Кто не спрятался…
Пауза тянулась долго – Глебов наслаждался произведенным эффектом. Наконец, он решил поддержать разговор:
– А знаете, Владимир Ильич, у меня для вас есть очень интересные новости…
Миленин скосил глаза на револьвер, еще раз удивился, но и как-то успокоился:
– О пистолетике? Там его бывший владелец сортир руками вычерпал – все надеялся, что туда уронил…, а он вишь, где выплывает… хоть и железный.
– Пить надо меньше, – жестко и убежденно ответил Андрей, – тогда казенное имущество пропадать не будет.
– Не жалко? Два года мужичку корячится, между прочим. А, если кого – не дай Бог, конечно! – из данного ствола жизни лишат – вообще пойдет страдалец по этапу…
Андрей подумал немного и решительно мотнул головой:
– Не жалко! Меня, между прочим, тоже никто не жалеет, а ведь я ни в чем вообще не виноват. Разве, что жить в вашем городе угораздило.
– Бежать из-под следствия, чтобы заявлять о своей невиновности?! Оригинально! Андрей Иваныч, можно – я повернусь? А то уже шея затекла на вас косить.
– Нет, – решительно отрубил Глебов, – вы человек опытный, еще кинетесь…. А стрелять в вас мне почему-то совсем не хочется. Так что, не будем друг друга провоцировать, смотрите на свою дверь, пожалуйста.
Миленин пожал плечами, отвернулся, помолчав, спросил:
– Ну, ладно. Если не о пистолете – чем еще удивить хотите?
– Я знаю, кто убил девушку, – торжественно объявил Глебов, – где живет, учится…. Имя, фамилию – знаю все!
– Да ну? – как-то вяло удивился сыщик.
Андрей, ожидавший проявления бурного интереса пополам с восхищением, оскорбился:
– Серьезно говорю! Если б тогда меня ваше начальство под ОМОН не кинуло, мы бы с вами сами этого гада вычислили, а так – пришлось самостоятельно расследовать.
– Следствие ведут мастаки?
Андрей не обиделся на явную издевку:
– Все оказалось элементарно просто – стоило только вспомнить детали покупки замка! Вы бы еще быстрее разобрались, честное слово! Давайте, восстанавливайте справедливость!
Миленин долго молчал. Очень долго. Потом опять предложил:
– Неудобно спиной вперед разговаривать. Андрей Иваныч, давайте я вам честное слово дам, что не стану вас задерживать…
– Нет, – снова возразил Глебов, – извините, Владимир Ильич, но с некоторых пор я ментам не верю… даже вам. Так что продолжаем в такой же позиции. Рассказать про убийцу?
– А смысл? – Миленин издал какой-то короткий звук, который можно было с некоторым усилием принять за смешок, – вы тут, уважаемый, от правосудия прячетесь, убийц разыскиваете, а того не знаете, что ваше дело закрыто…
– Как закрыто? Почему – закрыто? – не понял Глебов, – вы специально так говорите? Чтобы бдительность мою ослабить?
– Плевать я хотел на твою бздительность, – неожиданно жестко ответил Миленин, – что есть, то и сказал. Дело об убийстве гражданки Белянчиковой закрыто. Еще вчера. В связи со смертью единственного обвиняемого.
– Кого? – тупо спросил Глебов.
– Того. Вас, уважаемый Андрей Иванович Глебов, холост, образование высшее и тэдэ, и тэпэ. Теперь можно повернуться? Хочу на твою офигевшую рожу посмотреть.
– Нельзя! – крикнул Глебов, – нельзя! Врешь ты все, мент! Специально мозги мне крутишь!
– Пошел ты, – тихим голосом ответил Миленин. – С ним, как с человеком разговариваешь, а он в спину стволом тычет. Закрыто дело, понял? В связи с твоей гибелью. Утонул ты в Самарке, когда с моста сиганул. Четыре свидетеля факт подтвердили.
– А тело?!
– Тело? Нашел проблему, блин. Водолазы из службы спасения двое суток искали, но из-за осенних дождей течение усилилось, так что, скорее всего твое тело уплыло в Каспийское море – рыбное поголовье подкармливать. Через суверенный Казахстан, между прочим, уплыло, – сыщик усмехнулся, – еще одна статья, контрабанда, получается.
– Но я ведь жив!
– Да? А Палыч мне без протокола, по дружбе, рассказывал, как один придурок в наручниках сиганул через перила, и в воду вниз головой воткнулся! И сразу – удар! Был удар?
– Был…
– Вот, видишь! Водолазы со дна железную бочку подняли, а в ней вмятина свежая, аж ржавчина отлетела…. Кстати, даже сейчас, в сезон дождей глубина воды не превышает двух метров. Лет пятнадцать назад мы с этого моста и летом ныряли, но… обмелела Самарка.
