Глава 8
Нью-Йорк, штат Нью-Йорк
Январь 2014 года

Бедрадж Дезан ненавидел передвижные выставки.

Его работа заключалась в том, чтобы экспонатам, так сказать, ничего не угрожало. Это значило смотреть за охранниками, которые следят за выставкой, и одновременно за посетителями; чтобы системы наблюдения были на самом современном и шедевральном уровне – насколько позволяет бюджет, – ну и, наконец, чтобы само здание оставалось в целости и сохранности.

Бедрадж свою работу выполнял на пять с плюсом. Гордился, что с тех пор, как его наняли, не случилось ни одной кражи, вандалы почти не шалили, и головняков со стороны посетителей терпеть тоже почти не приходилось. Хранилища оставались неприступными, а ценности между ними и выставочными залами курсировали безупречно. Бедрадж работал в музее города Нью-Йорк уже двадцать лет и умудрился пережить волну фанатизма, связанную с охранными системами, после теракта одиннадцатого сентября. На самом деле он даже добился того, чтобы системы, которые в начале 2000-х считались излишними, наконец поступили к ним на службу. Как и все сопутствующие изменения.

Теперь все у него работало как часы. Отлично налаженные часы.

Только не в те дни, когда приезжали передвижные выставки.

Эти вечно привозят собственные охранные системы, которые никак не желают совмещаться с системами музея, а владельцы требуют нанимать больше людей, на что у музея попросту нет денег. Денег не было и на то, чтобы платить за сверхурочные часы собственным охранникам.

Еще у Бедраджа имелись хорошие связи в местном отделении Интерпола, в канцелярии ФБР и двадцать третьем участке полиции Нью-Йорка – собственно, поэтому внезапное вторжение представителей последнего и расстроило Бедраджа.

Он как раз перебирал бумаги в кабинете на шестом этаже, когда по рации с ним связался Ахонджон, дежурный, что сидел за стойкой у главного входа.

– Бедрадж, тут к тебе полиция и мисс Наджент из страховой.

Нахмурившись, Бедрадж ответил, что сейчас придет, а сам на лифте спустился на второй этаж. Оттуда по витой лестнице имени Натали Пьерпонт Комфорт продолжил путь на первый – так у него было время разглядеть, какое же бедствие его постигло.

И вот, спускаясь по ступеням, он насчитал трех офицеров в форме и еще трех в штатском, двоих из которых узнал. Первого – долговязого, в плохо сидящем костюме – звали детектив Томас Васкес, и служил он в двадцать третьем участке. Второго – точнее, вторую, смуглую коренастую женщину в идеально сидящем темно-зеленом костюме, – звали Бэт Наджент. Это была та самая страховщица.

– Да, Томас, что случилось? – спросил Бедрадж, едва оказавшись рядом с офицерами.

– Есть реальная угроза, Бедрадж, – примирительно вскинул руки Томас. – Поговорим у тебя в кабинете?

Трое в форме тем временем отправились бродить по музею. Один пошел в восточное крыло, второй – в южное, а третий – в сувенирную лавку. И посетители, и работники музея заметно нервничали.

Бросив на офицеров косой взгляд, Бедрадж снова обернулся к Томасу:

– Да, идем. Сюда.

Он провел троих в штатском к лифту и, зайдя в кабину, использовал ключ доступа, чтобы подняться на шестой этаж. (Шестой и пятый предназначались исключительно для персонала.)

Они вошли в тесный кабинет, где имелось всего два кресла для гостей. Долговязый предпочел постоять.

– Очень учтиво с вашей стороны…

– Прости, – извинился Томас, уловив намек, и присел. – Бедрадж Дезан, начальник охраны. Бедрадж, познакомься, это Фрэнк Ирвинг из Сонной Лощины. Бэт ты уже знаешь.

Бедрадж опустился в скрипучее кресло. Бэт, Томас и капитан из округа Вестчестер поморщились, однако сам Бедрадж скрипа как будто и не заметил. Давно к нему привык.

– Да, скажите ей спасибо, не то заставил бы вас и ваших варваров платить за входные билеты.

Томас поморщился.

– Эй, так нечестно. Ты ведь меня знаешь, Бедрадж: я бы не пришел без веской причины. – Осклабившись, он добавил: – К тому же у вас цены – не цены, а так, добровольные взносы. Скажу своим – и они тебе по центу заплатят.

– Верно. – Бедрадж покачал головой. – Да, и Бэт в курсе, что я тебя знаю, именно поэтому здесь ты, а не кто-то другой из участка. Так что заткнись уже и объясни, в чем дело.

