Глава 27
Разговор с Мирей
Расставшись с Кэтрин, Найтон отправился на поиски Эркюля Пуаро, который в зале рулетки бодро делал минимальные ставки на четные номера. Когда секретарь подошел к нему, выпал номер тридцать три, и от фишек детектива ничего не осталось.
– Не повезло, – посочувствовал Найтон. – Хотите поставить снова?
Пуаро покачал головой:
– Не сейчас.
– Игра увлекает вас? – полюбопытствовал майор.
– Только не рулетка.
Найтон бросил на него быстрый взгляд. На лице секретаря отразилось беспокойство.
– Вы очень заняты, мсье Пуаро? – неуверенно поинтересовался он. – Я бы хотел спросить вас кое о чем.
– Я к вашим услугам. Может, нам лучше выйти? На солнце беседовать приятнее.
Они вместе вышли из казино, и Найтон сделал глубокий вдох.
– Я очень люблю Ривьеру, – сказал он. – Впервые побывал здесь двенадцать лет назад, во время войны, когда меня отправили в госпиталь леди Тэмплин. После Фландрии это казалось раем.
– Могу себе представить, – отозвался Пуаро.
– Кажется, что война была так давно! – задумчиво произнес Найтон.
Некоторое время они шли молча.
– Вас что-то тревожит? – неожиданно спросил детектив.
Секретарь с удивлением посмотрел на него.
– Вы правы, – признался он. – Хотя не понимаю, как вы об этом узнали.
– Это проявляется слишком явно, – сухо пояснил Пуаро.
– А я и не догадывался, что мои мысли так легко прочитать.
– Физиогномика – составная часть моей профессии, – с достоинством сообщил маленький человечек.
– Я все расскажу вам, мсье Пуаро. Вы слышали о танцовщице Мирей?
– Chere amie мсье Дерека Кеттеринга?
– Да. Как вы понимаете, мсье ван Олдин, естественно, предубежден против нее. Она обратилась к нему с просьбой о встрече. Он велел мне ответить кратким отказом, что я, разумеется, и сделал. Но сегодня утром Мирей пришла в отель и прислала наверх свою визитку, утверждая, что ей срочно нужно повидать мистера ван Олдина по очень важному делу.
– Вы заинтересовали меня, – заметил детектив.
– Мистер ван Олдин пришел в бешенство и хотел отправить к ней посыльного с требованием немедленно убраться из отеля, но я рискнул с ним не согласиться. Мне показалось весьма вероятным, что эта женщина может сообщить нам ценную информацию. Она ведь тоже была в «Голубом поезде» и могла видеть или слышать что-то важное. Вы согласны со мной, мсье Пуаро?
– Да, – сухо ответил тот. – Позволю себе заметить, что мсье ван Олдин повел себя крайне глупо.
– Я рад, что вы так считаете, – кивнул секретарь. – Так вот, позиция мистера ван Олдина показалась мне настолько неразумной, что я тайком от него спустился вниз и побеседовал с леди.
– Eh bien?
– Трудность заключалась в том, что она настаивала на личном разговоре с мистером ван Олдином. Я, как мог, смягчил его ответ – честно говоря, изложил его совсем в иной форме. Сказал, что мистер ван Олдин слишком занят, чтобы принять ее, но она может передать любое сообщение через меня. Однако Мирей не согласилась и ушла, ничего не сообщив. Но у меня создалось сильное впечатление, что эта женщина что-то знает.
– Это серьезно, – спокойно отреагировал детектив. – Вам известно, где она остановилась?
– Да. – Найтон сообщил название отеля.
– Отлично, – кивнул Пуаро. – Отправимся туда немедленно.
На лице секретаря отразилось сомнение.
– А как же мистер ван Олдин? – неуверенно спросил он.