– Бочка была, оказывается, – глухо пробормотал Андрей, вспоминая прыжок, – чуть и вправду об нее не убился. До сих пор нога болит…
– Не ругай бочку, экстремал. Ты ей памятник должен поставить.
– За то, что меня мертвым посчитали?
Не только. Шлепнись ты на полметра левее или правее – дожидался бы водолазов вместе с этой самой бочкой. Там слой ила почти в метр толщиной. Вляпался бы в него, как гвоздь в пластилин. Так что, она тебе жизнь спасла, как теперь выясняется.
Мысли кружились в голове Глебова в хаотическом танце без музыки и ритма. Сталкивались, обрывались и срастались вновь.
– Ну, а дальше мне что делать? – растерянно спросил он. – Можно к следователю за паспортом идти? Или нельзя? Если дело закрыто…
– Придешь – снова откроют.
– А я настоящего убийцу укажу!
– Дело закрыто, – по слогам отчеканил Миленин. – Все довольны, понимаешь? Следователь даже выговор не получил! Возмездие состоялось. Так что, никому твой убивец на фиг не сдался…. У тебя факты есть? Улики неопровержимые? Чем докажешь, что твой убийца подходит для скамьи подсудимых больше, чем ты?
– Я что, уголовный розыск?! – в отчаянии воскликнул Глебов, – откуда у меня доказательства?! Это вас налогоплательщики содержат! Вот, будьте добры, отрабатывайте!
– Ты куском хлеба не попрекай, умник. Ну да, некрасиво получилось с тобой, даже подло. Согласен. Но без полиции ты бы вообще из дома на улицу носа не высунул, так и сдох с голодухи у пустого холодильника! Если б раньше бандиты не забили прямо в хате…
Ну, спасибо! – шутовски поклонился Андрей. – Ах, как мне повезло! Спасибо полиции родной, что не дала меня забить бандитам – для себя приберегла.
– Я же сказал – извини!
Глебов удивился:
– Извини? Ты сказал – извини? И это ты от кого извиняешься? От себя? Так я к тебе претензий не имею. От начальства? Плевать я хотел на их извинения! Они мне жизнь ломают, между прочим!
– Хорош орать! – заорал Миленин, – всех соседей перепугаем! Еще полицию вызовут…
Глебов снова напряг мозги и попытался связно подумать. Тщетно.
– Но я и вправду нашел убийцу, – жалобно сказал он. – Что же, тупик что ли, получается? Я всем нужен мертвый, а настоящий убийца нафиг не нужен?
Миленин помолчал, потом ответил примирительным тоном:
– Зато ты во всероссийский розыск не объявлен, можешь по городу бродить спокойно.
– А домой?
– Нет, там прокурор дверь опечатал. Сорвешь бумажку – засветишься сразу. Еще и со стволом бродишь. Выбрось от греха подальше.
– Классная жизнь настает, – сдавленным голосом резюмировал Глебов. – Броди без страха по городу, сколько хочешь. Пока от голода не сдохнешь. Потому, что без паспорта никуда не уедешь, а без ключей домой не попадешь. Хуже бомжа. Те хоть сознательно так живут…
– Слышь, Иваныч, если остыл, успокоился, давай ко мне зайдем, пообщаемся, – предложил сыщик, – обсудим ситуацию в спокойной обстановке, а?
– Нет.
– Вот ты упертый мужик! Сам посуди – на хрен мне тебя задерживать, если от этого всем только головная боль прибавится.
– Выходит, что в полиции мне никто помочь не может?
– Мочь то может, но не станет.
– А если я… того… приведу убийцу с его чистосердечным?
Миленин пожал плечами:
– Не знаю. Тогда, наверное, ты бы по закону воскрес. Хотя, я слышал, что помереть легко, а вот воскреснуть – большая проблема. В смысле оформления документов.
Глебов почувствовал нарастающее отчаяние:
– И что? Неужели правда никому не нужна? Кроме меня! А меня, кстати, и в живых-то нет…
– Может, кому и нужна, – в очередной раз пожал плечами Миленин, – папику убиенной девицы, например.
– Кому?
– Белянчикову. Он команду «фас» дал, ему и команду «фу» говорить. Только добраться до него сложновато.
– Ты знаешь как?
– Смеешься? Я даже не знаю, в городе он сейчас или в командировке. Да я его вообще всего раза три за всю жизнь видел, и то издали. Когда на демонстрации в оцеплении возле трибуны стоял.
Миленин еще продолжал говорить, но Глебов его уже не слушал. В два прыжка спустившись вниз на безопасное расстояние, он опустил голову и уже медленно зашагал по ступенькам.
