23
Марси пришлось отложить.
По странному совпадению я назначил наше рандеву на пять. Что, как до меня дошло уже в офисе, приходилось на время сеанса у психиатра. Я позвонил.
— Что, струсили, друг мой? — на сей раз она была одна и могла поддразнить.
— Всего на час позже. Шестьдесят минут.
— Могу я верить тебе? — спросила Марси.
— Это твоя проблема, не так ли?
Так что бежали мы уже в сумерках. В бассейне отражались огни большого города.
Теперь, увидев её снова, я чувствовал, что вчерашние сомнения начинают уходить. Она была красива. Я совершенно забыл, насколько она могла быть красивой. Мы поцеловались и начали пробежку.
— Как прошёл день? — спросил я.
— А, обычные катастрофы, переизбыток продукции, недостаток продукции, транспортные накладки и паника в коридорах. А в основном думала о тебе.
Я подготовил пару тем, чтобы побеседовать по пути. Но обычного лёгкого разговора не получалось. Я снова и снова возвращался к тому же. Я потребовал. Она пришла. Теперь мы оба здесь. Как она себя чувствует?
— Тебе не интересно, куда мы направляемся?
— По-моему, компас у тебя, друг мой.
— Взяла одежду?
— Мы же не станем ужинать в спортивной форме?
Мне стало любопытно, что она взяла с собой.
— Где твои вещи?
— В машине, — она показала куда-то в сторону Пятой Авеню, — обычный саквояж. Очень удобно.
— Для быстрых отъездов.
— Верно, — сказала она, притворившись, что не поняла. Мы пошли на следующий круг.
— Мне кажется, мы двинемся ко мне, — заметил я.
— О'кэй.
— Там не очень просторно...
— Отлично.
— ... и приготовим ужин. Сами. Своими силами. Я добуду чёртовы продукты...
— Отлично, — ответила Марси. Ещё через сто ярдов она остановилась.
— Но, Оливер, — произнесла она почти жалобно, — а кто будет готовить сам чёртов ужин?
Я посмотрел на неё.
— Что-то говорит мне, что тебя это не радует.
Её не радовало. На последнем круге она рассказала мне о своём кулинарном опыте. Он стремился к нулю. Когда-то она собиралась даже пойти на курсы, но Майк не захотел. Впрочем, учиться никогда не поздно. Я почувствовал какую-то гордость. Сам я умел готовить макароны, яичницу и ещё с полдюжины блюд. Что делало меня экспертом, способным ввести её в мир кухни.
По дороге — кстати, пешком попасть ко мне быстрее, чем на машине — мы заглянули в китайский ресторанчик.
Выбор дался мне с огромным трудом.
— Проблемы? — поинтересовалась Марси, наблюдая, как я мучительно изучаю меню.
— Ага. Не могу сосредоточиться.
— Это всего лишь ужин, — сказала Марси. Я так и не смог понять, что она имела в виду.
Я сидел у себя в гостиной, пытался читать воскресный выпуск «Таймс» и сделать вид, что леди у меня в ванной — обычное дело.
— Эй, — сказала она, — эти полотенца... Они немного протухли.
— Да, — сказал я.
— А почище у тебя нет?
— Нет.
Пауза.
— Всё будет нормально, — наконец сказала она.
Ванная была прямо-таки насыщена женственностью. Я собирался сполоснуться очень быстро, но запах духов остановил меня. Или я боялся покинуть бодрящее тепло душа?
О'кэй, я был эмоционален. И раним. Но, странное дело, в этот момент, зная, что снаружи меня дожидается женщина, готовая играть по моим эксцентричным правилам, я не мог сказать, радует меня это, или печалит.
Единственное, в чём я мог быть уверен — что я снова способен чувствовать.
Марси Биннендэйл была на кухоньке и делала вид, что знает, как зажечь плиту.
— Тебе понадобятся спички, Марси, — я закашлялся и быстро открыл окно, — Давай покажу.
— Прости, друг, — сказала она, очень смущённая, — Я потерялась.
Я подогрел ужин, достал пиво и налил апельсинового сока. Марси накрыла на стол (кофейный).
— Откуда у тебя эти ножи и вилки? — спросила она.
— Отсюда, оттуда...
— Вижу. Ни одной одинаковой пары.
— Люблю разнообразие.
(Да. Когда-то у нас был полный набор. Теперь он был надёжно спрятан, как и всё прочее, напоминающее о браке).
Мы уселись на полу и приступили к ужину. Я был настолько свободен, насколько позволяла навалившаяся скованность. Мне казалось, что запущенность и беспорядок квартирки могут напомнить Марси о нормальной человеческой жизни.
— Здесь приятно, — сказала она. И коснулась моей руки, — А музыка у тебя есть?
— Нет, — (Стерео Дженни я тоже отдал).
— Никакой?
— Только радио, оно же и будильник.
— Ничего, если я включу QXR?
Я кивнул и попытался улыбнуться. Она встала. Радио стояло у кровати. На расстоянии перехода в три или четыре шага от места нашей стоянки. Интересно, вернётся она ко мне, или будет ждать там? Заметила ли мою подавленность? Думает, что мой энтузиазм пошёл на спад?
Вдруг зазвонил телефон.
Марси стояла прямо рядом с ним.
— Мне ответить, Оливер?
— Почему бы и нет?
— Это может быть какая-нибудь из твоих подружек, — улыбнулась она.
— Ты мне льстишь. Исключено. Можешь ответить.
Она пожала плечами и взяла трубку.
— Добрый вечер... Да, номер правильный ... Да. Он... Кто я? А какое это имеет значение?
Кто там ко всем чертям смеет допрашивать моих гостей? Я встал и решительно сгрёб трубку.
— Да? Кто это?