– Мсье ван Олдин – упрямый человек, – сухо отозвался Пуаро, – а я не спорю с упрямцами. Я действую, полностью их игнорируя. Мы сейчас же повидаемся с этой леди. Я скажу ей, что вы присланы ван Олдином в качестве его представителя, и не вздумайте это опровергать!
Найтон все еще колебался, но детектив не обращал на него внимания.
В отеле им сообщили, что мадемуазель у себя, и Пуаро послал к ней визитки, свою и Найтона с карандашной пометкой: «От мистера ван Олдина».
Вскоре пришел ответ, что мадемуазель согласна их принять.
Когда их проводили в апартаменты танцовщицы, Пуаро сразу же взял на себя инициативу.
– Мадемуазель, – заговорил он с низким поклоном, – мы здесь по поручению мсье ван Олдина.
– Вот как? А почему он не пришел сам?
– Он нездоров, – солгал Пуаро. – Подхватил на Ривьере простуду, но я и его секретарь, майор Найтон, уполномочены действовать от его имени. Если, конечно, мадемуазель не предпочтет ждать недели две.
Если Пуаро хоть в чем-нибудь был уверен, так это в том, что для женщины с темпераментом Мирей слово «ждать» является анафемой.
– Eh bien, мсье, я все расскажу! – воскликнула она. – Я долго терпела, и чего ради? В результате меня оскорбили! Он думает, что Мирей можно выбросить, как старую перчатку? Еще никогда мужчины не уставали от меня – это я устаю от них!
Танцовщица мерила шагами комнату, ее стройная фигура дрожала от ярости. Когда маленький столик попался на ее пути, она толкнула его ногой, и он разлетелся на куски, ударившись о стену.
– Вот как я с ним поступлю! – крикнула танцовщица. – И вот так! – Подняв стеклянную вазу с лилиями, она швырнула ее в камин.
Ваза ударилась о решетку и разлетелась вдребезги.
Найтон взирал на нее с холодным британским неодобрением. Ему было не по себе. Пуаро, судя по веселым искоркам в его глазах, наоборот, вовсю наслаждался сценой.
– Великолепно! – воскликнул он. – У мадемуазель потрясающий темперамент!
– Я артистка, – заявила Мирей, – а у всех артистов бурный темперамент. Я предупреждала Дерека, но он не пожелал меня слушать. – Внезапно она резко повернулась к детективу: – Это правда, что он собирается жениться на той английской мисс?
Пуаро кашлянул:
– On m’a dit, что он страстно в нее влюблен.
Мирей подбежала к ним.
– Так знайте, это он убил свою жену! – крикнула она. – Дерек и раньше говорил мне, что собирается это сделать. Он оказался в тупике и нашел самый легкий выход.
– Вы утверждаете, что мсье Кеттеринг убил свою жену?
– Да, да, да! Разве я уже не сказала вам это?
– Полиция, – заметил Пуаро, – потребует доказательств такого… э-э… заявления.
– Говорю вам, я видела его выходящим из ее купе в ту ночь.
– Когда именно?
– Перед тем, как поезд прибыл в Лион.
– И вы повторите такое показание под присягой, мадемуазель?
Это был совсем другой Пуаро – властный и решительный.
– Да.
Последовала пауза. Мирей тяжело дышала – ее взгляд, вызывающий и одновременно испуганный, переходил с одного лица на другое.
– Это серьезное дело, мадемуазель, – заметил детектив. – Вы сознаете, насколько оно серьезно?
– Разумеется.
– Отлично, – кивнул Пуаро. – Тогда вы должны понимать, мадемуазель, что нельзя терять времени. Не согласитесь ли вы немедленно сопроводить нас в офис судебного следователя?
Мирей была застигнута врасплох. Она колебалась, но, как и предвидел детектив, не могла найти лазейки, чтобы ускользнуть.
– Хорошо, – сказала танцовщица. – Вот только возьму пальто.
Оставшись вдвоем, Пуаро и Найтон обменялись взглядами.
