Подслушивать нехорошо, но интересно
Ковер плотно прилегал к стене, Глебов сидел в кромешной тьме, напрягая слух. Собственно, зря напрягал – слышно было отлично.
– Ребята, обшарьте тут все, что только можно обшарить, – сказал, несомненно, Боцман, и гомон почтительно смолк, – он не мог далеко уйти. Окрестности гляньте, в сарае пошуршите. И доказательства мне, что мы именно нужного человечка отыскали, а не почтенного бомжа спугнули…. Вперед!
Ребята недружно затопали на выход, и в комнате наступила тишина. Глебов даже хотел было сесть поудобнее, как вдруг в тишине раздался голос не Боцмана:
– Нет, Леша, я с тобой все равно не согласен.
Заскрипел диван – кто-то расположился с удобствами.
– Ерунду ты говоришь, – вяло ответил Боцман, – я этого мужика по всем каналам пробил. Обыкновенный инженер, подался за бабками в рабочие. Ни с какого бока не супермен. Даже в армии, по-моему, не служил…
Несколько половиц скрипнули на разные голоса – кто-то прошелся по комнате.
– А говоришь, что пробил, – укоризненно сказал собеседник, – это ты из полицейского протокола информацию почерпнул? Так там то, что он сам им рассказал! У парня крепкая легенда! Москвич сам уехал жить в нашу глухомань – ты в такое поверишь?
– Все совпадает – в Москве по указанному адресу действительно живут его бывшая жена, сын и теща. Я Костяна послал проверить, а он парень толковый.
– И что?
– В разводе они уже лет пять. Последний раз соседи видели его весной.
– Может, она его прячет? Жены, хоть и бывшие, на жалость легко пробиваются…
– Вот езжай и сам у нее спроси, – угрюмо ответил Боцман. – Гена, ты не умничай. Бывшая жена нашего друга – крутая тетка в бизнесе, на работу на джипе ездит. Служебном.
Собеседник саркастически хмыкнул:
– И твой толковый Костян с какой-то бизнес-леди потолковать не смог? Очень толковый.
– Говорю же – не умничай! У нее охрана вместе с джипом – как у президента. Не мешки из частного охранного, а натуральные комитетчики. Что, Костян должен был раскидать их, наподобие Терминатора, а потом вежливо спросить у нее – пардон, мадам, вы случайно не знаете, где прячется ваш бывший муж? А то он в Чкалове ненароком нашего изготовителя наркотиков пришиб, нам с ним очень поквитаться охота…
Ничего себе – удивился Глебов. Елена Викторовна за лето, очевидно, взяла еще одну бизнес-высоту. А он и не знал…
– Пообщаться с ней, конечно, надо, – продолжил Боцман, – но не с нашего уровня. Тут, Гена, надо депутата подсунуть, или бизнесмена какого-нибудь…. А еще лучше – ловить дяденьку, пока он в Чкалове почему-то ошивается.
– Вот! – оживился Гена. – Я и говорю – легенда все это! Засланный казачок! Конкуренты специалиста подогнали. Ну, грохнул он химика – чего ж не валит? Ты бы сидел после акции? А он мерзнет в этой халупе – ждет чего-то. Чего?!
– Кто прислал? Какие конкуренты? Ты, Гена, киношек про Стивена Сигала насмотрелся – типа простой повар на авианосце, а на самом деле крутой спецназовец.
– Да хоть бы цыгане! – продолжал горячиться Гена. – Денег заплатили, наняли спеца…
– Успокойся. Я вчера лично с бароном три часа беседовал. Михай – жук еще тот, конечно, но последние десять лет они героин толкали практически без конкурентов – пара залетных таджиков не в счет, земля им пухом. Так вот, они нашим таблеткам даже удивиться еще не успели! Расслабляет, брат, спокойная жизнь. Разговаривать я умею, ты же знаешь.
– Это да, – согласился собеседник Боцмана.
– Цыгане, конечно, сила серьезная, за свой бизнес биться будут до конца – спору нет. Но и Михай не дурак – понимает, что с нами ему бодаться – вариант массового цыганского самоубийства. Мы ж им такую этническую чистку можем завернуть – фашисты отдыхают!
