает и мчится по дороге уже в ста метрах от нас.
Тук-дук, тук-дук…
Нож поворачивается в моей руке, потомушто…
Пристрелю всех… и Она была аппетитненькая… и темень какая…
Тук-ДУК…
Кажется, я узнаю этот Шум…
ТУК-ДУК, ТУК-ДУК, ТУК-ДУК…
Он все ближе и ближе, почти что…
И тут сквозь топот копыт, шум дождя и плеск реки раздается отчетливое Тодд Хьюитт? Мысль ясная, как день.
Виола охает.
И наконец-то я вижу, кто это.
— Младший! — лает Манчи.
Это мистер Прентисс-младший.
Мы вжимаемся в бревно еще сильней, но пользы от этого никакой, потомушто всадник дергает на себя поводья, и конь резко встает на дыбы, чуть не сбрасывая хозяина на землю.
Но только чуть.
Он даже ружья не роняет.
Тодд Хьюитт, черт подери!!! орет его Шум
— Вот дерьмо, — выдыхает Виола, и я прекрасно ее понимаю.
— ТПРУУУ! — орет мистер Прентисс-младший во всю глотку. Он так близко, что мы видим улыбку на его лице и слышим удивление в голосе. — Вы пошли ПО ДОРОГЕ?! Даже не потрудились пойти ЛЕСОМ?
Мы с Виолой переглядываемся. А что нам оставалось?
— Да я твой Шум всю жизнь слушал, сопляк! — Прентисс-младший поворачивает коня то в одну сторону, то в другую, пытаясь разглядеть нас за деревьями. — Думаешь, раз ты СПРЯТАЛСЯ, я не услышу?
В его Шуме звучит радость. Искренняя радость, как бутто он не может поверить своей удаче.
— Постойте-ка! — восклицает он, въезжая в рощу. — Что я слышу? Что это такое рядом с тобой? Пустота!
Он произносит это слово таким мерзким тоном, что Виола съеживается. У меня есть нож, зато у Прентисса-младшего конь и ружье.
— Вот именно, малыш Тодд, у меня ружье! — вопит он. Его конь переступает через кусты и обходит деревья, двигаясь прямо к нам. — И не одно! Я коечто припас для твоей милой леди, Тодд!
Я смотрю на Виолу. Она видит, о чем он думает, видит гнусные картинки, сочащиеся из его Шума. Ее лицо мгновенно бледнеет и пустеет. Я хлопаю ее по руке и показываю глазами направо — другого пути к отступлению у нас нет.
— О, умоляю тебя, беги! — кричит мистер Прентисс-младший. — Дай мне повод сделать тебе больно!
Конь уже так близко, что нам слышно его Шум, рваный и обезумевший от страха.
Отползать больше некуда.
Они практически над нами.
Одной рукой я стискиваю нож, а второй сжимаю руку Виолы — сильно, на удачу.
Сейчас или никогда. И…
— ДАВАЙ! — ору я.
Мы вскакиваем, и прямо над нашими головами гремит выстрел. Летят щепки, но мы все равно бежим.
— ЗА НИМИ! — орет Прентисс-младший своему коню, и они бросаются к дороге.
Два скачка — и конь уже мчится по ней. Роща между рекой и дорогой не становится гуще, и мы видим друг друга между деревьев. Под нашими ногами трещат ветки, мы наступаем в лужи и скользим, а Прентисс без труда скачет по дороге, не отставая ни на шаг.
Нет, нам не уйти. Это невозможно.
Но мы всетаки летим, перепрыгивая через поваленные деревья и кусты, а Манчи мчится за нами по пятам, сверху льет дождь, и дорога становится все ближе, а потом резко сворачивает к реке. Выхода нет: придется перебежать дорогу прямо под носом у Прентисса-младшего. Дальше начинается густой лес, и я вижу, как Виола выскакивает из рощи на дорогу, а Прентисс-младший выезжает из-за поворота, вертя в руке какую-то непонятную штуку. Мы кидаемся в лес, но конь уже почти настиг нас, и вдруг что-то сковывает мои ноги, так внезапно и крепко, что я падаю как подкошенный.
— А-а-а-а! — воплю я, бухаясь лицом в грязь и опавшие листья. Рюкзак летит вперед и чуть не отрывает мне руки. Виола это видит: она почти перебежала дорогу, но комья грязи уже вздымаются под ее ногами, потомушто она резко тормозит. Тут я кричу: «НЕТ! БЕГИ! БЕГИ!», мы встречаемся взглядами, и что-то меняется в ее лице. Уж не знаю, что это значит, но, когда конь Прентисса-младшего останавливается, она ныряет в лес, а Манчи возвращается ко мне, лая: «Тодд! Тодд!», а значит я попался я попался я попался…
Мистер Прентисс-младший на белом коне тяжело дышит и целится в меня из винтовки. Я понял, что случилось: он бросил мне в ноги веревку с грузилами на концах, она обвилась вокруг ног и повалила меня на землю, точно болотного оленя. Я валяюсь лицом в грязи, пойманный, как дикий зверь на охоте.
— Мой па будет очень рад тебя видеть, — говорит Прентисс-младший. Его конь нервничает и переступает с ноги на ногу, думая: Это змея?
— Мне поручили проехать вперед и узнать, нет ли о вас каких слухов, — ухмыляется Прентисс-младший. — Но я встретил вас самих, ей-богу, собственной персоной!
— Пошел к черту! — говорю я. Только слово выбираю другое.
Нож все еще у меня в руке.
— И я, разумеется, весь дрожу от страха, — говорит Прентисс-младший, целясь прямо мне в лицо. — Бросай.
Я вытягиваю руку в сторону и бросаю нож. Он с плеском падает в грязь, а я все еще лежу на животе.