– Нужно… как это у вас говорят… ковать железо, пока горячо, – шепнул маленький бельгиец. – У мадемуазель взрывной темперамент, но через час она, возможно, пожалеет о своей вспышке и захочет выйти из игры. Мы должны предотвратить это любой ценой.
Мирей вернулась закутанная в бархатную пелерину песочного цвета, отороченную мехом леопарда. Она и сама походила на пантеру, готовую к прыжку. В ее глазах все еще сверкали гнев и решимость.
Они застали комиссара Ко и судебного следователя вдвоем. Пуаро представил Мирей, которую вежливо попросили повторить ее заявление. Она это сделала, рассказав – почти теми же словами, которые использовала в разговоре с Пуаро и Найтоном, но с куда большей сдержанностью – о своем разговоре с Кеттерингом и о том, как видела его выходящим из купе жены.
– Весьма необычная история, мадемуазель, – медленно произнес Карреж. Откинувшись на спинку стула, он поправил пенсне и внимательно посмотрел на танцовщицу. – Так вы утверждаете, что мсье Кеттеринг заранее сообщил вам о своем намерении совершить преступление?
– Да. Он сказал, что его жена слишком здорова. Если она должна умереть, то только от несчастного случая, который он постарается устроить.
– Вы сознаете, мадемуазель, – строго спросил следователь, – что таким образом становитесь соучастницей преступного замысла?
– Я? Ни в коей мере, мсье. Я ведь не принимала его слова всерьез. Я знаю мужчин, мсье, – они болтают обо всем, что им приходит на ум. Представляете, что бы произошло, если бы все их слова стали воспринимать au pied de la lettre?
Следователь поднял брови:
– Значит, вы посчитали угрозы мсье Кеттеринга всего лишь праздной болтовней? Могу я спросить, мадемуазель, что заставило вас отказаться от лондонского ангажемента и отправиться на Ривьеру?
Мирей посмотрела на него томными черными глазами.
– Я хотела быть с человеком, которого люблю, – просто ответила она. – Разве это не естественно?
– Мсье Кеттеринг выразил пожелание, чтобы вы сопровождали его в Ниццу? – вмешался Пуаро.
Казалось, танцовщица затрудняется дать ответ. Поколебавшись, она произнесла с высокомерным равнодушием:
– В таких вещах я следую собственным желаниям, мсье.
То, что эта фраза не является ответом, поняли все трое мужчин. Однако они не стали на это указывать.
– Когда вы убедились, что мсье Кеттеринг убил свою жену?
– Я уже говорила вам, что видела, как он вышел из купе жены перед прибытием поезда в Лион. Дерек выглядел как загнанный зверь – я никогда не забуду выражения его лица, хотя тогда не поняла, в чем дело. – Мирей театрально всплеснула руками. – Но потом, когда поезд выехал из Лиона и я узнала, что мадам Кеттеринг мертва, мне все стало ясно!
– Но тем не менее вы не обратились в полицию, мадемуазель, – мягко заметил комиссар.
Мирей свысока посмотрела на него, явно наслаждаясь своей ролью:
– Вы хотели, чтобы я предала моего возлюбленного? Никакая женщина так не поступила бы!
– Однако теперь… – начал комиссар.
– Теперь другое дело. Он предал меня! По-вашему, я должна была молча это стерпеть?
– Да-да, разумеется, – успокаивающе произнес следователь. – А сейчас, мадемуазель, пожалуйста, прочтите ваши показания, проверьте, нет ли в тексте ошибок, и подпишите их.
Мирей не стала тратить время на чтение.
– Все верно, – кивнула она и поднялась. – Я вам больше не нужна, господа?
– В настоящее время нет, мадемуазель.
– И Дерека арестуют?
– Немедленно.
Она злобно рассмеялась, плотнее завернулась в меха и прошипела:
– Он должен был хорошенько подумать, прежде чем оскорблять меня!