Гена одобрительно хмыкнул.
– Так что, – закончил мысль Боцман, – цыгане тут не при чем. Это, Гена, простой работяга, у которого от страха съехала крыша, и он возомнил себя суперменом. Плюс невероятная пруха – третий раз прямо из моих рук уходит, гаденыш!
– Блин! – снова загорячился Гена. – Ты ж фактам в лицо глянь! Кто как не профессионал мог так красиво от ментов уйти, что его даже в покойники записали! Да работяга твой из реки прямым ходом бы в столицу к жене свалил, а этот – первым делом добыл оружие, вторым – деньгами у Жадины разжился…
– Ты больше диски с боевиками не покупай – скоро мозги совсем съедут, – засмеялся Боцман. – Себя на его месте представь – приезжаешь с… акции, а у тебя дома труп отдыхает!
– С какой акции? – не понял Гена.
– Ты же твердишь, что он профессиональный киллер, живет здесь по легенде, ездит не в командировки, а на отстрел…
– Ну?
– Брат, что ты меня сегодня своей тупостью расстраиваешь? Заходишь ты домой, видишь труп, так? Что делать будет киллер? В полицию звонить? Следователя вызывать? Да он так же тихо выйдет с чемоданчиком, как вошел, а через неделю в Перми или Новосибирске вернется из очередной командировки обычный работяга.
Гена пробурчал что-то неразборчивое.
– Так что, предположение твое красивое, но – полная ерунда. Факты, брат – это колода карт. Кто играть умеет, тот всегда достанет из этой колоды нужную карту, а неумелый противник будет думать – факты, блин, против них не попрешь… ты вот достаешь те, что тебе нравятся. А у меня на руках козыри.
Беседу прервал шум приближающихся торопливых шагов.
– Боцман, – запыхавшись, сказал вошедший, – смотри, что мы за забором нашли!
Короткая пауза, полная загадочного шуршания. Глебову аж самому стало интересно, что нашли ребята Боцмана, но высовываться он благоразумно не стал.
– Химика чемоданчик, – наконец, сказал Боцман, – однозначно. Он в нем самое дорогое хранил. Что-то легкий.
Щелкнули замки.
– Вот, Гена, – устало произнес Боцман, – вот тебе доказательства по всем пунктам сразу. Кто конкретно нашел?
– Миня. Мы на группы разделились, я с пацанами во дворе сараи шмонал, а Миня с Джигитом нашли дыру в заборе и на ту сторону полезли. Там он и лежал.
– Молодец. А теперь – Миню ко мне. Мухой чтоб здесь был. И пацанов сюда подтягивай – им тоже будет интересно, обещаю.
Принесший чемоданчик затопал на выход, уже в дверях начав громко созывать товарищей.
– Вот тебе, Гена, и весь хрен до копейки, – тихо сказал Боцман, – если бы он из-за таблеток химика пришил – что ж бросил-то? Я эти пакеты помню – тут почти три килограмма, последняя партия. Даже по дешевке сдать – старость будет очень обеспеченной.
– Ручка оторвалась – вот и бросил. Видать, когда мы его спугнули…
– Ты сейчас будешь громко смеяться, – ласково сказал Боцман, но продолжить мысль не успел – в комнату начали набиваться пацаны.
– Миня, – позвал Боцман, – иди сюда, глазастый ты наш. Рассказывай, как нашел?
– Да… за забор решили с Джигитом глянуть, типа следы поискать. Смотрю – под деревом валяется, новый – такой в деревне в жизни на мусорку не выкинут, пусть и ручка оторвана.
– Внутрь заглядывали?
– Конечно. Как таблетки увидели – сразу позвали Пашу.
– Что еще в чемоданчике было? – ровным голосом спросил Боцман, но от этого ровного голоса даже у Глебова перехватило дыхание. Да, разговаривать Боцман умел…
Повисла долгая гнетущая пауза.