– Иваныч, ты куда? – крикнул сверху Миленин, – серьезно говорю, пошли, чаек погоняем! Может, какая умная мысль осенит…
– Спасибо, – грустно ответил Глебов, – что-то не хочется.
Он вышел на улицу, прошел с квартал, прежде чем заметил, что так и держит в руке револьвер. Огляделся, сунул его в карман и побрел дальше.
Отчаяние было велико. Такие надежды связывал он с Милениным! А сыщик отмахнулся от него, как от мухи. Хотя, может он и прав. Дело-то в архив, небось, сдано. Чтобы его вытащить, нужен не Витя Очкун – нет на него прямых улик, здесь прав чертов сыщик! – а оживший Глебов. Лично! То есть, опять в тюрьму? А кто дело поведет? Явно не проштрафившийся Рогулин. Половчее найдется прокурорский работник, поцепче. Такому на хрен сдался недоказанный Очкун, когда в руках усугубивший свою вину побегом Андрей. Да и в камере надеяться на теплый прием не приходится…. Эдак и до суда можно не дожить, между прочим!
Да, ошибся он в Миленине – характер подозревал, на самолюбие надеялся. А сыщик оказался самым обыкновенным ментом. И человеком обыкновенным, слабым и боязливым. Причем, боязливым в отношении начальства, а не бандитов – вон как спокойно отреагировал на уткнутый в спину револьвер.
Вся собранная в последние дни информация внезапно оказалась никому не нужной, зряшной. Чкалов продолжал жить своей жизнью. Городу оказались безразличны человеческие страдания, преступления и человеческая жизнь вообще. А проблемы московского гостя в Чкалове – разве только в криминальной хронике посмаковать. В Москву дергать надо было сразу, не заниматься частным сыском. Хотя, кто ж знал, что его не ищут. Точнее, искать то ищут, но только тело? А теперь – жить негде, деньги почти закончились, хоть вынимай пистолет и приставай к редким вечерним прохожим…
Неужели совсем нет просвета?! Думай, Глебов, думай, сволочь! Столько работы провернуть, таких результатов добиться – и все бросить? Ну, уж нет! Не повезло с самолюбием опера – свое имеется, однако!
Андрей зашел в первое попавшееся кафе, заказал, не скупясь, еды.
Первые минут пятнадцать он просто ел. Когда голод утих, начал думать. А, когда принесли кофе, начал выстраивать новый план.
С полицией связываться бесполезно, это стало ясно после сегодняшнего краха иллюзий относительно «хороших ментов».
Можно отнести историю в какую-нибудь местную скандальную газетенку. Если там, конечно, рискнут бодаться с верхушкой местной власти. Скорее всего, не рискнут.
Вообще, кто сказал, что больше нет вариантов? Да сколько угодно! Можно ограбить еще раз адвоката и уехать-таки в Москву. Можно выбить из Вити-Очкуна явку с повинной и гордо утереть ей нос всей здешней полиции. Можно, наконец, пойти к скорбящему в трауре отцу убитой и объяснить ему, что настоящий убийца на свободе…
Чем дольше думал Глебов, тем больше эта мысль ему нравилась. Всесильный и вечный градоначальник, без сомнения, способен повлиять на верхушку местного МВД. Если удастся его убедить, тогда и колеса правосудия сразу закрутятся в нужную сторону. Уж во всяком случае, при таком союзнике можно будет не бояться нового ареста.
Осталась сущая ерунда – найти Романа Федоровича Белянчикова, пробраться в его «внутренний круг», поговорить с ним лично и убедить в своей правоте.
Сущая ерунда.
Заместитель главы города не относился к публичным людям. Он не мелькал на телеэкранах, о нем не писали газеты и журналы, жителям было совершенно безразлично, есть ли вообще на белом свете человек с такой фамилией. Главное – чтобы в квартирах было тепло. Чтобы вода из крана текла. Чтобы свет горел. Все.
Зато деловые люди Чкалова отслеживали все перемещения Белянчикова в пространстве очень внимательно. Иной раз, от этого зависело будущее того или иного бизнеса. Только, где бы теперь найти болтливого и информированного бизнесмена, чтобы выпытать у него адреса явок и пароли, а потом идти по следу?
Как где? Да в казино! Правда, самому туда после вчерашнего нечего и соваться, но вот подкараулить кого-нибудь…
Хотя и караулить незачем. В кармане лежит визитная карточка местного бизнесмена Вовы Качана. Ну-ка, посмотрим…
«Качан» – кличка, ясное дело. А на самом деле, это Борисов Владимир Алексеевич, ЗАО « Южный сервис-центр», заместитель генерального директора. Куча телефонов, факсы, сайты, мейлы…. А номер мобильного на обороте ручкой написан – тоже понятно, не для всех.