– Одна маленькая деталь, мадемуазель… – Пуаро виновато кашлянул.
– Да?
– Что заставляет вас думать, будто мадам Кеттеринг была мертва, когда поезд выехал из Лиона?
Мирей уставилась на него:
– Но ведь она действительно была мертва!
– Разве?
– Конечно! Я…
Она внезапно умолкла. Внимательно наблюдавший на ней Пуаро заметил, как ее взгляд стал настороженным.
– Мне так сказали. Все это говорят.
– Вот как? – произнес Пуаро. – А я и не знал, что об этом факте упоминали за пределами кабинета судебного следователя.
Танцовщица встревожилась.
– В воздухе носятся разные слухи, – проговорила она. – Кто-то мне об этом сказал – не помню, кто именно. – И она направилась к выходу.
Мсье Ко бросился открыть ей дверь, но в это время снова прозвучал вкрадчивый голос Пуаро:
– А драгоценности? Не могли бы вы рассказать нам о них, мадемуазель?
– Какие еще драгоценности?
– Рубины Екатерины Великой. Коль скоро вы слышали так много, то, возможно, вам известно и о них.
– Я ничего не знаю ни о каких драгоценностях, – огрызнулась Мирей и вышла, закрыв за собой дверь.
Мсье Ко вернулся к своему стулу, а следователь вздохнул.
– Настоящая фурия, – заметил он, – но diablement chic! Интересно, говорила ли она правду? По-моему, да.
– Какое-то количество правды в ее рассказе, безусловно, присутствует, – отозвался Пуаро. – Это подтверждает и мисс Грей. Она выглядывала в коридор незадолго до прибытия поезда в Лион и видела, как мсье Кеттеринг входил в купе своей жены.
– Его вина не подлежит сомнению, – заявил комиссар и со вздохом добавил: – Очень жаль!
– Что вы имеете в виду? – поинтересовался Пуаро.
– Засадить за решетку графа де ля Роша было целью моей жизни, и я думал, что на сей раз нам это удастся. Теперешняя версия удовлетворяет меня куда меньше.
Следователь почесал нос.
– Если что-нибудь пойдет не так, мы окажемся в весьма неловком положении, – предупредил он. – Кеттеринг – представитель аристократии. Эта история попадет в газеты, и если мы ошибаемся… – Он красноречиво пожал плечами.
– А что, по-вашему, он сделал с драгоценностями? – спросил комиссар.
– Конечно, он взял их в качестве ложной улики, – ответил Карреж. – Они причиняют ему только одни неудобства, тем более что от них очень нелегко избавиться.
Пуаро улыбнулся:
– У меня имеется одна идея относительно драгоценностей. Скажите, мсье, что вам известно о человеке по прозвищу Маркиз?
Комиссар возбужденно наклонился вперед.
– Маркиз? – переспросил он. – Вы думаете, он замешан в этом деле?
– Я спрашиваю, что вы о нем знаете.
Комиссар скорчил выразительную гримасу.
– Мы знаем о нем не так много, как хотели бы, – с сожалением признал он. – Маркиз, так сказать, орудует за кулисами. Грязную работу выполняют для него подручные. Но мы не сомневаемся, что он выходец не из преступной среды, а из высшего общества.
– Француз?
– Вроде бы да. По крайней мере, мы так считаем. Но не уверены в этом. Он действовал и во Франции, и в Англии, и в Америке. Прошлой осенью в Швейцарии произошла серия ограблений, которые приписывали ему. По всем отзывам, он grand seigneur, одинаково безупречно говорит по-французски и по-английски, но его происхождение остается тайной.
Детектив кивнул и поднялся, собираясь уходить.
– Больше вы ничего не можете нам сообщить, мсье Пуаро? – попытал счастья комиссар.
– В настоящее время нет, – ответил тот, – но, возможно, в отеле меня ожидают новости.