– Ладно, верю, – наконец, сказал Боцман, отвечая, видимо, на мимику и жесты Мини и Джигита, – а было тут кроме таблеток, еще несколько очень важных тетрадей с формулами и много денег. Вот так.
– Очень много? – спросил кто-то.
– Для кого как…, но парочка новых иномарок там точно была.
Слушатели кто присвистнул, кто вздохнул, кто заматерился.
– Фишка в том, дорогие мои, – продолжил Боцман, – что покойному химику накануне передали деньги из общака на строительство большой лаборатории. Не в сберкассе же было счет открывать. Теперь эти бабки будут на нас висеть. Так что, если кто-нибудь их найдет – не крысятничайте, братья, умоляю! Все равно все красиво прогулять не успеете.
– Ясный перец, – сказал кто-то из пацанов. – У чемодана ручка оторвалась, вот мужик бабло и пригрел, когда когти рвал.
– Ладно. Будем считать, что чемоданчик – это след. Значит, мужичок за забор ломанулся, – сделал вывод Боцман, а Глебов за это послал ему воздушный поцелуй сквозь ковер. – Делитесь на три группы и прочешите все слева направо. Денег много, так что он далеко уйти не мог. Судя по всему, у него минут десять форы, но он замерз и с похмелья. Вперед! Хотелось бы увидеть его живым, поболтать, но если что – я переживу. Тому, кто найдет общак – от меня бонус.
Через мгновение в комнате вновь остались двое.
– Пуганул орлов общаком, а, Леша?
– Я же сказал, что ты будешь смеяться, – ответил Боцман. – Общак – это, Гена, чистая правда.
– Так какого… Почему у студента?!
– Не у студента, а на даче – там охрана… была. Место тихое, незасвеченное…. Было. И меня в городе не было, когда привезли. Студент же заказывал – ему и отправили. Уроды.
– Кстати, Леша, тетрадки можешь не искать – мужичок их спалил нахрен. Вон, обложки валяются.
– А это похуже общака будет, братуха, – горестно вздохнул Боцман. – Деньги пришли и ушли, а вот формулы без химика нам не восстановить. Очень плохо.
– И все-таки я не думаю, что мужичок так прост, как ты его рисуешь, – нарочито безразличным голосом сказал Гена.
– Опять?!
– А ты на стену глянь.
Оба замолчали, заскрипел диван, послышались шаги.
– Ты так смог бы?
– За неделю – смог.
– Невнимательно смотришь, Леша. Ты не на ножи гляди, а между ними. Что видишь?
– Ничего я там не вижу, – раздраженно ответил Боцман.
Гена обрадовался:
– Вот именно – ничего! Иногда важно среди множества фактов увидеть их отсутствие!
– Слышь, ты что – кроме боевиков еще всякую мистическую дрянь смотришь?
– Да я буквально! Еще раз глянь – между воткнутых ножей нет вмятин от промахов! Леха, он ни разу не промахнулся! Этот твой обычный работяга – специалист по вышкам. Так по каким вышкам он специалист? Может – по высшей мере?!
Снова проскрипели доски под ногами.
– Ладно, расскажу все как есть, – со вздохом сказал Боцман, – иначе тебя бить придется, а у меня друзей и так немного осталось…. Первое время я тоже думал, как и ты – засланный казачок, конкурирующая фирма – особенно после той встречи у казино. Помнишь мультик про птицу Говорун, которая отличалась умом и сообразительностью? Так вот, девушка, которая слила кучу информации нашему другу – полная противоположность этой замечательной птице. Но и должное Светке отдать надо – она просекла то, на что я сначала вообще внимания не обратил, поскольку мерещились конкуренты.
– Это ты о чем?
– О Белке. Гена, мужичок расспрашивал не о химике – мужичок расспрашивал о Белке! А я в подозрительском пылу принял это как тщательно подогнанную дезинформацию – лапшу для светской куклы.
– Типа, баба – она сердцем чует?