Мысленно отрепетировав нужные фразы, Глебов встал из-за стола и подошел к бармену.
– Можно от вас позвонить?
– Можно. Пятьдесят рублей минута.
– Да мне по городу…
– А мне без разницы, – невозмутимо прикрыл дискуссию бармен.
Андрей покорно отдал купюру, а взамен получил телефонную трубку.
– Время пошло.
– Да я еще даже номер не набрал! – возмутился Андрей и вновь услышал:
– А мне без разницы.
Ругаться – только оплаченное время терять. Андрей торопливо набрал номер, написанный шариковой ручкой. Через долгие пять или шесть гудков голос в трубке спросил с недоумением и опаской:
– Алло…
– Владимир, привет, – с предельной солидностью начал Глебов, – это твой новый знакомый. Которого ты к казино подвозил, помнишь? От дел не отрываю? Вопрос один уточнить надо.
– Братан, привет! – радостно закричал Вова. – Где пропадал? Чего нужно?
Какой-то новый тумблер щелкнул в мозгу Андрея. Еще суток не прошло после их расставания, а тут эмоций, будто старые друзья год не виделись. С чего, вдруг, такая радость?
– Ты сейчас где, братан? – все так же радостно кричал в трубку Вова Качан. – Давай подъеду, к девочкам закатим, а?
Его голос был все таким же громким, но стал звучать как-то гулко, с явным эхом. Такое бывает иногда. Особенно когда в телефоне включена функция громкой связи…. Собеседник явно сейчас транслировал разговор кому-то третьему.
Глебов вспомнил вечер в казино. Все понятно – ребята уговорили крутого бизнесмена оказать им помощь в поисках неизвестного. Пора заканчивать беседу. Аккуратно, чтобы не догадались о том, что он их понял.
Стоящий напротив бармен молча поднял палец – пошла вторая минута.
– А дело предлагаешь, братан! – обрадовано сказал Андрей. – Если не против, я через полчаса буду у гостиницы «Южная», там и встретимся, идет?
– Отлично!
– Да, кстати, – уже без всякой игры спросил Глебов, – ты случайно не в курсе: мэр или его зам Белянчиков, не в командировке сейчас? В городе или нет? А то с утра нужно встречи спланировать, а у кого спросить – ума не приложу.
– В городе, оба. Если к мэру вход нужен – я без проблем обеспечу!
– Вот и отлично. Давай, через полчаса у гостиницы. Не опоздай, – сказал Андрей и повесил трубку.
Бармен без суеты принял еще одну купюру и занялся своими барменскими делами. Пора уходить – не ночевать же здесь. Вон, и публика собирается далеко не мирная, побьют еще…
Глебов вышел на улицу. Вновь, как, в свое время, у казино, не спеша прошел до угла, обернулся – никто не преследует. Тогда он перешел улицу и расположился в небольшом скверике, прямо напротив входа в кафе. Новую информацию следовало хорошенько обмозговать. Да и варианты сегодняшней ночевки обдумать не мешает.
Что в активе? Белянчиков, скорее всего, действительно в городе. И еще один плюс, правда, со знаком минус, в том, что его, Андрея Глебова, очень старательно ищут. Намного старательнее, чем это делала полиция. Плюс же заключался в том, что теперь он об этом знает. И значит, будет намного осторожнее.
Теперь о главном. Где ловить этого Белянчикова? Дома? А где он живет? Неизвестно. А ведь там, наверняка, и охрана, и сигнализация, и собака типа «кавказца»….
Конечно, будь Андрей настоящим покойником, такая ерунда его бы не остановила. Призраки, они, знаете ли, сквозь стены проходят! И собаки их боятся. Наверное.
Вот только незачем покойнику справедливость восстанавливать. Да и нечем – язык и руки мертвому телу достались, а то, что мысль материальна, всего лишь одна из философских гипотез…
Итак, где же российский чиновник наиболее уязвим и беззащитен? Конечно же, на работе. На службе государевой. В личном кабинете.
Дом, семья – это личная крепость каждого, поэтому каждый выстраивает оборону индивидуально, то есть, нестандартно. Попробуй, угадай, что за замок на двери, где провода сигнализации протянуты, какая длина цепи у собаки…
А государственное учреждение – это крепость, так сказать, типовая. Сколько их есть в стране – все оборудованы и охраняются по единому стандарту. Где-то хуже. Где-то лучше.