— Твоя подружка не шибко-то преданной оказалась, а? — говорит Прентисс-младший, спрыгивая с коня и поглаживая его свободной рукой. Манчи рычит, а Прентисс только смеется. — Что у него с хвостом?
Манчи, оскалив зубы, бросается на него, но Прентисс-младший бьет его ботинком в морду, и тот, скуля, отлегает в кусты.
— Смотрю, друзья только так тебя бросают. — Он подходит ко мне. — Будет тебе уроком. Собаки есть собаки, да и женщины — тоже собаки.
— Заткнись! — сквозь стиснутые зубы цежу я.
Его Шум наполняется поддельным сочувствием и ликованием.
— Бедный, бедный Тодд! Столько времени провел с женщиной, да так и не разобрался, что с ней делать!
— Перестань о ней говорить! — выплевываю я, все еще валяясь на животе со связанными ногами.
Тут я замечаю, что могу согнуть колени.
Шум Прентисса-младшего становится еще омерзительней и громче, но лицо у него пустое — ужас!
— А делать с ними надо вот что, — говорит он, присаживаясь на корточки рядом со мной. — Шлюх оставляем в живых, а упрямых пристреливаем.
Он нагибается еще ближе. Я вижу жалкие светлые усики над его верхней губой, которые не потемнели даже от воды, по-прежнему льющейся с неба. Прентисс-младший всего на два года старше меня. И всего на два года крепче.
Змея? думает его конь.
Я медленно упираюсь руками в землю.
— Сейчас я тебя свяжу, — говорит Прентисс-младший дразнящим шепотом, — и пойду искать твою подружку. А потом мы узнаем, к какой категории она относится.
И тут я прыгаю.
Изо всех сил отталкиваюсь руками и согнутыми ногами от земли, целясь Прентиссу макушкой в лицо. Раздается хруст, и Прентисс валится на спину, а я — на него. Бью его по лицу кулаками, пока он не успел среагировать, а потом сгибаю колено и вмазываю ему между ног.
Прентисс-младший сворачивается в клубок и издает низкий, злобный стон. Я откатываюсь и хватаю с земли нож и вскакиваю на ноги и отшвыриваю ногой ружье и начинаю скакать на месте перед конем размахивая руками и вопя: «Змея! Змея!» Конь мгновенно разворачивается и с жалобным ржанием несется обратно на дорогу, без всадника, под проливной дождь.
Я оглядываюсь и — БАХ! — получаю кулаком прямо в переносицу, но не падаю, а замахиваюсь ножом. Прентисс-младший отскакивает в сторону, я замахиваюсь снова, он опять отскакивает, у меня из глаз хлещет вода — от удара и от дождя, — а Прентисс тем временем ищет свое ружье, находит, тянет руку, но я уже вапще не соображаю и прыгаю прямо на него сшибаю с ног и он бьет меня локтем под дых и я опять не падаю и мой Шум вопит и его Шум тоже…
Не знаю, как я повалил Прентисса на спину. Лезвие моего ножа прямо у него под подбородком.
Мы оба замираем.
— Зачем вы за нами гонитесь?! — ору я ему в лицо. — Зачем?!
И этот безусый идиот почему-то улыбается.
Я снова пинаю его между ног.
Он стонет, плюется, но я не выпускаю ножа — на шее Прентисса уже появился маленький порез.
— Ты нужен моему отцу, — наконец выговаривает он.
— Зачем? Зачем мы ему понадобились?
— Вы? — Он выпучивает глаза. — При чем тут вы, придурок? Ему нужен ты, Тодд! Только ты!
Я не верю своим ушам:
— Что?! Зачем?
Прентисс-младший не отвечает. Он смотрит в мой Шум. Смотрит и что-то ищет…
— Эй! — Наотмашь бью его по лицу. — Я задал тебе вопрос!
А он опять улыбается. Поверить не могу: улыбается, черт подери!
— Знаешь, что говорил мой отец? — злобно и насмешливо спрашивает он. — Хороший нож хорош только в умелых руках.
— Заткнись.
— Надо отдать тебе должное, дерешься ты неплохо. — Он все улыбается, из пореза все течет кровь. — А убивать не умеешь.
— Заткнись!!! — ору я, но он-то видит в моем Шуме, что я уже слышал эти самые слова от Аарона.
— Ах так? И что же ты сделаешь? Убьешь меня?
— УБЬЮ! Вот увидишь, УБЬЮ!!!
Прентисс-младший только слизывает с губ дождь и заливается смехом. Я припечатал его к земле и приставил нож к горлу, а он смеется.
— ХВАТИТ! — ору я и приподнимаю нож.
Он продолжает смеяться, а потом вдруг смотрит на меня и говорит…
Говорит…
Говорит вот это…
— Хочешь расскажу, как громко Бен с Киллианом умоляли меня о пощаде, пока я не влепил им по пуле между глаз?
Мой Шум вспыхивает алым.
Я стискиваю нож, готовясь нанести удар.
Я убью его.
Убью, слышите?
И…
И…
И в самый ответственный момент…
Когда я замахиваюсь ножом и подношу его к горлу Прентисса…
Ровно в ту секунду, когда вся власть в моих руках, когда я могу сделать что угодно…
Я мешкаю…
Опять!
Мешкаю…
Всего на один миг…
Но черт бы меня побрал…
Черт бы побрал меня и мою трусость…
Потомушто именно в этот миг Прентисс-младший ударом обеих ног скидывает меня на землю и бьет локтем в горло. Я сгибаюсь пополам, хрипя от боли, и чувствую, как он вырывает нож из моей руки…
Проще простого — как конфетку у ребенка отобрать.
— Ну, Тодд, — говорит он, вставая надо мной, — теперь я покажу тебе, как надо орудовать ножом.