Карреж выглядел раздосадованным.
– Если Маркиз в этом замешан… – начал он.
– То это сводит на нет все наши версии, – закончил за него комиссар.
– Ваши, но не мои, – возразил Пуаро. – С моими версиями все, по-моему, отлично согласуется. Au revoir, мсье! Если ко мне поступит важная информация, я немедленно с вами свяжусь.
Когда Пуаро возвращался в отель, лицо его было серьезным. В его отсутствие пришла телеграмма. Вынув из кармана нож для бумаг, он вскрыл ее. Телеграмма была длинной, и Пуаро прочитал ее дважды, прежде чем спрятал в карман.
Наверху Джордж ожидал своего хозяина.
– Я устал, Жорж, очень устал. Не закажете ли вы для меня чашку шоколада?
Шоколад был заказан и доставлен, слуга поставил его на маленький столик. А когда собрался уйти, Пуаро неожиданно его спросил:
– Кажется, Жорж, вы хорошо знаете английскую аристократию?
Слуга улыбнулся:
– Пожалуй, сэр.
– Очевидно, вы считаете, Жорж, что все преступники – выходцы из низших классов?
– Не всегда, сэр. С одним из младших сыновей герцога Дивайзского произошло несколько неприятных историй. Ему пришлось уйти из Итона из-за подозрения в краже, да и потом он неоднократно причинял беспокойство. Полиция не приняла точку зрения, будто это клептомания. Умный был джентльмен, но порочный до мозга костей. Герцог отправил его в Австралию, и я слышал, что там его осудили, правда, под другим именем. Невероятно, но факт, сэр. А ведь молодой джентльмен отнюдь не нуждался в деньгах.
Пуаро кивнул, пробормотав:
– Страсть к возбуждению и, возможно, какой-то небольшой изъян в психике. Интересно…
Он вынул из кармана телеграмму и снова ее прочитал.
– Или возьмем дочь леди Мэри Фокс, – продолжал слуга, на которого нахлынули воспоминания. – Она обманывала торговцев, и дело доходило до скандалов. Я мог бы назвать еще несколько подобных случаев, произошедших в лучших семьях.
– У вас богатый опыт, Жорж, – вздохнул детектив. – Удивительно, что, прослужив столько лет в титулованных семействах, вы снизошли до меня. Очевидно, с вашей стороны это тоже любовь к возбуждению.
– Не совсем, сэр, – возразил Джордж. – Я случайно прочел в «Светской хронике», что вы были приняты в Букингемском дворце. Как раз тогда я подыскивал себе новое место. Там говорилось, что его величество был с вами очень любезен и высоко отзывался о ваших способностях.
– Да, – промолвил Пуаро. – Всегда хорошо знать причину. – И, помолчав, спросил: – Вы звонили мадемуазель Папополус?
– Да, сэр. Она и ее отец с удовольствием отобедают с вами вечером.
Пуаро допил шоколад, аккуратно поставил чашку и блюдце в самый центр подноса и негромко заговорил, обращаясь скорее к самому себе, чем к слуге:
– Белка, мой дорогой Жорж, собирает орехи. Она запасается ими осенью, чтобы воспользоваться ими позже. Чтобы добиться успеха, Жорж, люди должны извлекать пользу из примеров, которые подают им представители мира животных. Лично я всегда так делал. Был кошкой, наблюдающей за мышиной норкой. Я был собакой, идущей по следу. Также был и белкой, мой славный Жорж. Я запасал один за другим маленькие факты. А сейчас отправлюсь в мою кладовую и выну оттуда орех, который положил туда… дайте вспомнить… семнадцать лет назад. Вы понимаете меня, Жорж?
– Мне бы в голову не пришло, что орехи сохраняются так долго, сэр, – ответил Джордж, – хотя я знаю, что с консервированием возможны любые чудеса.
Пуаро посмотрел на него и улыбнулся.