У входа в кафе разом остановились несколько машин. Из них выскочили люди и бросились в заведение. Прямо группа захвата какая-то. Последним подъехал серебристый джип. Из него неторопливо вылез мужчина, прислонился к машине, достал из кармана кулечек и принялся лузгать семечки.
Ну да, ну да…. Не малолетние хулиганы. Как-никак, серьезные деловые люди. Что для таких серьезных и деловых стоит пробить телефонный номер, оставшийся в памяти мобильника? Пара пустяков. А он, наивный, думал, что его у гостиницы пасти будут.
Несколько человек выскочили из кафе, подбежали к начальству. Должно быть, пересказывают обстоятельный доклад бармена. А что пересказывать – поел, позвонил, ушел. Ну, еще эмоции типа – мне его рожа сразу не понравилась…. Так, что дальше делать будем, гражданин начальник, как там тебя… Боцман? Точно, Боцман. Давай, принимай решение.
Неутомимо грызущий семечки Боцман внимательно выслушал подчиненных, потом прошелся перед входом в кафе туда-обратно несколько раз, раздумывая. Внезапно он перевел взгляд через дорогу. Он не мог видеть Глебова, но Андрею показалось, что их взгляды встретились. Не взмокла спина, не сорвалось дыхание. Только сердце пару ударов пропустило и все.
– Что самое главное в детской игре в прятки? – пробормотал Глебов, медленно поднимаясь с лавочки, – перемещаться. Тот, кто сидит на одном месте – непременно будет найден. А тот, кто бегает, может и выиграть. Да и холодно что-то сидеть становится. Эх, блин! А плащик-то свой волшебный я в кустах у дома сыщика вместе с ведром позабыл! Ну, куда рванем – за ведром или куда глаза глядят?
Договаривать фразу пришлось уже на бегу – по команде Боцмана сразу несколько человек бросились в разные стороны, охватывая нечастой сетью прилегающие улочки и дворы. Машины также сорвались с мест и помчались по улице, освещая фарами все самые темные закоулки, попадавшиеся на их пути.
Больше острить и умничать не хотелось. Да и времени не было. Глебова гнали, словно зайца, не только преследователи, но и собственный страх.
Расчет Боцмана был прост – он надеялся на удачу. Если хоть один из команды наткнется на беглеца, он сразу подаст знать остальным. Таким образом, петля сузится, а потом и затянется совсем. Конечно, у беглеца есть оружие, но ведь и его ребята сегодня подготовлены к встрече куда серьезнее – почти сутки ищут, прониклись.
Глебов бежал рваными рывками, от двора ко двору, от переулка к переулку, стараясь избегать освещенных участков, но вскоре начал замечать, что таковых становится все больше и больше.
– Хорош бегать, – прохрипел он, наконец, – думать надо, иначе добегаешься!
Думать особо было не о чем – и так все предельно просто и ясно. Его гнали словно волка, выдавливая из спального района города в центр. И смысл этого гона тоже прозрачен – спальный район и освещен хуже, и дверей, за которыми можно затаиться, побольше. А в центре все улицы освещены, и все первые этажи заняты магазинами. Так и будешь бежать вдоль витрин, пока не перехватят.
Андрей еще раз пожалел о забытом плаще и тут же забыл о нем. Пора начинать думать, как перехитрить команду Боцмана.
Идеальный вариант – затаиться в кустах и пропустить ловцов вперед. Оказаться за их спинами. Тогда точно не найдут.
Он осмотрелся, переводя заодно дыхание. Двор был темен, едва не вековые деревья высились то тут, то там, не давая возможности спрятаться – нет кустов. Приглушенный свет из окон еще больше оттенял черноту теней – вроде бы как плюс в его положении. Значит, надо двигаться в темноту.
Глебов шагнул в тень и едва не упал, споткнувшись о низенькую ограду то ли клумбы, то ли детской площадки. Преследователям это тоже должно не понравиться, так что ругаться не стоит.
Он сделал еще несколько шагов, когда вдруг услышал за спиной тяжелое сорванное дыхание давно бегущего человека. Андрей рванул, больно ударился ногой о какой-то предмет, едва сдержавшись, чтобы не охнуть и с размаху ударился в стену. Все. Тупик.
Стена громко загудела обиженным металлом. Глебов трясущимися руками ощупал препятствие – вертикальный шов, висячий замок. Гараж!
Сзади, не таясь, призывно свистнули. Это придало ему сил и решимости. Андрей подпрыгнул, ухватился руками за водосточный желоб на не такой уж и высокой гаражной крыше и в одно касание залез наверх, осторожно сделал несколько шагов и снова уткнулся в стену, на этот раз кирпичную. Вот это точно – тупик…
Он лег на мокрое железо гаража, едва не впав в крайнюю степень отчаяния. Оставалась призрачная надежда, что преследователи не станут слишком настойчиво искать беглеца, иначе придется стрелять.