– Мистер Дезан, – заговорил наконец Ирвинг, – среди экспонатов одной выставки имеется Крест Независимости, принадлежавший некогда Тенчу Тилману, верно?

– Разумеется.

– Два таких креста хранились в Метрополитенмузее и еще один в музее Кортландтов, что в Тарритауне. Все три похищены.

Бедрадж резко выпрямился. Раздраженности в его взгляде как не бывало. Томаса и Бэт он подкалывал по старой дружбе, однако теперь осознал, что угроза и впрямь реальна.

– Да, сейчас бы самое время сказать, что у нас наисовременнейшая охранная система. Плюс владельцы выставки «Общества Цинциннати» установили веб-камеру, чтобы весь свет мог любоваться их треклятыми экспонатами круглые сутки, целую неделю, но ведь у Метрополитен-музея система безопасности куда круче.

Бедрадж глянул на Бэт.

– Послушай, Бедрадж, – начала Бэт, хранившая до этого странное молчание, – по науке, нам положено обратиться сразу к организаторам выставки «Общества» и совету директоров музея, но я тебя знаю. Ты терпеть не можешь, когда эти идиоты вмешиваются в дела безопасности, ведь это твоя епархия. Мы к тебе обратились из уважения.

– И я вам очень признателен, Бэт.

– Послушай, я знаю, – кивнула она, – что у музея нет лишних денег, поэтому участок выделит трех человек – охранять музей после закрытия. Мы с Фрэнком тоже останемся.

Услышав последнее предложение, Бедрадж так и замер с открытым ртом – не успел возразить.

– Погоди, Бэт, для тебя я могу сделать исключение, но – без обид, капитан, – ваша юрисдикция на мой музей не распространяется.

– Это лишь с недавних пор, – ответил Ирвинг. – Я работал в нью-йоркской полиции и перевелся в Сонную Лощину. Более того, – тут каменное выражение сошло с его лица, – мы с Бэт когда-то были напарниками. Это я научил ее всему, что она знает.

– Значит, – фыркнул Бедрадж, – виноваты вы. – Он покачал головой. – Вряд ли я имею на это право. В смысле…

– Мистер Дезан, грабители не гнушаются даже убийством.

– Что?! – Про убийства Бедраджу никто не говорил.

– Покажи ему, – сказал Ирвинг Бэт, и та вынула из сумочки планшет.

Томас покачал головой.

– Теперь понятно, почему ты ушла из полиции, Наджент. Наш бюджет на такие игрушки не рассчитан.

Поводив по экрану пальцем, Бэт нашла наконец нужную фотографию и показала ее Бедраджу: разбросанные по вестибюлю музея части тел.

Она хотела уже показать следующее фото, но Бедрадж вскинул руку.

– Все, все, я понял… – Завтрак едва не покинул желудок.

– Жертв три, – пояснил Ирвинг. – Ночные дежурные из музея Кортландтов. Со всеми поступили одинаково.

– Проклятье. – Бедрадж сглотнул подступившую к горлу желчь. – Что же вы сразу не сказали?

– Такое дело, – Бэт указала на планшет, – требует подготовки. Плавного перехода.

– Брехня. – Бедраджа передернуло. – Ну ладно, давайте дальше. Мы закрываемся в шесть, и – спасибо «Сфинктеру Цинциннати», – присутствующие в комнате тихонько рассмеялись, – за выставкой присматривают двое дежурных. Но если за крестом придет нечто, способное на такое зверство, то лучше бы охранников было семеро.

– Отлично. – Ирвинг направился к двери. – У меня еще кое-какие дела. Вернусь в шесть.

Направился к выходу и Томас.

– Мне тоже надо вернуться в участок. Своих ребят оставлю здесь – до вечера, а после пришлю троих из ночной смены. Ладно?

Бедрадж задумчиво кивнул, даже не глядя, как Томас и Бэт выходят в дверь.

Перед мысленным взором у него стояла картина: расчлененный труп дежурного из тарритаунского музея.

Говорить или не говорить о случившемся двум ночным охранникам, когда те заступят на пост? Ладно Джессика, она служила в полиции Питтсбурга и в Нью-Йорк перебралась вслед за мужем, когда того перевели. Но Эммет – он же просто стивидор на пенсии, которому нравится работать в ночь из-за тишины и спокойствия. Уж он-то точно не подписывался на собственное расчленение.

Да и никто не подписывался.