Трубка помолчала, потом разродилась скрипучим:
— Поздравляю!
— Ох... Фил.
— Да, слава богу, — рёк святой Кавиллери.
— Как ты, Фил? — спросил я невинным голосом.
Мой вопрос он просто проигнорировал:
— Она красива?
— Кто, Фил? — холодно переспросил я.
— Она, крошка, с которой я говорил.
— А, просто горничная.
— В десять вечера? Давай, придумай что-нибудь получше.
— Я хотел сказать, моя секретарша. Помнишь Аниту? Ту, с длинными волосами? Я хотел передать ей пару документов по делу попечительского совета.
— Не дури ближнего своего. Если это — Анита, то я кардинал Крэнстонский.
— Фил, я занят.
— Разумеется, я вижу. И умолкаю. Но не говори мне, что больше не писал писем.
Филипп вообще был не из тех, кто объясняется шепотом, а тут он отвечал так громогласно, что передача шла на всю квартиру. Марси веселилась.
— Эй, — поинтересовался я таким беззаботным голосом, что сам впечатлился, — Когда мы могли бы встретиться?
— На свадьбе, — ответил Фил.
— Чего-о?
— Она как, высокая или низкая? Худая или полная? Светлая или тёмная?
— Пышка.
— Ага! — Фил хищно вцепился в мою несчастную шуточку, — Ты признал, что она — это она. Теперь: она любит тебя?
— Не знаю.
— Забудь. Разумеется, любит. Ты ужасен. Если ей понадобятся примеры, я готов порадовать её парой-другой. Слушай, давай её сюда.
— Не стоит.
— Значит, она знает? Она влюблена в тебя?
— Я не знаю.
— Тогда какого чёрта она делает у тебя дома в десять вечера?
У Марси от хохота на глазах уже выступили слёзы. И смеялась она надо мной. Над моими жалкими потугами изображать пуританина.
— Оливер, я знаю, что чертовски мешаю, так что всего один вопрос — и флаг тебе в руки, и можешь делать всё, что хочешь.
— Насчёт нашей встречи, Фил...
— Оливер, это не то, о чём я хотел спросить тебя.
— Так о чём, Фил?
— Когда свадьба? — он грохнул трубку. Кажется, я слышал его смех и из самого Крэнстона.
— Кто это был? — спросила Марси, хотя, по-моему, догадалась и сама, — Похоже, он здорово любит тебя.
Я посмотрел на неё с благодарностью.
— Да. Это взаимно.
Марси подошла и села на кровать. Потом взяла мою руку.
— Оливер, я знаю, тебе не по себе, — сказала она.
— Здесь слишком тесно.
— Да. И у тебя в голове. И у меня.
Мы сидели в тишине. Что ещё она поняла?
— Я никогда не спала с Майклом в большой квартире.
— А я никогда не спал с Дженни... здесь.
— Понимаю, — сказала она, — Но если я встречусь с его родителями, это скорее всего обеспечит мне на весь день либо мигрень, либо тошноту. Всё, что напоминает о Дженни — всё ещё причиняет тебе боль.
Я не смог опровергнуть ни единого её слова.
— Мне уйти? — спросила она, — Если ты скажешь «да», я не обижусь.
Без малейшего сомнения, так, будто это было единственно возможным выбором, я ответил: «Нет».
— Давай просто выйдем.
У Марси был странный способ нравиться. И он нравился мне. И ещё её умение... справляться с проблемами.
Вино для меня, апельсиновый сок для неё.
Марси чувствовала, что мне нужно решиться, поэтому поддерживала лёгкую беседу. Мы говорили об её работе.
Немногие из нас знают, чем занимаются Президенты Торговых Сетей. Ничем привлекательным. Они вынуждены посещать каждый магазин и совать там нос в каждый закоулок.
— И как часто?
— Постоянно. Когда я не занимаюсь этим, то не вылезаю с презентаций в Европе или на Востоке. Чтобы уловить, каким будет следующий секси стиль.
— Что такое «секси» в терминах большого бизнеса?
— Каждый раз, когда ты надеваешь ту кашемировую штуковину, которую я тебе подарила, ты рекламируешь один из наших стилей: «Фэнтези» или «Секси». Смотри, свитера сами по себе могут продавать двадцать разных магазинов. Но наши имиджмейкеры ищут такие вещи, без которых люди не могут жить — просто они об этом пока не догадываются. Если мы угадали, то они видят их в нашей рекламе, после чего давят друг друга в очередях. Врубаешься?
— В экономических терминах, — произнёс я с торжественностью Плющевой Лиги, — вы создаёте фальшивый спрос на товар, изначально бесполезный.
— Примитивно, но по сути верно, — кивнула она.
— Другими словами, если вы говорите: «В моде дерьмо», все кидаются скупать навоз.
— Точно. Единственная проблема, что кто-то может успеть выбросить этот замечательный лозунг раньше нас.
Машина Марси была припаркована (незаконно) перед моим домом. Когда мы вернулись, было уже поздно. Но я чувствовал себя лучше. Либо меня заставило поверить в это выпитое вино.
— Ну, — сказала она, — Я проводила тебя до дому.
Изысканный такт. Теперь у меня были оба варианта. И я уже знал, какой из них мне... нужен.
— Марси, если ты уйдёшь, то будешь спать одна, и я буду спать один. В экономических терминах, это будет неэффективным использованием спальных ресурсов. Согласна?
— Допустим, — сказала она.
— Кроме того, мне очень хочется обнять тебя.
Она приняла это ненавязчивое приглашение.
Марси разбудила меня с чашкой горячего кофе в руке.
В пенопластовом стаканчике?
— Я так и не сумела зажечь эту штуковину, — призналась она, — и сходила в магазинчик на углу.