– Господи, – беззвучно шептал Глебов, пытаясь вспомнить хоть какую-нибудь молитву, – Господи, Господи…
Внизу споткнулись на том же месте, выматерились в голос.
– Тихо ты, – сказал один другому, – вспугнешь клиента.
– И что? Куда он отсюда денется! Я в этих дворах вырос, мне что ночь, что день – равнобедренно.
– Ага. Равнобедренно. Только что ласту зашиб, местный житель.
– Это бабки все – вечно копают, сажают, окучивают. Утром нормально, вечером – клумба.
– Ты точно его видел?
– Не веришь, Куцый? Как бармен нарисовал – он под окном стоял. Без ошибки – он!
– И куда он делся?
– Затаился, лошара! Где-нибудь между гаражами пыхтит или сверху – отсюда выход только через нас! Так что приз – наш, Куцый!
– А мимо дома не мог сквозануть?
– Теоретически, конечно, мог. Если шибко умный и засек меня раньше, чем я его. Так мы сейчас у него и спросим. Эй, гражданин! Выходи сам, пока мы добрые – поживешь дольше!
Стоявшие внизу закурили, отдыхая от долгого бега по дворам. Сигаретный дым щекотал Андрею нос, он едва сдерживался, чтобы не чихнуть.
– Ну-ка, мобильником посвети…. Во, смотри – след свежий. Точно – тут он, болезный! Осталось отыскать…. Раз, два, три, четыре, пять – я иду тебя искать! Кто не спрятался…
– Слышь, Куцый, давай сначала по углам поглядим.
– А за гаражами что?
– Котельная. Полрайона греет – здоровая, блин. Я в ней полгода после школы работал.
Преследователи, подсвечивая себе мобильными телефонами, двинулись вдоль гаражей, заглядывая в каждую щель, через некоторое время вернулись.
– Может, Боцману звякнем?
– А если пусто? Боцман за ложный вызов нам ребра пересчитает.
– Это да, – вздохнул спросивший, – ну что? Остается крышу осмотреть. Давай, лезь.
Глебов окаменел, даже дышать, кажется, перестал.
Однако с осмотром крыши у преследователей вышла заминка.
– Ну, чего? Не тормози, я подсажу.
– Ага…. У пацана, между прочим, ствол рабочий. Я башку высуну, а он в ней дырку нарисует. Хочешь – сам лезь.
– Мандраж поймал?
– Неохота стать поводом для поминок. Эй, дядя! Все равно никуда не денешься, слезай! Мы тебя вычислили.
– Еще простудишься, – поддержал второй, – хорош время тянуть…. Слышь, Куцый, звони Боцману, пускай, если не сам, так пришлет кого-нибудь на подмогу.
Все правильно, в отчаянии думал Андрей. Слишком долго везло: сбежал из полиции, деньгами разжился, оружие нашел, убийцу вычислил, дачу разыскал…. Везение не может быть вечным. Видимо, ангел-хранитель, что вел его после ареста и до этой минуты, устал и прилег отдохнуть.
– Господи, – беззвучно крикнул Глебов, разминая замерзшие пальцы, – сделай чудо! И если ты не Господи – все равно, чудо!
Немного левее заскрипело железо, на крышу высунулся локоть, пока без головы. Второй преследователь подсаживал первого, одновременно пытаясь подсветить ему мобильником, что мешало еще больше. Осторожно потянулась другая рука, но, ухватившись за что-то мягкое, брезгливо отдернулась. Этого оказалось достаточно, чтобы карабкавшийся сорвался вниз, живописно при этом матерясь.
– Ты чего?
– Блин! Дерьмо какое-то! Не оттирается ни хрена!
– Лезь давай! Потом отмоешься.
– Слышь, Куцый, что ты раскомандовался? В бригадиры хочешь? Сам лезь, на хрен!
– Пошел ты…. Потом не говори, что вместе ловили! А если его там нет вдобавок – я тебе за туфту сам ребра пересчитаю!
– Считалка отломится, вандамм недоделанный!
…и тут тот, который вел Глебова, проснулся…
Черноту осенней ночи разметали всполохи разноцветных огней, тишину двора нарушил сначала рев двигателя внутреннего сгорания, потом ленивый голос:
– Так, и что это мы тут делаем, а? Гаражи чистим? Снаружи или изнутри?
Через мгновение голос резко изменился:
– Блин, Коля, у них оружие! Коля, вызывай…
Тишину ночи разорвали несколько беспорядочных выстрелов.
– Ты что, Куцый?! – заорал кто-то из оставшихся в живых, – ты же их мочканул! Ты что – совсем дурак, да?!