В том и соль работы музейной охраны: главный враг – глупые туристы, которые не желают понимать, что экспонаты руками трогать нельзя. Реальные неприятности доставляют, в основном, воры и вандалы.

Однако убийства – это уже совсем другой уровень риска.

Остаток дня Бедрадж бродил по музею, стараясь никому не попадаться на глаза, в чем преуспел несильно, однако значения это не имело: трое копов в форме даже не пытались слиться с обстановкой, смущая своим присутствием посетителей. Первые несколько лет после трагедии во Всемирном торговом центре присутствие полиции в общественных местах производило обратный эффект: люди чувствовали себя спокойнее, под защитой. Однако сегодня, когда опасность вроде бы миновала, копы в форме стали, напротив, напрягать.

Позднее Бедрадж связался с организаторами выставки и советом директоров музея. Бэт оказалась права: это намного облегчило Бедраджу жизнь; со стороны выглядело так, будто это он заранее выявил опасность и принял соответствующие меры. Хозяева музея и выставки даже выразили ему благодарность и согласились отключить на время веб-камеру. Спецы из IT-отдела вывесили на сайте объявление, мол, возникли непредвиденные технические неполадки. Оставалось надеяться, что это не вызовет подозрений, поскольку цель они преследовали такую: отрезать потенциальных грабителей от виртуального доступа в музей.

К шести вечера нервы у Бедраджа были уже ни к черту. За двадцать лет его службы здесь самым страшным происшествием стало падение статуи на грузчика – бедняга сломал ногу в четырех местах, тогда как статуя не пострадала совершенно. Да, бывает, кто-нибудь случайно заденет экспонат, уронит; да, в музей забредают датые или накуренные студентики, но никто в его смену ни разу серьезно не пострадал. И уж тем более не погиб.

Где-то в пять пришла смсска от жены: мол, вернулась со смены в больнице и готовлю ужин – рагу из ягненка.

Бедрадж обожал, как Милена готовит рагу из ягненка.

Дежурные из дневной смены сдали пост ночным.

Через четверть часа показались Бэт с Ирвингом. Все собрались у подножья лестницы в вестибюле; дневные работники и посетители ушли, парадные двери закрылись.

– Мы справимся, Бедрадж, – слегка улыбнулась Бэт. – Иди домой к Милене и детям.

– Не могу. – Покачав головой, он словно ощутил во рту привкус рагу. – Во-первых, дома ждет только Милена – ребята в колледже. И потом… – Он тяжело вздохнул. – Мне надо позвонить. Прошу прощения.

Он достал из кармана смартфон и набрал номер жены.

– Да, любимый? – как всегда, ответила она по-армянски.

– Прости, цветочек, – точно так же, по-армянски, ответил Бедрадж, – но мне, боюсь, придется задержаться. Небольшая проблемка намечается.

– Что еще за проблемка? Кто-нибудь пострадал?

Бедрадж улыбнулся. Милена всегда в первую очередь думает о людях.

– Нет-нет, никто не пострадал. По крайней мере, если задержусь, никто точно не пострадает.

– Конечно-конечно, любимый. Береги себя.

Я оставлю тебе рагу – придешь, разогреешь.

– Спасибо, цветочек. Люблю тебя.

– И я тебя люблю.

Бэт гневно посмотрела на него, уперев руки в бока.

– Может, мой армянский и подзаржавел, но ты вроде только что сказал жене, что не придешь домой к ужину. – Она усмехнулась. – Вот так, знаешь ли, жены и начинают подозревать мужей в измене.

Бедрадж только закатил глаза.

– Сама знаешь, Милена никогда меня ни в чем таком не заподозрит. К тому же, если я сейчас поеду домой, то ни поспать не смогу, ни рагу насладиться – только и буду строчить вам сообщения да спрашивать, как дела.

– Милена готовит рагу из ягненка, а ты торчишь здесь?! – вытаращилась на него Бэт. – Твоя жалкая зарплата того не стоит, Бедрадж.

Бедрадж не мог не согласиться: плату за сверхурочные придется требовать, выбивать – и то шансы на успех крохотные.

Подошли Джессика с Эмметом. Эммет плелся позади напарницы, пытаясь украдкой подтянуть брюки, сползающие под пивное брюшко.

– По какому случаю вечеринка в форме, Бедрадж? – спросила Джессика.

– Я капитан Фрэнк Ирвинг, из Сонной Лощины, – представился коп из Вестчестера, опередив Бедраджа. – Мы полагаем, что один из экспонатов выставки стал целью грабителей, которые сильно не любят, когда на их пути становятся музейные охранники. Они уже убили троих. Наша задача – не допустить кражу Креста Независимости, принадлежавшего Тенчу Тилману.