– Ага. Мы пробные партии, естественно, по области разослали – для изучения рынка. Кое-что в Казань ушло, в Удмуртию, даже Казахстан – короче, везде, где наши позиции сильны. Но, чтобы в такой короткий срок конкуренты переполошились и нас вычислили…
– А ты этого ждал?
– Конечно! Но не так быстро. А вел себя мужичок при беседе как-то слишком уверенно, спокойно, ствол достал без колебаний, выстрелил аккуратно и точно – чисто предупредить. В общем, я поначалу взял неверный след, как ты сейчас, решил – засланец. И искал его по привычной схеме, через возможных помощников.
– И что?
– Когда пацаны среди ночи позвонили и сказали, что дома у химика какая-то нездоровая хрень творится, я осатанел. Блин, дача еще до конца не догорела, от ментов отбоя нет, а тут снова-здорово! Взял Михалыча, чтобы замок в подъезде не целовать, тот дверь в две секунды открыл, а там…
– Красиво? – с жадным любопытством спросил Гена.
– Знаешь, когда я на столе увидел сумочку, в мозгу что-то щелкнуло, честное слово! Громко так.
– Причем тут сумочка?!
– Гена, что ж, я Белкину сумочку не узнаю, что ли? Она такая на весь Чкалов одна-единственная! Иначе Белка ее в жизни бы не купила.
– Ладно, щелкнуло у тебя, дальше что?
– Дальше само собой вспомнилось, что в последнее время у химика резко изменилось поведение. До этого он себя пупом земли считал, умничал, истерики закатывал, а тут вдруг тише воды себя стал вести, охрану даже на лекции начал таскать, без сопротивления на дачу перебрался…
– Достал он тебя? – сочувственно спросил Гена.
– Сам убил бы! То, что химик гениальный – признаю, но человек он полная дрянь. Жадный капризный тормоз.
– Чего ж нянчились?
– Это папина идея. Рабский труд, сказал, хорош только на плантациях, а в науке и искусстве от него проку нет. Дай, говорит, этому дятлу все, что он пожелает, пусть чувствует себя счастливым, а он нам во сто крат больше вернет. В крайнем случае, пристрелить всегда можно…
Гена захохотал:
– Папа – сам гений!
– Ото ж, – согласился Боцман, – во всяком случае, с химиком сработало. А последнее время я нарадоваться на него не мог – такой стал послушный, понятливый, старательный. Вот только связать его и Белку мне даже в голову не приходило!
– Ну, щелкнуло у тебя, а дальше-то что?
– А дальше – утром пробил в ментовке насчет следствия по делу об убийстве. А когда Жадина рассказал, как к нему с револьвером приперся утопленник и спрашивал его о нашей городской жизни, я понял: баклан возомнил себя орлом.
– В смысле?
– Сам решил дело свое расследовать, – пояснил Боцман, – за этим и в казино приходил. И ведь расследовал! Уж не знаю как, но вышел на химика. А с дачей вообще придумал виртуозно, была бы шляпа – снял перед ним, честное слово!
Глебов довольно улыбнулся и тут же почувствовал, что щеку тянет в сторону все та же еще непривычная дикая ухмылка.
– Уж на что Качан – тертый и битый жизнью, даже он повелся на его базар.
– А что дяденька в администрации делал?
– Самого бы хорошо спросить, – ответил Боцман, – или Белянчикова прижать…. Но его тронешь – вся полиция сбежится.
В разговоре наступила пауза, среди которой вдруг заиграла негромкая иностранная музыка.
– Ты что, Мадонну на мобилу поставил? – удивленно спросил Боцман.
– Не, – так же удивился Гена, – это не мой. И не твой? А чей?!
Зашуршали тряпки, музыка стала громче, потом оборвалась.
– Охренеть, – сказал Боцман, – знаешь, чей это телефончик?
– Дай, сам догадаюсь с трех раз. Белкин.
– А кто покойнице звонил через неделю после похорон? Папуля… Гена, я, что – с ума сошел?! Белянчиков покойной дочке на тот свет до сих пор названивает? Ну-ка, последний исходящий… позавчера в два часа ночи…
– Чего?!