– А что, мне надо было им руки протянуть – нате, граждане менты, нацепите браслеты, я вам всех жмуриков города на себя возьму?
– Блин! Боцман же сказал – с ментами он разбираться будет!
– Пока он разберется, нам с тобой в ментовке почки отобьют.
– И что теперь делать?!
– Чего суетишься, Федос? Никто не видел, никто не слышал – так что мотаем отсюда, пока местные бабки-чекистки в ноль-два не брякнули!
– А клиент?
– Если он здесь – пусть считает, что ему повезло. Слышь, дядя, живи пока! Еще свидимся.
По раскисшей земле прочавкали, удаляясь, две пары ботинок. Воздух перед Глебовым был наполнен красно-синими сполохами от работающей полицейской мигалки.
После нескольких неудачных попыток он сумел оторвать от крыши свое обмякшее тело, подполз к краю на коленях и осторожно глянул вниз, но ничего не увидел из-за огней фар, бивших по глазам.
Наконец, решившись, он спрыгнул на землю, отпрянул в тень, напрягся. Но никто не бросился на него, только двигатель продолжал мерно урчать. Уазик, точно такой же, как и тот, на котором его возили на следственный эксперимент с элементами акробатики и плавания…
Он осторожно обошел машину, едва не наступив на лежащего у переднего бампера полицейскийа, заглянул в салон – там на водительском месте сидел второй, безжизненно свесив на грудь голову.
Рация в салоне трещала, время от времени выдавая нечеловеческими голосами бессмысленную, на первый взгляд, информацию.
Раза два или три кто-то настойчиво звал триста второго, но тот не отзывался, и Глебов отчего-то был уверен, что больше никогда и не отзовется.
Нужно было немедленно уходить. Скоро сюда приедут другие машины с мигалками, внимательно изучат следы и тогда уж точно при оказии повесят на него еще два трупа.
Но, с другой стороны, парни лишились жизни, дав ему возможность сохранить свою…. Хоть как-то отблагодарить надо…
Глебов поднял с земли обрывок какой-то бумаги и обернул ей тангенту рации – чтобы отпечатки пальцев не оставить. Потом нажал – примитив, когда полицию нормальной аппаратурой снабжать начнут?
– Триста второй? – тут же возбудился неведомый собеседник, – куда пропали? Полчаса связаться не могу!
Чего врешь, грустно усмехнулся Андрей, минуты две прошло, не больше.
– Слушай, начальник, – внезапно охрипшим голосом сказал он в микрофон, – тут такое дело – застрелили твоих триста вторых. Обоих. Только что.
– Шутим? – грозно спросила рация.
– Какие шутки…. Записывай – убил Куцый из бригады Боцмана. С ним еще Федос был… или Федот. Я слышал, как они ругались.
– А ты сам кто такой? – после долгого молчания спросили Андрея и он честно ответил:
– Никто. Шел мимо. И дальше иду. Машину найдете по включенной мигалке. Что за двор не знаю, рядом котельная большая, – он выпустил микрофон и, не обращая внимания на крики собеседника, пошел быстрым шагом вдоль гаражей, надеясь, что идет не в ту сторону, куда ушли Куцый с Федосом…
Он пробирался по незнакомому району Чкалова, стараясь идти на восток – там был район поизученнее. Временами закрадывалась совершенно здравая мысль плюнуть на плащ и ведро, и считать их безвозвратными потерями, а самому искать, прежде всего, место ночлега. Эту мысль Андрей гнал решительно прочь.
Сообщение об убийстве полицейскийов вызвало двоякий эффект. С одной стороны, ребята из команды Боцмана перестали даже мерещиться. Что свидетельствовало о наличии у них хорошего источника информации в полиции. Зато ночной город, казалось, переполнился воющими и мигающими машинами местного РОВД. Они носились по улицам, прятались в переулках и представляли для Андрея не меньшую опасность, чем люди Боцмана.
– Вокруг одни враги, – мрачно повторял Андрей, снова и снова перебирая в памяти детали своего чудесного спасения.
Господь? Уж очень как-то кровожадно вышло. Ради одного забрал двоих, да это еще и не финал – полиция роет круто, могут быть новые выстрелы, новые трупы…
Глебов слышал от одного знакомого, чокнутого на неформальной религии, что Бог изредка посылает на людей всяческие напасти, чтобы проверить крепость их веры. И богоизбранных евреев в незапамятные времена проверял, и других – то войной, то чумой. Проверял не только целые народы, но и отдельных граждан – кому приснится с предложением принести в жертву родного сына, кому пожар устроит, а кого и параличом наградит. Некоторые годами мучились, да так и умирали, не сумев доказать, требуемое Всевышним. Некоторые доказывали. Тогда все их болячки чудесным образом исчезали, дома отстраивались заново, а коровы давали молока больше, чем весили сами.