– Тут столько всего ценного, а им нужен какой-то наградной крест? – с сомнением в голосе спросила Джессика.

– Ваши подозрения оправданны, – согласился Ирвинг, – но три других креста из той же серии украдены, и мы не можем допустить пропажи этого. Поэтому усилим охрану за счет трех офицеров из двадцать третьего участка, мисс Наджент из страховой компании, меня и мистера Дезана.

– Отлично, засада, – широко улыбнулась Джессика. – Как в старые добрые денечки.

Эммет ее восторгов не разделял.

– Знаешь, Бедрадж, я что-то себя нехорошо чувствую. Больным не сказался только потому, что не хотел бросать Джесс одну. Но теперь, смотрю, вас целый отряд, и если не возражаешь…

Теперь уже закатила глаза Джессика.

– Господи боже, Эммет, будь ты, наконец, мужиком!

Уперев руки в массивные бока, Эммет ответил:

– Я и так мужик, и достоинством своим, знаешь ли, дорожу. К тому же Бедрадж остается.

– Он пожертвовал рагу из ягненка, представляете! – подмигнула Бэт.

Тут уже Эммет округлил глаза.

– Черт возьми, нет! Если все настолько плохо, тогда я точно не останусь. Ночная смена – это же малина. Я из доков потому и уволился, что мне жизнь дорога.

Джессика снова думала возразить, но Бедрадж перебил ее:

– Все хорошо, Эммет, ступай домой. Вычту у тебя эту смену из больничного.

– Ох, спасибо, Бедрадж, – облегченно произнес Эммет. – С меня выпивка. Черт, да я тебя шесть раз угощаю!

Он чуть ли не бегом покинул здание.

Бэт хихикнула.

– Ну, вот нас и семеро.

– Все хорошо, – сказала Джессика. – Эммет только и годится, что подменять меня на время, пока я в туалет отлучаюсь. Итак, у нас есть план?

Бедрадж весь день думал над этим и даже набросал в уме примерную схему действий. Она сработает, особенно теперь, когда Бедрадж заступил вместо Эммета.

– Капитан, Бэт, думаю, вам лучше подняться на четвертый этаж – там и хранится крест, в южной галерее.

– Логично, – кивнул Ирвинг.

– Да, на все сто согласна, – добавила Бэт.

– Я же поднимусь на шестой и буду следить за вами на мониторах и еще пронаблюдаю за крышей – там есть «кукушка». Джессика, ты с офицерами патрулируешь остальные этажи.

– Это же четыре человека на шесть этажей, – заметила Джессика.

– Нет, – медленно возразил Бедрадж, – это четыре человека на четыре этажа. На четвертом – капитан Ирвинг и Бэт, а на шестом – я. Остальные берите на себя первый этаж, второй и третий с пятым.

– А первый-то зачем? – спросила Бэт. – Тут же все детское, нет?

Бедрадж кивнул. Бэт имела в виду детский центр Фредерика Шварца.

– Да, так и есть, Бэт, но ты не хуже меня знаешь: воры проникают в здание как сверху, так и снизу. Первый и шестой этажи – наиболее вероятные точки проникновения.

– Убедил, – пожала плечами Бэт.

– Всем быть на связи. – Для Бэт и копов Бедрадж принес запасные рации. – Да, у вас есть собственные рации, но эти настроены на нужную частоту. Так всем будет проще.

– Спасибо, мистер Дезан, – кивнул Ирвинг. – Отличная работа.

– И вам спасибо, капитан. Я рад, что вы предупредили нас об угрозе. Ну, за работу.

Лифты – в порядке очередной меры безопасности – отключили, и Бедрадж отправился наверх по лестнице. Пролеты между этажами были украшены высказываниями знаменитостей о Нью-Йорке и его жителях, как плохими, так и хорошими. Любимой у Бедраджа была фраза Джона Адамса (между третьим и четвертым этажами): «Ньюйоркцы говорят очень громко, быстро и все разом. Спросив вас о чем-либо, и трех слов не дадут сказать в ответ, как примутся тараторить дальше».

Первые шесть часов все было тихо. Все по очереди перекусили в кафе на третьем этаже. Перед тем как кто-то отлучался в туалет, совершали полный обход вверенной ему территории.

Однако стоило часам на мониторах показать полночь, как все огни погасли.

