22

Я пролетел тридцать тысяч футов и рухнул на землю. Навалилась невероятная депрессия.

— Это невыносимо, — сказал я доктору, — Неужели вы не могли предупредить меня?

С утра моя эйфория стала на глазах испаряться, оставив после себя только грусть. Которую я не мог высказать словами.

— Но ведь всё нормально, — начал я. Потом сообразил, насколько смешно это звучит, — Я хочу сказать, что с Марси всё идёт хорошо. Это просто я. Я слишком напряжён. Я не могу...

Пауза. Я не уточнил, что именно не могу.

Я знал. Но произнести это было непросто:

— Привести её к себе домой. Понимаете?

Я опять поторопился. Зачем нужно было заставлять Марси покидать свой дом? Зачем все эти жесты?

— Может, это просто эгоизм... использовать Марси, чтобы заполнить пустоту, — думал я вслух.

— Или это из-за Дженни. Я хочу сказать, что теперь, почти два года спустя я мог бы встречаться с кем-нибудь и оправдать это. Но мой дом! Чужой — в моём доме, в моей кровати. Конечно, и дом не тот, и кровать — не та. И логика говорит, что это не должно мешать мне. Но, чёрт побери — мешает.

«Дом»... Видите, для меня это по-прежнему место, где жили мы с Дженни.

Парадокс: говорят, что нет мужей, не мечтающих побыть холостяками. Следовательно, я извращенец. Я тону в памяти о времени, когда был женат.

Мне нужно место, которое нельзя было бы осквернить. Постель, в которую никто не залезет. То есть, ничего, что нарушало бы уютную иллюзию — что всё, что у меня есть, я продолжаю делить с кем-то.

До сих пор продолжают приходить письма на её имя. Рэдклифф регулярно присылает ей просьбы о пожертвованиях. Это — мне, за то, что не сообщал о смерти Дженни — никому, кроме друзей.

Вторая зубная щётка в ванной принадлежит Филлиппу Кавиллери.

Видите, это будет либо нечестным по отношению к одной девушке...

Либо предательством по отношению к другой.

Доктор Лондон заговорил.

— В любом случае, вы совершаете ошибку.

Он понимал. Но от его понимания мне неожиданно стало ещё хуже.

— Должен ли быть выбор только из «или-или»? — спросил он в кьеркегоровском стиле, — Нет ли иного объяснения вашего конфликта?

— Какого? — я на самом деле не знал.

Пауза.

— Она нравится вам, — мягко намекнул доктор Лондон.

Я обдумал его слова.

— Кто? Вы не назвали имени.