Каким образом все это могло относиться к Глебову – решительно непонятно. Господь решил проверить крепость его веры? А чего проверять-то? Никогда Андреева вера крепкой не была. Если вообще была. В церквях он бывал только на экскурсиях, молитв не знал, да и вообще вспоминал о Боге, лишь употребляя распространенные пословицы и поговорки. Так что, если Господь и сосредоточил такие мощные воспитательные меры, то цель для этого выбрал никудышную.
И потом, Бог ведь добрый. Как говорил чокнутый знакомый? Бог – есть любовь! Ладно, упрятал в тюрьму – типа, знак задуматься о вере. Зато потом помог бежать – начинай, мужик, жизнь заново!
…а потом подсунул пистолет…
Перед собой вилять глупо – если б вчера ночью у казино те трое бросились на него, постарался бы застрелить всех троих. И мальчики кровавые потом вряд ли бы мерещились…
А если это не Господь? А кто? Тот – другой? Ему-то зачем? На судьбы мира Глебов не способен оказать ни малейшего влияния. Просто – игра заскучавшего властителя? Или того круче – идет битва между…, ну, пускай не битва – слишком громко сказано. Идет соревнование, игра между белыми и черными, а он в этой игре всего лишь пешка. Интересно, какого цвета? И смерть полицейскийов – это жертва фигур ради его успеха, или…
Тут Андрей даже остановился и затряс головой, словно хотел вытрясти из нее весь этот бред. А что вы хотите? Вот так, потихоньку, с ума и сходят.
А, когда перестал трясти головой, услышал прямо в шаге от себя за углом дома:
– Холодно, Сережка…. Не расстегивай… ну тебя, балбес…
Балбес что-то пробормотал, видимо, продолжая заниматься тем же самым. Женщина коротко засмеялась, потом послышался звук долгого поцелуя – прямо как в кино.
«Выйду – еще напугаю», – подумал размякший было Андрей, как вдруг сквозь поцелуй до него донесся едва слышный, но такой знакомый звук – бесполый голос из радиостанции. А едва слышный потому, что доносился он из закрытого автомобиля.
Все подуставшие за последнее время рефлексы мгновенно пришли в боевое состояние. Не было ни малейшего сомнения – за углом стоит патрульная машина. Значит, выходить туда и глупо, и опасно.
К счастью, целующаяся парочка ничего кроме себя не слышала. Глебов осторожно сделал несколько шагов назад и напряг слух, стараясь сквозь шум любви расслышать голос из радиостанции. Интересно ведь, как поиски Куцего идут…
Прошло несколько минут. Андрей уже даже отдышаться успел, как вдруг звук рации стал громче – дверь открыли – и сонный голос произнес:
– Серега, слышь, айда! Дежурный сказал, что нам в аэропорт мотать надо – этого урода в районе дачного поселка сейчас засекли.
– Врешь, а? – ответил Серега, – Наташка, подтверди – врет ведь? Потому что завидует!
Женщина засмеялась.
– И не завидую, – отпарировали из машины, – и не вру. На трубу и сам у дежурного спроси. Да и чего мне врать? Мне тут хорошо, тепло – не то, что вам…
– Блин, жалко, – вздохнул Серега, – тогда, котенок, до завтра.
– До сегодня, – почти беззвучно ответила женщина и снова засмеялась.
Пока длился прощальный поцелуй, Андрей не спеша отыскал подходящее местечко за голыми прутьями куста сирени и улегся там с максимально возможными удобствами. Совершенно ни к чему пугать своим внезапным появлением влюбленную женщину. Тем более, в три часа ночи. А может и в четыре…
Вот, все-таки работает у тебя, Глебов, соображалка! Не помчался полицейский ловить этого урода на дачный поселок – сначала девушку до подъезда проводил. Прощание грозило затянуться надолго. К счастью, водитель в машине, длинным сигналом прервал нескончаемый поцелуй. Женщина зашла в подъезд, Серега помахал в закрытую дверь, закурил и побрел работать с видом совершенно счастливого человека.
Через мгновение Глебов остался один. Он не спеша поднялся, отряхнулся и побрел дальше, с радостью отмечая, что места пошли уже знакомые. А еще через пару минут он заботливо осматривал ведро, торопливо натягивал сырой и негнущийся плащ, и строил планы на ближайшее будущее.
Планов было немного. Главным пунктом стояло встретиться с безутешным родителем убитой девушки и постараться уговорить его… на что? В этом месте мысли начали путаться. Потому что очень хотелось спать…