Глебов перевел дыхание, без всякого удивления обнаружив, что насквозь промокшая майка прилипла к спине. Как он удачно забыл телефон на диване! Сейчас бы в кармане заиграл – последняя музыка в жизни, которую он бы услышал…. Но и Белянчиков молодец – чего названивать-то?
– Это наш друг звонил. Химик, видать, сумочку на память прихватил – со всеми причиндалами. Думаю, грохнул он химика и доложил о проделанной работе. Для того и в администрацию ходил… договариваться. Н-да, есть над чем поразмыслить.
– Ты о чем?
– Так. Сейчас заткнись и чтобы ни звука, понял?
Послышались характерные щелчки, через несколько секунд Боцман заговорил:
– Это я. Берлогу нашли – точно его…. Да, есть доказательства…. Нет, ушел – снова…. Да из-под носа! Едва в дверях его не прихватили! Ищут…. Чемоданчик химика нашли… с товаром… нет, пустышка. Скорее всего – с собой упер. Что я – не понимаю?! Если не догонят – значит, будем в городе искать…. Да все я понимаю! Ребята проинструктированы – никто не возьмет…. Темнеет уже…. Конечно, оставлю. Тут еще одна интересная тема возникла… Нет, не по телефону. Хорошо, дождусь своих…
Вновь заскрипели половицы.
– Папе звонил?
– А ты как думал? – хмуро ответил Боцман, – Каждый шаг под контролем из-за этих бабок…. Слава богу, что не я их принимал! На мне только химик. А, в общем, подводя итог нашей с тобой увлекательной беседе, хочу сказать – Гена, мне по барабану, кто этот Андрей Иванович Глебов, киллер или работяга! Моя задача – поймать. От его профессии она не меняется совершенно! Хоть он сам Шварценеггер! Хоть он в Москву свою уже мчится! Хоть он у тебя за спиной прячется! Задача – поймать!
– Слышь, Леха, хорош прикалываться, от твоих слов у меня такое чувство, будто он мне в затылок стволом тычет, – пробурчал обиженный Гена, не подозревая, насколько близок к истине.
Остальное время собеседники сидели тихо, изредка поругивая холод, да обмениваясь ничего не значащими репликами.
Наконец обрадованный Глебов услышал, как по двору устало топает поисковая команда. Комната вновь наполнилась голосами, только теперь в них уже не было ни азарта, ни веселья.
– Судя по вашему виду, результат нулевой, – произнес Боцман, когда разноголосый гул затих.
– Боцман, – ответил кто-то, – мы реально прочесали всю посадку километров на пять в обе стороны. А за ней прямо – пустырь в полкилометра, потом лесополоса аж до самого аэропорта. Земля от мороза крепче асфальта – никаких следов!
Боцман помолчал, спросил:
– И какие мысли у вас на этот счет имеются? Паша, давай, глас народа озвучь.
– Что озвучивать? – угрюмо ответил Паша. – У мужика дорог много. Он, скорее всего, либо в город чесанул – при таких деньгах мог хоть троллейбус купить! – либо где-то на дачах залег. Вариант, что он по бездорожью в степь подался, не рассматривался.
– Отчего же, – укоризненно сказал Боцман, – тоже имеет право на жизнь. Глядишь, и вышел бы к какой-нибудь деревне…
– Ты сам сказал, что он москвич – откуда неместному знать про наши деревни в степи? А городскому прятаться лучше и привычнее в городе. В Чкалове его ловить надо. Да и стемнеет скоро, будем тут шарахаться без толку.
– Ладно, орлы, согласен, – подумав, ответил Боцман, – не на все сто, конечно, но и тут сидеть смысл невелик. Делаем так – возвращаемся в город и планомерно прочесываем все возможные места появления нашего дорогого друга – вокзалы, гостиницы, кинотеатры… что я там забыл еще?
– Бани, – несмело сказал кто-то.
Все засмеялись.