Нахмурившись, Бедрадж достал из кармана сотовый – подсветка работала. Используя комбинацию клавиш «Alt+Tab», Бедрадж открыл окошко «Эдоба», вызвав на экран отсканированный отчет, который читал чуть ранее.

Настольная лампа, впрочем, не светила. Пощелкав выключателем, Бедрадж так ничего и не добился.

– Всем доложиться, – произнес он в рацию. – Ирвинг?

– У нас везде темно, – ответил коп из Вестчестера.

– Наджент?

– В коридоре то же самое, – ответила страховой следователь. – Фонарики не работают.

О том же доложили и остальные.

– Я тут в окно глянула, – добавила Джессика. – К северу по Пятой авеню в зданиях свет есть. Значит, это не авария на подстанции.

– А что к югу? – спросила Бэт.

Бедрадж покачал головой.

– К югу – больница Горы Синай, – ответил он, – у них свой генератор, так что на них ориентироваться бесполезно. Так, всем оставаться на местах. Теперь медленно, медленно идите вперед…

– ААААААААААААААААААААААААААААААААААА!

Бедрадж до смерти перепугался. Он так и не понял, кто кричит.

Тут кто-то из копов позвал:

– Ксандр! Ксандр! Что такое? Чтоооо-ААААААААААААААААААААААААААААААА!

Копы из двадцать третьего дежурили на первом и втором этажах. Джессика была на третьем.

– Джессика, следи за…

Раздались выстрелы. Затем истошный вопль:

– ААААААААААААААААААААААААААААААААА!

Этот голос Бедрадж узнал моментально, хотя ни разу не слышал, как кричит Джессика.

Используя ту же комбинацию клавиш, он переключился на экран контрольного центра и включил лифты. Черта с два он станет бегать по лестницам в полной темноте. Если уж электричество в музее есть, то Бедрадж быстрее спустится на лифте, к тому же одна из кабин как раз стоит на уровне шестого этажа.

Бедрадж вскочил из громко скрипнувшего кресла и побежал было к двери, но на полном ходу врезался коленом в край стола.

– Твою мать! – выругался он и, хромая, вышел в коридор. В левое колено будто кололи ножом.

Ощупью он добрался до лифта, нажал на кнопку, и дверцы сразу же раскрылись. Даже колокольчик звякнул. Используя подсветку телефонного экрана – приложение-фонарик не работало, – Бедрадж нашел кнопку четвертого этажа и нажал ее. Время, пока он спускался, тянулось бесконечно долго.

Когда дверцы наконец открылись, Бедрадж удивился – свет снова горел. Ирвинг и третий коп, выхватив оружие, стояли у стеклянной двери, ведущей в тамбур, за которым и располагался павильон с выставкой «Общества Цинциннати».

Бэт Наджент лежала на полу.

– Что с ней?

– Я услышал, как она кричит, прибежал и… застал ее здесь, – ответил Ирвинг. – Больше никого не видел.

– Я тоже слышал крик, – добавил коп.

Бедрадж кивнул.

– Офицер, осмотрите ее. Капитан, вы приглядывайте за крестом, а я… – Бедрадж судорожно сглотнул, – …проверю, что с остальными.

Бедрадж устремился к лестнице, рассудив, что если уж в коридоре свет включился, значит, она тоже освещена.

В конце коридора раздался крик.

Нет, не просто крик, а ругань.

Из павильона с выставкой выбежал Ирвинг. Начальник охраны в Бедрадже захотел отчитать незадачливого посетителя за то, что тот для выхода воспользовался входом, тогда как выход в дальнем конце павильона – элементарная мера, чтобы не создавалось толчеи.

– Крест пропал! – в ярости произнес Ирвинг. – Мимо меня никто не мог пройти!

– Кошмар какой-то, – мотнул головой Бедрадж. Впрочем, не о кресте он думал. Сперва нужно было проверить, как там Джессика и другие два копа.

Свет на лестнице горел, и Бедрадж быстро спустился на второй этаж. Выбежал в коридор… где сразу же наткнулся на оторванную руку.

Голову Джессики он нашел в сувенирной лавке. Глаза ее смотрели прямо на него, а рот застыл в крике.

Бедраджа затошнило, и он помчался в туалет. Мельком – совершенно неуместно, – он порадовался, что не поужинал рагу из ягненка. Стыдно было бы сблевать им.

А еще он пожалел, что не вернулся домой. Да, переживал бы, но зато не увидел бы одного из подчиненных в таком виде и не расплескал бы ужин по мраморному полу…