– Миня – ты молодец, – серьезно ответил Боцман. – Второй раз за сегодня радуешь – и глаза у тебя на месте, и с мозгами порядок. Конечно! Что ему стоит снять номер в сауне на всю ночь? Денег до черта, паспорт не спросят. Молодец. Буду за тобой наблюдать. А для начала – возьмешь пару ребят и лично объедешь все городские бани-сауны. Все! При нужде можете прямо в парные заходить. Фотографии друга у всех есть?
Блин, у них и фотографии мои есть! – удивился Глебов, а потом сообразил, что эксперт Виталик нащелкал его во всех ракурсах. Папарацци хренов!
– Только он на фотке без бороды, – проворчал кто-то из пацанов.
– Тебе-то что, Куцый? Ты же его живьем видал, – ответил Боцман. – Кстати, предупреждаю всех – клиента брать очень аккуратно и предельно тихо! Если чувствуете, что сами не сможете – неважно, что мешает – вызывайте подмогу. И учтите, что дядя стрелять умеет, на арапа его не возьмешь – сам свидетель. Так что ковбоев из себя не изображайте, чтобы вас как Куцего из дерьма вытаскивать не пришлось.
– А что – Куцый…
– Ничего. На хрена ты ментов покрошил? Ну, забрали бы вас в обезьянник, ну, нашли бы стволы – и что?! Я бы вас уже через час вытащил! А только для того, чтобы вычеркнуть твои данные из донесения, я столько ввалил бабла, что ты со мной вовек не расплатишься! И это – только начало! И учти, ковбой – менты хоть и пообещали о тебе забыть, но, если попадешься – пощады не жди! Не удивлюсь, если ты даже до обезьянника не доедешь…
– Никто же не видел!
– Как это – никто?! А наш дорогой друг? Кстати, судя по всему, он-то вас с Федосом ментам и стуканул. Что говорит о том, что дела необходимо всегда доводить до конца: грохнул ментов – разбей рацию, ловишь клиента – поймай, мать твою! Так что, тебе, Куцый, с твоим корефаном Федосом, отдельное поручение – остаетесь здесь и прочесываете дачный поселок. Заодно тут засаду учините – вдруг за чем-нибудь вернется. К примеру – за телефоном…. Заодно сведете с нашим другом свои личные счеты. Подождете до упора, если появится – постарайтесь взять живым. Не получится – завернете в тряпку – их тут много – и ко мне мухой. Все, орлы, задачи по городу поставлю на местах. Поехали.
Затопали многочисленные ноги и вскоре стихли. Теперь тишину нарушало лишь громкое обиженное сопение оставленных бандитов.
– Хоть бы на проческу дач отправились! – раздраженно подумал Глебов – занемела спина без опоры, да и в туалет уже сильно хотелось.
– Вечно я с тобой самый отстой выгребаю, – зло сказал один из оставшихся.
– Ты чего, Федос? Включи мозги, если они у тебя есть – да нам повезло!
– В чем это?! Сейчас опять муру всякую натреплешь…
– Сам смотри, – засмеялся Куцый, – пацаны сейчас весь город будут на уши ставить, рыться, выспрашивать – одним словом, пахать. А мы с тобой тут красиво отдохнем часика три-четыре, а потом спокойно поедем домой.
– В этой холодрыге?! Отдохнем?! Я тебе что – пингвин?
– Федос, ты не пингвин. Ты дятел. Да не дергайся, обидчивый! На стол глянь – видишь, лекарство от холода стоит? То-то! Дядя Саша пузырек засек сразу, как только в хату зашли. Все боялся, что Боцман захапает, но ему, видать, не до спиртного.
– Да, – вздохнул Федос, – это ж какие деньжищи москвачу достались, блин….
– Знаешь, что я тебе скажу, – вдруг перешел на шепот Куцый, – это еще неизвестно, кому они достались! Дядя ведь вполне сюда вернуться может…
– И что? Это же общак! Боцман верно сказал – окосеть не успеешь, не то что похмелиться – задницу на английский флаг порвут!
– Хороший ты пацан, Федос, – вздохнул Куцый, – но вот думать совершенно не обучен. Ну, вернем мы общак Боцману, он нам бонусом наградит – типа, по плечу похлопает и на флакон водки кинет. А если бабосики приныкать тщательно, да выждать с полгода, а? Я, пока по самолетной свалке лазили, такую нычку нашел – на ней стоять будешь и не заметишь! И в запой не уходить, слышишь, Федос! В Турцию по путевочке! А, Федос?!
– А дядя? С ним же Боцман поболтать хотел…
– Ну, ты и деревянный! Да кто ж его до Боцмана пустит?! Я? Или ты? Дядю валить надо, причем сразу – вдруг он и вправду снайпер. А Боцману скажем – хотели живьем, да он отстреливаться начал, пришлось валить. А можно и вообще сказать, что не приходил – река еще не замерзла, а сомов тоже кормить надо, – и Куцый зашелся кашляющим смехом.
– А если не придет?
– Придет, – уверенно сказал Куцый, – он сейчас где-то рядом залег и за хатой наблюдает. Я, конечно, не Чингачгук, и следы как индейцы читать не умею, но что из посадки на пустырь никто не выходил – зуб даю. Здесь он – на дачах. Ну, а если точно не придет, значит, нам не покатило.
– Проколемся, не дай бог…
– Языком не трещать попусту – тогда не проколемся! Федос, мы ж с тобой как братаны, сколько вместе пережили, а? Хорош пружинить, решайся!
Эти из-за денег и вправду могут часа три просидеть, раздраженно подумал Глебов. Он уже давно поочередно растирал заледеневшие ноги, стараясь, чтобы под ним не скрипнул хлипкий табурет. Утешало одно – фактор неожиданности по-любому на его стороне – стоит только откинуть ковер…
– Ладно, – наконец проворчал Федос, – только ты первый не проболтайся.
– Да что я – враг своему здоровью?! Давай-ка отметим наш уговор. Только стаканов что-то не видать, придется из горла.
Хрустнула скручиваемая пробка.
– И закусон тут козырный! Это тебе не магазинная хрень на голимом уксусе, это домашние огурчики, брат! Ну, за нашу везуху!
Послышались умелые глотки, сочный хруст огурцов.
– Только это…, – сказал Куцый между закуской, – ты дяде стреляй только в голову.
– Почему?
– Когда у чемодана ручка оторвалась, он куда деньги сунул? По карманам, за пазуху – куда смог. Понял? Выстрелишь в пузо и вместе с дядей продырявишь баксы, а такие никто не возьмет…. Так что лупи строго в глаз, как белку, – он снова захохотал.
Больше всего Глебов опасался, что периодически сотрясавшая сильная дрожь от холода может заставить его потерять контроль над телом. Тогда он упадет с табурета и Куцый с Федосом действительно разбогатеют.
Эй, ты, который свыше – мысленно крикнул он – пора вмешаться! Что у тебя запланировано на этот случай?
– Смотри, Куцый, – внезапно сказал Федос, – какая-то баба в калитку щемится.
– Ни фига себе, – удивился Куцый, – дядя снял не только дачу, но и бабу?!
– Хорош ржать, юморист! Гадом буду – это хозяйка рулит. Что делать будем?
Куцый думал недолго:
– Старуха! Так, втираем ей голую правду!
– Чего?!
– Правду – про дядю, про засаду. Только с одной поправкой – мы с тобой менты, опера, понял?
– Ага, – неуверенно ответил Федос.
– Короче, молчи и слушай, как дядя Саша эту корову сейчас разводить будет.
В наступившей тишине послышались осторожные шаги, сбившееся дыхание, потом женский голос испуганно-агрессивно спросил:
– Это чего вы тут расположились?! Кто вас сюда приглашал?!
– Спокойно, мамаша, – задушевно ответил Куцый, – полицейская операция, ясно? Сбежал особо опасный преступник! А мы тут у вас в засаде это… сидим.
– Вижу я, в какой засаде вы сидите! Покоя нет – так и шастают по дачам! Тут все лето горбатишься, пашешь как лошадь…
– Мамаша, – строго сказал Куцый, – ты свой мозг женский напряги чуток. Мы не бомжи тебе! В твоей халупе прятался преступник, понятно? Ушел, зараза, из цепких рук правосудия. Все претензии по бардаку – к нему! А мы с товарищем лейтенантом, наоборот, охраняем тут ваш мирный сон от маньяка, ясно тебе, клюшка тупая?!
– А ты на меня голос не повышай! – заорала осмелевшая хозяйка, видимо, поверившая в полицию. – Ты мне документ покажи!
– Документы? – на мгновение растерялся Куцый, но тут же нашелся: – документы у генерала на переоформлении. В связи с присвоением очередного звания! Хочешь, вместо документов пистолет покажу?
– Ничего не знаю! – продолжала бушевать женщина. – Засада у вас тут или пьянка какая – а только выметайтесь с моей дачи, да побыстрее, пока я и впрямь полицию не вызвала!
– А давайте, товарищ… капитан, – встрял в беседу Федос, – пока объезд дач проведем, а?
– Согласен, товарищ лейтенант. Идите, заводите машину, а я пока с хозяйкой еще маленько перетру. Вы, мамаша, нам здесь истерики не устраивайте. Учтите, что преступник нагло воспользовался вашей дачей…
– И не только дачей, – перебила его хозяйка.
– … для того, чтобы спрятаться от органов. Тут его вещички остались, так что не исключено, что он еще вернется. Мать! Будь бдительна…. Это такой зверюга – ему по хрену, кого валить, гадом буду.
– Иди, иди, – сварливо ответила женщина, а когда затихли шаги Куцего, с ненавистью сказала:
– Сейчас что полиция, что бандиты – никакой разницы по внешнему виду! Кто знает, может и правда капитан.
Угадывать, что она сделает первым делом после проводов незваных гостей, Глебов не стал. Тут Нострадамусом быть совершенно не обязательно – ясное дело, разглядела и опознала собственную консервацию на столе. Он только энергичнее стал напрягать и расслаблять мускулы, чтобы заставить кровь циркулировать быстрее.
Женщина влезла на застонавший под ней диван и ухватилась за край ковра. Андрей подался вперед и они едва не столкнулись с ней лбами.
– Тихо, тетя, без шума, – прошептал Глебов, коснувшись стволом револьвера своих губ.
Женщина круглыми глазами оглядела черное от копоти лицо незнакомца, револьвер, тяжело опустилась на колени. Ее рот неестественно искривился, а через мгновение раздался вой, сделавший бы честь любой пожарной сирене.
Андрей раздосадовано крякнул, шагнул на застоявшихся ногах вперед и что было силы ударил женщину наганом прямо в некрасиво раззявленный рот. Громко хрустнули сломанные зубы. Вой прекратился. Женщина закатила глаза и без сознания упала на пол.
Глебов перемахнул через диван и бросился к окну, за которым уже сгустились сумерки. Несколько долгих секунд ничего не происходило, потом над забором показались две стриженые головы. Услышали, да и не мудрено!
Куцый и Федос (кто из них кто? – мелькнула не к месту мысль и пропала) вломились в калитку и помчались к домику, набирая скорость с каждым шагом. Оружие тускло отсвечивало в их руках.
Глебов затравленно оглянулся вокруг, упал на пол и залез под стол. Там он взвел курок и, сдерживая дыхание начал ждать.
Дверь распахнулась от сильного удара, темный силуэт на мгновение замер на пороге. В комнате было намного темнее, чем на улице, нападавшему было необходимо время для адаптации зрения. Глебов ему этого времени не дал. Он прицелился, нажал на спуск и оглох от выстрела.
Фигура в дверном проеме качнулась и стала валиться на пол, головой на улицу, навзничь.
Глебов не стал досматривать это падение, перевернулся на спину и, сильно оттолкнувшись от стены ногами, заскользил по полу, поднял револьвер и начал стрелять поверх стола в окно, за которым чернел еще один силуэт.
Револьвер оглушил его еще трижды, потом только сухо щелкал, пока Андрей не понял, что патроны в нем кончились…
